носовой части "Дианы", нацеленной на Солнце, раздвинулись изрешеченные
антигазом створки излучателя. Выдвинулось жерло высокочастотной
электромагнитной пушки.
В назначенный момент кодированные импульсы, сжатые в тысячные доли
секунды, ринулись вдаль. Корпус звездолета содрогался, испытывая отдачу
мощных вспышек света, инфракрасных лучей и радиоволн. По заданным
программам они объединялись в многократно повторяющиеся серии. Мощное
начало каждой несло в себе основное сообщение, а сравнительно слабое
продолжение - дополнительное. Группы серий повторялись через каждые две
минуты в течение получаса.
Когда земные астросвязисты примут сигналы своими гигантскими
электронными телескопами, многократность повторов поможет им путем
последовательного статистического анализа отсеять помехи и восполнить
провалы - разгадать послание человека, затерявшегося где-то в немыслимой
дали Мироздания.
Эта система связи с Землей, ставшая довольно распространенной, впервые
была разработана Верой, в ту пору еще студенткой Ярославского университета
космоса. Тогда-то Алексей и познакомился со своей будущей женой.
Собственно, у них было два знакомства. И такие разные!
...Большой водный стадион на Волге. Ликующий шум молодости, веселья,
здоровья. Алексей, только что вернувшийся из своего первого звездного
полета, пришел сюда вместе с отцом. Отец - радостный, гордый, как-то
смешно и трогательно важничающий, - сидел рядом с ним и критиковал работу
прыгунов. Все прыжки были хороши, но отец в каждом ухитрялся находить
дефект и горячо объяснял, как он должен был выглядеть в идеальном
исполнении.
Алексей рассеянно слушал и улыбался. Он вдыхал аромат земли, впитывал,
как бальзам, влажный и пахучий волжский ветерок, вбирал в себя
многоголосый говор и ни о чем не думал. Из рупоров лилась простенькая и
бодрая музыка.
Но вдруг покой нарушился. Вверх по проходу поднималась стайка девушек в
купальниках, и одна из них - невысокая, темноволосая, загорелая -
заглянула в лицо Алексею.
Она остановилась, еще раз посмотрела на него и порывисто спросила; "Вы
Аверин, да?" Алексей, еще не привыкший, чтобы его узнавали по двум-трем
газетным портретам, смутился и пролепетал: "Да, что поделаешь, это я". Он
тут же мысленно обругал себя: не смог придумать что-нибудь поумнее.
Получилось как будто кичливо.
А девушка ничуть не смутилась. "Лада, Галя, - закричала она своим
подругам, прошедшим мимо, - скорее сюда! Здесь великий Аверин! Слышите,
здесь живой Аверин!" Она восторженно, совсем по-детски вновь взглянула на
Алексея: "Товарищ Аверин, вы нам чуть-чуть расскажете, да?" Прибежали
подруги. "Знакомьтесь - поспешно, словно боясь потерять инициативу,
продолжала темноволосая и сама первая протянула руку, - Вера"...
А второе знакомство состоялось неделю спустя на заседании Совета
звездоплавания. Алексей был приглашен туда для обсуждения ряда технических
новинок. Сменялись докладчики. Алексей слушал о новых магнитных
двигателях, автоматах внутреннего ракетовождения, устройствах космической
защиты.
И вот он увидел на кафедре Веру. Это было полной неожиданностью. Она
тотчас узнала его, сидящего во втором ряду, покраснела, кивнув ему
головой, но сразу взяла себя в руки и принялась спокойно излагать суть
своего предложения.
Было много вопросов, в том числе и трудных, каверзных. Какой-то молодой
человек со слишком громким, как показалось Алексею, голосом требовал
"дополнительных обоснований". Он говорил внятно и назойливо: "Я как
эсвечист сомневаюсь в интегральной тождественности последовательных
посылок"...
Алексей поймал себя на явной антипатии к эсвечисту, хоть и не было к
тому твердых оснований.
Вера же отвечала на возражения вразумительно, обстоятельно и, главное,
дружелюбно. "Какая умница", - подумал восхищенно Алексей. И это восхищение
так и осталось в нем до конца.
Он проводил ее домой. Она шла утомленная, немного ушедшая в себя,
иногда чуть спотыкаясь на своих высоких каблучках, и опиралась на его
руку. Алексей чувствовал себя счастливым и неловким. Разговор не клеился,
и он винил в этом себя. На его банальное предложение "увидеться еще" она
как-то удивительно славно и интимно кивнула головой - не сверху вниз, а
снизу вверх.
...Гонг счета земных суток вывел Алексея из оцепенения и вернул в
действительность.
3. ЧЕЛОВЕК - ЭТО ЦЕЛЬ
Он лежит на спине. Перед ним матовая ворсистая поверхность стены.
Розоватый свет индикаторов пульта управления ложится отблесками на витки
катушки электромагнитной тяжести.
Если опустить взгляд, видны узорные секции теллуровой батареи. А еще
ниже глаза натыкаются на черный круг. Этот круг - иллюминатор
астрономического отсека.
Хочется встать и подойти к иллюминатору. За ним - могильная темнота. Но
если смотреть долго, то появляется еле различимый силуэт...
Все чаще наступали моменты, когда Алексея неодолимо влекло еще и еще
раз заглянуть в иллюминатор астрономического отсека. Ни о чем другом не
хотелось думать. Мысли застыли, они остановились на том дне, когда
произошла встреча с антигазом.
Изменилось даже представление о времени. Раньше они с Верой считали дни
с момента поворота, когда "Диана" дошла до вершины своего прыжка в
разведывательном рейсе и повернулась лицом к Земле. Теперь началом времени
стала катастрофа.
На пятый день этого нового календаря в голову пришла настойчивая мысль:
крепче привязать Верино тело. Было страшно, что покрывало и его застежки
не выдержат толчков при включении двигателей.
Алексей проделал эту мучительную операцию.
В астрономический отсек он прошел, как и в день катастрофы, через
космос, ибо прямой тамбурный проход так и остался неисправленным.
Он вернулся в свой отсек потерянным и разбитым. Не мог забыть ощущения
холодной стеклянной твердости тела жены, которого ему пришлось касаться
руками.
...В движении стрелок часов сменялись бесцветные, однообразные сутки.
Подчиняясь напоминающим звуковым сигналам, Алексей продолжал машинально
выполнять очередные обязанности.
В промежутках между работой и бессистемным, случайным сном он подолгу
стоял у окна в астрономический отсек. До боли сдавливал пальцами виски.
Отходя от окна, включал на полную мощность динамиков какую-нибудь музыку и
как пьяный ничком лежал на широком гамаке амортизатора.
Боль в затылке и позвоночнике началась после одного из таких приступов.
Это была очень сильная боль - внезапная, будто удар ножом. Она длилась
несколько секунд, а потом утихла.
Примерно два часа спустя боль начала возвращаться. Второй приступ был
не столь болезнен, как первый, но след оставил более тяжелый.
После этого приступы стали повторяться.
Алексей, как и всякий астронавигатор, был немного врачом. Во всяком
случае, основы общей и космической медицины он знал. Но симптомы недуга
выглядели необычно и ни на что не похоже. Не сумев поставить себе диагноз,
он перепробовал наугад несколько средств из бортовой аптеки - против
нервного истощения, против лучевого поражения, даже против желудочных
нарушений.
Облегчения не приходило. Но самое страшное, что это его не удручало.
Апатия плотнее и плотнее обволакивала сознание.
Был случай, когда, передвигая рычаг энергоснабжения, он разбил на
пульте глазок индикатора. Однако ему и в голову не пришло заменить глазок.
К чему? Ведь это ничего не изменит.
В душу вползала покорность.
Не хотелось есть, не хотелось и заставлять себя есть. Часто охватывала
сонливость.
В тягучем бессилии прошло двое или трое суток.
На двенадцатый после катастрофы день резь в спине усилилась. Алексей
прилег на амортизатор и вскоре впал в забытье.
Сон был неспокойным. Опять приснилась Вера. Сосредоточенная и
серьезная, она сидела за аппаратом для чтения микрофильмов. Вдруг она
посмотрела в упор на Алексея. Страх застыл в ее глазах, которые вдруг
начали мертветь, делаться пустыми и расплывчатыми. Сверху поползли языки
липкой мглы. Алексей почувствовал, что проваливается куда-то, что ему надо
сейчас же, немедленно проснуться. Усилиями воли он выбрался из цепких
объятий сонного дурмана.
Проснулся с неописуемой резью в позвоночнике. Всего его крутило и
крючило. Это был новый, неведомый приступ, куда более тяжелый, чем
прежние. Он бушевал полчаса, оставив в верхней части спины острую
пульсирующую боль.
Настал критический момент.
Гибель жены, физическая мука, невыразимая безысходность космического
одиночества смешались воедино, превратились в общее нестерпимое страдание.
Алексей отчетливо ощутил, как близок он к полному отчаянию. Мотая головой,
стряхивая с себя безумие, он издал визгливый вопль: "Не потерять себя! Не
потерять себя! А-а-а..."
Снова и снова метался в металлической скорлупке корабля исступленный
крик человека.
Искусственное возбуждение укреплялось. Исстрадавшийся организм входил в
новое состояние. Отупение и отчаяние уступали место какому-то подобию
спокойствия. Возвращавшаяся воля рождала решимость.
Алексей быстрыми шагами мерял тесное пространство. Два шага к пульту,
два шага к амортизатору. Еще раз, еще раз. Шаги твердели.
Вслух, громко начал говорить сам с собой: "Не смей терять себя, не смей
терять цель. Человек - это цель"...
Говорить, не переставая! Заполнить собственным голосом эту сводящую с
ума тишину...
"Человек - это цель. Ты заболел, но ты обязан выдержать остаток пути...
Надо работать. Без конца работать. Восстановить жизненный ритм и режим...
Сейчас ты будешь есть"...
Он обращался к себе тоном приказания. Его "я" разделилось на две части
- приказывающую и выполняющую.
Открыл кухонную нишу. Включил плиту. Дрожащими руками приготовил чашку
бульона, разломал на кусочки хлебец. Давясь, преодолевая тошноту, съел все
это.
"Сейчас ты проверишь магнитный тормоз. Его пора включать".
В тесноте узкого кольцеобразного коридорчика машинного отделения трудно
было повернуться. Снова заболела спина. Алексей чуть не потерял сознание и
присел на корточки. Стиснув зубы, он довел до конца регулировку тормозной
автоматики.
Выбрался наверх, в отсек. Отказал себе в передышке и сразу сел за
выверку курса. Точно установив координаты "Дианы", включил тормоза.
Боль чуть ослабла.
Алексей снова начал говорить - громко, быстро, не слишком вдаваясь в
смысл слов.
Мысли, которые он высказывал вслух, сводились к тому, что близок Малый
космос - Солнечная система, что "Диана" начала снижать свою сказочную
субсветовую скорость, что Солнце светит уже, как звезда первой величины.
"Надо менять календарь, - продолжал Алексей. - До финиша около десяти
дней. Будешь считать с конца - десятый, девятый, восьмой... Все время
будешь работать"...
Чтобы плотнее занять время, Алексей выдумал дополнительные дела:
профилактический ремонт двигателей, двойной контроль курса. Подготовил
аппаратуру для двусторонней связи с Землей. Включил радиопеленг и
приемник. Пока динамики молчали, но не сегодня-завтра до "Дианы" мог уже
дойти голос приближающейся родины.
В последнем кодированном сообщении на Землю Алексей особенно точно
обрисовал картину движения звездолета. Если на Земле не забыли о "Диане",
если там принято последнее сообщение, то скоро, очень скоро земными
радиопеленгаторами будет засечен его пеленговый сигнал. А затем к
звездолету будет послана первая направленная передача.
Тогда можно будет говорить с кем-то, с каким-то потомком, с гражданином
родины, прожившей после него целое столетие. А пока надо было продолжать
разговаривать с самим собой.
4. ТЬМА
Нет, далеко не все свои мысли Алексей выговаривал вслух. Память о Вере
была молчаливой и затаенной, так же как неутихающая боль вверху спины.
Ничего не прошло. Изменилось лишь отношение к себе.
Алексей все время помнил, что астрономический отсек открыт, что перед
входом в Солнечную систему его необходимо закрыть. Иначе в отсек попадет
пыль, а при влете в земную атмосферу - горячий воздух.
Закрывать отсек придется снаружи и для этого необходимо снова выбраться
в космос. Сделать это надо незамедлительно. В последующие дни будет много
дел, связанных с посадкой. Кроме того, Алексей знал, что он очень
возбужден и хотел воспользоваться этим преимуществом, которое могло
оказаться временным. Он чувствовал, как в глубине организма, где-то под
броней наигранной бодрости, копится развитие его непонятной болезни.
Казалось бы, выход в космос не выглядел чрезмерно трудной задачей.
Алексей это делал много раз. Тревога его была вызвана не логически
осознанной опасностью, а скорее обострением подсознательного инстинкта
самосохранения, темным предчувствием чего-то недоброго, ждущего его за
бортом звездолета.
Он тщательно подготовился к выходу. Выключил торможение, ибо с корабля,
резко замедляющего полет, выход в космос невозможен. Зажег прожекторы
наружного освещения "Дианы".
Облачение в космический костюм оказалось болезненным как никогда.
Особенно трудно было продевать руки в плотно облегающие рукава.
"Что ж, - громко сказал Алексей, - костюм предназначен для здоровых
людей".
Зарядил свежий патрон в пистолет-двигатель. Обмотал вокруг пояса
"вожжи" - пару длинных пластмассовых шнуров, предназначенных для
привязывания человека к звездолету. За время экспедиции Алексей ни разу не
пользовался вожжами. И он, и Вера целиком полагались на
пистолеты-двигатели.
В тамбуре Алексей сначала немного успокоился. Там привычно гудел насос
откачки воздуха. Потом с шипением ворвалась в скафандр дыхательная смесь.
Но вот машинный шум утонул в образовавшемся вакууме. Отодвинулась выходная
заслонка. За ней во всей своей грозной наготе встала черная сверкающая
бездна.
И тогда начало сбываться то, чего он инстинктивно страшился.
Иглы звезд сразу обожгли глаза. Казалось, к роговице прилипли
раскаленные искры, жгучие и ядовитые песчинки. Навернулись слезы.
Невесомые, они не стекали вниз, а от моргания обволакивали ресницы и веки.
Светящаяся Вселенная будто сжалась в кулак, потеряла расстояния, глубину,
ширину.
Алексей зажмурился, но тут же заставил себя вновь взглянуть на небо.
Свет мира лишился дискретности, сделался сплошным, неразборчивым, мутным.
Подобное случалось с ним только раз - во время предыдущего выхода в
космос, - но в гораздо меньшей степени. И это была, видимо, неведомая ему
прежде космическая близорукость.
Повернулся к корпусу корабля. Прищурился. Постарался хоть в грубых
очертаниях увидеть эту титановую махину, которой он сейчас касался руками,
привязывая вожжи к одному из поручней. Ведь "Диана" ярко освещена
наружными прожекторами. Он помнит, как включал их. Ничего нет. Ничего не
видно. Одни расплывчатые разноцветные пятна.
Близорукость ли это? Только ли она? Его охватил ужас. Несколько минут
он беспомощно качался в пустоте, притянув к животу колени и запрокинув
голову. Когда приступ отошел, перед глазами не было уже никаких огней.
Свет погас. Кругом стояла кромешная тьма.
Слепой!..
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг