Вернулся Лось. Чуть слышно повеяло керосином и табаком. Лось сел
напротив, положил на стол руки. Руки были рабочие, в старых ссадинах и
огрубелостях - им много приходилось возиться с железом. Белоснежные манжеты
подчеркивали их ненарочитую обветренность.
- Сейчас будет готов чай, - устало сказал Лось. - Прислуги, знаете ли,
теперь нет. Есть пролетарии домашнего труда, да и тех найти...
Ивана все не покидало ощущение придуманности окружающего. Он никак не мог
свыкнуться с мыслью, что за окнами - Петроград тех далеких времен, что
напротив него сидит Лось. Иван вглядывался в лицо инженера и не верил, что
это тот самый человек, чья странная, горькая и удивительная судьба
запомнилась с детства. Себя Иван чувствовал чужаком, незаметно прокравшимся
на сцену во время спектакля, поставленного по любимой книге. А то, что
актеры вынуждены импровизировать, поскольку вступил в игру новый,
незапланированный персонаж, лишь усиливало ощущение ненастоящести
происходящего.
- Ну что, товарищ... э-э-э... Феоктистов. Пока чайник поспевает -
рассказывайте. А то, признаться, ошарашили вы меня давеча...
Иван понимал: "ошарашили" относится не к тому, что он явился из будущего.
Пропустил Лось это мимо ушей, счел за неуклюжую попытку привлечь к себе
внимание. Ошарашил его Иван, повторив только что прозвучавшие в эфире,
стынущие в ушах, задыхающиеся слова: "Где ты, Сын Неба?" Но ему-то, Ивану,
нужно было, убедить Лося именно в том, что он из будущего. Поэтому Иван
упрямо сказал:
- Да, Мстислав Сергеевич, я прибыл из будущего. Мы нашли способ, как это
сделать...
- Та-а-ак, - протянул Лось. - Вы, значит, настаиваете на своем. Ну,
предположим, вы из будущего. А зачем появились именно здесь, у нас? Почему
вы сказали, что ждете, на ветру и морозе, именно меня?
Иван решил, что лучше всего говорить правду, и быстро ответил:
- Марс, Вы были на Марсе - почему вы не полетите туда опять?
Он не сказал: "Аэлита". Это имя и так повисло в воздухе - Лось помнил о
сегодняшнем радиосеансе, не забывал о нем ни на секунду. Уши хранили
пробивающийся сквозь шорох и рычание помех далекий голос. Это имя повисло в
воздухе - Иван знал, что Лось в отчаянии бежал с радиостанции в нежилой уют
пустой квартиры, бежал сквозь метель и незримые, неощутимые радиоволны,
несущие этот голос.
Лицо Лося затвердело. Он медленно выбил трубку и придвинул коробку с
табаком. Уминая табак большим пальцем, он спросил, и голос его был ровен и
горек:
- А вы? В вашем будущем? Вы, наверное, летаете на Туму, когда захотите?
Лось не заметил, что назвал Марс его древним именем - Тума. Иван, покачал
головой. Что он мог сказать сидящему напротив мужчине, который вдруг
перестал быть актером, играющим в захватывающей пьесе по роману Алексея
Толстого, и стал тем, кем был на самом деле - предельно усталым человеком,
инженером по имени Мстислав Сергеевич Лось?
Колдовство стереотипа наконец развеялось. Литературные герои обычно
кажутся нам старше, серьезнее и значительнее, нежели есть на самом деле.
Может быть, потому, что, познакомившись с ними в юношестве, мы проецируем
эти свои детские впечатления на более позднее восприятие; а может, и потому,
что на протяжении всего нашего с ними знакомства они на редкость постоянны в
своих мнениях, суждениях и поступках. Иван не задумывался об этом, просто он
вдруг обнаружил, что сейчас здесь нет персонажа старой книги. Напротив сидел
человек, ждущий ответа, и Иван не мог открыть ему, что в его, Ивана, мире
Марс - безжизненный каменный шар, изрытый оспинами метеоритов, а Аэлита -
всего лишь прекрасная и печальная сказка...
- Нет, Мстислав Сергеевич, как раз на Марс мы и не летаем. Мы вообще еще
дальше Луны не добрались...
Это была правда. Не вся, но правда. Почти правда - до Марса человек еще
не добрался. Не ступала еще нога в ботинке вакуум-скафандра на изъеденные
пустотной эрозией камни. Это была не вся правда, но большего Иван говорить
не стал.
Лось поднял на него глаза:
- И я не могу больше полететь на Туму, - он опять назвал Марс Тумой и
опять не заметил этого. - Ультралиддит, мое движущее вещество... Причин
никто не знает - неизвестно, почему произошел взрыв завода. За восемьдесят
верст с домов посрывало крыши. Манцев, изобретатель ультралиддита, и все его
записи - все было там...
Он выговорил все это, не опуская взгляда, а потом снова занялся трубкой.
Руки его не дрожали.
- Так, - задумчиво сказал Иван. - Так...
Он побарабанил пальцами по столу. Как раз с ультралиддитом проблемы не
было - достаточно было вернуться к себе, а оттуда предпринять вылазку в мир,
где этот самый завод цел и невредим.
- Простите, я вас на минуту оставлю, - Лось тяжело поднялся и ушел на
кухню. Послышалось позвякивание посуды. Иван слушал и не слышал доносящиеся
до него звуки. Пока что он не увидел и не узнал ничего существенно нового.
Но теперь перед ним открывалась возможность самому принять участие в
событиях. Собственно говоря, Иван и затеял эту вылазку в прошлое в тайной
надежде на что-либо подобное...
Лось принес закоптелый, все еще сердито фырчащий чайник и с ним второй -
заварной, маленький и пузатый. Появились стаканы в тяжелых мельхиоровых
подстаканниках. Чай был бурым, обжигающим и невкусным. От лампы в оранжевом
абажуре на скатерть ложился мягкий уютный круг света.
- Мстислав Сергеевич, а сколько нужно ультралиддита? - осторожно спросил
Иван.
Чай, остывая, исходил паром. Лось машинально помешивал ложечкой в
стакане, стараясь не звякать о стенки. Он вскинул на Ивана напряженный
взгляд, прикинул в уме и сказал:
- Пудов пятьдесят - пятьдесят пять.
Иван быстро перевел в килограммы и молча кивнул - он ожидал большей
цифры. Лось чувствовал, что разговор об ультралиддите начат неспроста, но
тоже молчал, углубившись в созерцание кружащихся в стакане чаинок.
- Мстислав Сергеевич, - нарушил тишину Иван, - а если я добуду вам эти
восемьсот килограммов?
- Не знаю, - горько и откровенно отозвался Лось, - наверное, полечу
опять. Но что толку говорить о том, чего не может быть?
- Может, Мстислав Сергеевич, может! И я вам ультралиддит доставлю. Завтра
же.
У Лося порозовели от волнения щеки. Он вдруг поверил, что Иван найдет
ультралиддит, а чтобы поверить в это, ему пришлось поверить и в то, что Иван
пришел из будущего. Очень уж ему хотелось поверить.
4.
- Не нравится мне это, - раздраженно сказал Костя
Он упорно не смотрел на Ивана, сосредоточенно стирал пальцем
несуществующее пятнышко на пульте ЭВМ.
- Нн-да-а, - протянул Иван. - Когда все отказывались разрабатывать для
тебя аппаратуру, когда говорили, что это бред сивой кобылы, а не технические
требования, ты на жизнь смотрел несколько иначе. И когда я согласился с
тобой работать, то сразу оговорил, на каких условиях. И ты обещал. А что
происходит теперь?
Костя, страдальчески сморщившись, начал было отвечать, но Иван жестко
оборвал его:
- Нет уж, голубчик! Выслушай меня до конца - ты ведешь себя просто
непорядочно! Я на тебя спину гнул полтора года, аппаратурой обеспечил - да
только за нее тебе Нобелевку могут дать! Сейчас твоя теория множественности
параллельных миров получила экспериментальное подтверждение, я тебе больше
не нужен, и ты решил выкинуть меня за борт. Как балласт. А о своих обещаниях
ты уже и не помнишь. Очень мило с твоей стороны!
"Вот оно! - подумал Костя - Вот почему я, да и не только я, относился к
Ивану предубежденно. Он всегда точно знает, чего хочет. Ну просто
удивительно, до чего точно! И ведь обо всем заранее договаривается. И
лишнего ему не надо, но уж что его, то его. Тут уж ему вынь да положь, и
убеждать его бесполезно".
Вслух же он сказал:
- Ваня, ты пойми, побывать в другом мире - это одно. А вмешиваться в его
дела активно... Да пойми же, нельзя этого делать!
- А вот тут ты, голубчик, ошибаешься, - ухмыльнулся Иван - Миров
бесчисленное множество, и ты отправил меня не в тот мир, что описан в
"Аэлите", а в другой! Который отличается как раз тем, что в нем появляюсь я
и помогаю Лосю еще раз полететь на Марс!
Костя только молча откинулся на стуле. Вид у него был мученический. Иван,
не обращая внимания на его мимику, решительно подытожил:
- Словом, так. Ты меня отправишь за ультралиддитом в соответствующий мир,
а завтра вместе с этим "лиддитом" перебросишь обратно к Лосю. А на будущее,
чтобы не держать установку включенной, дашь мне мезонный ключ. Сам же можешь
писать отчет по теме, можешь читать доклады, получать премии - нобелевские и
всякие другие. Все это ты заслужил. Убежден в этом.
То ли похвала сделала свое дело, то ли Костя просто спасовал перед
неудержимым натиском Ивана - но он сдался. Через пару часов ультралиддит в
серых бумажных мешках лежал в углу лаборатории, как безобиднейшее удобрение,
а Иван с Костей кодировали мезонный ключ - пластмассовую коробочку, чуть
больше спичечной, с миниатюрными кнопками на крышке. Теперь, где бы и в
каком бы мире ни оказался Иван, достаточно было набрать две двойки, четверку
и пятерку, чтобы установка включилась, и ему открылся мерцающий призрачный
туннель, ведущий домой.
5.
В большом утепленном сарае, где тихо ржавело с трудом перевезенное из-за
океана бездыханное металлическое яйцо, начались работы. Лось пропадал там
чуть ли не сутками. Домой он ходил только спать и пить чай. Этот вечерний
чай превратился в обязательный ритуал. Поначалу Ивана сковывала чуточку
чопорная церемонность Лося, но постепенно он привык к этому.
Мало-помалу Иван втянулся в подготовку к полету. Не связанный больше
временем, он проводил теперь в Петрограде по нескольку дней. Вместе с Лосем
он стал бывать в сарае, в котором лихорадочно и бестолково велись работы.
Иван старался непосредственно не вмешиваться в происходящее. Он лишь мягко и
тактично подсказывал Лосю, в чем необходимо сделать изменения, но как-то
незаметно для самого себя из наблюдателя превратился в активного участника.
Впрочем, его не оставляло подсознательное ощущение игры, несерьезности
происходящего, словно он попал на съемки исторического фильма. Как ни крути,
а за спиной Ивана незримо стояли сто лет развития науки и техники.
Технические истины, доступные лишь немногим во времена Лося, Ивану казались
самоочевидными; проблемы, встававшие перед инженером и его рабочими, порой
представлялись просто смешными. Но он старался не показывать этого своего
снисходительного отношения, понимая, что может обидеть и Лося, и рабочих.
В один из вечеров, когда чай был уже выпит, и шла неспешная беседа, Лось
вдруг сказал:
- Иван Николаевич, вы вот постоянно говорите, что являетесь специалистом
по электронике, в механике ничего не смыслите. Но наши проблемы решаете
настолько легко, что мне хочется знать: какие же тогда у вас, в будущем,
специалисты по механике?
Иван засмеялся:
- Хочется знать - так за чем же дело встало? Давайте сейчас же отправимся
к нам, вот все и увидите!
Иван не в первый раз предлагал Лосю побывать в будущем, но нее как-то
вскользь, мимоходом. Сегодня же он вдруг успел представить Лося в том
далеком отсюда мире, успел примерить на себя роль гида, предвкусил удивление
и растерянность Лося перед обыденными, всем привычными вещами. В веселом
азарте Иван поднялся со стула:
- Ну что, Мстислав Сергеевич? Прямо сейчас, а?
Он опустил руку в карман, нащупывая коробочку мезонного ключа, улыбнулся
ободряюще сверху вниз
Лось, не глядя на Ивана, медленно покачал головой:
- Нет, не нужно...
Еще не осознав, что решение Лося не случайно, не в силах расстаться с
возникшей в воображении картиной, Иван бодро и напористо продолжал:
- Да ну, Мстислав Сергеевич, что значит - не нужно? Очень даже нужно! И
не надо раздумывать, ведь один момент - и мы там!
Лось быстро глянул на Ивана и вновь опустил глаза. Заговорил медленно и
осторожно, пробуя на слух каждое слово:
- Я считаю, Иван Николаевич, что нельзя так вот взять и отправиться к
вам, в будущее. По-моему, это безнравственно. Будущее нужно заслужить.
Заработать. Есть только один способ путешествовать в будущее - идти в него
из настоящего день за днем, минута за минутой. Вместе со всем
человечеством...
Иван помрачнел. Пытаясь смягчить сказанное, Лось шутливо продолжил:
- И вообще, Иван Николаевич, еще не известно, попаду ли я в свое будущее.
В ваше - да, а в свое? Не знаю. Ведь я его творю каждым своим поступком,
каждым решением. Но если оно зависит от того, как я решу поступить в каждом
конкретном случае, значит, оно не одно? Значит, у него великое множество
вариантов? Вы мне предлагаете один из них, а может, в нем меня вообще не
существует, может, я утонул, сгорел, не вернулся с Марса!
Иван затаил дыхание. Лось, по неведению, подошел так близко к истине, что
достаточно было только протянуть руку, и... И что - "и"? Иван не знал, что.
Он не знал, почему сразу, с самого начала, не сказал Лосю всей правды, не
объяснил, что они живут в разных мирах. Побоялся, что Лось не поймет? Или
пожалел, не захотел взваливать на него знание факта, что не во всех
вариантах будущего есть он, Лось, есть Аэлита и есть Марс, каким тот остался
в памяти Лося? А может, подсознательно чувствовал невыстраданность для себя
этого сурового мира Лося и Гусева, ощущал себя в нем экскурсантом и боялся
упрека в этом? Может быть, поэтому ему почудился в словах Лося скрытый
намек, поэтому и охватила растерянность?
Иван нервно засмеялся и отошел к окну. Взявшись рукою за портьеру, словно
собираясь выглянуть наружу, и тем маскируя волнение, он проговорил деланно
равнодушным голосом:
- Что ж, нет так нет. Мое дело - предложить... - И, пожав плечами,
оборвал разговор.
6.
Поначалу провожающих было немного. Но, пока суетливо доделывались
какие-то важные и неизвестно почему оставленные на сегодня дела, народу
заметно прибавилось. Не помогло и то, что отлет назначили на тусклый
предрассветный час, когда темная в ночи листва ждет первого утреннего
ветерка.
На людях Иван старался держаться по возможности в тени. Сегодня это ему
удавалось плохо - напарник Лося в новом путешествии на Марс не мог остаться
незамеченным.
Лось тоже был взволнован, растерян и тороплив - лихорадочно блестящие
глаза, горячечный, пятнами, румянец на скулах.
Пришел Гусев с женой. Она стеснялась, мило краснела и поминутно
поправляла волосы. Гусев, вдруг расчувствовавшись, крепко обнял Лося, потом
сжал руку Ивана, тряхнул, колючим взглядом вцепившись в глаза. Иван выдержал
взгляд. Гусев одобрительно хохотнул, тряхнул руку еще раз.
- А мне говорили - контру недобитую Мстислав Сергеевич пригрел, -
доверительно сообщил он Ивану. - Вот брешут, гады! Ну ничего, я с ними
разберусь!
Он круто катнул по скулам желваки, и Иван с невольным сочувствием подумал
о тех, с кем Гусев будет "разбираться". А Гусев был уже у аппарата, и Иван
слышал, как он громко говорил жене:
- Погляди, Маша, вот в этом снаряде мы с товарищем Мстиславом Сергеевичем
и летали к угнетенным братьям на Марс, помогали им делать пролетарскую
революцию!
Маша слушала и робела - здесь было столько ученых, инженеров и других
руководящих товарищей. Она жалась к руке Гусева - уж он-то везде чувствовал
себя, как дома.
Конечно, без митинга не обошлось. Иван, стоя рядом с Лосем, не
вслушивался, а вглядывался в лица выступавших, всматривался в людей,
окруживших импровизированную трибуну. Усталые лица, более чем скромная
одежда, резкие тени от бьющего сбоку прожекторного света - и напряженное
внимание, подавшиеся вперед фигуры, бешеные овации сказанным с трибуны
словам - простым, ясным и оттого до конца понятным и необходимым. Иван вдруг
остро почувствовал, что вокруг - Петроград двадцатых годов, трудное,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг