подхватил ее за плечи, чтобы ногой отжать пружину капкана. Кикимора
извернула шею и впилась зубами ему в палец.
- Ой! - По крысиной одежке покатились капли темной крови. - Да не кусайся
ты, дура! - Эрвин перехватил кикимору так, чтобы она не смогла его
укусить, и отжал пружину. Освобожденная ножонка нелепо повисла в воздухе.
- Ну и зубки у нее! - заметил Армандас, внимательно наблюдавший за ними. -
Прямо кинжалы!
- Она - ночная охотница, - объяснил Эрвин, осматривая ногу кикиморы.
Армандас мог бы поклясться, что ее башмачки сделаны из цельноснятых
мышиных шкурок и привязаны у щиколоток мышиными хвостиками. - Ловит мышей,
мелких птичек, ест гусениц, птичьи яйца - когда сезон. Птичьи яйца -
любимое лакомство кикимор. Но в основном, конечно, мыши.
- Я на твоем месте удавил бы эту тварь, - посоветовал ему Армандас, с
отвращением глядя на кикимору. - Она чуть не откусила тебе палец.
- Это не животное, - сказал Эрвин. - Кикиморы понимают человеческую речь.
То, что она молчит, еще ничего не значит. Она разумна, и, возможно, она
гораздо разумнее, чем можно подумать, глядя на нее. - Он отвлекся от
Армандаса и сочувственно глянул на страдальчески сморщенное, похожее на
кулачок личико кикиморы с едва заметным курносым носиком и широким
лягушачьим ртом. - Плохи твои дела, красавица. Нога сломана.
Он уложил брыкающуюся кикимору на землю и свободной рукой стал нашаривать
вокруг подходящие прутья. Та наконец поняла, что ей хотят помочь, и
притихла, позволив Эрвину освободить обе руки. Он отломил палочки нужной
длины и стал укладывать ее ногу в лубок, ставя на место кость и нашептывая
попутно какие-то непонятные слова.
- Что ты там бормочешь? - не выдержал Армандас.
- Заклинания всякие. Обезболивающие, для срастания и тому подобное. Нам в
академии редко достается подобная практика. - Он поймал себя на том, что
все еще мыслит о себе как об ученике академии магов.
Наконец Эрвин закончил возиться с ногой кикиморы. Та неподвижно лежала на
земле, он сидел перед ней на корточках, задумчиво оценивая свои труды.
- Ну и что теперь с тобой делать, красавица? - спросил он и тут же сам дал
себе ответ: - Лечить тебя надо, вот что. Если тебя не лечить, ты
проболеешь долго.
- Оставь ее где-нибудь в удобном месте, и пусть болеет, - посоветовал
Армандас, все нетерпеливее поглядывавший на небо. - Мы и так с ней уже
столько времени потеряли...
- А где оставить? - пожал плечами Эрвин. - Голод она выдержит, но ей нужно
пить. Если я оставлю ее у воды, ее учуют и съедят хищники - учуять ее, как
ты заметил, нетрудно.
- Да уж, - сморщил нос Армандас.
- А если я устрою ее на дереве, она умрет от жажды раньше, чем сможет
спускаться оттуда. Видишь, что получается?
Кикимора горестно заскулила.
- Возьму-ка я ее с собой... - Эрвин расстегнул верхние пуговицы куртки и
поднял кикимору, чтобы уложить ее за пазуху.
- Выбрось немедленно эту дрянь! - Армандас явно копировал интонации
заботливой мамочки, воспитывающей любимого сыночка.
- Отстань. - Не обращая внимания на Армандаса, Эрвин осторожно разместил
кикимору за пазухой и затянул ремень куртки потуже. - А теперь идем
обратно на дорогу.
Армандас с тревогой огляделся вокруг. Он следовал за своим новым товарищем
в глубину леса, не задумываясь об обратной дороге, а сейчас вдруг понял,
что не знает, в какую сторону идти.
- А куда нам выходить?
- Туда, конечно. - Эрвин пошел напрямик через гущу деревьев.
Действительно, вскоре они оказались на дороге.
- Ты запомнил дорогу? - спросил его Армандас.
- Нет, - ответил тот. - Я всегда знаю, куда выходить.
- Вас этому учили в академии?
- Если этого в тебе нет, тебя просто не возьмутся учить.
Они продолжили путь по лесной дороге. Было еще не поздно, но густо
растущие деревья создавали вокруг полумрак. Армандас, никогда не
встречавший ночь так далеко от дома, почувствовал себя неуютно. До сих пор
он говорил не умолкая, но вдруг смолк и задумался. Дома, наверное, скотину
уже загнали в сарай и садились ужинать.
- Интересно, сколько сейчас времени? - рассеянно спросил он.
- Восьмой час, - ответил Эрвин. - Семь часов с четвертью, если быть точным.
- Откуда ты знаешь? - воззрился на него Армандас.
- Чувству времени нас учили специально. Очень рано, это был один из первых
навыков, которые я освоил в академии. На главной башне академии есть
большие часы с фигурными стрелками - чтобы всегда можно было проверить
себя.
- А как вас учили?
- Нас, маленьких детей, сажали в темную комнату - поодиночке, конечно.
Maг-наставник спрашивал нас, сколько сейчас времени, а затем говорил
разницу. Выход из темной комнаты был один - не ошибаться.
Глаза Армандаса пробежали вдоль зеленых стен мрачного коридора дороги.
- Жутковато здесь, правда? Эрвин слегка наклонил голову набок, словно
прислушиваясь к чему-то.
- Нисколько. Ты просто не привык к лесу, Арман.
- Может быть, встанем на ночь?
- Это делается у воды.
- А где вода?
Эрвин придержал шаг и направил внимание вперед:
- Скоро будет.
Действительно, дорога скоро пошла под уклон и привела к ручью. Они сложили
вещи под дерево и пошли собирать валежник для костра. У хозяйственного
Армандаса нашелся котелок, кружка с ложкой, одеяло, не говоря уже о еде,
тогда как у Эрвина не оказалось ничего, кроме нескольких бесполезных в
дороге мелочей и пары книг по магии. Подсчитав припасы, они пришли к
выводу, что двоим этого хватит на три дня пути до Дангалора - если,
конечно, не объедаться. Пока искали дрова, Эрвин прихватил из леса
несколько грибов, и теперь они булькали в котелке, распространяя вкусный
запах.
Пока путники возились со стоянкой и ужином, кикимора смирно лежала на
котомке Эрвина. Армандас, втайне надеявшийся, что она сбежит, пока они
ходят за дровами, был разочарован, застав ее на месте.
- Уж не собираешься ли ты таскать это с собой? - кивнул он на кикимору,
когда они закончили с делами и уселись у костра в ожидании похлебки.
- Нет, не собираюсь. - Эрвин поднялся и перенес кикимору к костру. Та
недовольно зажмурилась. - Нужно побыстрее заживить ей ногу, чтобы
выпустить в лес через пару дней. Даже если бы я захотел ее оставить,
ничего не получится - кикиморы не привыкают к людям. И правильно, кстати,
делают.
Он протянул пальцы над ее ногой, нашептывая заклинания. Армандас взял
ложку и стал помешивать похлебку.
- Дай кусочек вяленого мяса, - услышал он сзади голос Эрвина. Мясо,
конечно, предназначалось этой мерзкой кикиморе, но Армандас, ни слова не
говоря, выполнил просьбу нового друга. Действительно, вскоре из-за его
спины послышалось смачное чавканье лягушачьего рта.
- Вкусное мясо, - неожиданно раздался писклявый голосок. - Откуда оно?
Армандас в досаде закатил глаза. Мало того, что этот Эрвин - парень со
странностями, он еще и дразнится!
- Иди ты знаешь куда... - проворчал он.
- Тебя спрашивают, откуда мясо, - послышался сзади обычный голос Эрвина. -
Неужели тебе трудно ответить?
Армандас медленно, словно боясь уронить голову, повернул ее назад. Прямо в
упор на него смотрели два ярких оранжевых глаза с вертикальными зрачками.
Ошибиться было невозможно - его спрашивала кикимора.
- Мясо готовила моя мать. - От изумления его хватило только на то, чтобы
выполнить требуемое.
- Твоя мать хорошая, человек, - пропищала кикимора.
- Да. - На лицо Армандаса медленно наползла улыбка. - Она очень хорошая.
Затем до него дошло, что он запросто разговаривает с этим страшненьким
существом в балахончике из крысиных шкурок и в мышиных тапочках. Армандас
вспомнил, как его мать боялась крыс, как она вскакивала на скамейку и
визжала, если ей случалось увидеть в погребе крысу. Он зажмурился и затряс
головой.
- Ты что, Арман? - раздался у него в ушах спокойный голос Эрвина.
- Вам, магам, хорошо, вы ко всему привыкли, - сказал он, открывая глаза,
перед которыми по-прежнему стояла кикимора, ее сморщенное лицо-кулачок,
жиденькие волосенки, острые уши, курносый нос и лягушачий рот. - А у меня
просто голова не выдерживает, когда со мной разговаривает такое кошмарное
создание... - Он запнулся и замолчал, потому что сообразил, что кикимора
понимает каждое его слово.
- Ну почему кошмарное? - возразил Эрвин. - Она же просто красавица! - Его,
конечно, занесло, но в нем заговорило то самое свойство, благодаря
которому он сочинял приятелям такие замечательные любовные письма. - Ты
посмотри, какие у нее чудные оранжевые глаза, а какие длинные ресницы!
- А все остальное? - Насчет глаз Армандас еще мог согласиться, но его
трудно было заставить называть черное белым.
- А ты когда-нибудь видел... - Эрвин сделал едва заметную, но очень
выразительную паузу, - других кикимор?
- Ты хочешь сказать, Эрвин, что другие кикиморы, - Армандас ужаснулся
собственному предположению, - еще страшнее?!
- Арман... - укоризненно протянул тот. - Я хочу сказать, что другие
кикиморы далеко не так красивы, как эта.
- Ладно, пусть так, - начал сдаваться Армандас. - Но эта ужасная одежка...
она наверняка из крысы...
- Конечно, из крысы, - подтвердил Эрвин. - Это означает, что наша знакомая
- отважная охотница. Думаешь, легко для существа ее размеров убить крысу?
Это все равно, что для нас с тобой убить волка или кабана. Кроме того,
крысы хитры и держатся стаями, а кикиморы, насколько мне известно, всегда
охотятся в одиночку.
- Да, моя - отважная охотница! - Кикимора оживленно приподнялась на
котомке Эрвина. - Моя всегда ест свежее мясо. Другие всю жизнь едят заячье
дерьмо и ходят в одежде из листьев. Моя - не такая, моя носит красивую
одежду. - Тонкими ручонками она оправила на себе балахончик из крысиных
шкурок.
Армандас переводил взгляд с одного на другую, спрашивая себя, не сходит ли
он с ума. Еще утром он прощался с родителями, с братьями и сестрами, еще
утром его окружала нормальная, привычная жизнь. А теперь - эта кикимора,
этот странный парень, так спокойно рассуждающий о ней... В городе,
конечно, все вернется в привычное русло. Это все дорога...
- Эрвин, как твой палец? - вспомнил он. - Не нарывает?
- Нет. - Тот глянул на свою руку.
- Моя не хотела, - сказала с котомки кикимора. - Моя думала - это твоя
ловушка.
- Я так и понял, - ответил ей Эрвин. - Мы по ночам спим, поэтому придется
тебе полежать здесь до утра.
- Мою здесь не съедят? - спросила она, оглядываясь вокруг.
- Нет. Хищники боятся огня. Он улегся на землю у костра. Армандас бросил
тревожный взгляд на его горло, оказавшееся в опасной близости с острейшими
зубками кикиморы, но в конце концов решил, что если это не беспокоит
Эрвина, знакомого с повадками кикимор, то ему самому тем более незачем
беспокоиться. С этими мыслями он завернулся в одеяло и заснул.
Глава 2
Утром жизнь показалась Армандасу гораздо лучше. Ему нравилось все - и
зеленый солнечный лес, и весело бегущий ручей, куда они с полусонным
Эрвином спускались умываться, и бурая, гладко утоптанная лента дороги. Он
начал привыкать даже к этой мерзкой кикиморе.
- Ты чего какой вялый? - спросил он Эрвина. - Если ты сейчас еле
шевелишься, каким же ты будешь к вечеру?
- Разгуляюсь, - ответил тот. - Это потому, что я вчера потратил много
магической силы.
- Вот на эту? - догадался Армандас, кивая на его пазуху, где дремала
кикимора. - На ее ногу?
- Да, - нехотя признался Эрвин. - Сломанные кости заживают за две-три
недели, а здесь этого нужно добиться за три дня, пока мы идем до города.
Обычно маги так не делают. Они совмещают кости, делают начальное
сращивание и обезболивание, а дальше перелом заживает сам. Быстрое
заживление отнимает много сил, к тому же нас ему почти не учили.
- Но ведь ты же говорил заклинания! - вспомнил Армандас. - Разве это
делают не они?
- Заклинания только помогают сосредоточиться на нужном действии и
правильно выполнить его, - пояснил Эрвин. - Чтобы оно было выполнено,
нужна сила мага.
- А что такое - сила мага?
- Это... - Эрвин замялся. - Это трудно объяснить тому, кто сам не маг.
- Ну уж попробуй как-нибудь, - обиженно попросил Армандас.
- Ладно. - Тот на мгновение задумался. - У тебя ведь есть кровь?
- Конечно.
- А теперь представь, что у тебя есть еще одна кровь, невидимая и очень
тонкая, тоньше и легче воздуха. Но она есть.
- Представил, - после некоторой задержки ответил Армандас.
- Так вот, на выполнение магических действий у магов уходит эта кровь.
Сила мага зависит от того, сколько у него этой крови и насколько искусно
он ее тратит. Понимаешь, ее ведь можно лить зря. В академии нас учат
умению правильно тратить эту кровь. Учили то есть...
- Значит, за любое, даже самое мелкое колдовство маг платит своей кровью?!
- воскликнул Армандас.
- Да. Каждый из нас знает это, и каждый из нас выбирает, на что ее
потратить. Что этого стоит.
- Но ведь так можно истратить всю свою кровь и умереть...
- Это восстанавливается, точно так же, как и обычная кровь. Через пару
дней я приду в норму.
Армандас замолчал, обдумывая услышанное. Непонятные все-таки люди эти
маги! Этот, например, отдал свою загадочную кровь какой-то паршивой
кикиморе, а теперь едва перебирает ногами и язык у него не ворочается. А
он, Армандас, любил поговорить, он вырос в семье, где всегда находилось с
кем перекинуться словечком.
В отличие от спутника, Эрвин не придавал значения своему состоянию. В
академии он привык к энергетическому истощению - оно было нормой для
учеников. Им давали набрать полную силу, только если требовалось выполнить
особо трудное упражнение. Чаще всего они жили на полуголодном
энергетическом пайке, спали мало и ели понемногу, хотя их пища никогда не
бывала грубой. Их содержали в строжайшей дисциплине мысли и тела - это
давным-давно стало привычным для Эрвина, и он никогда не хотел ничего
другого. Однако они оставались мальчишками - может быть, даже в большей
мере, чем их сверстники за стенами академии. Эта дурацкая выходка с
блохами... Эрвин стиснул зубы, чтобы не застонать от досады.
Как бы это было, если бы он дождался конца выпуска? Как же это бывало
каждый год? За настоящими магами, выпускниками академии, съезжались со
всех концов света, за них академии платили бешеные деньги, а им самим - не
менее бешеное жалованье. Для приезжих было отведено специальное здание,
выстроенное с гораздо большими удобствами, чем каморки учеников, потому
что приезжие были людьми не просто состоятельными, а очень богатыми. Они
обычно приезжали заранее, договаривались с ректором, кого из выпускников
заберут с собой, а затем пережидали посвящение и еще месяц после него, в
течение которого новоиспеченным магам сообщали сведения, которых не должны
знать ученики, - о каналах, мистических провалах, запредельных мирах и
прочих тонкостях.
В этом году их было бы шестеро, но теперь останется четверо. Все равно
большой выпуск - бывали годы, когда академия не выпускала ни одного мага.
Подумать только, еще недавно он мечтал о том, что скоро остепенится,
станет взрослым, богатым и уважаемым. А кто он такой теперь - босяк с
кикиморой за пазухой? Эрвин фыркнул от смеха, представив себя со стороны,
- нет, рано ему еще остепеняться.
Однако, если даже необходимость остепеняться отпала, необходимость
зарабатывать на жизнь оставалась насущной. Эрвин начал вспоминать, что же
он умеет делать. А умел он очень многое - все магические дисциплины
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг