- Есть возможность эти чудеса совершить, - сказал я, и в глазах Иисуса
загорелся огонек интереса.
- Отправишься назад, в первый век... Да не дергайся, сначала послушай.
Машина времени доставит тебя в более ранний период, повезешь туда
кое-какие технические приспособления - ну там, по воде ходить, зрение
возвращать... Это ведь не проблема сейчас. Сделаешь все по первому
разряду, а потом...
- Вот именно, а что потом? - вскинулся Иисус. Он вспомнил, конечно, о том,
как чуть было не закончил свою жизнь, и повторение прежнего опыта ему
вовсе не улыбалось.
- А ты уж сам думай, - я пожал плечами. - Ты ведь знаешь сейчас, чем это
все могло закончиться.
Христос погрузился в раздумье. Идти снова на крест он не хотел, но прожить
остаток жизни в одиночной камере в ХХI веке тоже было не лучшим выходом. Я
знал, что, в конце концов, он примет мое предложение. Наверняка он думает
о том, что сумеет наконец показать чудеса, а потом разоблачит
предателя-Иуду, раз уж знает, кто именно донес на него. И на крест его не
пошлют...
- Согласен, - сказал Иисус.
- Ни за что! - заявила госпожа Донат. - Отправить в первый век современные
технические устройства? Наша организация существует не для того, чтобы
историю нарушать, а для того, чтобы исправлять нарушения!
Ну конечно, - подумал я. Они, видите ли, исправляют. В моем мире я сам
работал в такой конторе добрых пять лет, так что пусть она мне лапшу на
уши не вешает. Конечно, я не сказал этого госпоже Донат, но, подумав, она
и сама поняла, что мое предложение решает многие проблемы, почти не
создавая новых.
На следующий день, когда бедняга Иисус вошел в камеру машины времени, в
кармане его хитона были спрятаны кое-какие приспособления. А я сидел у
пульта и с нетерпением ждал, что же возникнет вместо ушедшего в прошлое
господина Христа?
Иисус исчез вместе с машиной, а вместо них в комнате оказался довольно
тщедушный мужчина лет пятидесяти в римской тунике (ого, - подумал я, - да
ведь это не просто патриций, это всадник), щурившийся на яркий свет дня и
что-то бормотавший под нос на чистой латыни.
- Ну что, - сказал я, обращаясь не столько к пришельцу из прошлого,
сколько к госпоже Донат, с подозрением наблюдавшей за сценой явления, -
теперь ты не сможешь умыть руки, верно?
Я, как вы понимаете, тоже говорил на чистой латыни, и потому госпожа Донат
не поняла ни слова. Странно, но Понтий Пилат (а это, без сомнений, был
именно он) тоже ничего не понял - во всяком случае, на мой вопрос ответа
не последовало.
- Это прокуратор Иудеи Понтий Пилат, - объяснил я госпоже Донат. - Теперь
в вашем прошлом есть Иисус, который может творить чудеса с помощью
техники, есть некий Иона Шекет, который отправился наблюдать за казнью, но
нет Пилата, который должен был эту казнь спровоцировать.
- Но тогда, - начала соображать госпожа Донат, - Христа не казнят и
христианство не возникнет! А как же наша история? Две тысячи лет
христианской веры?
Я посмотрел на Пилата - он начал уже приходить в себя, и в его взгляде я
увидел решение этой проблемы.
- Мы с другом Понтием, - сказал я, - спасем ваших христиан. Одно условие:
лично мне нужно вернуться на мою Землю, а не на очередной ее
альтернативный вариант. Поможете мне в этом? Прокуратор Пилат не против.
Что оставалось делать госпоже Лапид? Естественно, она согласилась, и мы с
другом Понтием принялись за дело.
ПРЕСТУПЛЕНИЕ ИОНЫ ШЕКЕТА
Странное дело: время от времени мне сообщают о том, что видели меня,
скажем, на планете Эльдара, хотя я не был на этой планете ни разу в жизни.
А потом я вдруг встречаю человека, который утверждает, что меня не было на
заседании Второго конгресса по клаустрофобии, хотя я-то точно помню, как
спал в первом ряду во время доклада председателя Хостинского. Конечно,
возможны накладки - например, я находился в этот момент во Вселенной номер
45, а мой собеседник - во Вселенной номер 84. Когда скачешь из одной
Вселенной в другую, всегда есть возможность ошибиться и оказаться где-то
сразу в двух экземплярах, а где-то вообще отсутствовать.
Кстати, вас не смущает, что я нумерую Вселенные, будто книги в
библиотечном каталоге? А как иначе, если мне приходится шастать из одной
Вселенной в другую? Я просто запутался бы, если бы однажды не решил
пронумеровать Вселенные. Знаете, как я это сделал? Очень просто.
Выбрасываясь из белой дыры в очередной Вселенной, я немедленно записываю
ее номер с помощью газовых облаков, освещенных светом множества ярких
звезд. Распылитель у меня всегда с собой, и в обращении он очень прост. А
результат налицо: в любой Вселенной, где я когда-нибудь побывал, видно
теперь на фоне звездного неба огромное светящееся число, выведенное
межзвездным газом: так во время воздушных парадов израильские самолеты
выписывают в небе числа и поздравления.
Кстати, это сравнение заставило меня вспомнить об одной очень неприятной
истории. Во Вселенную номер 26 я вылетел, помню, в совершенно растрепанных
чувствах. За несколько часов до того мне удалось буквально в последнюю
минуту освободиться от тяжелого креста, к которому меня пытались прибить
мои еврейские соплеменники, давшие, видите ли, честное слово римлянам, что
расправятся со мной по гойскому обычаю, а не по традиционно еврейскому.
Впрочем, быть побитым камнями я тоже не испытывал никакого желания.
Спасшись от неминуемой гибели, я, естественно, покинул Вселенную 25 без
малейшего сожаления и в двадцать шестой Вселенной оказался, очень надеясь
на то, что вернулся наконец домой. Я даже готов был (на время, конечно)
оказаться в цепких объятиях Далии - в конце концов, спасшись от креста,
можно спастись и от женщины. Однако двадцать шестая Вселенная не оправдала
моих ожиданий. Увидев местные звезды, я поразился: они были так малы, что
ими, казалось, можно было играть в футбол. Конечно, это преувеличение, вы
ж понимаете, но все-таки - я обнаружил, к примеру, что любимая моя звезда
Бетельгейзе, полностью сохранив свой внешний вид, стала почему-то раз в
двести меньше размером.
Я отыскал Солнце и совсем приуныл: моя родная звезда сжалась до размеров
Юпитера. Бывшего Юпитера, конечно, потому что планета Юпитер в здешней
Солнечной системе имела размер чуть больше Луны. А Земля... Родная планета
по величине оказалась не больше астероида, и, разглядев ее в телескоп, я
решительно не мог понять, как посажу звездолет - ведь его посадочная
платформа оказалась больше, чем весь Большой Тель-Авив! Не мог же я сжечь
половину Израиля ради удовлетворения своей прихоти!
К тому же, диспетчерская Главного космопорта на мои настоятельные вызовы
не отвечала, и я кружился на высокой орбите, не зная, что делать и не
понимая, что, собственно, произошло в этом мире с планетой Земля и
государством Соединенные Штаты Израиля.
- Ничего не произошло, - твердо сказал компьютер, когда я обратился к нему
с вопросом. Я, конечно, не поверил - эти дарсанские счетчики всегда готовы
соврать, если ложь не грозит навигационными ошибками и потерей связи с
родным Дарсаном.
- Ничего не произошло, - настаивал компьютер, - просто в этой Вселенной
постоянная тяготения оказалась в двести раз больше, чем во Вселенной номер
один, где ты имел несчастье родиться.
Понятно, - подумал я. Должно быть, сбой произошел еще в те мгновения,
когда эта Вселенная только-только взорвалась и законы здешней природы еще
не сформировались окончательно. Двести раз, подумать только! Это означает,
что здешнее Солнце в двести раз меньше, чем то, к которому я привык.
Здешняя Земля... А уж о людях и говорить не приходится! Свифтовский
Гулливер был больше лилипутов всего в дюжину раз, а какие из-за этого
происходили неудобства! Я же в этом мире больше любого местного еврея в
две сотни раз - как мне с ними разговаривать, если даже увидеть их я смогу
только в сильную лупу?
Я понял, кстати, почему не слышно сигналов диспетчера космопорта - ведь и
длина электромагнитных волн здесь уменьшилась в двести раз, мои приемники
просто не способны принять такую частоту передачи!
Пришлось переходить на ручное управление. Конечно, я не мог отказать себе
в удовольствии и посмотреть, как выглядит Израиль, уменьшенный природой до
размеров мошава.
Сажать звездолет я не стал - мало ли, вдруг ненароком раздавлю небольшую
страну типа Сан-Марино или Лихтенштейна! Но болтаться на орбите тоже было
мало удовольствия, и я спустился на Землю в рабочем скафандре. Пролетел
сквозь атмосферу, плюхнулся в море - подальше от греха! - и до берега
добирался вплавь.
Из воды я вылез там, где на карте "моего" Израиля значилась Газа. В "моем"
Израиле и в мое время это была пустынная местность, поскольку еще в начале
XXI века почти все население этого города сбежало в Египет и Саудовскую
Аравию от бесчинств руководителей государства Палестина. Точно не помню,
что тогда произошло, кажется, преемник Арафата поссорился с мэром Газы,
тот пригрозил отделиться и образовать конфедерацию с Израилем, а
пресловутый преемник великого раиса не стерпел наглости и обработал Газу
пестицидами, будто это был не город, а плантация с сорняками.
Я вышел на берег и снял скафандр. С высоты моего роста я видел Тель-Авив -
будто карту на зеленом фоне с голубой каймой берега. Как вы понимаете, у
меня не было и быть не могло никаких враждебных намерений - я всего лишь
хотел узнать, как развивалась история этого мира. Может быть, здесь, где
все такое маленькое, зло тоже оказалось невелико, и местные евреи
претерпели от судьбы гораздо меньше ударов, чем в моей Вселенной номер 1?
Я пристроил к глазам сильный телескопический бинокуляр и принялся
вглядываться в сеть далеких улиц.
Первое, что я увидел, было жерло танкового орудия, направленного мне прямо
в левый глаз. Вот сейчас неведомый танкист нажмет на гашетку... Я дернул
головой как раз вовремя, чтобы снаряд, выпущенный мне в лицо, пролетел
мимо. Вряд ли он сумел бы причинить мне вред - он был меньше булавочной
головки, но сознание, что в меня стреляют братья-евреи, было очень
неприятным.
Нужно было срочно налаживать контакт, и единственное, что мне пришло в
голову - написать на собственном лбу: "Я - свой. Мое имя Иона Шекет. Я -
из другой Вселенной". Я бы написал и больше, но мой лоб оказался не столь
большим, как мне представлялось, когда я глядел в зеркало.
Видели бы вы, что тут началось! Булавочные головки засвистели мимо, как
комары в жаркий день. Стрелявшие, видимо, хотели только напугать меня,
потому что ни один снаряд не попал в цель - если, конечно, целью был я.
Минуту спустя я увидел два десятка блох, которые кружились перед моими
глазами. На самом деле это были бомбардировщики, и, если они несли в
бомбовых отсеках по два-три мощных фугаса, то могли даже мне доставить
кое-какие неприятности. Я взмахнул рукой, и блохи пустились наутек.
Я ткнул себя пальцем в лоб, привлекая внимание евреев к надписи, не
увидеть которую мог бы разве слепой дервиш. И что вы думаете? Я же всегда
говорил, что евреи - умный народ, даже если они живут в таком маленьком
мире. Они мне ответили!
Самолеты закружились над Тель-Авивом будто на военно-воздушном параде,
выписывая в небе с помощью трассеров слова, повергшие меня в состояние
шока. Вот, что я прочитал:
"Иона Шекет! Через минуту будешь подвергнут атомной бомбардировке!
Предателю - смерть!"
Вот так раз! Мое имя им известно - это естественно, наверняка я и здесь
существую или существовал прежде. Но что я мог сотворить, чтобы меня сочли
гнусным предателем, достойным смерти? Атомная бомбардировка, подумать
только. Меня не спасет никакой скафандр. Нужно убираться!
Но я не мог так просто вернуться на орбиту - меня снедало любопытство. Что
я, в конце концов, сделал плохого?
Я стер ладонью надпись с собственного лба и начертал другую: "В чем моя
вина? Я - из другой Вселенной, мне ничего не известно о вашем Ионе Шекете!"
Самолеты перестроили свои звенья, и в небе начала вырисовываться такая
надпись:
"Иона Шекет - предатель! Ты воспользовался доверчивостью дирекции
Института времени, проник в кокон Вселенной и изменил мировые постоянные!
Из-за этого Израиль не может выйти на пределы Солнечной системы. Израиль
не может покорить Галактику! Смерть Ионе Шекету!"
Поскольку, пока я читал всю эту чушь, минута истекла, я не стал искушать
судьбу и включил ранцевые двигатели. Должно быть, я снес половину Синая,
но меня это уже не волновало.
- Послушай, - пожаловался я корабельному компьютеру, когда вернулся на
борт, - что происходит? Я понял, что местная Вселенная так мала потому,
что местный я забрался в то время, когда Большой взрыв еще не произошел, и
что-то там учудил. Ну и что? Чем им плохо, этим евреям?
- Думать головой надо, - буркнул компьютер. - Изменилась не только
постоянная тяготения, но и скорость света. До ближайшей звезды местные
евреи должны добираться несколько тысяч лет - по своему счету времени.
Галактика для них закрыта. Неудивительно, что они на тебя так взъелись.
- Вот оно что... - протянул я. - Что ж, нужно исправлять собственную
ошибку, хотя вовсе не я ее совершал. Ты можешь вернуться во времени к
моменту Большого взрыва?
- Я тебе не извозчик, - возмутился компьютер. По-моему, ему просто не
хотелось ввязываться в историю, ведь прошлое, в отличие от будущего,
непредсказуемо.
Интересно, - подумал я, - что произойдет, если в коконе Вселенной я
встречусь с самим собой и мы начнем выяснять отношения? Как изменятся
законы природы? Может, станет еще хуже? Выяснить это можно было только
одним способом - отправиться в прошлое, когда Вселенная номер 26 еще
только собиралась родиться.
- Назад, - приказал я, - к моменту Ноль!
И мы помчались. Но это уже другая история.
ПЛЯЖНЫЙ КОСТЮМ ЦВЕТА СЛИВОЧНОГО МОРОЖЕНОГО
Напрасно я сказал неделю назад о том, что неизвестные на пляже украли мою
одежду в то время, как я приводил в порядок кокон времени, оказавшийся в
зале заседаний кнессета. Кому, скажите на милость, интересны какие-то
шорты и майка? Так нет же, с того самого дня у меня не было ни минуты
покоя - мне звонили не только знакомые, никогда не слышавшие об этом моем
приключении, но и совершенно незнакомые люди, а один господин (по-моему,
уроженец Марса, судя по его четырехметровому росту) явился ко мне домой и
принес пляжный костюм цвета сливочного мороженого, в котором, по его
словам, щеголял сам бывший президент Соединенных Штатов Израиля Ицхак
Бурштейн.
- Носите на здоровье, Шекет, - сказал господин с Марса, - и помните, что
все цивилизованное человечество с нетерпением ждет вашего рассказа о
погоне за ворами. Полагаю, это будет классная история!
Что мне оставалось делать? Если говорить честно, ничего примечательного в
той погоне не было - две-три перестрелки, одна погубленная планета, не
более того. Но, с другой стороны, приходится потрафлять вкусам читателей
во имя собственной бренной славы. Поэтому в рассказе о том приключении я,
естественно, кое-что приукрасил, но заявляю со всей серьезностью - самую
малость, и дотошный читатель сам определит, когда я сочиняю, а когда
говорю истинную правду.
Итак, обнаружив исчезновение моих пляжных принадлежностей, я немедленно
пустился в погоню за похитителями. Обнаружить след оказалось просто. Дело
в том, видите ли, что за год до этого я уже надевал пляжные шорты, когда
пытался войти в воды Орефинского озера на планете Фиргант. В воды я войти
не сумел и когда-нибудь расскажу об этом своем поражении. Что до шортов,
то с того памятного дня они начали почему-то излучать короткие радиоволны,
и не просто излучать, но еще и модулировать посылаемый сигнал. Возникали
определенные неудобства, когда ты сидишь на пляже, и вдруг на тебя валится
с неба спасательный ботик - оказывается, шорты изо всех сил излучают в
радиодиапазоне сигнал опасности, принятый Союзом межзвездных перевозок.
Собственно, я из-за этого и перестал надевать шорты на пляж, но в тот
злополучный день под рукой не оказалось другой одежды, и я надел говорящие
штаны в надежде, что они не станут особенно буйствовать, призывая спасти
меня от всех космических напастей.
В сложившихся обстоятельствах странная способность шортов вопить на всю
Вселенную сыграла для меня хорошую службу. Оставшись в одних плавках, я
немедленно активировал свою способность видеть весь спектр
электромагнитных волн от радио до гамма-лучей и, вглядевшись в сиявшее
всеми цветами радуги небо, обнаружил, что шорты уже удалились от меня на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг