Штатов? В "Исторической энциклопедии" так, кстати, и написано, можете
прочитать сами, том 12, файл sheket.doc.
Я-то, в отличие от других, знаю правду. Теперь ее знаете и вы.
ПРИВЕТ, АНДРОМАХА!
В патруле времени (зман-патруле, как мы его называли) я прослужил три
современных года и около двадцати пяти своих, биологических, и, честно
говоря, мне стало это надоедать. Конечно, служба была почетна, интересна,
иногда даже просто интригующа, но согласитесь, очень неприятно,
возвращаясь с задания, ощущать себя постаревшим на полный срок - от месяца
до полугода, в зависимости от обстоятельств, - в то время как в реальности
прошли всего десять-двадцать секунд, ровно столько, сколько нужно
оператору, чтобы нажать на клавишу пуска, проверить контрольный отсчет и
вернуть зман-капсулу в исходную позицию. Я знаю, что кое-кто из
зман-патрульных повредился в уме от такой работенки - отправляешься на
задание, полгода ищешь в каком-нибудь XVI или Х веке скрывшегося там
террориста, спишь в навозе и ходишь, будто оборванец, а потом
возвращаешься, а жена говорит тебе, как ни в чем не бывало: "Ты почему,
милый, опоздал сегодня с работы на полчаса? Ты что, завел себе любовницу?"
А от тебя, между прочим, пахнет не дорогими духами, а лошадиным потом.
Поневоле свихнешься.
Я-то сохранил бодрость духа и тела, но потому лишь, что не имел в те годы
не только жены, но даже подруги сердца. В конце концов, как я уже сказал,
все заканчивается, как, впрочем, все имеет и начало. Когда меня спрашивают
любопытные, почему я все-таки оставил службу в патруле и перешел в
звездные рейнджеры, обычно я отвечаю: "Наскучило! Все одно и то же". На
самом деле это не совсем так. Просто случилось то, что всегда когда-нибудь
случается с мужчинами, даже такими закоренелыми холостяками, как я.
Я влюбился. Хорошо, если бы в женщину из плоти и крови. Сложность была в
том, что влюбился я в богиню. Точнее говоря - в мраморного идола.
Произошло это так.
Изображение господина Бецалеля, моего непосредственного начальника в
зман-патруле "Фроманталь", призвало как-то меня под свои светлые очи и
потребовало:
- Новое задание: обнаружить и обезвредить Тито ди Абруццо,
зман-диверсанта, наемника и негодяя. Согласно агентурным данным, его
видели на празднике богини Афины неподалеку от Салоник в шестьдесят пятом
году до новой эры. Вот вам фотография Абруццо, отправляйтесь.
Обычно я получал именно такие задания: точные и неопределенные в равной
степени. Точно - кого нужно убрать и очень неопределенно - как и когда это
сделать. На мое усмотрение.
Я отправился в Древнюю Грецию с легким предчувствием того, что новое
задание окажется не таким простым, каким выглядело вначале. Зман-капсула
выбросила меня в реальность на каком-то холме, вдали виднелось море, а
между мной и берегом вилась тропинка, по которой я и спустился навстречу
собственной судьбе. На краю оливковой рощи, тянувшейся вдоль берега на
некотором отдалении от прибоя, стояло человек сто - типичные древние
греки, здоровенные мужики в туниках с привязанными к поясу мечами самой
разной длины; за одним типом совершенно зверского вида меч волочился,
царапая острием землю.
Должен сказать, что и у меня вид был в тот момент не лучше - тунику и меч
подобрал мне Иосиф Дар, большой знаток древнего эллинизма. Я подошел, и
меня встретили как своего - радостным ржанием.
- Ты принес жертву, незнакомец? - спросил меня толстячок, выглядевший в
этой компании белой вороной и потому наверняка бывший ее предводителем.
- Принес, - нагло объявил я и вытащил из-под туники тушку кролика,
клонированного в лаборатории зман-патруля. Одновременно я напряженно
всматривался в лица мужчин, выискивая среди них одно, лицо
негодяя-диверсанта Абруццо.
Два события произошли одновременно: я увидел нужного мне человека, но
стоял он в непосредственной близости от статуи богини Афины, и потому
взгляд мой вынужден был скользнуть и по этому женскому лицу, и по этой
женской фигуре...
Я понял, что больше мне ничего на свете не нужно для полного счастья.
Вам знакомо это ощущение - влюбленность в холодный мрамор? Причем,
заметьте, я вовсе не был скульптором по имени Пигмалион, и мой творческий
дар не мог вдохнуть в эту статую никаких жизненных сил. Но я был
зман-патрульным, и я мог сделать другое. Да, мог, но только после
выполнения боевого задания, ибо, как вы понимаете, долг - превыше всего.
Я приблизился к статуе, опустив глаза, чтобы не встретиться взглядом с
Абруццо, тушку кролика я держал в левой руке, а правую запустил под
тунику, доставая парализатор. Но ведь и наемник был не лыком шит, в
комплекте его снаряжения наверняка имелось устройство для обнаружения
всяких там пришельцев из времени. Как бы то ни было, не успел я подойти к
Абруццо на нужное для захвата расстояние, как негодяй завопил
"Самозванец!" и бросился на меня с очевидным намерением сбить с ног.
То, что происходило на поляне в течение последующих десяти минут, можно
охарактеризовать единственным словом: "свалка". Все колотили всех, и
больше всего досталось, по-моему, тушке кролика, которая, когда все
успокоилось, оказалась разорванной на два десятка неравных частей и в
качестве жертвы великой богине была, конечно, непригодна.
А у моих ног лежали два тела, туго стянутых бечевой. Одно тело
принадлежало негодяю Абруццо, оно выгибалось дугой и страшно ругалось на
ливийском диалекте итальянского. А вторым телом был тот самый древний
грек, который при моем появлении спрашивал, принес ли я жертву. Можно было
смело утверждать теперь, что таки да, принес, причем невинной жертвой
оказался он сам.
Остальные мужчины столпились вокруг нас, мечи уже вновь заняли положенные
им места за поясом, а взгляды были направлены на меня с тем уважением,
которое бывает вызвано безудержной храбростью и немыслимой физической
силой. Они-то не знали, что сила была не моей, а храбрость - точно
рассчитанной и отработанной месяцами тренировок в спецлагерях.
В тот момент меня, однако, не занимали ни эти очень древние греки, ни даже
плененный негодяй Абруццо. Я протянул руку к статуе и спросил:
- Кто?
Согласитесь, вопрос был задан коротко и точно: я хотел знать, какая именно
женщина позировала скульптору, когда он ваял это чудесное произведение.
Однако меня никто не понял правильно, ответ, прозвучавший коротким
выстрелом из полусотни глоток, был:
- Афина!
- Понимаю, что Афина, - буркнул я. - Не дурак. Я спрашиваю: чей земной лик
послужил... э-э... прототипом для изображения?
Мужчины переглянулись. В иное время они непременно послали бы меня
искупаться в море, применив для этого меры физического воздействия. Но
сейчас я был победителем, и нужно было отвечать. Толстый предводитель, так
и лежавший связанным у моих ног, сказал тонким голосом:
- Андромаха из Салоник, жена бондаря Диомеда.
- Очень приятно, - улыбнулся я. - Счастливо оставаться!
Я взвалил на плечо тело негодяя Абруццо, все еще извивавшееся подобно ужу,
и понес к зман-капсуле, скрытой на вершине холма. Никто не пошевелился -
кажется, меня приняли за одного из богов, явившегося на Землю, чтобы
самому выбрать себе жертву.
Отправить преступника в ХХI век было делом секунды. Абруццо исчез вместе с
капсулой, а я остался. Согласитесь, у меня было на это полное право:
задание я выполнил, все остальное - мое дело.
Никогда в жизни я не ощущал такого душевного подъема, как в тот момент,
когда входил в Салоники по старой раздолбанной дороге мимо колонн,
которые, должно быть, символизировали единение человечества с небесными
силами.
- Эй, - спросил я у мальчишки, игравшего в пыли, - где здесь дом бондаря
Диомеда?
- Там, - махнул рукой мальчишка, показывая то ли на противоположный край
города, то ли вообще на небо. - Только его сейчас нет дома, наши воины
приносят жертву богине Афине.
- Ага, - сказал я глубокомысленно. Значит, Диомед тоже был на поляне и
слышал мой вопрос, равно как и ответ предводителя. А может, он и был тем
самым предводителем, почему нет?
Я не стал углубляться в эту проблему - судя по всему, Андромаха была
сейчас дома одна, и мне следовало проявить оперативность, пока противник
не вернулся защищать свой тыл. Я припустил по улице, думая о том, что
скульпторы любят приукрашивать свои творения, и что мне делать, если
Андромаха окажется вовсе не юной женщиной, а бабой средних лет с выводком
детей?
Это была бы катастрофа.
Во двор Диомеда я влетел, как поэт на крыльях Пегаса. Первое, что я
отметил: тишина. Не было слышно детского крика, никто не бегал по двору и
не гонял кур. Кур, впрочем, не было тоже.
Дом был небольшим, что-то вроде виллы, какие нынче в Герцлии сдают в наем
иностранным рабочим по самым бросовым ценам. Я не успел постучать в дверь,
она открылась сама, и на пороге возникла женщина.
Богиня Афина. Идол, созданный самой природой. Живая Андромаха оказалась
еще прекраснее, чем мраморная. Все-таки скульптор не сумел правильно
передать все пропорции. Я тоже не сумею их передать, описывая то, что
описанию не поддается.
- Господи, - сказала живая Андромаха, жена бондаря Диомеда, - Шекет,
наконец-то! Ты что, не мог прийти раньше?
Вы можете представить мое состояние? Столбняк - это слишком мягкое слово.
Андромаха подошла ко мне влотную, протянула руку и вытащила у меня из-под
туники шарик зман-передатчика, прилепленный скотчем. Поднеся передатчик ко
рту, она сказала:
- Агент Далия Гринфельд докладывает. Нахожусь в Салониках, спасена
сотрудником Зман-патруля Ионой Шекетом.
- Далия, - только и смог прошептать я прежде, чем грохнуться в обморок.
Домой, в 2069 год, мы вернулись вдвоем. Вернулись, естественно, ровно в ту
же минуту, в которую я отправился в Древнюю Грецию три часа назад по моему
личному времени. Далия успела только сообщить мне, что, выполняя задание
(я так и не узнал, какое - в Зман-патруле подобные вопросы просто
неприличны), потеряла капсулу и оборудование, вынуждена была остаться в
Салониках и для прикрытия даже выйти замуж за самого уважаемого в городе
человека. Но она всегда знала, что в один прекрасный день на горизонте
появится алый парус... То есть, во двор войдет зман-патрульный, и она, как
честная женщина, отдаст ему всю свою любовь, как тот джинн, который обещал
то же самое, сидя на дне бутылки.
- Разве ты меня знала? - спросил я Далию на второй день после свадьбы. -
Ты меня видела раньше? Ты успела меня полюбить?
- Господи, Иона, - засмеялась жена. - Ты совсем потерял голову! Ты что,
забыл, что имя у тебя было написано на лбу темпоральными красками? Никто
не мог его видеть, но я-то, я-то тоже патрульная, я просто прочитала, как
тебя зовут, когда ты вошел во двор!
Я даже сплюнул с досады. Верь после этого женщинам. И полагайся после
этого на собственную память.
КОЛОДЕЦ ПАМЯТИ
Когда я работал патрульным времени, мне иногда приходилось заниматься так
называемым "отхожим промыслом" - то есть делами, прямо не связанными с
моими профессиональными обязанностями. Вы ж понимаете, что не каждый день
служба безопасности раскрывает очередной страшный заговор, посягающий на
основы существования Соединенных Штатов Израиля. Обычно "зман-патрульный"
становится жертвой рутины: скажем, сбежал от Ханы Т. муж, и она обращается
в полицию с просьбой - "найти и вернуть!" В полиции понимают, что отыскать
след мужика, не желающего жить со своей дражайшей половиной, - дело
нелегкое, если не сказать безнадежное при нынешней разветвленной и
непредсказуемой сети межгосударстванных транспортных линий. И тогда в
"Зман-патруль" поступает просьба: "А нельзя ли вернуться в такое-то время,
когда Хаим Т. лишь задумывал свой побег, и проследить, в какую именно
сторону он навострит лыжи?"
"Разумеется, можно, - отвечает обычно мой непосредственный начальник
господин Бецалель, чье голографическое изображение я имею честь лицезреть
всякий раз, получая очередное пренеприятное задание. - И более того, мы
это непременно сделаем, если вы заплатите..." И далее следует сумма
цифрами и прописью, из которой сам патрульный обычно получает ровно
столько, сколько ему следует по контракту за сверхурочную работу.
Так вот, вернувшись из Вашингтона после выполнения задания и узнав, что
бывшие США отныне входят в состав Соединенных Штатов Израиля, я услышал,
как изображение господина Бецалеля говорит с ехидцей в голосе:
- А теперь, Шекет, вам придется проявить максимум воображения, потому что
задание, которое вы получите, совершенно необычно.
Когда такие слова произносит руководитель службы охраны времени, любому
зман-патрульному может стать не по себе.
- Дело в том, - продолжало изображение господина Бецалеля, - что у
Президента Соединенных Штатов Израиля Исидора Сапира пропал любимый кот, и
есть подозрение, что он отправился погулять в Колодец памяти.
- Сам? - поразился я кошачьей смелости.
- Нет, конечно, - пожало плечами изображение господина Бецалеля. -
Президент Сапир разрезал ленточку в новом ответвлении Колодца, а кот, как
обычно, бродил сам по себе неподалеку. Но когда президент вышел из
помещения, кот за ним не последовал, а охрана так и не сумела обнаружить
это несчастное животное. Вы понимаете?
Чего тут было не понимать? Колодец памяти - это, по сути, музей, где
собраны записи личностей великих людей прошлого, настоящего и будущего.
Одни личности восстановлены по историческим документам и оставшемуся
биологическому материалу, другие - по собственным многочисленным мемуарам,
третьи скомпонованы из записей зман-патрульных, которым доводилось
заниматься своей деятельностью не в прошлом, а в будущем. Если кота не
нашли, значит, ему удалось проникнуть в чью-то память, где он сейчас и
обитает, не зная, какой переполох вызвало его исчезновение из реальности.
После взятия Америки новое задание показалось мне простым и неинтересным.
Как я ошибался!
Огромный небоскреб с надписью над последним, сто пятнадцатым этажом:
"Колодец памяти", располагался около перекрестка Гивати по дороге из
Тель-Авива в Ариэль. Я прибыл на место и для начала потребовал все
сведения о коте господина президента. Оказалось, что звали его (кота,
разумеется, а не президента) Шмулик, но домашние обычно обращались к нему
более пространно: "Шмулик-жулик". Шмулику было от роду три года, и он, как
оказалось, довольно часто пропадал из дома - потом либо возвращался сам,
либо его находили на одной из свалок в обществе кошек легкого поведения.
Учитывая это обстоятельство, я решил попробовать счастья в Колодце номер
2, где хранилась память госпожи Ниры Стеллман, голливудской звезды первой
трети нашего века, женщины весьма фривольного поведения, но талантливой,
как Софи Лорен и Лиз Тейлор вместе взятые.
- Вы только осторожнее, - напутствовал меня оператор Колодца, выдавая
универсальный Ключ памяти. - Нира была еще та штучка.
Я ничего не ответил - напоминать зман-патрульному о необходимости
соблюдать осторожность попросту невежливо.
В Колодец памяти обычно бросаешься как в омут - вытянув вперед руки и
задержав дыхание. Так я и сделал. Память Ниры Стеллман находилась на
третьем уровне хранения - это означало, что операторы полагали
несущественной для будущих поколений личную жизнь великой актрисы, и
потому сведения о ее многочисленных романах были из блока хранения изъяты,
остались лишь воспоминания о работе на съемочной площадке. Почему-то
операторы были уверены, что уж эти воспоминания не содержат ничего,
способного поколебать нравственные устои общества.
Они ошибались так же, как ошибся я, воображая, что новое мое задание
станет легкой прогулкой.
Обнаружив вход в память Ниры Стеллман, я отпер его своим универсальным
ключом и немедленно оказался перед камерой на съемках супербоевика
"Агамемнон-4". Хорошо, что нервы у меня крепкие, закаленные
многочисленными экспедициями как в прошлое, так и в иные миры. Видите ли,
все рассказы о великой актрисе, как о женщине очень раскованной, оказались
просто детским лепетом перед тем, что я обнаружил на самом деле.
Направленный на нее объектив кинокамеры она видела в образе... м-м... как
бы это помягче выразиться... Ни в английском, ни в иврите нет
соответствующих слов, а русский язык я использовать не буду, иначе
читатель сочтет меня недостаточно культурным рассказчиком, чего я вовсе не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг