Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
когда душе требуется голос прошлого и ничем его не заменишь...
     
"...Я, Приск, сын Приска, родился в год, когда Антиох из Сиракуз утонул
в порту  вместе со своей триерой, напоровшись левым бортом на  поваленную  в
море статую бога Гермеса,  не замеченную  им  во время шторма. Потом  статую
увезли римляне,  а триеру разметали волны. Это  мне рассказывал мой  отец, а
сам я  еще не мог видеть. А в остальном этот год был тихий, обильный вином и
хлебом,  и  ничто  не  предвещало   появления  Ксенофонта.   Потом,  правда,
вспомнили, что когда он первый раз  вышел  на берег и, стоя  спиной  к морю,
долго смотрел на прекрасный наш  город  Пантикапей, раскинувшийся  по склону
горы,  то  рыба перестала  брать приманку и легла на дно.  Но  это вспомнили
много позднее досужие  люди. А тогда странное это дело отнесли к рыбам, а не
к нему.
     - ...Приск, - однажды  сказал мне отец, когда мне  было уже  шесть лет,
- посмотри  на  того человека с короткой тенью и  большой  головой... вон на
того,  который  идет  по  середине дороги,  там, где  самая  мягкая  пыль...
Посмотри на него, Приск, и скажи - нравится ли он тебе? Я посмотрел  на того
человека, и он мне понравился.
     - Да, отец, - сказал я. - Он мне нравится.
     - Городу будет большая беда, - сказал отец.
     Я тогда  ничего не понял, мне было шесть лет, как сказано. Но и  многие
мудрые ничего  не  поняли.  А  когда поняли, кто такой Ксенофонт,  было  уже
поздно. А дальше, когда он  был убит рассердившимся фракийцем, который долго
не  размышлял,  а отсек  ему голову коротким  мечом, уже  ничего нельзя было
поделать.  Сам Ксенофонт  как  пришел,  так  и ушел в  мир  теней, но искра,
которую  он заронил,  обернулась пожаром, в котором сгорели все  мы,  и души
наши сгорели еще при жизни, и город наш, прекрасный  Пантикапей, стал таким,
какой  он сейчас, а не как прежде  когда  не было ему  равных на всем берегу
Понта Евксинского.
     И  я, Приск, сын Приска, сижу на ступенях  дома своего и думаю - почему
боги  не дали нам способности  знать,  что выйдет из наших  намерений,  даже
самых  лучших из  них? Но тщетно. Ответа на этот вопрос я  не  знаю,  и я не
слыхал о  ком-либо, кто  бы знал ответ.  Разве что  рыбы, которые  не  взяли
приманку и легли на дно, когда  Ксенофонт щурился на город Пантикапей и тень
Ксенофонта была короче вечерних теней других людей. Но рыбы молчаливы".

     Травяной    аэродром.   Прохладный   каменный    лед   ожидания.   Небо
солнечно-белое.   Машина,   которую   они  ожидали,   конечно,   не  пришла.
Посовещавшись,  взяли  левака-частника. "Бьюик" тридцатых  годов.  Приборная
панель светлая, деревянная, с большими  часами. Рваная обивка, но - лимузин.
Просторный. Честь по честь.
     Белые  домики с древней черепицей. Воздух, воздух.  Весь  серебрится от
близости моря и степи.
     Въехали в город Керчь. И он  такой же  - невысокий, заваленный  близким
простором. Афиши - Тимошенко  и  Березин, портрет  красивой  певицы. Книжные
магазины, универмаги, открытые закусочные на углах.
     - Надо будет в парикмахерскую зайти, - сказал Сапожников.
     - Во-он  там  Тамань:  Представляете  - лермонтовская Тамань,  - сказал
Аркадий Максимович. - Я в войну  там  служил. В  воздушной  армии.  Вершинин
командовал.  А вот там  катакомбы. Ну, это не расскажешь:  вошла дивизия,  а
вышло  несколько  человек. Жгли  автопокрышки  для освещения. Лечить  нечем,
хоронить  негде, пить нечего. Ноздреватый  камень сырой.  Группы специальные
высасывали воду из камня и поили раненых прямо изо рта. Не расскажешь. А вон
гора Митридат.
     - Так и называется? По имени царя Митридата? - спросил Сапожников.
     - Да, - сказал  Аркадий Максимович. - Две тысячи  лет так и называется.
Там  он отбивался и  погиб  на вершине. И  настала Римская  империя, которая
думала, что  будет существовать  тысячелетия, а  продержалась еще пару сотен
лет.
     Ветер и солнце выворачивали наизнанку верхушки деревьев.
     - Как  ни странно, об  этих катакомбах знают меньше, чем об одесских, -
сказал Филидоров.
     - Чересчур  страшно  все...  В местном музее есть  материалы. Зайдите -
увидите.
     - Нет, - сказал Сапожников. - Не зайду.
     - Мне надо, - сказал Аркадий Максимович. - К сотрудникам.
     Навстречу  шли старшеклассницы и преувеличенно ахали,  потому что ветер
заворачивал им подолы.
     - Зачем носить короткие платья, если  ветер в городе всегда? - удивился
Филидоров.
     - Для этого, - объяснил Сапожников. - Чтобы пищать и ахать.
     В продуктовом магазине продавалось много копченых рыб.
     - Нужна сравнительная мифология, - сказал Сапожников. -  Никуда без нее
не денешься - такая наука нужна.
     - А зачем она? - поинтересовался Филидоров.
     - Ну  вот  сопоставлять с  археологией и историей...  с  установленными
данными.
     - Опять лезете не в свое дело? - сказал Филидоров.
     - Нет,  - сказал Сапожников. - Только готовлюсь. Насчет  Посейдона пока
дело  темное... Но вот такая  эмблема - конь топчет  змею. А  всем известно,
что  коня  обожествляли  и  змею  обожествляли.  Вот  и  выходит, что  новая
религия  топчет  предыдущую. А не  просто лошадь с  гадюкой подрались... Что
Зевс был  критянин, то есть  фактически финикиянин, а  что сын его  Аполлон, игравший на арфе, наказал Пана за игру на свирели, то есть за свист...
     - Куда вы клоните? - спросил Аркадий Максимович.
     - Еще не знаю, - сказал Сапожников. - Я еще пока вспоминаю... А замечал
ли  кто-нибудь, что  в Библии, в описании Моисеева похода из Египта, который
длился почему-то сорок  лет, хотя там ходьбы как от Москвы до Ленинграда, ну
это ладно... а вот другое...  Там нет ни одного упоминания африканской фауны
- фауна не африканская.
     - А откуда вы это знаете?
     - Я приметливый, -  сказал  Сапожников. -  Не  упомянуты  ни  слоны, ни
жирафы, ни носороги, ни бегемоты, ни страусы, ни обезьяны...
     - Ну и что из этого вытекает?
     - Похоже, что  поход-то  был откуда-то  из другого  места и занял сорок
лет... а  приплели его к бегству из  Египта  потом. Для солидности. Потому и
написали,  что  Моисей  умер  перед концом  похода. А в страну вступил Иисус
Навин,  исторический уже...  Ясно только  одно - до  сих  пор делали упор на
фантастическое  отображение  действительности в религиях  и  мифах и  только
сейчас помаленьку  заинтересовываются самой действительностью, которая в них
отражалась.  Сравнительная  мифология  нужна.  Фактов  разбросано   много...
сопоставлять их надо научиться.
     - Прелестный   разговор,   -  сказал   Филидоров.  -  Обожаю   светские
разговоры... На все темы... И все верхушечно...

     Гостиницы  в Керчи действительно были переполнены. И даже Филидорову не
удалось  достать номер, где бы их приняли с трехногой собачкой Атлантидой, и
потому они сняли комнату частным порядком.
     - Где-то я читал, в какой-то книжке,  - бормотал Сапожников, - кажется,
называлась  "Открытие  Америки"... там  еще  была карта  Америки,  сделанная
Леонардо  да  Винчи, и  материк был назван Америкой до  путешествия  Америго
Веспуччи... полная каша в голове.
     - Вот именно, - подтвердил Филидоров.
     - Что  вы   плетете?  Ничего   понять  нельзя,  -  рассердился  Аркадий
Максимович.
     - Это я так... Погодите, - сказал Сапожников. - По-моему, именно в этой
книжке я прочел в одном месте слово  "Атл", а в другом слово "Ант",  и автор
эти  два слова почему-то  не связывал.  А  между тем на  каких-то  индейских
языках одно из них означало "человек", а  другое - "море". И получалось, что
вместе они означают не то "морской человек", не то "человек моря", не помню:
"Атлант"  получалось: а  "ида"  -  это  просто  греческое окончание.  Эней -
"Энеида" и так далее. Известно у вас такое в вашей науке?
     - Мне неизвестно, - сухо сказал Аркадий Максимович.
     - Ну тогда  и  хрен с  ним, с  этим вопросом, - сказал  Сапожников. - Я
думал, может, вам пригодится.
     Филидоров  и Аркадий Максимович  раскладывали чемоданы. Сапожников, как
всегда, сидел на подоконнике.
     - Так как же насчет "Атланта"? - спросил Сапожников.
     - Не ваше дело, - сказал Аркадий Максимович.
     И он  был  прав. Какое  дело было Сапожникову  до  атлантов. Но вот  до
Аркадия  Максимовича ему  было  дело. Страшно  ему  было видеть, как  ученый
человек не то что от споров, от собственных мыслей убегал. А ведь его только
затем и держали в ученых, чтоб мыслил.
     - Я боюсь не споров, - сказал Аркадий Максимович. - Я  боюсь профессора
Мамаева. Не знаете? Ничего. Я вас с ним познакомлю.
     Но уже наступили времена, когда всем до всего было дело.

     В  летней  столовой за  обедом, где из  керченских  жителей были только
сотрудники музея, Сапожников встретил московскую свиту Глеба, уже второе или
третье  ее  поколение.  Годы  шли, а  свита не  уменьшалась, и  все  так  же
начинающие старались произносить слова небрежно и  чуть врастяжку, и все так
же  не понимали,  какая роль  отведена  Сапожникову  в глебовской  табели  о
рангах.  Много  спорили, Сапожников  высказывался, и, естественно,  по  всем
вопросам.
     Гомон  стоял  в  гулкой  столовой,   отделанной  светлым  деревом  и  с
трепещущими от ветра занавесками.
     Потом,  естественно,  перешли  в  гостиницу,  где  свита  занимала  три
многоместных номера. И  там Сапожников  узнал, что четвертый номер пустует и
дожидается Глеба.
     Считалось, что он и вся его свита подтянулись в Керчь, потому что здесь
профессор Филидоров, который должен вот-вот возглавить проблемное учреждение
широкого  профиля.   Но  какая-то  недоговоренность  витала  в   воздухе   и
раздражающая неопределенность, так несвойственная отчетливым Глебовым людям.
Складывалось впечатление, что они готовились  к поразительной перемене стиля
и что в этом деле, как ни странно, должен помочь Сапожников.
     Похоже было,  что Глеб намекнул им, что в новой проблемной лаборатории,
которую, конечно,  будет курировать Глеб, фактический заместитель Филидорова
на любом посту, потребуются люди с новой хваткой и  новым стилем мышления, и
они  нащупывали  этот стиль   в  спорах  с  Сапожниковым,  которого  обычным
дилетантом  в  науке  не  назовешь, но  и ученым обозвать  -  тоже  язык  не
поворачивался. Как-то все вдруг перемешалось  и в это  лето буйного ветра  -
археология,  термодинамика,  жизнь  прошлая  и   жизнь  настоящая,  интересы
переплелись,  как у гриба и водорослей в странном  полусуществе лишайнике, и
спокойствие  во  всех  перепалках  сохранял  один  Сапожников, для  которого
состояние неотзывчивости и несистемности  было привычным, как для младенца в
кунсткамере.
     Свита у  Глеба была сметливая, и  если нынче почему-то  нужны широта  и
вольное  общение с  проблематикой,  то  умные  люди  сориентируются быстро и
успеют занять ключевые посты,  пока  узколобые мух-мухают. В  общем, картину
они себе  представляли  довольно  правильно,  если не  считать малости - они
путали талантливость с хлестаковщиной.
     Это   и  пытался  объяснить  им  Сапожников,  успевший  и  тут  вызвать
раздражение,  их раздражение.  Их раздражало  то,  что он  не имел  права на
мысли,  которые высказывал. Потому  что для носителя  истины он  выглядел до
безобразия несерьезно.
     Он  привык  к  этому  и  уже  почти  не  обижался.  Серьезность  нужна,
респектабельность,  и,  главное,  нужно твердо знать, откуда почерпнуты  эти
идеи, из какого авторитетного источника. Иначе не может быть. Не может  быть
-  и  точка. Это главный признак. Не может быть, чтобы крестьянская девка  в
средние  века  спасла Францию,  не  может  быть, чтобы  полуграмотный  актер
написал  "Короля Лира", не  может быть, чтобы  на Карпатах  полудикий  певец
написал поэму о пограничной стычке давно забытого князя, в которой заключены
идеи мировой истории следующей тысячи лет и мировой литературы.
     И  все-таки  его  не   гнали,  потому  что  всегда  хотели  куда-нибудь
приспособить.
     И даже посылали встретить Глеба, мягкого человека, которого все любили,
он был свой и определенный. Глеб приезжал скоро.

     "...Потом, когда мне было  уже  четырнадцать лет, мой отец подыскал мне
невесту  хорошего  рода,  чтобы если  боги благословят -  сочетаться браком,
когда нам минет шестнадцать.  В этот год было явление. Над горизонтом стояла
звезда с хвостом, подобным сирийскому мечу, потом пропала.
     Пришел скиф, имени его я тогда не  знал,  друг одного вольноотпущенника
из  гавани, владевшего хлебными  складами. Он  сказал,  что Понтийский  царь
разбил войско скифов. Знал ли я, что судьба сведет меня с царем Митридатом и
начиная  с  того давнего  дня,  когда  пришел  этот  пегобородый скиф, и  до
сегодняшнего  судьба  моя  будет судьбою щепки,  попавшей в  водоворот. Будь
проклят тот  день моей жизни, когда  я вмешался  в разговор старших и сказал
пегобородому,  что  слышал, будто  не  сам  царь Митридат  разбил скифов,  а
Диофант, его полководец.  Будь проклят тот день, когда пегобородый скиф, про
которого  иные  говорили,  что  он  фракиец,  посмотрел  на  меня и  спросил
вольноотпущенника: кто  этот юноша? И вольноотпущенник ответил: "Это  Приск,
сын Приска. Он  разумен, знает  меру  и  счет и письмо  и тверд в  слове. Ты
можешь положиться на него, Савмак".
     У нас в Пантикапее тот год правил царь Перисад, слабый человек..."

     - Боже мой, - сказал Аркадий Максимович.
     - Боже мой!.. Все сходится... Я так и думал... Это Савмак...
     - Аркадий Максимович, очень трудно работать, - сказал реставратор. - Вы
все время дышите мне в шею.
     - Вы не представляете, - сказал Аркадий Максимович. - Это Савмак...
     - Я вот чего не пойму, - сказал  Сапожников,  который  опять  сидел  на
подоконнике. -  Если на Чукотке останкам человека двадцать  тысяч лет, а  на
Аляске  в  Америке  - тридцать  тысяч лет, то почему же говорят, что человек
пришел в Америку с Чукотки, а не наоборот.
     - А откуда он тогда взялся на Аляске?  - спросил Аркадий Максимович.  -
Придется предположить,  что  с  другой  стороны  Америки, с какой-то  суши в
Атлантике. Мифическая Атлантида? А это для всех нож вострый.
     - А почему?
     - Никаких прямых доказательств.
     - Что значит прямых? - спросил Сапожников. - Материальных, что ли?
     - Да.
     - А косвенные?
     - В   основном   мифы,   сопоставления  культур   по   обеим   сторонам
Атлантического океана, некоторые геологические данные... В общем, мифы.
     - Интересное дело,  -  сказал Сапожников. -  С  каких  пор на следствии
разбирают одну версию?
     - Ну, это в кино проверяют все версии, - сказал Аркадий Максимович. - В
науке все тоньше. Темпераменты. Авторитеты.
     - Ладно. Об  этом потом, - сказал  Сапожников. - Значит, доказательства
надежные только материальные?
     - Они неопровержимы.
     - Ну да? А шведская спичка? - сказал Сапожников.  - Рассказ  Чехова. По
спичке искали убийцу, а  нашли прохиндея, которого любовница в бане заперла.
И потом  -  почему  мифы  после Шлимана,  который  Трою  откопал,  считаются
ненадежным источником?
     - Этого  никто  не  знает, -  сказал  Аркадий   Максимович.  -  Религия
все-таки.

     Много  людей примчалось в Пантикапей в то лето буйного ветра. И Аркадия
Максимовича  совсем оттеснили  - как  казалось.  Но Сапожников  заметил, что
Аркадий Максимович  сам тушуется  и  уходит в  тень,  когда  вся  археология
допрашивала бульдозериста Чоботова - да  что, да как, да  где лежали черепки
от того греческого горшка, да кто первый  увидал те черепки, -  Чоботов или,
может быть, Мишка Грек, непутевый мужчина?
     А  Мишке Греку попервоначалу понравилось, что  вокруг него такой шухер,
но потом и он сник.
     - Аркаша! - кричал  он  Аркадию  Максимовичу  поверх  лысых и  кудрявых
голов.  - Чего  они  хочут от меня! Я уже раскололся давно! Гражданин доктор
наук,  не  тискайте меня.  Не брал  я те  черепки, их Вася Чоботов выколупал
своим  могучим бульдозером  из  глубин земли,  а я  в другую сторону глядел!
Товарищ участковый, подтвердите, что я уже полтора года правдивый.
     - Не хулигань, Миша, не хулигань, - говорил начальник. - Я тебя вот как
знаю.
     - Аркаша!  -  кричал  Миша  Грек.  -  Выручай!  Прошу  как   специалист
специалиста!
     Но Аркадий Максимович уходил в тень и вел себя странно.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг