этого ими только попутно занимались. А тут просто праздник для геохимиков.
Задача была детально изучить распределение и состав конкреций. Техника
самая современная: через час из лаборатории первый экспресс-анализ тащат.
Начались станции. Драга за драгой, трал за тралом. Похоже, как рыбаки
невод тянут: может, придет пустой или с одной травой морской (трава,
впрочем, тоже некоторых очень интересует), а может быть, с большим уловом.
Когда трал поднимают и улов на поддон вываливают, любопытно на народ
поглядеть. Глаза горят, руки тянутся, друг друга отталкивают и не замечают
даже.
(Спуск и подъем трала, этакого большого мешка из многослойного
капрона, - дело на больших глубинах не простое и не скорое. Особенно тяжко
это дается при волне и ветре. Здесь очень много зависит от того, кто
командует судном: требуется удерживать его в нужной позиции, чтобы драга
не дергалась слишком резко, чтобы трос шел под нужным углом и бог знает
что еще. Если учесть, что с обоих бортов спускается несколько тросов с
разными подвесками, то задача получается как у жонглера, который
удерживает в равновесии десяток предметов. К тому же тралы и другие донные
приборы имеют гнусное обыкновение цепляться за что-нибудь и рвать трос.
Это уже порядочная неприятность. Отчет о любом рейсе содержит похоронные
строки: трос оборвался, трал потерян. Хорошо, если один.)
- Вот такой ажиотаж был вокруг этого памятного трала. Расхватали свою
нечисть донную органики, остальное - на геохимический анализ. Остальное -
это конкреции, на вид самые обыкновенные, даже хуже иных, которые раньше
доставали. Мы как раз с Владимиром Сергеевичем сидели, программу на
завтрашний день обсуждали. Вбегает Саша, лаборант-спектроскопист. Он
вообще-то человек неспокойный, а тут прямо сам не свой. "Владимир Сергеич,
гляньте-ка!"
(Владимир Сергеевич Соколов - начальник экспедиции, я о нем много
слышал, но не знаком.)
- В экспресс-анализе сообщают оценочное содержание главных
компонентов и выделяют особо, если что-нибудь необычное замечено.
Несколько строк было подчеркнуто красным. Владимир Сергеевич глянул и
прямо на глазах стал от волнения розоветь. Взял перо, еще раз зачем-то
подчеркнул те же строки и подвинул по столу листочек ко мне.
Действительно, это был необыкновенный улов. Впервые в конкрециях найдены
металлы платиновой группы, платина и иридий в существенных количествах.
Существенных в смысле десятых долей процента. От экспресс-анализа особой
точности ждать не приходится. "Будьте добры, Саша, покажите капитану", -
сказал Владимир Сергеевич, забирая у меня листок. Саша опрометью выскочил
из каюты, а через десять минут пришел капитан. По-моему, он был доволен не
меньше нас. Но это можно было понять, только зная его пятнадцать лет.
(Уж это точно: он и на суше таков. Свои чувства показывать не любит.
Когда одолевает тревога - подчеркнуто спокоен, когда впору бежать сломя
голову - нетороплив как в замедленном фильме.)
- Мы рассчитывали, что в этом специальном рейсе найдем что-нибудь
новое в конкрециях. Элементов как-никак мы знаем за сотню, и следы редких
лантаноидов или актиноидов вполне могли обнаружиться. Но тут было гораздо
большее и, может быть, перспективное. Конечно, надо было проверять,
закреплять, уточнять. Через полчаса в воду пошел новый трал, но тут-то и
начались неприятности, и уж их хватало.
Ночь темная, хоть глаз выколи. От судовых прожекторов свет какой-то
фантастический. А волнение на океане все усиливается. Прошло два часа,
вытравили тысячи три метров. У лебедки стоял матрос, Сергеев Алеша. Крепыш
такой, не то вятский, не то вологодский. И тут он, представьте себе, видит
в качающемся таком, неверном свете, как несколько жил троса расползаются у
него на глазах. Еще секунды, и это место уйдет в воду, там трос порвется,
и прощай наш трал вместе с тремя километрами троса. И ведь не растерялся
парень. Мгновенно остановил лебедку, но трос-то все равно тянет. Так он
руками его схватил, правая по одну сторону разрыва, левая - по другую.
Счастье, что он в рукавицах был. И кричит сдавленным от натуги голосом:
"Ребята, стопор давайте!"
Тут, конечно, люди подбежали, трое захватили, ослабили. Когда Сергеев
рукавицы снял, все ахнули: руки были совершенно синие. Ни одной царапины,
а внутри кровотечения. Капитан подошел, за плечи обнял. Это у него,
кажется, высший знак одобрения. Рассмотрели разрыв, еще трос потравили, а
там опять подозрительное место. Пришлось вырубать и новый сплесень делать.
Это, я вам скажу, ночка была. Сплетать многожильный сантиметровый трос
вручную - в любых условиях не простое дело, а ночью, при изрядной качке -
на первый взгляд просто невозможное. Вся ночь за этой работой прошла,
утром только запустили лебедку.
Капитан всю ночь и весь следующий день на вахте простоял. Владимир
Сергеевич к нему несколько раз подходил: "Михал Михалыч, отдохни, поспи!"
Нет: отошел только закусить, полежал полчаса и опять в рубке. И не потому,
что не доверяет. Старпом Жарков Иван Петрович с ним несколько раз плавал,
каждую мелочь досконально знает, друг друга они с капитаном, как
говорится, с полуслова понимают. А вот: во-первых, морская традиция, а
во-вторых, характер. Если положение особое, на вахте должен быть капитан.
Дошел, наконец, трал до дна, протащили его как следует, начали
поднимать. Все прямо чуть богу не молятся, чтоб поднять его без
происшествий. О том, какой улов был накануне, людям, конечно, известно.
Что-то даст теперь царь морской? Что означали вчерашние находки: случайную
шутку природы или новую важную закономерность? Все волнуются, а синоптик,
кажется, больше всех. Уж и без синоптика видно, что непогода надвигается.
А тросу на всех наплевать: мотается монотонно, бесконечно. Кажется, он так
до скончания века мотаться будет. Капитан своей ювелирной работой занят:
десять метров вперед, двадцать метров вправо. Так час за часом.
Наконец показался трал. Тут уже органики скромно держались: не их
час. Владимир Сергеевич сам в лабораторию пошел. Сенсация! Содержание
платиновых металлов больше, чем в самых богатых рудах. Несколько конкреций
- почти что платиновые самородки. Осмий, иридий, рутений. В общем, если вы
помните таблицу, вся восьмая группа, конечно, на железомарганцевой основе.
Такие открытия в океане не часто случаются. Капитана позвали в лабораторию
поглядеть на добычу.
Планерка - как военный совет в Филях. Дело опять к ночи, похоже, мало
кому и эту ночь спать придется. Синоптик докладывает: если останемся на
месте, есть шанс оказаться близко к центру циклона. По всем морским
законам, надо, не медля ни минуты, уходить в сторону, пропустить ураган
мимо. Если есть точные координаты, можно, конечно, уйти и вернуться
снова...
- А почему не было координат? - спросил я.
- В том-то и дело! - почти закричал Николай Иванович. Он был теперь
во власти своего рассказа, говорил громко и жестикулировал так, что редкие
прохожие оглядывались на нас. - В том-то и дело! Надо же так случиться,
что часа за два до планерки сломалась какая-то чертовщина у радистов. Они
там возились как бешеные, но неизвестно было, когда исправят. Поэтому по
"Лорану" не могли определиться. А звезд на небе и в помине не было, черное
небо как чернила. Вот и выходило: знаем свое положение с точностью до 5 -
7 минут, а это, может быть, добрых 15 километров.
- И потеряли бы место?
- Конечно! Черт их знает, эти платиновые. Может, они небольшой
участок дна покрывают. Искать потом этот участок заново - как иголку в
стогу сена. Если бы не циклон, ясно что делать: оставаться на месте, взять
еще несколько проб, попытаться очертить границы месторождения. Дилемма на
редкость неприятная. Прежде всего для капитана. Он хозяин на судне. Он
отвечает за государственное имущество и за жизнь людей.
Начальник геологического отряда сам не свой: открытие в руках, а
может уплыть. Останется как курьез, как память о прошедшей мимо
фантастической удаче. Начальнику экспедиции тяжко; он и сам геохимик,
может, это и его звездный час. Но, с другой стороны, как давить на
капитана?
Колесников сидит в кресле, молчит, слушает. Помполит на него
поглядывает, да и все его слова ждут. Старпом твердо на своем стоит:
немедленно уходить. В сущности, он прав. Мы находимся примерно в тысяче
миль к востоку от Филиппин, в классической зоне тайфунов. Нет никаких
оснований, что "Беттина" окажется милосерднее своих предшественниц. Люди
устали, раздражены. Ветер усиливается. Пожалуй, еще несколько часов, и
будет поздно уходить.
Тут наконец капитан сказал. То мрачный сидел, как туча, складки на
лице залегли бороздами. А сказал и вдруг улыбнулся, борозды исчезли. И
всем легко стало. Отчасти, конечно, потому, что человек за всех решение
принял. Но так сказать - людей обидеть. Внутренне все такого решения
хотели. Может быть, и старпом даже. Во всяком случае, расходились все
веселые, точно подарки получили.
Ночь была тяжелая, а день и того хуже. Работали как черти. Но риск
оправдался: "Беттина" чуть свернула еще на север и самое страшное не
состоялось. А забортные работы своим ходом шли, несмотря ни на что. Один
трал, правда, сорвало, но об этом уже не очень жалели. Ради такого дела
можно было чем-то пожертвовать. Донного материала натаскали тонн двадцать.
Утром радисты обрадовали: "Лоран" заработал, координаты с большой
точностью есть. От трех-четырех бессонных ночей люди с ног валились. Иной
поспит часа два и опять к лебедке. Саше-лаборанту плохо стало, так его
врач силой в постель уложил. На одном капитане ничего не заметно: всегда
побрит, аккуратен. Но устал он страшно. Наутро после шторма сдал вахту
Жаркову и к себе пошел. Я случайно его в этот момент подсмотрел. Он уже
скинул напряжение, может, думал, никто его не видит. А я вдруг понял: он
же очень немолодой человек. И много переживший: война, блокада...
Следующим утром встречаю его и думаю: нет, все это мне показалось, нет
этому человеку износу...
Мы сидели на скамейке под деревьями. Смолисто пахли сосны, был совсем
еще летний день. Странно было представить себе бурный океан в тысяче миль
к востоку от Филиппин. Николай Иванович замолчал. Наверно, мы оба думали
об одном. Я спросил:
- А что же платиновые металлы?
- Большое открытие. Теперь в Москве идут детальные исследования.
Говорят, что надо еще одну экспедицию туда послать. А место это назвать
полигоном Колесникова.
__________________________________________________________________________
ББК 84Р7
А 67
Аникин А. В.
Вторая жизнь : Историко-фантаст. повести / Предисл. Е. Парнова. - М.:
Мол. гвардия, 1988. - 192 с., ил. - (Б-ка сов. фантастики).
ISBN 5-235-00607-0
В повестях и рассказах, вошедших в книгу, нет странствий во Вселенной
или человекоподобных роботов. Автор исследует возможные варианты известных
исторических событий, в увлекательной форме повествует о проблемах
многовариантности истории и роли личности в ней, детерминированности
действий людей и свободе воли, моральном облике власти. Автор известен
своими научно-художественными и научно-популярными работами по экономике и
истории.
4702010200 - 302
А -------------------- 144 - 88
078(02) - 88
СОДЕРЖАНИЕ:
Е. Парнов. О книге Андрея Аникина "Вторая жизнь"
Смерть в Дрездене
Вторая жизнь
Друг, который мог быть
Ошибка Светония
Похищение
ИБ © 5447
Аникин Андрей Владимирович
ВТОРАЯ ЖИЗНЬ
Заведующий редакцией В. Щ е р б а к о в
Редактор Т. Ж у р а в л е в а
Художник С. Л ю б а е в
Художественный редактор Б. Ф е д о т о в
Технический редактор Н. Н о с о в а
Корректоры М. П е н з я к о в а, Н. П о н к р а т о в а
__________________________________________________________________________
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 04.11.2000
О найденных в тексте ошибках сообщать: mailto:vgershov@chat.ru
Новые редакции текста можно получить на: http://lib.ru/~vgershov
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг