растерзали бюрократов, затем - гвардию властителя и наконец добрались до
него лично, после чего несчастного долго соскребали со стен опочивальни.
Он, видите ли, не учел силы народной любви - всепоглощающей и огромной,
как девятый вал.
Я хочу, чтобы читатель понял: наказание лишением личной свободы есть
сугубо земное изобретение. Компьютерные операторы, выполняя свои роли
тюремщиков, отправили меня против моей воли в миры, где история
человечества шла по тупиковому пути, никогда не существовавшему в
объективной реальности.
Помню, я провалился в черную бездну, прекрасно понимая при этом, что на
самом деле продолжаю сидеть в кресле с налепленными на затылок датчиками
тюремного компьютерного виртуала.
Ощущения, однако, от этого не становились более приятными. Я падал и
падал, и подумал даже, что так будет всегда, и что это самое страшное
наказание, какое может придумать изощренный ум системного программиста.
Как потом оказалось, на самом деле произошло всего лишь спонтанное
отключение электроэнергии, и в мой мозг перестала поступать информация,
вот мне и казалось, что внешний мир исчез, и кроме пустоты во Вселенной не
осталось ничего, даже Бога, который мог бы сказать "Да будет свет!"
Подачу электричества, к счастью, быстро восстановили, и я, смирившись уже
с ожидавшей меня вечностью прозябания, обнаружил, что стою посреди
огромного пустыря. Вокруг, не радуя глаз, были разбросаны остовы
автомобилей - бензиновых агрегатов, бывших в употреблении до начала нашего
ХХI века. Были здесь также разодранные сидения, детали двигателей, в метре
от меня валялось рулевое колесо, а под ногами хрустели осколки стекла.
Я огляделся и увидел, что ко мне направляется бородатый мужчина с
огромными усами, в хламиде арабского паломника и с куфией на голове.
- Эй! - сказал араб, приблизившись. - Ты откуда взялся? Кто такой?
- Иона Шекет, - представился я. - Отбываю наказание в виртуальной
армейской тюрьме за невыполнение боевого приказа. Прошу прощения,
уважаемый, я не очень понимаю, что означает это автомобильное кладбище, и
какое оно имеет отношение к назначенному мне наказанию.
- Эти евреи, - сказал араб, обращаясь то ли в пространство, то ли
непосредственно к самому Аллаху, - думают, что если умеют говорить, то,
значит, умеют понимать то, что говорят сами. А ну-ка бери вон тот мотор и
тащи за мной!
Вообще говоря, я мог бы справиться с арабом одной левой, но откуда мне
было знать, как отреагирует тюремная программа на рукоприкладство со
стороны заключенного? Я поднял агрегат (весу в нем было килограммов сорок)
и потащил, а араб шел впереди и покрикивал. Минут через пять мы прошли
мимо остова большого автобуса, похожего на скелет динозавра, и оказались
перед небольшим домиком, на пороге которого сидел на раскладном стуле
другой араб, отличавшийся от первого только отсутствием бороды.
- Это еще кто? - спросил второй араб у первого и получил ответ:
- Еврей, сам не видишь? Скрывается на складе от службы безопасности. Хочет
совершить теракт.
- Ничего подобного! - воскликнул я. - Мне лишь нужна информация, согласно
которой я мог бы...
- Все вы говорите, что вам нужна информация, - перебил меня второй араб и
вытащил из-под хламиды коробочку старинного, начала века, сотового
телефона. Поднеся аппарат к уху, он сказал по-арабски:
- Фархад, тут еще одного привели. Что делать?
Выслушав ответ, араб спрятал телефон и заявил:
- Я бы тебя продал вместе с машиной, но покупателю не нужен
водитель-еврей. И он прав: он ездить хочет, а не выслушивать бредни по
поводу этой вашей Эрец-Исраэль.
Я вспомнил, как во времена давно ушедшей молодости наводил на территории
государства Фаластын порядок в составе Третьей стрелковой бригады ЦАХАЛа,
и рука сама потянулась к тому месту, где у меня в былые годы висел автомат.
- Ну-ну, - сказал безбородый араб. - Успокойся, никто тебя убивать не
будет. Салман отвезет тебя в порт, даст лодку без весел, и плыви куда
хочешь.
Бородатому Салману не очень хотелось сопровождать меня куда бы то ни было,
и он немедленно высказал безбородому все, что думал о покупателе,
продавце, автомобильном салоне, стране Фаластын, а также о евреях вообще и
обо мне, в частности. Безбородый в долгу не остался, и в течение получаса
я слушал вопли, перемежаемые отдельными разумными возгласами. Мой
аналитический ум просеивал все, что кричали два собеседника, и к тому
времени, когда спорщики выдохлись окончательно, я уже понимал, в каком
именно из тупиковых исторических миров оказался.
В сорок восьмом году евреи этого мира не смогли победить противника и
основать свое государство. Война шла с переменным успехом несколько лет, и
евреев постепенно оттеснили к береговой линии. В пятьдесят шестом все было
кончено, и халуцим отправились к берегам Африки, чтобы последовать одной
из идей классика сионизма и основать еврейский ишув в мирной и плодородной
Уганде. А на берегах Иордана остались арабы, которые, заполучив землю,
решительно не знали, для чего она им сдалась.
Безбородый, которого Салман называл Фаруком, был, оказывается, одним из
богатейших людей Палестины. Промышлял он тем, что имел автомобильный
салон, самый большой на Ближнем Востоке. Сначала я решил, что Фарук был
здесь представителем иностранных автомобильных фирм и продавал населению
всякие там "субару" и "тойоты". Но, внимательно прислушавшись к воплям
Салмана, я понял, что все гораздо проще. У Фарука во всех странах региона
- от Египта до Ирака - были свои люди, которые угоняли машины и
переправляли их в Палестину, благо границы здесь были прозрачнее оконных
стекол. В Палестине угнанные машины разбирали на части, свозили на свалку,
которую называли "автосалоном", и продавали по бросовым ценам. Все
прекрасно знали, каким бизнесом занимался Фарук, Интерпол даже вынес
постановление об его аресте, что нисколько не мешало владельцу самого
большого на Ближнем Востоке автомагазина сбывать ворованное.
Когда Фарук с Салманом вдоволь накричались, я вклинился в паузу с невинным
вопросом:
- А что, Тель-Авив тоже стал арабским городом?
Фарук посмотрел на меня как на помешанного, а Салман сказал презрительно:
- Нет никакого Тель-Авива. Яффо там, понял?
- Понял, - сказал я и спросил: - А вместо Иерусалима, значит, Эль-Кудс?
Почему-то этот невинный вопрос заставил Салмана и Фарука опять перейти на
крик и вопли, из которых я выудил информацию о том, что евреи еще в сорок
восьмом заняли старый город, откуда их вот уже полвека не могут выкурить
даже отравленные бомбы Саддама Хусейна. Они снесли мечеть Омара, а в
мечети Аль-Акса устроили кошерный ресторан, и Аллах им этого не простит:
когда доблестные арабские войска займут наконец святой город, всех
оставшихся евреев поставят к Стене плача...
- Послушайте, - сказал я, - но ведь вы тут плохо живете! Если вместо новых
машин покупаете ворованное старье, вместо вилл у вас халупы, где даже
кондиционера нет... Может, зря вы евреев победили?
Салман повернулся ко мне и разразился бранью, но Фарук неожиданно сплюнул
себе под ноги и заявил:
- Конечно, зря! Нужно было дать вам построить свое государство, города,
заводы, фермы, а потом все это забрать, и тогда мы нормально жили бы на
своей земле! Не было у наших лидеров в сорок восьмом стратегического
мышления! Им, понимаешь, все подавай сразу. Вот и завели себя в
исторический тупик.
Меня поразило, как точно оценил этот простой араб суть происходившего
исторического процесса, но я быстро понял, что со мной, ясное дело,
разговаривал не сам Фарук, а созданная специально для меня компьютерная
программа.
Мне стало скучно, и я сказал Салману:
- Веди меня к морю, я утоплюсь на твоих глазах. Не хочу жить в этом мире.
Разве могла тюремная программа виртуального наказания допустить, чтобы
заключенный покончил с собой - пусть даже не в реальности, а в мире
собственных иллюзий?
Салман посмотрел на Фарука, Фарук посмотрел в небо, а с неба на меня подул
холодный ветер перемен. В следующее мгновение я понял, что сижу в кресле,
налепленные на затылок датчики щекотали кожу, и голос системного оператора
сказал:
- Шекет, ваше наказание прервано, поскольку возникла угроза для здоровья.
- Вашего? - спросил я, поднимаясь на ноги.
- Вашего, - буркнул оператор. - Вы слишком эмоционально реагируете на
виртуальную реальность. Для вас это не наказание получается, а радость
исследователя.
- Естественно, - сказал я. - Всегда интересно узнать что-нибудь новое. Не
могли бы вы отправить меня на другую тупиковую историческую ветвь? Мне
любопытно, например, что могло произойти в мире, если бы Саддам Хусейн в
свое время...
- Здесь тюрьма, - прервал меня оператор, - а не аттракцион. Отправляйтесь
к майору Фрумкину и доложите, что отбыли срок заключения полностью.
- Слушаюсь! - воскликнул я и покинул помещение тюрьмы.
ФЕЛЬДМАРШАЛ ИОНА ШЕКЕТ
Всего за двадцать четыре часа моей контрактной службы в новой израильской
армии я испытал столько приключений, сколько не выпадало на мою долю за
десять лет межзвездных странствий. Купив билет всего за десять шекелей, я
успел в течение нескольких часов поучаствовать в двух сражениях
межзвездных десантников, посидеть в тюрьме, спасти Европу от ацтекского
нашествия, а Эрец-Исраэль - от нашествия арабского, после чего,
наполненный впечатлениями и готовый к новым подвигам, я направился к
майору Фрумкину и честно передал то, что поручил мне сказать системный
оператор в виртуальной тюрьме.
- Приказано доложить, - отрапортовал я, - что ефрейтор Шекет тюремное
наказание отбыл полностью и на всю катушку.
- Вольно, - буркнул майор, снимая ноги со стола. - Желаете
демобилизоваться или продолжить службу?
- Продолжить! - воскликнул я. - У меня билет на сутки, из которых прошло
только четырнадцать часов.
- Хорошо, - кивнул майор. - За что вы получили взыскание? За неподчинение
приказу? Согласно уставу, в случае продолжения службы вы должны теперь
научиться сами отдавать приказы, чтобы осознать глубинную порочность
вашего проступка.
- Так точно! - сказал я, не поняв, если говорить честно, куда клонит
бравый майор.
- Что у нас сейчас вакантно? - сам себя спросил Фрумкин и выпустил из
блока памяти дивизионного компьютера голографический список командного
состава. В воздухе комнаты замелькали фамилии и объемные изображения
военачальников.
- Отлично, Шекет, вам везет! - воскликнул майор. - На ближайшие три часа
вакантна должность командующего фронтом в системе Эн-Эн-Восемь-бет Большой
Гнилой Рыбы. С настоящего момента вам присваивается звание фельдмаршала.
Инструктаж пройдете в системной операционной. Желаю успеха, господин
фельдмаршал! - и с этими словами Фрумкин вытянулся передо мной по стойке
"смирно".
- Вольно, майор, - разрешил я и направился в системную операционную, чтобы
выяснить, чем мне предстояло заняться в ближайшие три часа.
Скажу прямо, я полагал, что майор просто хотел от меня избавиться, и меня
ждал какой-нибудь подвох вроде внеочередного дежурства на
полуавтоматической кухне. Однако в комнате с надписью "Системная
операционная" меня встретил молодой человек в форме лейтенанта и,
внимательно всмотревшись в мое лицо, сказал:
- Проходите, господин Шекет, сейчас я вами займусь.
И действительно занялся! Не прошло и минуты, как я понял, что
военачальника, подобного мне, еще не существовало в израильской армии. Я
приказал молокососу-оператору отправляться в виртуальную тюрьму за
недостаточно почтительное обращение к старшему по званию и отбыл в
расположение командования Восьмым фронтом в системе Эн-Эн-Восемь-бет
Большой Гнилой Рыбы.
В моем распоряжении был, конечно, катер главнокомандующего, но я предпочел
простой прыжковый доставщик типа "Оверлейдер" - такой же, на котором летал
в свое время великий полководец Ишшухаара, генераллисимус швайгов.
Восьмой фронт состоял из отборных частей израильской армии - здесь служили
не контрактники, купившие за собственный счет суточные армейские билеты, а
супермены, специально сконструированные в лабораториях ЦАХАЛа для ведения
боевых операций в чужих звездных системах. Это были поистине великие
бойцы, на счету каждого числилось не одно галактическое сражение, а боевой
стаж исчислялся неделями или даже месяцами.
Личный состав встретил меня оглушительными возгласами, которые, конечно,
передавались мне прямо в мозг, поскольку в безвоздушном пространстве, где
расположились передовые рубежи фронта, звук, ясное дело, не
распространялся.
- Внимание! - подумал я, и все замерло на расстоянии до двух миллионов
километров.
- Наша боевая задача, - продолжал думать я, одновременно вспоминая все,
что вложил в мою голову компьютер во время инструктажа в системной
операционной, - наша боевая задача заключается в демилитаризации
аборигенов системы Эн-Эн-Восемь-бет Большой Гнилой Рыбы - вот она, кстати,
под нами.
И действительно, мои бравые бойцы расположились двойным каре в верхних
слоях атмосферы этой планеты, покрытой морями, островами и аборигенами.
Аборигены Эн-Эн-Восемь-бет Большой Гнилой Рыбы рождались солдатами, жили
как солдаты и солдатами умирали. Им было все равно с кем сражаться, из-за
чего и по какому поводу. Женщин среди них не было, поскольку размножались
они делением - обычно на две части, но бывало, что и на четыре, а то и
восемь.
Внешне солдаты Эн-Эн-Восемь-бет Большой Гнилой Рыбы были похожи на
восклицательные знаки размером этак метров по сто - понятно, что,
появившись на какой-нибудь захудалой планете в районе четвертого рукава
Галактики, солдаты наводили ужас одним своим видом, и чаще всего население
сдавалось им без боя, а потом долго не понимало, почему оно это сделало.
- По сигналу "хоп", - подумал я своим бойцам, - начинаем погружение в
атмосферу. Имейте в виду, наша задача - не уничтожение противника, а его
демилитаризация, то есть генетическое переконструирование. Ясно?
- Так точно! - подумали одновременно семнадцать тысяч мозгов, и в моей
голове раздалось такое эхо, что я на секунду потерял способность принимать
гениальные военные решения. Потеряв над собой контроль, я сказал "хоп"
чуть раньше, чем хотел, и в результате тысяча моих суперсолдат сгорела в
атмосфере Эн-Эн-Восемь-бет Большой Гнилой Рыбы, поскольку влетела в нее с
недопустимой скоростью.
Я заставил себя отвлечься от понесенных потерь в живой силе (впрочем,
можно ли было назвать живой силой суперсолдат, синтезированных в
лабораториях и потому лишенных такого непременного солдатского атрибута,
как совестливая душа?) и отдал следующий приказ:
- Рассредоточиться и произвести наведение на цели!
Насколько я мог судить, основные силы аборигенов Эн-Эн-Восемь-бет Большой
Гнилой Рыбы находились сейчас на родной планете, и этим обстоятельством
необходимо было воспользоваться.
- Доложить о готовности! - потребовал я мысленно.
- Готов! - одновременно подумали шестнадцать тысяч мозгов, но на этот раз
я вовремя поставил мысленный экран и потому сохранил ясность мышления и
твердость духа.
- Вперед! - скомандовал я, и сражение началось.
Аборигены Эн-Эн-Восемь-бет Большой Гнилой Рыбы не ожидали нападения
израильтян (обычно ведь они нападали сами - а это, знаете ли, развращает и
лишает бдительности), и потому каждый из моих солдат, выбрав себе
противника, сумел беспрепятственно применить прием самозахвата. Если
перейти с военного языка на гражданский, это означает: солдат сдается на
милость победителя, позволяет противнику применить силовой прием и в этот
критический момент производит укол в орган размножения, который у
аборигенов Эн-Эн-Восемь-бет Большой Гнилой Рыбы располагался в том месте,
где у восклицательного знака находится точка.
Это была блестящая операция, прошедшая без единого срыва. Несколько секунд
спустя мои солдаты полностью овладели инициативой и приступили к
генетическому переконструированию противника. Нужно было извлечь из
каждого аборигена ген агрессивности и заменить его уже готовым к
употреблению геном миролюбия.
Я понимал, что возможны послеоперационные осложнения, и потому выставил на
низких орбитах войска второго эшелона. Мне вспомнилось, к примеру, как
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг