- Я не такой грубиян, как подумал обо мне многоуважаемый учёный. И хоть
не кончал университетов, но воспитание получил неплохое, - и обладатель
могучих кулаков придвинулся к профессору поближе.
- Господа! - завопил Садлер, побледнев от страха. - Не спешите!
Остановитесь! Не делайте ошибок! Вы ничего не сможете добиться без меня.
- Сможем, - уверенно произнес сидевший. - Все равно из вашего рта не
вылетает ничего, кроме вранья, разумеется.
- Я говорил правду! Одну только правду, - в отчаянии закричал Садлер.
- Почти как на суде, - весело гоготнул атлет. И, сунув руку в карман,
что-то быстро достал оттуда, а другой рукой потянул к себе за волосы
голову профессора.
Ученый судорожно глотнул воздух. Верзила сунул ему в рот ампулу. В
зубах профессора хрустнуло. И в комнате повеяло запахом миндаля. Жареного,
как показалось в последний момент Садлеру.
ГЛАВА V
Генерал внимательно разглядывал сидевшего перед ним профессора
Фергюсона.
"Этот человек больше похож на лесоруба, чем на ученого, - подумал он. -
И как только такие громилы становятся профессорами?"
Фергюсон действительно выглядел богатырем. Высокого роста,
широкоплечий, с огромной окладистой бородой, он каждый раз, когда
появлялся в кабинете генерала, наполнял собою всю комнату. К тому же
всегда находился над собеседником. И тем самым доводил руководителя
научных работ до состояния бешенства. Как правило, генерал едва
сдерживался к концу их бесед.
И сейчас он не спешил начать разговор, заранее предчувствуя его финал.
Наконец обратился к профессору:
- Как обстоят наши дела?
- Ничем порадовать вас не могу, - ответил ученый. - Я, кстати, с самого
начала предвидел ситуацию, в которой мы оказались. И замечу, что не раз
предупреждал об этом профессора Садлера, но он не желал прислушиваться к
моему мнению. Впрочем, я его понимаю: от него требовали, чтобы он поскорее
вырастил плод, а то, насколько съедобным тот будет, мало кого интересовало.
Фергюсон являлся правой рукой Садлера и поэтому никогда не упускал
случая задеть его. А заодно и тех, кому они оба служили.
- Не могу с вами согласиться, - возразил генерал. - Нас всегда
интересовала, как вы выразились, съедобность плода. И мы были уверены в
том, что последствия "эффекта Садлера" окажутся такими же, как и в случаях
применения обычного ядерного оружия.
- "Эффект Садлера"! - Фергюсон ухмыльнулся. - А собственно говоря,
почему такая формулировка? Он что, один решал эту задачу? Время
талантливых одиночек прошло. Над нашей темой работали сотни лучших умов
страны, а вы сейчас изображаете Садлера этаким Ньютоном, которому на
голову свалилось яблоко. Открою вам один секрет: я долго наблюдал за
профессором и пришел к выводу, что, если ему когда-либо что и свалилось на
голову, то было это в далеком детстве и предмет весил значительно больше,
чем упомянутый фрукт. Я не исключаю, что это была часть перекрытия его
виллы.
"Да он просто завистник, - с удивлением подумал генерал. - Странно, что
это мне раньше не приходило в голову".
А вслух произнес:
- Мы так называем новую разработку исключительно ради удобства в
разговоре.
Конечно, требуется отдавать отчет в том, что Садлеру было бы не под
силу решить такую сложную задачу одному, без помощи многих людей, а вашей
- в первую очередь.
- Ах, оставьте эти реверансы, - отмахнулся Фергюсон. - Как бы там ни
было, главное в том, что мы вырастили запретный плод. "Пост-радиация"
оказалась слишком крепким орешком!
- Кстати, растолкуйте мне подробнее, что это такое - "пост-радиация"?
- В этом нам всем еще следует разобраться. Суть ее в том, что "эффект
Садлера" сопровождается, вернее, порождает новый вид радиации, до сих пор
науке неизвестный. Выяснилось это в ходе испытаний.
- В чем различие обычной и "пост-радиации"?
- В том, что первая из них со временем исчезает, а вторая нет. Она
навечно включается в круговорот веществ в природе, становится таким же
компонентом этого процесса, как воздух и вода. И остается на той
территории, которая подвергнута "эффекту Садлера". И мы не знаем, как ее
убрать оттуда. Вот и все, генерал. По-моему, более простых истин я никому
еще в своей жизни не излагал.
Фергюсон сделал паузу, разгладил бороду и добавил:
- А остров, на котором проводились испытания, похож теперь на минное
поле, умело замаскированное противником. Он безопасен, пока на него не
ступила нога человека. И человек может ходить по нему - еще одна
неожиданность эксперимента! - до тех пор не ощущая на себе негативные
последствия, пока не захочет покинуть его. В момент "расставания" он
унесет в себе свою порцию "пост-радиации". Вне острова она станет для него
смертельной.
- Понятно, - задумчиво произнес генерал. - А может ли она
самостоятельно распространиться на другие территории?
- Вы знаете, что такое природа? У нее свои законы. И я не стал бы
биться об заклад, что выведенные в ходе экспериментов формулы незыблемы.
Кто знает, может быть, через год или десять лет эта самая радиация
проникнет и в вашу кружку пива, генерал...
- Стоит ли столь пессимистично оценивать итоги проделанной работы? Даже
если нам не удастся победить "пост-радиацию", у нас останется мощное
средство устрашения противника. В принципе мы ведь в состоянии уничтожить
любого из них!
- Вы так думаете? - саркастически переспросил профессор. - Тогда,
говоря о победе над противником, не забывайте о потерянной для вас его
территории.
Кроме того, есть еще весьма серьезные детали. Первая: земные ресурсы не
беспредельны, да и питьевой воды уже сейчас не хватает. И на все после
применения "эффекта Садлера" будет наложено строжайшее табу.
Профессор на мгновение замолчал, затем продолжил:
- Второе: наша планета невелика. И нам - я имею в виду все человечество
- ее вполне хватило бы, если бы на ней было побольше суши. Но ведь
огромная площадь покрыта водой. И если мы отнимем у себя еще миллионы
скрытых под "пост-радиацией" акров земли, то где мы будем тогда
размножаться?
Размножаться - это понятно, господин генерал?
- Понятно.
- Вот и получается, что "эффект Садлера" - оружие для самоубийц!
- Ничего, мистер Фергюсон, - успокоил генерал. - На крайний случай нам
пригодится и такой вариант оружия. А проблему народонаселения постараемся
решить каким-нибудь иным способом.
- Да поможет вам господь!
- Надеюсь. Однако рассчитываю и на ваше участие. Вы видите какой-нибудь
выход в решении проблемы "пост-радиации"?
- Мы работаем над ней в лаборатории. Но, скажу вам откровенно, точно не
знаем, в каком направлении вести поиски. Все делается вслепую. Профессор
Садлер никогда не был с нами до конца искренен. И трудно угадать, знает ли
он сам, каким образом выбраться из этого лабиринта. Как, кстати говоря,
его здоровье? Нам сообщили, что врачи предложили ему сделать небольшой
перерыв в работе...
- От имени профессора благодарю вас за беспокойство о его здоровье, -
уклонился от прямого ответа генерал. Он решил побыстрее свернуть беседу с
Фергюсоном и добавил: - Не смею вас задерживать. Желаю удачи. Мы очень
рассчитываем на вас.
- Я польщен, что с моим именем связываются какие-то надежды, -
насмешливо произнес Фергюсон. - И, конечно же, постараюсь их оправдать.
Когда дверь за профессором закрылась, генерал мысленно чертыхнулся. Он
надеялся, что Фергюсон даст ему какую-нибудь зацепку. Но этого не
случилось.
А ведь разгадка где-то рядом. Но где - вот в чем вопрос! Нельзя было
поверить в то, что Садлер не предвидел возможности появления
"пост-радиации". А раз так, значит, в сложном научном комплексе есть
звено, которое так или иначе связано с решением проблемы.
Генерал положил перед собой чистый лист бумаги, взял в руки карандаш и
принялся вычерчивать замысловатую схему. Вначале нарисовал круг, в центре
которого поместил букву "С" - Садлер. От нее разошлись в разные стороны
несколько прямых, каждая из которых обозначила направление работы той или
иной группы ученых: физиков, химиков, биологов. Прямые на схеме
причудливым образом пересеклись, а когда появились еще и вспомогательные
службы, разлинованный лист стал напоминать картину абстракциониста.
Завершив свой труд, генерал подумал вдруг о Макклоски. Вспомнил, как
однажды Садлер, скупой на похвалу, с одобрением упомянул имя молодого
ученого. И решил более внимательно заняться маленьким кружочком с буквой
"М" в центре.
Сектор, в котором работал Макклоски, относился к второстепенным службам
и создан был всего несколько лет назад, когда эксперимент вступил в
решающую стадию. И хотя организовать его предложил именно Садлер, особого
значения деятельности сотрудников сектора не придавали. Более того, сам
генерал ни разу еще не имел личного контакта с Макклоски, назначенным
руководителем, как было оговорено, медицинских исследований. И сейчас он
решил устранить эту недоработку.
Генерал нажал кнопку селекторной связи и приказал:
- Макклоски - ко мне!
Через некоторое время приоткрылась дверь кабинета.
- Входите! - пригласил генерал.
Вошел молодой человек. Сел в предложенное кресло и посмотрел на
генерала. А тот не спешил начинать беседу. Он внимательно разглядывал
сотрудника. Высок, худощав, лицо немного удлиненное, волосы вьющиеся,
рыжеватые. Держится свободно, спокойно, уверенно. Взгляд голубых глаз
тверд и внимателен.
"Наверное, он нравится женщинам, - подумал генерал. - И пользуется у
них успехом."
После такого вывода улыбнулся и спросил Макклоски:
- Сколько вам лет?
- Тридцать шесть, - ответил тот, - а через два дня будет тридцать семь.
- Вот как! Заранее примите мои поздравления.
- Благодарю вас.
- Как вы обычно отмечаете этот день?
- Не устраиваю застолий, не приглашаю друзей. Предпочитаю находиться в
одиночестве. Мне всегда бывает немного грустно в день рождения.
- Отчего так?
- Давняя история... Не знаю, смогу ли толком рассказать о ней.
- Я не настаиваю на этом. Но как лицо официальное все-таки спрошу: не
бывает ли связано ваше подавленное настроение со службой у нас?
- У меня нет оснований на что-либо жаловаться. С коллегами сложились
нормальные отношения. И исследования ведутся по плану.
- Приятно слышать. А то я подумал, что с того момента, как профессор
Садлер покинул нас, у вас появились осложнения.
- Позвольте в таком случае задать вопрос, раз уж речь зашла о
профессоре.
- Да, конечно.
- А что с ним случилось?
- Ничего особенного. Возникла необходимость в отдыхе.
- А в лаборатории ходят другие слухи.
- Какие? - насторожился генерал. И подумал: "Неужели весть о похищении
Садлера перестала быть тайной?" Он никогда не сомневался в знаменитой
истине: то, что знают двое, не секрет.
- Говорят, что профессор тронулся.
- Тронулся? - не понял генерал.
- Ну да. Или, если будет угодно, сошел с ума.
Генерал на секунду задумался, потом, решив, что не так уж плохо, если
рядовые сотрудники лаборатории и дальше будут находиться в плену
собственных заблуждений, спросил:
- А почему вдруг возникло такое мнение?
- Во-первых, больного никто не навещает. А во-вторых, этого вообще
следовало ожидать.
- Что значит "следовало ожидать"?
- Когда долго ломаешь голову над тем, как побыстрее уничтожить себе
подобных, недолго и свихнуться, - спокойно ответил Макклоски.
Слова молодого человека не удивили генерала. Он знал, что подобные
настроения в ходу у некоторых ученых, но обычно они их тщательно маскируют.
Когда платят большие деньги, не стоит отталкивать "руку дающую".
И он поинтересовался:
- Вам известно, что вести подобные разговоры у нас не принято? И что на
ваше место могут претендовать еще десятка два молодых, талантливых ученых?
- Я знаю. Просто я подумал, что и вы в курсе разговоров, которые
ведутся в лаборатории. Ну, а коль скоро мы оба знаем одно и то же, почему
об этом нельзя поговорить вслух?
Генерал неожиданно признался:
- Вы мне нравитесь.
- Спасибо, господин генерал. Мне тоже понравилось, что вы не отдали
сразу же приказ о моем увольнении.
И оба рассмеялись.
- Похоже, что такой приказ не очень испугал бы вас, - заметил генерал.
- Да. Я однажды собирался вас покинуть. Но профессор Садлер убедил меня
остаться. Кроме того, мне нигде не найти такой прекрасной базы для
исследований. Это, пожалуй, сыграло решающую роль.
- Ну, а по какой причине вы решили нас оставить?
- Мне надоело работать на войну!
- Вот как? А скажите, работает на войну фермер?
- Конечно же, нет.
- Ошибаетесь! Если принять во внимание то обстоятельство, что он
помогает создавать стратегический запас продовольствия, то можно с
уверенностью заявить, что и фермер работает на военное ведомство. Так же,
как на него трудятся врач, геолог, финансист, строитель и представители
многих других профессий.
Макклоски попытался возразить, но генерал не дал ему высказаться.
- Я могу выразиться яснее, - сказал он. - Мы все работаем для того,
чтобы страна наша оставалась сильной. Еще древними было замечено: "Голос
слабых не слышен". А мнение древних следует уважать. Мы должны быть очень
сильными.
Иначе нам не устоять перед лицом прогрессирующих противников. История
полна примеров, когда могучие государства, достигшие приоритета в
культуре, гибли потому, что не уделяли внимания развитию своих вооруженных
сил. В мире постоянно идет противоборство. И не только - и не столько -
военных сил.
Идет война идей. В конечном счете все сводится к тому, что правда
остается на стороне сильного!
Генерал на мгновение остановился. Затем вдохновенно продолжил:
- Только сильный человек может позволить себе быть добрым. Только
сильный может помогать слабым. И только сильный в состоянии защитить свой
очаг, своих близких. Нам необходимо укреплять военные силы. Ни у кого в
мире не должно оставаться сомнений в нашем могуществе. Обыватели, к
сожалению, этого не понимают. Словоблудят на демонстрациях, не сознавая,
что прокладывают дорогу войне. Да, войне! Потому что выступают против
ассигнований на вооружение, а значит - против нашей мощи. А слабых бьют!
Генерал забарабанил пальцами по столу, что делал всегда, когда
волновался.
Он и сам не ожидал, что замечание Макклоски сможет так его завести.
- Я не думал, что вы примете все так близко к сердцу, сэр, - заметил
молодой человек. - Прошу простить меня.
- Просить прощения не за что. Просто меня всегда раздражало, что
военных принимают за маньяков, у которых одна цель в жизни - погубить
человечество.
А я, например, стрелял только по мишеням... Но в то же время считаю,
что преступно принижать роль армии в нашей жизни.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг