хочет подбодрить меня перед встречей с журналистами. Я не оборачиваюсь,
мне предстоит другая встреча, и не могу я никого видеть. Лида тихо уходит.
Обиделась. Пусть. Я должен побыть наедине с собой. Как тогда.
Да, выбрали меня. Единогласно. Мережницкий предложил и доказал. До
старта оставался год, и работа была адская - по шестнадцать часов в сутки.
Год. Могли бы назначить старт и через пять лет, чтобы без горячки. Но люди
изнервничались, ожидая конца света, и больше ждать не могли.
В день старта город опустел. Риск был непредсказуем, ведь никто
никогда не выходил в физическое прошлое. Население эвакуировали, остались
только контрольные группы на ЦПУ и энергостанции. Лиду с Игорем я еще
вчера вечером отвез в пансионат - лес, тишина, чистый воздух.
Я был спокоен. Никаких предчувствий. Я знал, что буду делать на
берегу Архейского океана, сотни раз повторял свои действия на тренировках,
стал почти автоматом, уникальным специалистом по сбросу шестнадцати тонн
протобионтов в безжизненные воды. Это было двойное количество - по
расчетам, восьми тонн хватило бы для того, чтобы процесс размножения и
развития пошел самопроизвольно. Перестраховка. Если создаешь жизнь на
собственной планете, перестраховка необходима.
Нет, я все же нервничал. Я это понял потом, когда экраны показали мне
выпукло - мощная скала нависла над узким заливчиком, вся черная,
угловатая, мрачная, хотя солнце стоит почти в зените, и мне даже кажется,
что пот течет по спине от жары, а океан - он такой же, как сейчас,
синий-синий с чернотой у горизонта. Должно быть, прошла минута, прежде чем
я перевел взгляд с экранов на приборы - нужно было поступить как раз
наоборот. По приборам все было в порядке. По ощущениям тоже.
Океан грохотал. И вдруг - взрыв. Вдалеке грядой, один выше другого,
будто великаны в походном строю, стояли вулканы. Все они курились,
горизонт был затянут серой пеленой, и полупрозрачный этот занавес
надвигался на берег. Один из вулканов - самый близкий - вскрикнул
сдавленно и выбросил столб огня: казалось, что одна из голов Змея Горыныча
проснулась и обозлилась на весь мир, прервавший ее сон.
Я отлепил датчики, отвязал ремни, поднялся и встал в кабине во весь
рост.
Я вышел в физическое прошлое.
Стало душно. И пот действительно заструился по спине. Я вздохнул;
хотя на лице у меня была кислородная маска, мне почудилось, что и воздух,
которым я дышу, из этой неживой, еще дымной атмосферы. Кислорода в ней не
было. Но он появится, потому что здесь я. И появится жизнь, и будут
деревья, и пшеничные поля, и дельфины будут резвиться в синей воде, и дети
будут играть на площадках, посыпанных тонким пляжным песком, и будет все,
что будет, - жизнь на планете Земля.
Я сбежал по пандусу на берег, впервые увидел машину времени со
стороны - не облепленную вспомогательными службами, без комплекса ЦПУ,
только огромный конус, похожий на вулкан и сверкающий на солнце. Машина
была прекрасна. Мир был прекрасен. Я опустился на колени и собрал в
пригоршню песок - шершавый, с осколками камней. Я просеял его сквозь
пальцы, набрал еще и заполнил один из карманов на поясе.
Потом я заполнил остальные карманы и все контейнеры - около сотни, на
каждом из которых сделал соответствующую надпись. Песок в метре от берега.
Песок в пяти метрах. Песок с глубины три сантиметра. Пять сантиметров.
Грубый песок. Галька. Базальт. И так далее. Я работал. Три часа - столько
мне было отпущено программой на сбор материала. Я был сосредоточен, но уже
к концу первого часа начала болеть голова. Покалывало в висках. Со
временем боль усилилась, голову будто обручем стянуло. Нервы, думал я.
Перетащив контейнеры в кабину, я вернулся на берег океана - в последний
раз.
Надо мной звонко щелкнуло, и на высоте шести метров из корпуса машины
появилась и начала вытягиваться в сторону берега длинная телескопическая
"рука". Обратный отсчет уже шел - до начала сбора осталось двадцать семь
минут.
Начало смеркаться. С гор шла туча, черная, как глубокий космос. Перед
ней вертелись серые облачка, они сливались и разлетались в стороны. Там,
на высоте, дул порывами ветер, гнал к океану гарь, и пепел, и дождь - я
видел, как между берегом и грядой, километрах в трех от меня, будто
занавес упал, соединив тучу с землей, и что-то глухо зашумело. Ливень.
Сбрасывающее устройство было подготовлено, оно нависло над прибоем
так, что брызги долетали до ковша на конце трубы. Дохнуло ветром - будто
от печи. Порыв возник и исчез. Это было предупреждение. Сейчас, вероятно,
пойдет шквал. Пора возвращаться в кабину.
И тогда я услышал голос.
- Кто ты?
Я молчал. Не отвечать же самому себе. Кто я? Человек. Обыкновенный
человек, делающий самое необычное в истории дело. Начинающий историю. Бог.
Через миллиарды лет люди создадут бога по своему образу и подобию.
- Человек? Ты прилетел со звезд?
Это не я спрашивал! Не было в моих мыслях такого вопроса. И быть не
могло.
Я резко повернулся. Камни. Пепел. Тучи все ближе.
- Ты прилетел со звезд?
Я не думал о том, реально ли это. Меня спросили - я ответил.
- Нет. Я - из будущего.
- Из будущего этой планеты? - уточнил голос.
- Этой, - сказал я. Смятение во мне где-то глубоко, я не давал ему
выхода. Все же я был профессионалом. Я был тренирован на неожиданности
любого рода.
- Белковая жизнь?
- Да, - сказал я, оглядывая камни, скалы на берегу, горы на
горизонте. Пусто.
- Кто говорит?
- Разум планеты.
- Какой планеты? - вопрос вырвался непроизвольно.
- Этой. Мысленно ты называешь ее Землей. Постарайся думать четче, с
трудом понимаю.
Я споткнулся о камень и едва не упал.
- Осторожно, - сказал голос. И неожиданно я успокоился. Почему-то эта
забота о моей персоне напомнила, что нужно задавать вопросы, а не только
отвечать.
- С кем я говорю? Где вы? Кто? Какой разум планеты? На Земле нет
жизни...
- На Земле есть жизнь. Вот уже около... миллиарда лет. Трудно читать
в твоих мыслях. Будь спокоен, иначе невозможен диалог.
- Я спокоен, - сказал я.
- Значит, - голос помедлил, - в будущем здесь появится белковая
жизнь. И разум.
- Да, - сказал я. Вернее, подумал, но даже мысленно услышал, как это
гордо звучит.
- Я знаю, что такое белковая жизнь, - голос делал свои выводы. - За
миллиард лет она появлялась не раз и быстро погибала. Развитие такой жизни
невозможно.
- Невозможно, - согласился я. - Потому я здесь.
- Помолчи, - сказал голос. - Думай. О себе, о своем времени, о
разуме.
Я не успел подумать. Желание понять, что в конце концов происходит,
стало сильнее, чем любая связная мысль.
- Хорошо, - сказал голос, - сначала скажу я. Я вокруг тебя. Я - разум
Земли. Газовая оболочка, да еще примеси, все то, что ты мысленно назвал
серой пеленой... Все это я, мое тело, мой мозг, мой разум. Если бы
атмосфера Земли имела другой состав, я бы не появился. Органических
соединений во мне нет. И все же я разумен. Я чувствую твое удивление. Ты
многого не знаешь. Я знаю больше. О мире. О себе. О планете. И умею
многое. Эти вулканы - я пробудил их, чтобы мое тело получило необходимые
для жизни соединения. Океаны - я управляю их очертаниями, чтобы
регулировать климат. Конечно, это длительный процесс, но я не тороплюсь.
Ветры, дожди, снег - только когда я захочу. Все целесообразно на этой
планете, все продуманно - и горную гряду, так поразившую тебя, воздвиг
здесь я. Тебе знакомо понятие красоты. Так вот, этот мир красив... Но мне
известен и космос. То, что ты называешь иными мирами. Я думал, что ты
оттуда. Появление белковой жизни на Земле убьет меня.
- Почему? - спросил я.
- Ты прекрасно понимаешь, почему, - сказал голос, помедлив.
Способно ли было это... существо... испытывать страх? Было ли у него
чувство самосохранения? Может, и нет, ведь прожив миллиард лет, оно могло
не думать о смерти.
Я смотрел вверх - ковш разбрасывателя уже находился в исходной
позиции. Через одиннадцать минут в пучину уйдут контейнеры, и начнутся
процессы, которые приведут к зарождению микроорганизмов, потом
одноклеточных, рыб, животных и нас - людей. Для него это будет концом.
Потому что воздух - его тело - начнет стремительно обогащаться кислородом,
который погубит его.
Он погибнет, чтобы жили мы.
- Нет - это я убью его, чтобы мы жили.
А как иначе?
- Да, все так, - сказал он.
- Сделай что-нибудь, - попросил я. Я хотел видеть не его - как
увидеть воздух? - но хотя бы следы его работы. Хотел убедиться, что не
сошел с ума.
Он понял меня.
- Смотри. Туча, которая движется к океану, повернет к берегу.
Это произошло быстро. Туча вздыбилась, вспучилась, края ее поползли
вверх, загнулись вихрями, и молнии зигзагами заколотили по камням. Я
видел, как в песке возникают черные воронки - такая была у молний Могучая
сила. И туча свернула. Понеслась в направлении берега, а между мной и
вулканами во мгле появились просветы, и солнце будто очистилось, умылось
не выпавшей на землю влагой и засияло, и опять был день. И до начала
сброса осталось восемь минут.
Я еще мог остановить сброс, это было сложно, но я мог успеть. Пусть
живет он - голос, разумная атмосфера Земли. Странный и древний разум. Ведь
это его планета, его дом. Почему люди должны начинать жизнь с убийства?
Может, поэтому были в нашем мире ужасы войн, умирающие от голода дети,
чума, косившая целые народы? Может, и Чингисхан, и Гитлер были нам как
проклятие за то, что я стою здесь неподвижно и тем убиваю? Почему я должен
решать сразу за весь мир? За два разумных мира? Почему я должен выбирать?
Мне показалось, что я схожу с ума. Стать убийцей. Совершить грех.
Первый в истории рода людского. Все начнется с меня - страдания и муки
человечества.
- И счастье его тоже, - сказал голос. - Нет высшей силы, которая
соединила бы нити наших жизней и мстила бы вам за мою гибель отныне и во
веки веков. Возьми себя в руки. Есть два разума - я и вы. И одна среда
обитания - Земля. И нужно решать.
Почему я медлю - выбор так ясен. Люди со всеми их пороками - это
люди, это Игорек, это Лида, это Рагозин с его идеями и это я сам.
Две минуты до сброса.
Сейчас я был - все люди. И мог сколько угодно твердить, что не готов
принимать таких решений, что это жестоко... Но я должен был решать.
Я не говорил ничего, но знал, что решил. Я хотел сказать ему, что он
создал прекрасный мир, и что в этом изумительном мире есть... будет
мальчик, которому нельзя не жить. И женщина, без которой этот мальчик жить
не сможет. И ради них... И других тоже...
Ковш раскрылся, и контейнеры полетели в пучину океана, сверкая на
солнце оранжевыми гранями. Они погружались, и оболочка сразу начала
растворяться, и триллионы активных микроорганизмов устремились в темноту
воды, и этот миг отделил в истории Земли пустоту от жизни. Одну жизнь - от
другой.
Но я все равно слышал голос. Я слышу его все время. И сейчас тоже. Я
прислушивался к нему, когда удивленные Мережницкий с Манухиным
расспрашивали меня о причине преждевременного возвращения. Я слышал его,
когда равнодушно докладывал о выполнении задания. Я слышал его, когда
молчал о том, что он был. Приборы ничего не показали, как не показали
ничего при забросе Манухина.
Голос приказывал мне молчать. Он и я - мы оба не хотели, чтобы люди
знали о том, как они начали жить. Люди не виноваты.
Я слышу голос, стоя на балконе. Он говорил со мной о вечности
Вселенной, об иерархии разумов. Он говорил постоянно - даже во сне я слышу
его. Я больше не могу молчать. Голос рвется из меня, и я понимаю, что
скоро у меня не хватит сил и я начну говорить. Я не должен говорить.
Никогда.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг