Я почти уверен, что вы никогда не были в частных клинических больницах для
умалишенных представителей инопланетного разума - ни в Третьем рукаве, ни
в каком ином. Иначе вы бы сейчас не читали мои мемуары, а сами проводили
время в соответствующей палате под присмотром дюжих санитаров, по
сравнению с которыми Пук Дан Шай выглядел младенцем.
Палаты, ясное дело, были оборудованы по последнему слову психиатрической
техники. Моим первым учеником оказался полоумный изобретатель с Реупагонды
Акуманиты Девятой, вообразивший себя великим Футируганом Первым,
придумавшим когда-то для этой планеты ментальную пленку, отгородившую ее
от всей Вселенной. На самом деле звали психа Иуркаподом с каким-то
порядковым номером, который менялся в зависимости от времени суток, и
потому я его и запоминать не стал.
Главная проблема заключалась в том, что я ни в коем случае не должен был
сообщать ученику, что обучаю его именно теории изобретательства. Ведь
он-то считал себя достаточно великим в этой области! На помощь мне пришел
Пук Дан Шай, заявивший Иуркаподу, развесившему по стенам палаты все свои
двенадцать щупалец:
- Мы переходим от лекарственных методов лечения к вербальным. Это Иона
Шекет, парамедик, он будет вам давать задания, а вы выполняйте их. Это ни
в коем случае не повредит вашим занятиям в области изобретательства.
- Надеюсь! - важно проговорил Иуркапод, выделяя слова в виде жидкой
субстанции, стекавшей на пол. - Я сейчас изобретаю гениальную штуку:
аппарат для сворачивания звезды в узел.
- Прекрасно, - восхитился я и приступил к делу, нудным голосом прочитав
Иуркаподу первую главу из учебника изобретательства для тугослышащих.
Безумец был настолько погружен в свои проблемы, что на контрольные вопросы
отвечал совершенно механически, и я только поражался его памяти и
способности усваивать материал. В конце первого же занятия мы разобрались
с главами о физических противоречиях и об идеальном конечном результате, и
мне оставалось только надеяться, что новые знания не останутся лежать в
сознании сумасшедшего ученика мертвым грузом.
Я провел беспокойную ночь в гостинице Альтрогениба, а утром меня разбудил
сам Пук Дан Шай, проревевший у меня над ухом:
- Я вам говорил, Шекет! Только что Иуркапод заявил, что его гениальное
изобретение стало еще более гениальным, поскольку сворачивание звезды в
узел не является идеальным решением проблемы.
- О какой проблеме речь? - спросил я, протирая глаза.
- Иуркапод, а точнее Футируган Первый, которым он себя воображает,
занимался всю жизнь проблемой жизни в искривленных пространствах, -
объяснил врач. - Иуркапод, естественно, тоже думал только над этой
проблемой, и его идефикс стали звезды, свернутые узлом, причем объяснить,
как это сделать реально, он, ясное дело, не мог. Так вот, только что он
придумал: нужно не звезды сворачивать в узлы, а узлы пространства
разогревать до звездных температур, и тогда...
- Прием наоборот, - кивнул я. - Это мы вчера с ним проходили.
- Как по-вашему, это действительно безумное изобретение? - с надеждой
спросил Пук Дан Шай. - Я имею в виду - не сумасшедшее, а именно безумное?
- Пожалуй, - протянул я, представляя себя конструкцию, которую можно было
бы сварганить, если действительно увеличить температуру пространственных
узлов - этого добра в космосе было более чем достаточно, но пользоваться
ими до сих пор было невозможно. Но если сделать так, как предложил
Иуркапод... Да это ведь принципиально новый способ общения с существами из
параллельных миров! И я как эксперт...
- Отличная идея, - прошептал я. - Не знаю, гениальная ли, но безумная в
лучшем смысле - это точно.
- Половина прибыли моя! - заявил Пук Дан Шай, и я поспешил согласиться.
ЧУЖОЕ СЧАСТЬЕ
Никогда не думал, что сумасшедшие - такие милые существа. И умные - вот
что я скажу! Психически больной изобретатель отличается от безумного тем,
что не докучает экспертам своими идеями - он даже не знает о том, что на
Церере существует Институт Безумных Изобретений, где некий Иона Шекет
мучается над оценкой самых удивительных идей в истории человечества. Мысли
свои изобретатель-псих излагает лишь роботам-санитарам, вот почему, по
моим наблюдениям, в больнице на Альтрогенибе Втором так много автоматов,
способных построить вечный двигатель, но абсолютно не умеющих связать
опасного пациента, если тот неожиданно начнет буйствовать.
Только это последнее обстоятельство и мешало мне посещать Альтрогенибскую
лечебницу чуть ли не ежедневно; уверяю вас, долгая беседа с сумасшедшими
изобретателями куда приятнее, чем минутный разговор с амбициозными
посетителями нашего Института - один Бурбакис чего стоит!
Выкроив время между составлениями отрицательных заключений (а что еще
можно было сказать, например, о предложении распылить Землю, чтобы эта
планета не напоминала о мрачных периодах в истории человечества?), я
отправился на Альтрогениб Второй, где главный врач Галактической
психбольницы Пук Дан Шай встретил меня словами:
- Счастье, Шекет! Сумасшедшее счастье нам привалило!
- В прямом смысле или переносном? - осведомился я.
- В обоих! - воскликнул Пук Дан Шай. - Пойдемте, я проведу вас в палату,
где лежит - а если выражаться точно, то бегает - пациент по имени Сто
Тридцать Два Плюс.
- На какой это планете разумных существ обозначают числами? - проворчал я,
направляясь за главврачом к палате, расположенной в конце длиннейшего
коридора.
- На Мигуаре, - отозвался Пук Дан Шай. - Планета в системе Омеги Рыси.
Звезда очень холодная, вот аборигенам и приходится...
Что именно приходится делать аборигенам Мигуары, чтобы не умереть от
холода, я увидел минуту спустя, когда мы переступили порог странной
палаты. В центре ее на растяжках висела самая большая лента Мебиуса, какую
я когда-либо видел. По ленте, не останавливаясь ни на секунду, бежал
огромных размеров муравей, отличавшийся от земных собратьев не только
величиной, но и цветом - иссиня-белым, будто насекомое недавно покрасили
несмываемой краской.
- У вас тут зоопарк, дорогой Пук Дан Шай, - ехидно спросил я, - или
приличное заведение для разумных психов?
- Сто Тридцать Второй Плюс разумнее нас с вами! - обиделся за своего
пациента главврач. - На Мигуаре живет раса разумных муравьев,
единственная, кто смог выдержать борьбу за сохранение вида. Мигуарцы
вынуждены всю жизнь проводить в движении, останавливаясь только в момент
смерти. Неподвижный мигуарец - мертвый мигуарец. А собственных имен у
мигуарцев не может быть, ведь муравейник - это коллективный разум.
- Ну хорошо, - сказал я, - что же изобрел Сто Тридцать Второй?
- Сто Тридцать Второй Плюс, - поправил гравврач. - Очень умный псих, скажу
я вам. Только вчера начал обучение по вашей системе, успел освоить
несколько главных приемов, и вот, пожалуйста...
- Я изобрел Всеобщий Вселенский Генератор Счастья, - послышался у меня в
голове скрипучий голос - впечатление было таким, будто звучали кости
черепа, создавая внутри черепной коробки гулкий резонанс. - Это гениальное
изобретение, которое...
- Понятно-понятно, - быстро сказал я, - ясно, что изобретение ваше
гениально. Но в чем его суть?
- Прием квантования, Шекет! Я его выучил вчера вечером, и мне сразу стало
ясно, что нужно делать! Дарю вам лично! И лично Пук Дан Шаю! И лично всей
моей общине на Мигуаре! И лично...
- Перечислять будете потом, если получите патент, - довольно невежливо
перебил я. - Не изволите ли изложить...
- Шекет! - прошипел у меня над ухом Пук Дан Шай, - не забывайте, что перед
вами психически больное существо, не нужно его раздражать, имейте терпение.
- Я и не собирался, - пробормотал я, а Сто Тридцать Второй Плюс, сделав
неожиданно поворот, начал бежать по ленте Мебиуса в противоположную
сторону, причем так быстро, что мне показалось, что сейчас он встретится
сам с собой.
- И лично президенту Галактической федерации Асортуманту Диактерию! -
завершил перечисление изобретатель и начал наконец излагать идею по
существу. Слова возникали в моей голове, будто вспышки света в пустой
комнате, и я даже закрыл глаза, чтобы лучше видеть и понимать.
- Что есть счастье? - продолжал рассуждать Сто Тридцать Второй Плюс. - И
почему еще никогда никому не удавалось передать другому свое личное
ощущение счастья? Да потому, что счастье неделимо! Передав ощущение
счастья другой личности, вы перестаете ощущать счастье сами, становитесь
несчастным, и количество счастливых разумных существ во Вселенной не
увеличивается таким образом ни на одну единицу. Но давайте используем
прием квантования, о котором я прочитал на втором видеодиске курса по
развитию творческой фантазии. Разделим испытываемое вами ощущение счастья
на мельчайшие отрезки длительностью в миллионную долю секунды каждый.
Можем мы это сделать?
Поскольку в словесном потоке, извергаемом Сто Тридцать Вторым Плюс,
наступила пауза, я понял, что вопрос обращен ко мне, и ответил:
- Конечно. Любое чувство можно разделить на кванты, ну и что из этого?
Ваше ощущение счастья от этой процедуры не изменится, а другой от этого
счастливее не станет.
- Прием квантования, Шекет, прием квантования! - завопил Сто Тридцать
Второй Плюс. - Разве вы перестанете быть счастливым, если отдадите мне не
все свое ощущение, а лишь его незначительную часть, мельчайший квант
длительностью в миллионную долю секунды? Ни одно разумное существо не
способно реагировать на реальность с такой скоростью! Вашего счастья от
этого не убудет!
- Но и вашего не прибавится, - пробормотал я, надеясь, что бежавший со
скоростью звука изобретатель меня не услышит. Но он немедленно ответил:
- Не прибавится, потому что квант счастья длительностью в миллионную долю
секунды я не успею ощутить, вы правы! А если вы мне отдадите не один такой
квант, а миллион? Но не подряд, а каждый второй или третий? Что тогда?
Я начал понимать ход мыслей Сто Тридцать Второго Плюс и поразился их
гениальной простоте.
- Эффект двадцать пятого кадра! - воскликнул я, не сдержав восхищения.
Мне показалось, что Сто Тридцать Второй Плюс еще быстрее побежал по ленте,
догоняя звук собственного возмущения.
- Только не говорите, что приоритет принадлежит не мне! - воскликнул он. -
Какой еще двадцать пятый кадр?
Естественно, откуда ему знать? Это ведь из области кино, а классические
фильмы на пленке исчезли из обихода несколько десятилетий назад, с
изобретением голографических проекторов. Раньше фильмы снимали на ленту и
показывали со скоростью двадцать четыре кадра в секунду. Так вот, какой-то
тогдашний гений заметил: если врезать после каждого двадцать четвертого
кадра еще один - например, с рекламой пива, - то после сеанса зритель
непременно воскликнет: "Пиво - великолепный напиток!" И наоборот: если
вырезать из каждой ленты один кадр из двадцати четырех, никто этого не
заметит, а между тем из вырезанных кадров можно составить новый фильм!
Говорить об этом Сто Тридцать Второму Плюс я не стал. В конце концов, он
ведь предлагал поделиться счастьем, а вовсе не кусочком старого целлулоида.
- Хорошая идея, - сказал я. - Вполне безумная.
Стоявший рядом со мной Пук Дан Шай дернулся и наступил мне на ногу - он,
видимо, решил, что пациент может обидеться.
- Безумная! - радостно подтвердил Сто Тридцать Второй Плюс. - Но ведь не
сумасшедшая, верно?
- Разумеется, - согласился я, покосившись на главного врача.
- Предлагаю немедленные испытания! - прокричал Сто Тридцать Второй Плюс,
пробегая мимо меня с такой скоростью, что у меня зарябило в глазах.
Только выразительный взгляд Пук Дан Шая не позволил мне ответить
решительным отказом. Хватит с меня испытаний! После полетов на планеты
Бурбакиса я предпочитал, чтобы новые изобретения испытывали те, кому это
положено по приговору суда: заключенные из камеры смертников на Весте.
- Внимание! - воскликнул между тем счастливый пациент галактической
психушки. - Начинаю передачу!
Что-то во мне щелкнуло, и я стал счастливым. Я бежал по поверхности ленты
Мебиуса, все мое существо сливалось с двумерным пространством и
остановиться означало - стать самым несчастным существом во Вселенной,
потому что тогда начнешь понимать, что есть еще и третье измерение, до
которого мне сейчас не было никакого дела. Я готов был бежать вечно -
вперед, вперед, и в то же время назад, потому что только на ленте Мебиуса,
у которой нет другой стороны, можно возвращаться, не возвращаясь, и это
счастье так переполняло меня, что...
- Вы понимаете меня, Шекет? - услышал я доносившийся будто из другой
Вселенной голос Пук Дан Шая.
- М-м-м... - пробормотал я и понял, что лежу на операционном столе, а надо
мной склонился главный врач психушки с лучевым скальпелем в руке. - Эй!
Что вы собираетесь делать?
- Уф... - пробормотал Пук Дан Шая и облегченно вздохнул. - Я уж решил, что
придется отсекать у вас лобные доли.
- Вы с ума сошли! - возмутился я и спрыгнул на пол. - Я всего лишь испытал
чужое счастье, но сам пока не рехнулся!
- Понравилось? - деловито спросил врач. - Вы три часа не желали выходить
из транса.
- Три часа! - поразился я. - Нет, господин Пук Дан Шай, придется вашему
пациенту изобретать что-нибудь другое. Делиться счастьем нельзя, это я вам
как эксперт говорю!
- Почему? Ведь счастье - это, что должно быть у каждого!
- Вот именно! И каждый понимает счастье по-своему. Для вас счастье -
вылечить пациента, а для меня - оказаться в самой гуще звездных
приключений. И если я дам вам частицу своего счастья, станете ли вы
счастливее?
- Понимаю, - удрученно пробормотал Пук Дан Шай. - Что же мне сказать Сто
Тридцать Второму Плюс? Он был уже на пути к выздоровлению, но если узнает,
что вы ему отказали...
- То останется психом, верно? И следовательно, сможет сделать еще одно
безумное и сумасшедшее изобретение! Разве это не замечательно?
- Может быть, - с сомнением произнес врач. - Но вы не откажетесь
ознакомиться с очередным творением, когда оно будет сделано?
- Это моя работа, - гордо произнес я и покинул психолечебницу под рев
какого-то пациента, пытавшегося разнести гору, в недрах которой находилась
его палата. А может, это всего лишь пробуждался вулкан?
В своем любимом кабинете на Церере я почувствовал себя наконец полностью
лишенным чужого счастья бежать по ленте Мебиуса, не имевшей ни конца, ни
начала. Я приказал двери не впускать посетителей и прикорнул на диване,
чтобы немного восстановить силы.
С ПОЗИЦИИ СИЛЫ
Я лежал на диване без сил и думал о том, как помочь пациенту
Альтрогенибской психлечебницы, придумавшему способ делиться со всеми своим
счастьем. Он ведь хотел как лучше! Но разве может знать сумасшедший, что
счастье одного обычно строится на несчастье другого - даже в рамках
человеческого сообщества? Что ж говорить о существах из разных миров, не
всегда способных даже понять друг друга? Неудивительно, что счастье,
испытанное пациентом Сто Тридцать Вторым Плюс, ввергло меня в пучину
глубочайшей депрессии. "Ах, - думал я, - где взять силы жить в этом
жестоком мире, когда приходится отказывать таким замечательным безумцам,
как Бурбакис и Сто Тридцать Второй Плюс?"
Мне казалось, что я никогда уже не вернусь в нормальное, то есть
иронично-скептическое, свойственное мне-прежнему, состояние духа. Самое
ужасное заключалось в том, что депрессия охватила оба сознания,
уживавшихся в моем мозгу, и теперь Шекет-первый мрачно обсуждал с
Шекетом-вторым планы ухода в иной мир.
"Да там такая же муть, - сообщал Шекет-первый. - Я занимался в свое время
оккультными науками, и мне хорошо известно, что на том свете ничуть не
лучше, чем на этом".
"Зато покойники не страдают депрессией, - отвечал на это Шекет-второй, - и
если делают гадости своим ближним, то не испытывают после этого мук
совести".
Неизвестно, к чему пришла бы в конце концов эта дискуссия, но ее
неожиданно прервал вопль, раздавшийся из телеприемника галактической
связи. Судя по высоте тона, меня вызывали если не с Денеба, то как минимум
- из туманности Конская Голова.
Я включил приемник, чтобы сказать абоненту, что я о нем думаю, и увидел
сияющую физиономию Пук Дан Шая, главного врача Альтрогенибской
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг