Бухарина и так далее. Я, конечно, отправился к Финкелю и потребовал
пропуск. Резидент охарактеризовал мою наглость нехорошим ивритским словом
"хуцпан", но пропуск достал. Чтобы быть неузнанным в толпе военных, я
нацепил форму командарма и отправился в Кремль. Согласитесь, что, если бы
я надел форму рядового бойца Красной армии, меня остановил бы первый
патруль. А командармов в те дни по кремлевским коридорам ходило столько,
что они даже не здоровались при встречах, потому что не знали друг друга в
лицо.
В зале, где проходило заседание, яблоку негде было упасть. Впрочем, для
яблок был уже не сезон, их и взять-то было негде. Я прошел в первый ряд,
сел рядом с товарищем Микояном, который забрел на заседание от нечего
делать, и принялся осматриваться.
- Вы какой армией командуете, товарищ? - наклонился ко мне Микоян, пронзая
меня острым армянским взглядом.
- Чукотско-таймырской, Анастас Иванович, - отрапортовал я, очень надеясь,
что двадцать седьмой бакинский комиссар не силен в географии.
- Ага, - задумчиво произнес Микоян и приготовился задать новый вопрос, но
от возможного конфуза меня спасло появление за столом президиума товарищей
Троцкого, Блюхера и Тухачевского. Как только они заняли свои места,
ультразвуковой детектор в моем боковом кармане завопил, как ворона, у
которой из клюва выхватили кусок сыра. Однако! Апарайским агентом был
кто-то из сидевших передо мной героев! Кто? Неужели Блюхер или Тухачевский?
Товарищ Троцкий поднялся, чтобы начать речь, и я понял все коварство наших
апарайских врагов. Агентом был именно Лев Давидович! Именно у него -
единственного в этом зале - аппендикс находился не на положенном месте.
Ловко, однако, придумано! Объявить себя евреем, взять власть, понастроить
в стране концлагерей, - одним махом решить все проблемы: и Россию
развалить, и евреев из страны прогнать, и идею коммунизма раз и навсегда
опорочить.
Что я должен был сделать в сложившихся обстоятельствах? Стрелять в
апарайца-Троцкого? Это исключалось, я все-таки был зман-патрульным, а не
террористом!
Вот тогда-то память и сыграла со мной злую шутку, которую я ей никогда не
прощу. Сидя в первом ряду и сверля товарища Троцкого мрачным взглядом, я
почему-то вспомнил о том, что в 1940 году этого типа зарубили ледорубом по
приказу товарища Сталина. Значит, подумал я, нужно сделать ставку на
Сталина, а он уж сам с Троцким разберется.
Мне бы еще поднапрячь память и вспомнить о других делах Иосифа
Виссарионовича, но время поджимало, и я огляделся в поисках усатой
физиономии. Сталин сидел справа от Микояна, и место рядом с ним было
свободно. Я немедленно и пересел.
- Иосиф Виссарионович, - жарко зашептал я на ухо будущему генсеку, - вы
знаете, какой компромат я могу вам представить на Троцкого?
Компромата на Троцкого у Сталина и самого было достаточно, но кто же
отказывается от дополнительного материала?
Поговорили мы хорошо. Сталин остался доволен. Я тоже - мне казалось, что я
отлично выполнил свою миссию.
На следующий день Троцкого не пустили в Горки к Ленину, и я понял, что
дело сделано, и мне можно возвращаться. Попрощавшись с резидентом
Финкелем, я прыгнул в колодец времени и вернулся в кабинет госпожи
Брументаль, чтобы доложить о выполнении задания.
- Троцкий не стал генсеком, - бодро сказал я. - Апарайский агент
обезврежен и в 1940 году уничтожен.
- Да? - мрачно сказало изображение госпожи Брументаль. - По-вашему, Шекет,
Сталин лучше? Вы хоть понимаете, что лишили Россию светлого будущего? Ведь
зман-патруль не может вмешиваться в историю вторично - что сделано, то
сделано!
Только тогда я понял, что нельзя надеяться на память - она всегда
подсказывает лишь то, что вредит делу. С тех пор я предпочитаю на память
вообще не полагаться. Если я вспоминаю, что сегодня четверг, то непременно
смотрю в календарь - вдруг сегодня на самом деле суббота?
ИЗЛЕЧЕНИЕ ПРОРОКА
У каждого человека есть свои секреты. Не то, чтобы нечто постыдное, о чем
не хочется вспомнить. Иногда совсем даже наоборот - так и подмывает
рассказывать всем и каждому, каким ты был героем, когда... Ан, нет,
нельзя. В одном случае давал подписку о неразглашении, в другом - обещал
другу (или подруге) хранить тайну, в третьем... А в третьем и сам не
знаешь, почему молчишь. Вроде и причин нет, и повод хороший подвернулся,
чтобы рассказать все, как на духу, но что-то сдерживает. Нет, думаешь,
сейчас не время. В следующий раз.
Так со мной бывало неоднократно. К примеру, вы слышали от меня историю о
том, как в зман-патруле обрабатывали Мохаммеда? Того самого, который
написал Коран и заставил бедняг-курейшитов принять ислам? Не слышали вы
эту историю, я и не сомневаюсь. Никакой секретности, кстати.
"Рассказывайте кому хотите, - сказало мне изображение госпожи Брументаль,
когда я вернулся из той экспедиции, - все равно вам никто не поверит".
Именно поэтому я никому и не рассказывал - зачем сотрясать воздух, если
твоей истории нет веры?
Сегодня однако особый день. В созвездии Волопаса взорвалась звезда Гемма.
Вспышка Сверхновой озарила Галактику, как писали в таких случаях авторы
фантастических боевиков прошлого века. На самом деле на Земле этого
события никто даже и не увидел, только астрономы в Ликской обсерватории
зафиксировали вспышку гамма- и нейтринного излучения. О том, что Гамма
Волопаса вспыхнет, я знал давно, как и все участники экспедиции в седьмой
век. Но одно дело знать теоретически, и совсем другое...
Так вот, вызывало меня однажды изображение госпожи Брументаль, главы
спонсорской компании "Брументаль", под вывеской которой скрывалось
израильское отделение партуля времени, или зман-патруля, как мы его
называли.
- Пойдете в Мекку, шестьсот тридцатый год, - сказало изображение. -
Найдете там некоего Мохаммеда, припадочного...
- Того самого? - спросил я удивленно. - Пророка?
- Когда вы к нему явитесь, - сказало изображение, недовольное тем, что его
прервали, - Мохаммед еще не будет пророком, а всего лишь не очень молодых
мужчиной, склонным к эпилептическим припадкам.
- Ясно, - догадался я. - Задача: устранить Мохаммеда, пока он не...
- Но-но! - угрожающе сказало изображение моей начальницы. - Что-то в вас
кровь кипит, Шекет, не пора ли вам на повторную медкомиссию? Никакой
самодеятельности, имейте в виду! Ваша задача не причинить Мохаммеду
физический вред, а напротив, излечить его от недуга. Он должен стать
совершенно нормальным человеком. Совершенно нормальным, ясно?
- Ясно, - сказал я непонимающе.
- С вами пойдет врач, - продолжало изображение. - Он будет заниматься
лечением, а вы - прикрытием и охраной.
- Охраной кого? Врача или пациента?
- Обоих. Повторяю, ваша цель - излечить Мохаммеда. Став нормальным, он
перестанет впадать в экстаз, перестанет видеть дурацкие сны и записывать
их в виде сур Корана. Но учтите: возможны всякие варианты, действовать
будете по обстановке.
Когда говорят "действовать по обстановке", вопросы излишни - кто на самом
деле знает, какая обстановка сложится в том или ином прошлом? Поэтому я
сказал "понятно" и отправился выполнять задание.
Врач оказалась миловидной женщиной лет тридцати по имени Алька Зельцер.
Черные волосы, черные глаза, яркие губы, фигура Венеры и... Нет, я не
влюбился, во время зман-патрулирования это запрещено, но держать свои
мысли в узде стоило мне большого напряжения воли.
- Рада, Иона, что именно вы будете участвовать в этой операции, - мило
сказала Алька, пожимая мне руку. - Я слышала о вас много хорошего.
Наверняка ведь обманывала, как все женщины! Что она могла слышать хорошего
о человеке, чей стаж в зман-патруле исчислялся в то время тремя неполными
стандартными месяцами?
В колодец времени я бросился первым, Алька - следом. Вытащил я ее за
волосы, потому что она едва не проскочила нужный год.
В Мекке стояла жара, как в Тель-Авиве в середине августа. А на дворе был
апрель, прошу заметить. Дом Мохаммеда мы нашли быстро, в городке каждый
знал этого местного придурка, на которого показывали пальцем и говорили
детям: "Будешь вести себя плохо, тебе боги так же накажут, как этого".
Нас, собственно, интересовал сейчас не сам будущий пророк, но его жена
Хадиджа, выполнявшая при муже функции отдела кадров.
- Вот, - сказал я, когда Хадиджа вышла на порог, вытирая руки о фартук, -
это девушка, которую я хочу продать в твою семью. Пусть она будет новой
женой Мохаммеда и принесет ему радость.
Хадиджа критически осмотрела Альку, и самым большим моим желанием в тот
момент было - взять мою спутницу за руку и увести в пустыню. Бог с ним, с
заданием!
- А ты кто такой? - недоверчиво сказала Хадиджа. - Никогда тебя прежде не
видела? Откуда пришел?
- Ахмад, ремесленник из Медины. Это моя сестра, и я знаю, что...
- Понятно, - прервала меня Хадиджа. - Пусть твоя сестра пойдет на кухню, я
погляжу, что она умеет. Моему мужу сейчас не так уж нужна еще одна жена, у
него нас уже четыре, но девушка она ничего себе... Только пусть учтет: я
здесь главная, мое слово - закон.
- Конечно, конечно, - закивал я. Алька молчала, стиснув зубы. Ей, ясное
дело, хотелось вцепиться Хадидже в волосы, но зман-патрульный должен
сдерживать свои чувства.
Я уж не знаю, приготовила ли Алька Зельцер такой обед, чтобы ублажить
Мохаммеда, но Хадиджа осталась довольна, и мою спутницу взяли в гарем с
трехмесячным испытательным сроком. Трех месяцев было достаточно для
выполнения задания, но меня выводила из себя мысль о том, что приходилось
делать Альке, оставаясь по ночам с Мохаммедом наедине. Я слонялся вокруг
дома, рисовал в воображении самые гнусные эротические сцены и готов был
разнести то крыло дома, где размещалась спальня будущего пророка. Однако в
мои функции входила охрана объекта, а вовсе не морального облика коллеги.
На третью ночь я обнаружил врага и понял, что имело в виду изображение
госпожи Брументаль, когда требовало действовать по обстоятельствам. Я как
раз следил за домом Мохаммеда в ночной бинокль, когда увидел, что к одному
из окон крадется человек. Быстрый бросок, болевой прием, выворачивание
рук... Передо мной стоял типичный представитель гуманоидной расы с планеты
Биллизар - тощий, как жердь, и с непропорционально широким лицом.
- Отпусти, Шекет, - прошипел он.
Биллизарец даже знал мое имя! Значит, неплохо подготовился. Скрыв
удивление, я сказал:
- Ну-ка быстро: номер отдела, цель задания.
- Ох! Да отпусти, не сбегу... Отдел номер шесть-одиннадцать...
Так, это не наша система, в Зман-патруле совсем иная нумерация. Значит,
действительно конкурент. И чего же ему надо?
- Цель задания, быстро, - повторил я.
- Вкатить Мохаммеду новую порцию стимулянта... Ох, отпусти, руку сломаешь!
- Какого стимулянта? Биллизарцы тоже хотят излечить Мохаммеда от
эпилепсии? - удивился я. - Вам-то какое дело до земной истории?
Вместо ответа биллизарец сделал подсечку, я не удержался на ногах, в
следующее мгновение на мою голову обрушился свирепый удар тупым предметом,
и я на какую-то долю секунды я потерял сознание. Очнувшись, я не увидел
этого инопланетного негодяя - он успел скрыться и, боюсь, вовсе не в
неизвестном направлении. О направлении как раз можно было догадаться -
спальня Мохаммеда. Недолго думая, я полез в открытое окно следом за
биллизарцем и оказался в темном коридоре, куда выходили три закрытые
двери. Из-за одной из дверей доносилась какая-то возня, потом я услышал
звуки борьбы, чьи-то приглушенные восклицания... Вышибив дверь плечом, я
ворвался в спальню будущего пророка.
И что я там увидел?
Мохаммед сидел на широкой постели полуголый, а точнее - в одних шароварах.
Обе его руки были протянуты вперед и перевязаны в локтях; я узнал
автохирургические диагностические повязки производства "Исрамед". Глаза
Мохаммед закатил, а губах пузырилась слюна. Типичный эпилептический
припадок. По идее, бедняга должен был сейчас кататься по полу и мычать,
прикусив губу. Однако Мохаммед сидел спокойно и не реагировал на то, что
творилось вокруг. Вокруг же творилось следующее. В центре спальни стояла в
боевой позе Алька Зельцер, одной ногой она наступила на тощую руку
биллизарского агента, а другой собиралась двинуть его в некое место,
которое биллизарцы используют для производства детей мужского пола.
- Стой! - крикнул я. - Только без членовредительства! "Брументаль" не
захочет платить компенсацию, так эти биллизарцы нас с тобой по миру пустят!
- Да? - недоверчиво сказала Алька, но агента отпустила, и тот с кряхтением
поднялся с пола. - Он мне чуть весь курс лечения не испортил. Я сейчас как
раз последний сеанс начала. К утру Мохаммед будет здоров - ни следа
эпилепсии. А этот, - она кивнула в сторону биллизарца, который ползком
хотел добраться до кровати, где сидел Мохаммед, - этот мне мешать вздумал.
- У него задание такое, - пояснил я. - Биллизарцы всегда были
антисемитами, ведь своих евреев на планете у них никогда не было. Им
нужно, чтобы Мохаммед записал Коран...
Тут мне в голову пришла некая мысль, и я повернулся к агенту:
- Эй, приятель, - сказал я. - Это ведь ваш мыслеизлучатель внушал
Мохаммеду суры Корана?
- Наш, - морщась, пробормотал биллизарец. - И еще внушит, будь уверен! Ты
думаешь, что, если Мохаммед не будет эпилептиком, он и Корана не напишет?
Чушь. Эпилепсия - не причина, а следствие, ясно?
- Ясно, - сказал я. - А ну-ка, быстро: где ты установил гипноизлучатель? И
кто писал текст Корана?
- Бить будешь? - деловито спросил агент, и я решительно кивнул. - Ох...
Где установлен излучатель - не скажу, можешь бить. А текст Корана писали
три наших академика в Институте ксенофобии. Тебе что-нибудь в этом тексте
не нравится?
- Мне в нем не нравится все, - мрачно сказал я. - И потому придется тебя
взять в заложники.
- Забирай свои приборы, - обратился я к Альке. - Тут все куда сложнее, чем
кажется нашему начальству. Пусть оно само разбирается с этим биллизарцем.
Через минуту Мохаммед лежал в постели и спал сном праведника, каковым он
на самом деле не являлся. А мы втроем (биллизарца я привязал к себе за
спину, будто рюкзак, и он там болтал ногами, стараясь пнуть меня
побольнее) прыгнули в колодец времени.
Вот, собственно, и вся история. Судя по тому, что Мохаммед все-таки
записал суры Корана, госпоже Брументаль так и не удалось выбить из агента
признание, где он активировал свой излучатель. Впрочем, в одном из
отчетов, попавшихся мне на глаза, я прочел о том, что уже после смерти
Мохаммеда экспедиция зман-патруля (жаль, что я в ней не участвовал)
обнаружила под черепом пророка тоненький металлический проводок. Вероятно,
это и был злополучный приборчик, а точнее - антенна, которую успел вживить
биллизарец. Где-то на Биллизаре ученые из Института ксенофобии зачитывали
написанные ими суры, а Мохаммед воспринимал это как голоса ангелов...
Я считаю, что большего прокола в деятельности зман-патруля не было за всю
его историю. Может, поэтому мне и не хотелось рассказывать, как мы с
Алькой Зельцер пытались вылечить Мохаммеда от болезни, которая не имела к
созданию Корана никакого отношения.
А биллизарец провел много лет в тюрьме, и я однажды, уже уволившись из
зман-патруля, навестил беднягу, чтобы извиниться за то, что, как
выяснилось, сломал ему руку. Это было любопытное свидание, я услышал много
интересного.
ТЮРЬМА НА ВЕСТЕ
Уверен, что вы никогда не были в настоящей тюрьме. Не в том
странноприимном доме, который называют тюрьмой простые израильтяне, а в
настоящем пенитенциарном заведении, куда не каждого смертного посадят, а
только тех, кто представляет особую опасность для человечества. Что такое
тюрьма ХХI века? Это нечто вроде бывшего киббуца, где заключенные вкушают
все блага цивилизации, кроме, конечно, блага свободно разгуливать по
территории Соединенных Штатов Израиля.
Тюрьму же для VIP - особо важных (читай - опасных) персон - разместили на
астероиде Веста, который болтался без дела между орбитами Марса и Юпитера.
Первое неудобство, которое испытывает здесь преступник - практически
нулевая тяжесть. Даже для земного мафиозо это ужасное наказание - ни тебе
сесть в кресло, ни виски нормально выпить. А для брукомирдов, привыкших к
силе тяжести вдвое больше земной? Или для преступников с Арголы, на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг