Для меня это было новостью. Я постеснялся спрашивать Рубена подробнее.
Да на это уже и времени не было. Члены комиссии собрались на обсуждение.
Обсуждение, которое завершится решением, определяющим судьбу наших работ.
Члены комиссии расселись. Я устроился рядом с Рубеном. И вот началось.
Первым высказался профессор Громов.
- Сегодняшние эксперименты, - сказал он, - интересны. Они
свидетельствуют... э... о некоторых сдвигах в работе группы Рубена
Александровича...
"Некоторые сдвиги"! Ничего себе, оценка! Я вознегодовал. Впервые в
истории науки человек может видеть мир глазами других людей - буквально,
без всяких аллегорий. Разве это не колоссально?
А Громов, перелистывая протоколы, вспоминал случившиеся ошибки в
видеопередачах, подсчитывал их, тут же на доске рассчитал долю
отрицательных результатов. Она оказалась равна пятнадцати процентам.
- Не очень много, но и не очень мало, - сказал Громов с равнодушным,
неумолимым педантизмом.
Я злился на Рубена. Зачем ему понадобились эти малые контрасты, эта
мелкость шрифтов! Зачем?! Ведь в них заведомые ошибки.
- Что касается механизма перемещения чувств, - продолжал Громов, - то
тут положение еще хуже. В ряде проб достоверность полноты перевоплощения
встала под сомнение...
Я сидел красный, с горящими ушами. А профессор говорил веско и
убежденно:
- На вопрос об имени испытуемый сначала ответил как партнер-приемник и
лишь потом как индуктор.
- Этого не могло быть... - пролепетал я.
- Это было, Сережа, - сказал Рубен. - Ты сперва отрекомендовался "Лев
Иоффе". Ответы записаны на магнитофон.
В отчаянии я стиснул зубы. Рубен поднял брови, улыбнулся, потрепал меня
по спине.
- Кроме того, - говорил Громов, - один ответ был дан непосредственно
индуктором - без перевоплощения. Была путаница в номере паспорта - в
цифровой записи последний знак принадлежал паспорту Иоффе, а не Карташова.
- Словесная запись сделана верно. И номер комсомольского билета верен,
- вставил Кудров.
Профессор говорил дальше:
- Были нечеткими гимнастические движения, была задержка в опознавании
запаха...
- Какой же был запах? - спросил я тихонько Рубена.
- Шерсть. Кудров сжег кусочек вот этой прокладки.
- А одеколон?
- Одеколон Галкина давала нюхать тебе привязанному.
Вот оно что! И придумал это, конечно, Кудров. И Рубен это разрешил,
хотя знал, что возможна путаница. Зачем?
- Укол в ногу индуктора был принят за боль в ноге принимающего, -
говорил Громов. - Из семи упражнений только три выполнены точно...
- Хорошо вышло с уравнением Шредингера, - опять вставил Кудров.
- Да, - согласился Громов, - это вышло.
- Иоффе, как только очнулся, вмиг написал его по просьбе Кудрова, -
шепнул мне Рубен.
Громов закончил так:
- Я считаю, что проблема "переселения душ" пока только поставлена... -
он замялся, - ...удачно поставлена и подтверждена предварительными
экспериментами. Так и следует записать в решении комиссии.
- Пожалуй, чуть-чуть иначе, - отозвался Кудров. - Проблема поставлена
весьма удачно, с хорошими предварительными экспериментами, с
многообещающей аппаратурой.
- Можно и так, - согласился Громов и, усевшись в свое кресло, ткнул
рукой в Галкину, - теперь вы.
Галкина говорила про болевые ощущения участников опытов, про
чрезмерность нагрузок, анализировала энцефалограммы. Минут пять она
описывала мой обморок, который назвала "граничащим с тревожным".
- Долго я валялся дохлый? - спросил я Рубена.
- Восемнадцать минут.
"Слишком много", - подумал я.
Да, все было как будто правильно. И все было, по существу, против нас.
Я сидел, словно на иголках, меня не покидало чувство нелепой и вопиющей
несправедливости по отношению к Рубену, ко мне, ко всем нам. Вдобавок я
был еще слаб. Настроение было дрянное.
Меня удивило, что Кудров отказался выступать. Он сказал только:
Свои мысли и замечания я выскажу Рубену Александровичу в письменном
виде.
- Вот за это спасибо, - сказал Рубен.
Иоффе тоже не выступал. Он заявил, что во всем согласен с другими и
тоже даст Рубену письменный отзыв.
...Протоколы подписаны. Экзамен окончен. Галкина сказала, что решение
будет подготовлено завтра. Его еще надо согласовать с директором
института.
И вот мы с Рубеном идем домой. Неторопливо, устало. Я частенько его
провожаю, потому что он мой бог. Он - великий ученый и уже вошел в
историю. Тихо, скромно, без фраз, без посулов он творит новое, сказочное
направление в кибернетической биофизике. И именно потому, что он великий и
мы все около него делаем великое дело, мне до слез обидно за то, что
произошло сегодня. Никакого триумфа. Будничная обыкновенность. И такое
впечатление, что к ней он и стремился.
Сейчас, когда мы вдвоем, я не могу ни о чем спросить его. Что он
ответит! Разве виноват он в своем доверчивом характере. Ну почему нет в
нем никакой важности, этакой эрудированной солидности!
Рубен говорит:
- Зайдем, Сережа, в кафе. Ты совсем хилый стал...
Ох, Рубен! Что ж, кафе так кафе. Громыхая подносами, мы топчемся у
витрин, берем яичницу, булочки, кофе. Садимся за столик, жуем.
- Вот что, Сережа! - начинает Рубен. - Ты напрасно надутый и сердитый.
Я, видишь ли, сам пошел на такую проверку... Программа серьезная, без
скидок.
- И в итоге провал! - не вытерпел я.
- Нет, не провал. Откуда ты выдумал провал? Все правильно и хорошо.
- И громовская оценка - хорошо? И ошибки, которые ты допустил нарочно -
хорошо?
- Стой, стой, - сказал Рубен. - Ты, наверное, хочешь, чтобы тебя только
хвалили? - Он повысил голос. - Этого ты хочешь?
Я молчал. Он заговорил тихо:
- Последнее время мне, Сережа, стало трудно с вами. Уж больно вы
расхвастались. У вас какое-то доделочное настроение. Будто чуть подправить
- и проблемы решены. А они только поставлены. И Громов прав, и Кудров
прав. Ты, пожалуйста, расскажи это Рашидову и Алле. Хороший урок. - Он
помолчал. - И мне тоже урок.
Я тянул кофе и чувствовал, что успокаиваюсь.
- Делает дело не тот, кто доволен достигнутым, а тот, кто недоволен, -
сказал Рубен.
Наверное, это восточная пословица.
- Между прочим, - закончил он, - Кудрова я постараюсь пригласить к нам
постоянным консультантом.
...Шагая к себе на Разъезжую, я уже не чувствовал досады. Падал мокрый
снег, дома светили разноцветными окнами. Я снова унесся в мечты. Я смотрел
на прохожих - скромных и важных, спешащих и неторопливых, добрых и злых...
Все разные! Что будет, если дать им возможность связаться нашим механизмом
перемещения чувств! Захочет человек - и включится в зрение, в слух, в
мысль всех, кто этого пожелает. Заболеет, потеряет сознание летчик в
самолете - чьи-то добрые и уверенные руки возьмут на себя управление. Руки
с Земли! Постоянная, беспрерывная взаимопомощь...
Может быть, получится иная, новая природа разумной жизни? Может быть,
это безмерное обогащение личности?.. Кто знает!.. Какие-то новые, никогда
не бывалые отношения. Впрочем, это пока фантазия чистой воды... Рубен
морщится от таких разговоров...
Желторотый я все-таки.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 11.07.2001 16:37
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг