вершине которой он находился. Он знал, что информация поступает к ним из
двух десятков групп, каждая из которых работает независимо и ничего не знает
о существовании других. Но и эти группы обрабатывали уже не сырую
информацию. Еще ниже находились многочисленные эксперты-прогнозисты,
исследовавшие огромные массивы данных по различным наукам.
Кроме него и Скроча в инициативную группу вошли физик Льюин, футуролог
Рейндеерс, химик Мирьяс, психолог Пановски и писатель-фантаст Прескотт. С
легкой руки Льюина за группой даже в официальных документах закрепилось
название - Комитет Семи.
Между членами Комитета Семи быстро установились дружеские отношения.
Много времени они проводили вместе, на территории университета штата
Нью-Йорк были выделены помещения для фирмы "Лоусон". Финансировала работу
сенатская подкомиссия по прогнозированию, официально работу вел университет.
Работа заключалась в анализе состояния и развития фундаментальных наук.
Никакой видимой секретности. Более того: изредка кто-нибудь из членов
Комитета выступал перед студентами и преподавателями с рассказом о том,
какой видится будущая генетика, или физика, или химия...
Генератором идей стал писатель-фантаст Генри Прескотт - человек лет
тридцати пяти, публиковавшийся не часто и не в самых престижных
издательствах. Он выпустил три небольшие книжки, Сточерз прочитал их. После
первого же рассказа он понял, почему Прескотт никогда не получит премии
"Хьюго", и чем руководствовались Филипс и его коллеги, предлагая Прескотта в
Комитет Семи. Это была так называемая "жесткая" научная фантастика с четко
продуманными проблемами и мыслями сугубо научного свойства. Именно Прескотт
предложил идею, которая дала толчок работе Комитета после почти полугодового
застоя.
Идею Прескотт изложил сначала Льюину, а потом - ровно сутки спустя -
собрал всех членов Комитета и продемонстрировал образец
научно-фантастического анализа, помноженный на проведенный за это время
компьютерный анализ ситуации. Имея доступ к секретным документам ПРО, Льюин
сумел продвинуться дальше Прескотта, полагавшегося лишь на опубликованные в
газетах сведения и на интуицию фантаста.
- Господа,- сказал Льюин,- сегодня на военно-космической базе Корби
произошел сбой в системах обнаружения. Компьютер принял серию высотных
грозовых разрядов за атаку русских ракет. Тревога продолжалась девятнадцать
секунд, пока не распознали ошибку.
- Таким сбоев наверняка происходит немало,- сказал Скроч.- Они всегда
распознаются.
Прескотт оторвал взгляд от бумаги, на которой рисовал какого-то
инопланетного зверя.
- Вы поработали с компьютером, Уолт? - оведомился он.
- Поработал, Генри. Прескотт кивнул и пририсовал зверю длинный хвост,
похожий на человеческую руку.
- Вам известно, господа, сколько такого рода сбоев произошло за время
существования баз с ракетно-ядерным оружием? - продолжал Льюин.
- Думаю, от десяти до сотни в год,- сказал Скроч.
- Точность хороша для астронома, но не для генетика,- усмехнулся
Льюин.- Вместе с сегодняшней тревогой по всем нашим базам и объектам
получается двести семьдесят две тысячи триста пятнадцать случаев. На деле,
вероятно, еще больше.
- Ну, ну,- пробормотал Прескотт, не отрываясь от рисунка.
- Пожалуйста,- вмешался Пановски, самый старый среди них, ему на днях
исполнилось семьдесят,- объясните, к чему вы клоните.
- Видите ли, базы представляют собой единую систему, события на них не
независимы. Значит, если в компьютере на Гаваях произошел сбой, то
вероятность такого же сбоя в компьютере на базе Ронсон уменьшается. Но если
сбой все-таки происходит и здесь, то существенно уменьшается вероятность
того, что его удастся устранить быстрее, чем произойдет пуск ракеты. А если
случается цепочка таких сбоев, то вероятность выбраться живыми, вероятность
предотвращения атаки сводится, можно сказать, к нулю.
- Мы не специалисты,- пробурчал Мирьяс,- но даже мне понятно, что
единая система компьютеров Пентагона должна быть свободна от такого рода
накладок. Проверки и перепроверки...
- Конечно. Проверки и дублирование. И каждый раз вероятность того, что
закончится благополучно, уменьшается. По законам теории вероятностей ядерная
война должна была начаться в результате сбоя еще лет десять назад. Примерно
после стотысячной тревоги. В том, что мы еще живы, виновата не система
проверок, а нечто, спрятанное более глубоко. Ядерная война не может
возникнуть в результате случайных сбоев. Закон: на каждую случайность
приходится компенсирующая случайность.
- А психология? - спросил Пановски.- Допустим, есть закон природы. Но
он не включает человеческого фактора. Например, безумного оператора.
Происходит сбой, и оператор, вместо того, чтобы разобраться, впадает в
панику и лично выдает команду к началу боевых действий.
Льюин покачал головой.
- Вы прекрасно знаете, Людвиг, что это невозможно. Для начала войны
нужна команда свыше. Ваш безумный оператор не знает нужных кодов.
- Все это очень сомнительно,- вздохнул Пановски.
- Почти триста тысяч сбоев, - сказал Мирьяс.- Большая статистика, не
спорю. А я приведу только два примера. Ведь для того, чтобы опровергнуть
теорию, достаточно и одного факта, верно? Первый пример - взрыв в штате Юта,
когда в подземном бункере полетел вразнос двигатель ракеты МХ, и ядерное
устройство взорвалось. Сколько там погибло наших парней? Около ста - взрыв
произошел под землей. Но ваша компенсирующая случайность в данном случае не
сработала. И второй пример - год назад над Сандвичевыми островами. Ракета
взорвалась в полете. Бомба была катапультирована, но система блокировки
разрушилась, и бомба взорвалась, упав в океан. Пятьдесят килотонн. И
компенсирующая случайность опять не возникла.
- Точно,- согласился Прескотт.- А вы заметили - бомбы эти взрывались на
своей территории, а не на территории возможного противника? Вот вам другая
сторона компенсирующего фактора. Природа не может допустить гибели
человечества из-за нелепой случайности - в этом сущность закона, который мы
с Уолтом сформулировали. На каждую случайность приходится антислучайность.
- Бред,- сказал Мирьяс.- Природа слепа, глуха и неразумна. А у вас
получается, будто существует нечто или некто, вроде демона Максвелла,
следящий за каждой нашей ракетой!
- Разве для этого нужен демон? - удивился Льюин.- Вы же не удивляетесь,
как может природа уследить за тем, чтобы в электрической цепи сила тока
всегда была равна частному от деления напряжения на сопротивление. Вы
думаете, что человечество - закрытая система и может устанавливать для себя
законы по собственному желанию?
- Бог с ними, с вероятностями,- сказал Пановски.- А что будет, если наш
президент, взвесив последствия, сам отдаст приказ начать ядерную атаку?
Тогда-то уж ракеты долетят до цели? Или, по вашему закону компенсации, они
либо не вылетят из шахт, либо взорвутся над нашей территорией?
- Вы спрашиваете, насколько универсален закон компенсации. Не знаю. Но
ведь мы только начали анализировать.
- Универсальность закона природы,- усмехнулся Прескотт,- обычно
проверяют экспериментом.
x x x
Летом 2001 года начали поступать первые сотни анкетных листов, первые
обзоры. Сточерз много думал о законе компенсации, много говорил с Льюиным о
нем. Справедливость закона подтверждалась с каждым новым сбоем на ракетных
базах - каждый день и каждый час.
Политики и военные всегда боялись случайностей, которые могут привести
к войне, если государство к ней не готово. Страх перед нелепой случайностью
заставляет действовать - совершенствовать контроль, идти на взаимное
сокращение особо опасных систем, ограничивать вывод оружия в космос. Но если
есть закон природы, запрещающий случаю проявить себя? Следствием станет
полная безответственность политиков. Что бы мы ни сотворили, природа
компенсирует нашу глупость. И тогда благодушное человечество тем быстрее
провалится в тартарары, чем прочнее уверует в свою безопасность.
Большую часть лета они обсуждали возможности генетического оружия.
Запирающий ген, по общему мнению членов Комитета, вряд ли мог быть серьезно
использован в системах оружия далекого будущего. Сточерз считал, что
существование запирающего гена лишь доказывает, что человек не в состоянии
прожить без драки любого масштаба. Отсюда - неизбежность войн в истории
человечества, неизбежное вымирание народов, которые, скажем, по религиозным
или социальным причинам отвергали войну как средство достижения цели. С
точки зрения Сточерза любые социальные законы должны быть вторичны и обязаны
отступать перед законами физики или генетики...
В Комитете они вообще предпочитали не затрагивать социальных следствий
своих исследований. Может, это и выглядело странным, но, продискутировав
несколько дней в самом начале работы, они по молчаливому соглашению
перестали разговаривать о законах развития общества, ограничиваясь наукой и
техникой.
Взгляды у них были различными. Льюин считал, что оружие следует
придумывать лишь для того, чтобы знать, над чем именно не нужно работать.
Пановски был гораздо более консервативен - он полагал, что все социальные
формации себя изжили, в том числе капитализм, эксплуатирующий самые
низменные инстинкты, и коммунизм, который вовсе противоречит человеческой
натуре.
В представлении Прескотта будущее общество, единое на всей планете,
окажется коктейлем из капитализма и социализма - того положительного, что
будет вычерпано из обеих формаций ковшом истории. Он даже написал роман о
таком обществе на некоей планете Кардмилле. Роман успеха не имел, потому что
был насквозь конструктивен, логика и анализ задавили авантюрную часть. Как
бы то ни было, Прескотт был оптимистом и считал, что человечество непременно
расселится по Вселенной. Не исключено, впрочем, что перед этим оно начисто
уничтожит свой дом - планету Земля.
Мирьяс в свои пятьдесят пять лет, казалось, вообще не задумывался над
тем, каким окажется будущее. С детства его интересовали только химические
опыты, и он был уверен в одном: любое оружие - варварство.
Футуролог Рейндерс, знакомый практически со всеми прогнозными
разработками, считал, что пропасть между социальными институтами на планете
будет все более углубляться, поскольку каждая система совершенствуется
внутри себя до полного исчерпания возможностей, причем скорость процесса все
более возрастает (пример - развал Советского Союза). Всегда будут
существовать на планете две противоположные системы, и такое положение дел
не позволит человечеству загнить, заставит его и в дальнейшем поддерживать
высокий темп развития. Поскольку вооружение является необходимым элементом
противостояния, то оружие будет развиваться, а потому работа Комитета
чрезвычайно важна.
Они усвоили взгляды друг друга и больше не пытались спорить.
x x x
В середине октября погиб Скроч. Неделей раньше он вылетел в Пасадену
для знакомства с местными генетиками. Отправился с женой - в Калифорнии
стояла мягкая осень, бархатный сезон. Девятнадцатого октября он куда-то
выехал, и больше Скроча никто не видел.
Следующая ночь была ужасной - в Неваде потеряла управление крылатая
ракета, и ядерная бомба в десять килотонн взорвалась над военной базой
Шеррард. Погибли полторы тысячи человек, вся местность от озера Уолкер до
Скалистых гор оказалась зараженной. Все только об этом и говорили. Президент
США Купер объявил национальный траур, а Льюин мрачно сказал:
- Вот вам пример сбоя в системе. Номер двести семьдесят три тысячи
шестьсот восемьдесят. Пострадали американцы, а не наш потенциальный
противник, кто бы он ни был. Закон компенсации в чистом виде.
Об исчезновении Скроча никто в Комитете пока не знал, его ожидали в
Нью-Йорке через три дня. Но прилетела заплаканная Мэрилин в сопровождении
Филипса. Скроч пошел ночью купаться и утонул в бухте. Нашли даже кое-что из
его одежды. Тело обнаружить не удалось.
Неделю спустя в "Нью-Йорк таймс" появился анонс на первой полосе:
журналист Крафт обещал начать серию репортажей о том, что в действительности
произошло в Неваде. Никто в Комитете не связал это со Скрочем, тем более,
что обещанный репортаж так и не появился. Журналист и его семья погибли в
собственной квартире.
Сточерз с женой старались не оставлять Мэрилин одну, но продолжалось
это недолго - приехал один из сыновей Скроча и забрал мать к себе. Когда,
проводив Мэрилин, Сточерз появился на заседании Комитета, Льюин встретил его
словами:
- Вы ничего не знаете, Джо! Это ужасно, ужасно! Скроч, оказывается, был
в Шеррарде, когда произошла эта трагедия!
Филипс знал обо всем с самого начала. Скроча пригласили в Шеррард в
качестве эксперта по какой-то генетической проблеме, о которой Филипс сказал
лишь, что она связана с работами в области генетического оружия, которые
велись на этой базе в течение трех лет. Ничего не получилось, и тему
закрыли. На базу Скроча доставили на армейском вертолете, и в ту же ночь над
Шеррардом взорвалась бомба. Трагическая случайность, от которой никто не
может быть застрахован.
- Жаль Джеймса,- сказал Филипс.- Кстати, его не имели права привлекать
к этой работе. Вот, что получается, когда секретность переходит определенный
предел. Правая рука не знает, что делает левая...
x x x
Сточерзу очень не хватало Скроча. Не только как коллегу, но как друга.
Он дал себе слово завершить работу по запирающему гену, но для этого нужны
были время, оборудование, люди. Второе и третье у Сточерза было, нехватало
времени.
Исследования Скроча продолжались в других лабораториях. Удалось
доказать, что, если извлечь запирающий ген из цепочки ДНК, молекула
перестает существовать как потенциальный источник жизни. Некоторое время она
остается такой же сложной, но потом - через пятнадцать-семнадцать часов -
распадается на части, будто запирающий ген обладал странной химической
особенностью, действовавшей на все связи в молекуле. В лаборатории Шевалье
близ Парижа пытались хотя бы переместить ген на другое место в двойной
спирали. Из этого тоже ничего не получилось.
Два направления в науке, как показали системные исследования, в будущем
могли стать важнейшими. Сами члены Комитета тоже в конце концов пришли к
этому заключению.
Первое - доказательство того, что запирающий ген кодирует именно
агрессивность. Результат, неожиданный для генетиков, хотя мысль о том, что
без агрессивности нет и эволюции, была далеко не новой. И не старой даже, а
скорее древней. Эта заезженная в веках философская концепция не нравилась
никому в Комитете. Но критерий "нравится-не нравится" в данном случае к делу
не относился. Факт был подтвержден во многих лабораториях.
И второе перспективное направление - исследование возможности менять по
своему усмотрению мировые постоянные: тяготения, Планка, тонкой структуры,
даже скорость света. На первый взгляд это казалось химерой. Не для Льюина,
конечно, который лет десять занимался теоретическими исследованиями по этой
проблеме. Но убедить членов Комитета, что именно работа над этой сугубо
умозрительной проблемой даст ключ к созданию будущего оружия, оказалось
непросто.
Весной 2002 года анкетирование вступило в решающую фазу, а
систематизация научных идей, блестяще проведенная экспертными группами, не
подозревавшими об истинных целях своего анализа, практически завершилась.
Только тогда члены Комитета решили, что оружием ХХII или ХХIII века станет,
скорее всего, изменение мировых постоянных. Перспектива очень далекая, но
замечательная по своим возможностям.
Льюин ликовал - его идея. Научная интуиция не подвела - это прекрасно.
Прескотт, исчезнув на неделю, принес жуткий фантастический опус, в котором
описал войну, где страны менают мировые постоянные на территории друг друга.
И в космосе, конечно. В десятки раз увеличивают постоянную тяготения, и сила
тяжести совершает то, что не под силу никаким ядерным бомбам. Все - в
порошок. И никакого радиоактивного заражения. Уменьшение в десятки раз
постоянной Планка. Изменяются размеры атомов, частоты излучения, мир
становится попросту другим. Достаточно и миллионной доли секунды, чтобы в
зоне поражения не осталось не только ничего живого, но вообще чего бы то ни
было, более или менее сложного по структуре. Сточерз был так подавлен
нарисованной картиной, что предложил передать опус Прескотта Филипсу с
минимальными комментариями. Все и так было ясно.
После обсуждения решили этого не делать. Воспротивился Прескотт,
заявив, что хочет написать и опубликовать роман-эпопею. Нечто вроде
"Основания" Азимова или харбертовской "Дюны".
- Ничего не выйдет,- сказал Льюин, перелистывая рукопись.- После того,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг