конечно, но где? Он сошел с Тракта и двинулся по обочине, пытаясь найти
следы вездехода на песке. Он прошел сотню метров на запад и ничего не
нашел. Тогда он вернулся и начал исследовать обочины в противоположном
направлении. И почти сразу же наткнулся на рыхлую колею - след вездехода.
Он шел вкось от Тракта в глубь песков.
Он бегом вернулся к своему вездеходу. Сворачивая на след, подумал, что
теперь близок к цели.
Вездеход теперь двигался медленнее. Привалов внимательно вглядывался в
нечеткий след. Сначала они двигались прямо, очевидно, ориентируясь на
"голос", затем, примерно через километр, начали петлять. Видимо, звуки
прекратились. Привалов подумал, что такой ночью в пустыне слышно далеко.
Вот они опять выровнялись и направились куда-то в сторону - почти
параллельно Тракту.
Неожиданно изменилась почва под гусеницами: вместо сыпучих барханов под
вездеходом была теперь черная, плотная, в трещинах земля, на которой следы
почти исчезли. "Зеркало, будь оно проклято", - выругался Привалов,
Зеркалами называли плотные участки слежавшегося песка, сдавленного
давным-давно какой-то неведомой силой. Это была одна из загадок планеты.
"Зеркала" и натолкнули наиболее увлекающиеся умы на предположения об
исчезнувших мыслящих обитателях планеты.
Еле заметные следы, оставленные на грунте, заставили Привалова еще
уменьшить скорость. И все-таки он проглядел место, где они свернули. Не
видя больше следов, он повернул обратно. Наконец он нашел место поворота.
Но здесь следы были странные, как будто вездеход несколько раз крутанулся
на одной гусенице. Он остановил машину и вылез. Да, так и есть. Они здесь
останавливались. Высматривали кого, что ли? Это "зеркало", будь оно
неладно! Он опустился на четвереньки и стал внимательно изучать
трещиноватую землю. Наконец он нашел то, что искал: еле заметную вмятину
от башмака. Так. Значит, они выходили. Но зачем? Сколько он ни искал,
больше ничего не мог разглядеть на плоской поверхности "зеркала". Потом,
вероятно, они снова сели в вездеход и направились... куда?
Неужели обратно? Выходит так. Впереди и в стороне следов нет. Ну, что
ж. Значит, сейчас они уже дома. Странно только, что он их не встретил, но,
видно, они выехали на Тракт уже позади его. Ладно. Ну, и даст он им
нагоняй на Станции.
Он сел в вездеход и направился домой. Он больше не сомневался, что они
двинулись к Станции - следы шли к Тракту. Они срезали путь. Так.
Известить, что ли, Анри? Нет, по приезде. Он взглянул на часы. За это
время он ни разу на них не смотрел и удивился: оказывается, прошло уже три
часа с тех пор, как он начал поиски. Интересно, где их сейчас ищут Анри и
остальные? Он выехал раньше их примерно на полчаса. Потом от места, где
они чинили поломку, до Южной 300 километров - почти в три с половиной раза
дальше, чем от Восточной. Ну, ладно, теперь домой. А кислороду-то им
только на два часа. Через три часа рассвет.
...Что-то в мелькавших впереди следах тревожило его. Наконец он понял:
они спешили, страшно спешили, судя по расстоянию между зубцами по краю
следа. Пожалуй, шли на предельной. Странно. С чего бы им так спешить?
Кислороду им хватит добраться до Станции. Сейчас они уже близко, если...
Почему они спешили? Спасались от кого, что ли? Эта мысль напомнила ему,
что еще ничего неизвестно. По пескам с такой скоростью... а вдруг скала на
дороге. Хотели пораньше домой попасть, боялись нагоняя? Нельзя по пескам с
такой скоростью, они же это знают.
Вездеход вполз на небольшой холмик. Дальше путь пошел под уклон.
Внезапно впереди сверкнула яркая полоска, и прежде чем он успел
сообразить, что это отразился от края огромной ямы свет, рука его
инстинктивно нажала, красную кнопку. Вездеход замер метрах в пятнадцати от
края. Привалов откинулся на сиденье. Едва не попал в историю. Это был один
из шурфов, вернее карьер, где добывали никелевый песок для Тракта.
Придется объезжать, мелькнула мысль, И тут же в мозг, в виски ударило
жарко:
- А их вездеход?!
Он до слез всматривался в яркую дорожку, бросаемую прожектором, и не
верил, не мог поверить тому, что видит. Следы кончались на краю обрыва. И
там, где они кончались, край был измят, изрыт, осыпан, а дальше начиналась
темнота.
Сначала он подумал, что товарищи наверняка погибли, и горечь, боль
непоправимого несчастья оглушила его.
Но потом первое потрясение прошло. Привалов мысленно представил себе
прочный надежный корпус вездехода, и у него появилась надежда. Может быть,
они живы, пусть разбиты, искалечены, но живы. А он сидит здесь вместо
того, чтобы спасать товарищей. Он вскочил.
От вездехода до пропасти семнадцать шагов. С первого взгляда он
определил, что карьер старый, не очень большой в диаметре, но глубокий. От
края, осыпавшегося под тяжестью свалившейся машины, начинался не отвесный
обрыв, а крутой скат, правда, очень крутой, но все-таки скат. Конечно,
машина не съехала по нему - для этого он был слишком крут и слишком велика
скорость машины, - она падала, вероятно, перевернулась в воздухе, ударяясь
о стену. Он представил, что чувствовали они, когда падали в неизвестность,
и ему опять стало жарко.
Он лег животом на песок и свесился по грудь в яму. Да, карьер был
глубок. И далеко на дне он увидел неясное туманное пятно: свет прожектора
свалившегося вездехода, пробивавшийся сквозь плотные клубы какого-то
фиолетового тумана. Нагрудный прожектор скользнул по скату, вырывая из
темноты лесок, сыпавшийся то тут, то там мелкими струйками, редкие
колючки, зловеще торчащие из ската, камни, выступающие кое-где из песка.
Противоположная стена карьера метрах в восьмидесяти почти не различалась в
темноте - луч нагрудного прожектора рассеивался в плотном воздухе.
Все же сквозь испарения Привалов смутно различил то, что сразу
прибавило тревоги и уменьшило надежду на благополучный исход: внизу были
камни. Но пятно света на дне обнадеживало. Он решился и крикнул. Лотом еще
раз. Яма громко ответила, повторяя на разные голоса его крик. Но ответного
крика человека не было. Он крикнул еще раз, менее уверенно, и, опять не
дождавшись ответа, вернулся в вездеход, чтобы захватить аптечку, кислород
и кое-какие инструменты.
Он повернулся спиной к яме, лег на край ската и начал спуск.
И в эту минуту он услышал плач.
...Как странно, думал впоследствии Привалов, все-таки человек никогда
не может сказать, что изучил себя в совершенстве.
Он всегда считал, что раз любое, даже самое непонятное на первый
взгляд, явление можно объяснить с позиций науки, то дико и бессмысленно
страшиться этого непонятного только потому, что оно непонятно, не зная,
чем в действительности может оно угрожать человеку. Он думал, что
достаточно воли и логического мышления, чтобы подавить в себе страх,
который он считал одним из проявлений атавиэма. Он даже думал, что ему
удалось это сделать, и заслуженно слыл бесстрашным человеком. Но в первую
секунду, когда он услышал этот плач...
Он замер, прислушиваясь, в нелепом положении: одна нога, вытянутая так,
что заныли суставы, с трудом нащупывала более или менее твердое место, на
которое можно было бы опереться; другая, согнутая в колене, - у
подбородка. И руки - одна, цепляющаяся за кромку обрыва, другая,
придерживающая аптечку. На секунду его охватил такой дикий страх, что он,
безусловно, храбрый человек, готов был разжать руки и, зажмурившись,
лететь вниз, в пропасть, в тартарары, лишь бы не слышать этих звуков. Но
сейчас же он взял себя в руки. Он не мог оглянуться назад и вниз и только
повернул в сторону голову, чтобы лучше слышать. Плач доносился несомненно
снизу, очень слабо, приглушенный и прерывающийся. Плакал ребенок,
всхлипывая и заунывно выводя что-то такое жалобное, знакомое, что Привалов
на секунду забыл, где находится, и ему показалось, что там, в фиолетовой
клубящейся яме, плачет его Колька. Но он тотчас же очнулся и начал
выбираться из ямы. С трудом подтянув грузное тело, он налег грудью и
локтями на край, еще немного - и он встал на четвереньки на краю ямы. Плач
прекратился. Внизу по-прежнему шевелились испарения и угадывались тени
камней. Он вскочил.
- Э-эй! - крикнул он в яму и прислушался. Ему опять послышался плач, на
этот раз громче. Он что-то пробормотал про себя и почти бегом направился к
своему вездеходу.
У люка он остановился.
- Какая ерунда! - сказал громко.
Затем решительно влез внутрь и, плюхнувшись на сиденье, включил экран.
Секунду ждал. Потом на экране появилась голова в таком же, как у него,
цилиндрическом прозрачном шлеме; слуховые раструбы придавали голове в
шлеме неуловимо комический и карикатурный вид.
- Ну, как у вас, Привалов? - кричал Анри. - Нашли их? У нас пока
ничего. Куда вы пропали? Я поднял все станции. Только Западная молчит.
Пришлось нарочного послать. Еще не вернулся. Были на месте их аварии? Мы
сейчас там. Я...
- Я нашел их, - перебил Привалов.
- Нашли?! - лицо Анри мгновенно изменилось.
Сначала оно выражало бурную радость, потом на нем появилось
нерешительное и тревожное выражение:
- Где? Что с ними было? Они живы, конечно?
- ...Я нашел их, - не слушая, продолжал Привалов. - Их зачем-то понесло
в пески. К югу от Тракта. Они свалились в карьер.
- Свалились?! Как их угораздило? Но они живы? Мы немедленно едем к вам.
Ну, что же вы? Живы? Вы спускались?
Привалов молчал.
Француз, казалось, смутился. Он отвел глаза от лица Привалова и быстро
забормотал, проглатывая слова:
- Да... Я понимаю. Карьер. Вероятно, спуститься очень трудно...
невозможно, да? Ждите нас... Не спускайтесь одни. Мы будем на месте через
час. Все будем. Я передам всем вездеходам.
Слышно было, как в кабине у Анри загудел сигнал, его вызывали. Люди
беспокоятся, ждут. Что он там бормочет? За час они не успеют. Полтора-два.
- Спуститься можно, - сказал Привалов.
Легран замолчал и уставился на него. Гудки продолжались.
- Анри, - медленно сказал Привалов, - что-то неладно. Я слышал плач.
Француз, казалось, не понял.
- Что? Вы слышали...
- Плач, - повторил Привалов. - В яме. Плачет ребенок. Что-то неладно.
Брови Анри взлетели вверх и остановились изумленно-испуганно
изогнутыми. Он понял.
- Звуковая галлюцинация... - начал было он.
Привалов качнул головой. Анри не договорил. Да. Он забыл. Привалов -
опытнейший "отшельник". Его миражи не проведут.
- Слушайте, - торопливо заговорил он. - Мы едем к вам. Не спускайтесь
без нас. Ни в коем случае! Какая чепуха! Это... непонятно. Ждите. Вы
поняли? Вы вооружены? Впрочем, что я... конечно. Вы слышите, Петр
Евгеньевич?
Привалов удивился. Анри назвал его по имени и отчеству. Он помолчал,
что-то обдумывая.
- Анри, - опять заговорил он. - Это ребенок. Плачет ребенок. Очень
жалобно. Ему очень плохо, Анри. С вами есть врач?
- Вы с ума сошли! Откуда он может там быть? Не спускайтесь. Ну, я
прошу. Мы уже едем. Вот кто-то тут все время вызывает меня. Сейчас я им
передам. Петр Евгеньевич, вы слышите? Не спускаться бы вам без нас, а?
Привалов молчал.
- Ну, хоть оружие возьмите, - с отчаянием взмолился Легран. - А
все-таки, может, не спускаться? Мы едем. Ждите.
- Ерунда! - наконец, повторил он и поднялся. Аптечка мешает в руках.
Где-то должен быть ремень... Где же он? Это что? Мешок для образцов.
Геологический. Отлично. Подойдет для аптечки. Теперь кислород. Тяжеловато.
Ладно, ничего. Что еще? Фонарь. Можно обойтись нагрудным прожектором. На
вездеходе должны быть прожекторы. Даже если они разбились... Хотя нет, он
же видел свет. Так. Теперь, кажется, все.
...Загудел вызов на связь. Опять Анри. Проверяет, не спустился ли.
Будет опять отговаривать. Напрасно. Он в последний раз оглядел вездеход.
На сиденье рядом с пустым баллоном лежал пистолет. Некоторое время он
смотрел на него. Лотом пожал плечами и сунул пистолет за пояс.
Гудок захлебывался.
Теперь все. Он толкнул люк.
Выйдя из вездехода, Привалов на секунду остановился. Ему показалось,
что темнота стала еще гуще. Нет. Просто после освещенной кабины.
Он подошел к краю ямы. Внизу по-прежнему виднелось мутное пятно света,
в котором клубились фиолетовые волны. Тишина. Из ямы теперь не доносилось
ни звука.
- Какая ерунда! - в третий раз повторил вслух Привалов. - Откуда здесь
взяться ребенку?
Потом он начал спускаться.
Это оказалось труднее, чем он думал. Проклятый песок никак не желал
служить опорой. Лежа на крутом скате, Привалов отчаянно цеплялся руками за
все, что попадалось, - колючки, камни, щели и выбоины в редких местах, где
грунт был более слежавшимся и плотным. Мешок с аптечкой и кислородный
баллон, привешенные на спину, сползли вниз и упорно старались опрокинуть
его.
Стоило оторвать тело от земли, чуть приподняться, и они уже
перевешивали, тянули назад, и больших трудов стоило опять обрести
равновесие. Поправить же свой груз он не мог. Правда, раз он сослужил ему
хорошую службу. Камень, на который оперся ногой Привалов, вырвался из-под
ноги, видно, он чуть держался в стенке карьера, и Привалов, не успев
ухватиться за что-нибудь, покатился вниз. Но почти тотчас же баллон с
кислородом застрял в выбоине - падение замедлилось, и Привалов сумел
задержаться, вцепившись в жиденький кустик колючки. Только сейчас оценил
Привалов этот нелепый вид растительности, его прочность и, главное,
длинный, крепко сидевший в земле корень. Дальше он спускался еще
осторожнее. Помимо всего прочего, этот камень вызвал небольшой обвал и
наделал шуму, а Привалов почему-то инстинктивно старался спускаться как
можно тише. Спуск был очень утомителен. Несколько раз у него мелькала
мысль: положиться на счастье и просто скатиться вниз. Но он сдержался. Он
не мог оглянуться и не знал, скоро ли кончится этот проклятый спуск.
Он думал, что свалившийся вездеход облегчил ему задачу, изрыв при
падении стенку карьера. Еще он подумал: хорошо, что грунт оказался таким
мягким, но тут же вспомнил про камни на дне. Очевидно, они перевернулись
раза два, пока долетели до дна. На мгновение он увидел все это: мчащийся
вездеход, Тракт, до которого надо добираться...
Они очень спешили. Почему? Конечно, они не обратили внимания, что путь
идет под уклон, наверное, только увеличили скорость...
Он продолжал медленно спускаться. Прямо перед лицом он видел освещенную
нагрудным прожектором темную землю, осыпавшуюся с легким шелестом
струйками песка. Иногда стеклоглаз шлема касался почвы, и тогда он видел
до мельчайших подробностей каждую трещину, каждую песчинку. О том, что он
может увидеть там, на дне, он старался не думать. Спуск продолжался.
...Что же он слышал все-таки? Он никак не мог объяснить услышанное им,
и это не давало ему покоя. Один раз он даже подумал, не прав ли Легран, не
принял ли он галлюцинацию за действительность, но тут же с сомнением
покачал головой. Опять у него возникло ощущение, что он близок к разгадке.
Что-то смутно начинало оформляться в мысль, но тут же распадалось.
Что-то не давало ему соединить смутные намеки в цельное, единственно
правильное объяснение случившемуся. Ребенок... откуда же здесь ребенок?
Внезапно свет потускнел. Заплясали тени. Он окунулся в фиолетовый туман
и понял, что сейчас достигнет дна. Бесконечный спуск кончился. Впрочем,
продолжался он, наверное, не более получаса, подумал Привалов, пожалуй,
даже меньше.
Его ноги уперлись во что-то твердое. Он мог наконец отпустить руки и
выпрямиться. Тотчас же он чуть не упал, но сумел сохранить равновесие.
Затем он потратил минуты две на то, чтобы привести аптечку и баллон в
порядок и, наконец, повернулся.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг