На тринадцатом Аркадий и Лев Николаевич вывалились в коридор, и старики
выкатились из лифта вслед за ними.
- Пусть они уйдут, - почему-то трагическим шепотом сказал Подольский, и
Аркадию пришлось ждать, пока два жестикулировавших спорщика скрылись за
углом коридора.
На двери комнаты Генриха Подольского висела табличка: "Не звонить. Не
стучать. Не входить". Аркадий толкнул дверь и вошел, не постучав и не
позвонив.
Виктор сидел в кресле напротив двери и держал в правой руке направленный
на Аркадия пистолет. Лев Николаевич взвизгнул за спиной Аркадия и, видимо,
нырнул в сторону.
- Господи, Виктор, - сказал Аркадий. - Что за дешевые эффекты?
Виктор опустил оружие и сказал:
- Посмотрел бы я на тебя... Входи. И Подольского позови, пусть не прячется.
- Здравствуйте, Аркадий Валериевич, - произнес густой бас, и Аркадий
увидел выходившего из-за книжного шкафа господина Чухновского, раввина
хоральной синагоги.
- Здравствуйте, - кивнул Аркадий. - С вашей стороны было нехорошо скрыть
информацию от меня и побежать к моему шефу. Теперь я лишусь премии.
Подольский, услышав знакомый голос, вошел в комнату и остановился между
дверью и креслом, в котором сидел Виктор. Что-то будто мешало ему пройти
дальше, Лев Николаевич напоминал дьявола, оказавшегося внутри пентаграммы
и способного лишь на мелкие движения внутри отведенного ему пространства.
Он делал шаг, наталкивался на невидимую преграду, отступал, делал шаг в
сторону, отдергивал ногу и снова пытался пройти куда-то. Чухновский,
остановившийся за спиной у Виктора, сказал:
- Да ладно, Лева, ты-то здесь при чем?
И только после этих слов Подольский решился наконец преодолеть
пространство между дверью и столом. Лев Николаевич опустился на стул,
издав странный вздох облегчения.
- Виктор, - сказал Аркадий, - ну что, в самом деле, я же веду это...
Виктор потер пальцами виски и вздохнул:
- Если ты думаешь, что мне очень хотелось влезать, - сказал он, - то ты
ошибаешься. Не знаю, как ты, но я объяснениям господина Чухновского не
поверил ни на грош. Вздор все это.
- Наталья Леонидовна умерла! - сказал Чухновский. - И вы не верите?
- Аркадий, на минуту, - бросил Виктор, поднялся и прошел в угол комнаты,
за книжный шкаф, к западному окну. Аркадий последовал за ним.
- Вот что, - тихо сказал Виктор, чтобы не слышали Чухновский с Подольским,
наблюдая в то же время за их передвижениями по комнате. Впрочем, оба
стояли молча и смотрели друг на друга. - Вот что. На лице Раскиной, когда
ее подобрали, была та же маска, что на лице Подольского. Сожженная кожа,
будто след ладони.
- Сожженная...
- Да. Она шла вдоль края тротуара, и вдруг закричала - это показывают все
свидетели, - а потом бросилась на проезжую часть, где ее и сбила машина.
Водитель не виноват. Дело передали нам, поскольку в МУРе, естественно,
сложили два и два...
- Где она сейчас? Я имею в виду тело.
- У Селунина. Но это было уже потом, кодопсис от Бадаева я получил на
блокнот, когда ехал сюда, так что больше ничего не знаю.
- А сюда ты почему направился? - с подозрением спросил Аркадий.
- В восемнадцать тридцать две мне позвонил этот раввин...
- Как только я от него вышел, значит, - пробормотал Аркадий.
- Именно. Он сказал, что ответил на все твои вопросы, но ты ничего не
понял.
- Почему же? Я все понял, но в тот момент не сопоставил кое-каких фактов...
- Не перебивай. Он заявил, что дело не терпит отлагательств, процесс вышел
из-под контроля, и ему нужно срочно быть в квартире Подольского, чтобы
проверить кое-какие соображения. Какие именно соображения - отвечать
отказался, но заявил, что все расскажет, как только посмотрит на то место,
где лежал Подольский. Ему повезло, что он застал меня в офисе. Мы
приехали, он посмотрел - только посмотрел со стороны, не более того, -
после чего мы сели, и он мне выложил историю с молитвой. Если ты, как
утверждаешь, все понял, то пересказывать не буду. Бред, ты согласен?
- М-м... - протянул Аркадий. - Не знаю. Может, и не бред. Давай послушаем
Подольского. И обоих вместе. И все запишем. Не забывай: Раскина погибла, и
это дело, видимо, распутывать тоже нам.
- Да, - согласился Виктор. - Надеюсь, у нее страховка побольше, чем у
Подольского.
- Господа, - подал голос Чухновский, - не лучше ли нам сесть? Я должен
наконец убедить вас в том, во что вы не хотите верить.
- В том, что вы не убивали Подольского? - спросил Аркадий, ожидая, какой
будет ответная реплика.
- В том, что Творец наказывает исключительно по воле своей! - отрезал
Чухновский, а Подольский кивнул, подтверждая сказанное.
Глава девятая
- Надеюсь, вы поняли, что смерть Генриха - расплата за его так называемую
научную деятельность, - полуутвердительно сказал раввин, когда все четверо
расселись вокруг стола, сдвинутого по просьбе Подольского в угол комнаты.
Кровать отсюда была не видна. Вероятно, этого Подольский и добивался.
- Это вы так утверждаете, - пожал плечами Виктор.
- Вам нужны пояснения, - вступил в разговор Лев Николаевич, - или...
- Я забрал из компьютера института рабочую тетрадь Раскиной, - сказал
Аркадий, кашлянув. - Я даже прочитал ее по дороге.
- Могу представить, что вы в ней поняли, - пробормотал Подольский.
- Значит, Раскина погибла по вашей вине, - вскинулся Чухновский. - Если бы
вы сказали мне об этой тетради, я бы просто не выпустил вас из своей
комнаты.
- Привязали бы к стулу? - поднял брови Аркадий. - Или опять обратились к
высшим силам?
- Что вы знаете о высших силах? - вздохнул раввин.
- Только то, - сказал Аркадий, - что их не существует. Люди в течение
тысяч лет убивают друг друга, и до сих пор ни одно преступление не было
объяснено с помощью потусторонних сил. Все преступления реальны.
- Так ли? - усомнился Чухновский. - Я, знаете ли, не специалист, но что вы
скажете о рабби Гидеоне Залмане Шнейдере, убитом никем иным, как ангелом,
в 1866 году в Гоштадте? Об этом есть запись в...
- Ерунда, - отмел Аркадий. - Наверняка вашего раввина убил кто-нибудь из
прихожан и был достаточно ловок, чтобы скрыть следы.
- А смерть Иоханана Зайделя в прошлом году? Я имею в виду дело Английского
душителя. Вы же не станете спорить, что убийцу так и не нашли, а показания
свидетелей...
- Свидетелям в таких случаях никто не верит, - сказал Аркадий. - Ночь,
гроза, нулевая видимость, что-то появляется, что-то исчезает... Чепуха.
- Тогда, - раввин наклонился к Аркадию через стол, - объясните мне, почему
вы позволили Леве привести вас сюда.
- Видимо по той же причине, по какой вы привели сюда Виктора Николаевича,
- вежливо сказал Аркадий. - Вы хотели что-то увидеть на месте
преступления. И я тоже. Может, мы даже хотели увидеть один и тот же
предмет. Но к этому мы вернемся. Сначала я хочу выслушать рассказ Льва
Николаевича о сути работы его шурина. Только не говорите, уважаемый Лев
Николаевич, что вы ничего об этом не знаете.
- Да... - растерянно проговорил Подольский. Похоже, что его больше всего
смущало присутствие раввина. Лев Николаевич вертелся на стуле, стараясь
расположиться таким образом, чтобы от прямого взгляда Чухновского его
скрывала голова Аркадия.
- Ну хорошо, - сказал Виктор, - вы этак долго будете препираться. Давайте
начну я. Все, что обнаружил следователь Винокур, мне известно, поскольку
наши блокноты составляют сеть. Кое-что я узнал и сам. В нескольких словах
так: Подольский и Раскина работали над так называемыми уринсоновскими
генераторами. В открытой печати это - системы для усиления давления
биополя. Второе применение генераторов - биополевое усиление мозговых
трансмутаций. Как я понял, это означает, что Подольский с Раскиной
занимались, попросту говоря, попытками определить, действительно ли
человеческое "я" включает опыт не только, так сказать, носителя данного
разума, но и всех прочих его родственников не знаю уж до какого колена.
- Память предков, - подсказал Подольский, заметно приободрившись.
- Память предков, - с некоторым сомнением повторил Виктор. - Опыты
проходили довольно успешно, на мозг то Раскиной, то самого Подольского
действовали с помощью генераторов Уринсона, усиливавших биополя,
способные, видимо, активизировать генную память... А потом Генрих
Натанович почему-то шел в синагогу и разговаривал с господином Чухновским
на философские и религиозные темы. Почти каждый день. Несколько лет.
Теперь посмотрите сюда...
Хрусталев вытащил проектор блокнота, и над столом возникло изображение
небольшой комнаты - снимок был сделан во время беседы Аркадия с раввином
несколько часов назад, Чухновского видно не было, Аркадий специально встал
так, чтобы загородить глазок камеры, в кадр попало окно, из которого лился
розовый предвечерний свет.
- Узнаете? - спросил Чухновского Виктор. Раввин кивнул и нахмурился, не
понимая. - Это комната в синагоге, где сегодня беседовали Винокур и
Чухновский, - пояснил Виктор Подольскому. - Если смотреть в окно, то виден
отражатель полицейского локатора, висящего на втором эшелоне Загородного
шоссе. Видите?
- Ну, - сказал Лев Николаевич.
- А теперь взгляните в это окно, за моей спиной.
- Ну... - протянул Лев Николаевич, бросив в окно взгляд и тут же
отвернувшись, - это отражатель дорожного локатора, если вы имеете в виду
именно его. Там еще дома, линия эстакады, ретранслятор...
- У вас прекрасная зрительная память, - восхитился Виктор. - Один взгляд,
а столько подробностей. Или вы уже были здесь и смотрели в это окно?
- Я... Был когда-то, несколько лет назад, что тут такого?
- Ничего! Отражатель дорожного локатора, да-да, тот самый, который виден и
из окна синагоги. А также из лаборатории, где Подольский работал. Такое
вот совпадение. Если провести луч из этой комнаты, то, отразившись от
поверхности локатора, он попадет в комнату раввина Чухновского. И наоборот
- если кто-то направит луч оттуда...
- Какой луч, о чем вы говорите? - вскинулся Подольский.
- Господа детективы - материалисты, - улыбнулся Чухновский. - Даже увидев
то, что они увидели, они не поняли того, что должны были понять.
- Заковыристая фраза, - хмыкнул Виктор. - Но моя мысль, надеюсь,
достаточно понятна.
- Понятна, понятна, - закивал раввин. - Бедного Генриха убили лучом. Из
синагоги. Вообще-то это чепуха, но для вашего сведения: вчера я в это
время был...
- Знаю я, где вы были, - поморщился Виктор. - И где был Лев Николаевич
знаю тоже. И где была Раскина.
- Я пришел сюда, - сказал Чухновский, - чтобы объяснить вам, как я понимаю
смерть Генриха. А вы, вместо того, чтобы выслушать, рассказываете мне о
каких-то геометрических конструкциях, которые к смерти Подольского не
имеют никакого отношения.
- Да? - Виктор наклонился и посмотрел раввину в глаза. - Тогда слушаю вас.
Вы хотите сделать признание?
- В чем? В убийстве? Вы же знаете, что нет!
- Тогда в чем?
- Виктор, - сказал Аркадий, - видишь ли, господин Чухновский все-таки
духовное лицо. С его точки зрения он прав. Генрих Натанович Подольский
занимался, по его мнению, деятельностью, которая могла нанести
непоправимый вред еврейской нации. Он сам мне это сказал. И ты это знаешь,
потому что видел мои записи. У него лично не было никаких причин
ненавидеть Подольского. Но деятельность Генриха Натановича следовало
прекратить. Какой единственный способ мог использовать для этого раввин?
- Такой же, как все и всегда, - бросил Виктор.
- Да, такой же, как все духовные деятели, - согласился Аркадий, - только
говорим мы о разных вещах. Он молился.
- Ну и что? - спросил Виктор.
- Истинно так! - сказал Чухновский. - Истинно так. А что мне оставалось
делать?
- Вам - ничего, - кивнул Аркадий и пояснил Виктору. - Видишь ли, по его
мнению, ему не нужен был какой-то там луч. Он попросту обратился к Богу с
просьбой наказать этого... э... нечестивца. Я уж не знаю, в каких
выражениях...
- И Бог, естественно, наказал, - насмешливо сказал Виктор. - С помощью
теплового луча, направленного из комнаты в синагоге.
- Тепловой луч мог сжечь кожу, - согласился Аркадий. - Но восстановить ее?
И еще - как ты тогда объяснишь предсмертные ощущения Подольского?
Геометрия - да, но физика? В лаборатории попросту нет никаких генераторов,
способных...
- Это нужно было проверить, - резко сказал Виктор, - и я надеялся, что ты
это сделал, как только обнаружил зеркало.
- Естественно, я это сделал, - обиженно сказал Аркадий. - Ничего там нет.
И не было. Послушай, Виктор, ты сам привел сюда Чухновского, так пусть он
скажет то, что хочет, а потом сделаем свои выводы.
- Свой вывод я уже сделал, - пожал плечами Виктор. - С тобой, Аркадий, мы
все обсудим в офисе... Ну хорошо, давайте послушаем.
Раввин бросил на Аркадия благодарный взгляд, а Подольский чуть отодвинулся
на своем стуле. Чухновский закрыл глаза и начал, раскачиваясь, произносить
какие-то слова. "Барух ата адонай, - услышал Аркадий, - элохейну мелех
аолам"...
- Господи, - вздохнул Виктор, но Аркадий сделал предупреждающий жест, и
Хрусталев лишь возвел очи горе и сложил руки на груди.
Чухновский молился около минуты, произнес "амен", перестал раскачиваться и
сказал:
- Запишите: Подольский заслуживал наказания, потому что посягнул на
прерогативу Творца.
- Так и запишем, - любезно согласился Виктор, и Аркадий недовольно
поморщился. Лучше бы Виктору помолчать, иногда он - из лучших побуждений,
конечно, - всеми силами мешает расследованию. У Аркадия была своя версия,
и молитва Чухновского ее не нарушала, не нужно Виктору суетиться, но ведь
начальству не прикажешь, можно только посмотреть осуждающе...
- Я уже говорил вот... Аркадию Валентиновичу, что Подольский начал ходить
в синагогу семь лет назад, - продолжал раввин. - Как-то он подошел ко мне
и сказал, что хочет посоветоваться. Я не мог отказать, это очевидно. Он
сказал, что разговор должен остаться между нами. Я ответил, что умею
хранить молчание. И тогда Генрих Натанович рассказал о целях своей научной
деятельности. Это был странный разговор. Я понял, что в глубине души
Подольский оставался атеистом, его вера была лишь попыткой что-то понять в
собственной душе. Творец для него - лишь некий символ, обращаясь к
которому он пытался углубить свои сугубо атеистические представления о
человеке и его сути. Вы понимаете?
- Нет, - сказал Виктор, и Аркадий опять ощутил глухое раздражение. Если
Хрусталев своими репликами заставит Чухновского замолчать - а это вполне
может произойти, - тайну смерти Подольского они никогда не раскроют.
- Нет? Ну...
- Продолжайте, - кивнул Аркадий. - О чем вы говорили с Подольским тогда и
о чем - впоследствии?
- И тогда, и впоследствии - об одном и том же. О душе человеческой. О том,
сколько у каждого человека может быть духовных сущностей. Его
интересовало, как религия - ясно, речь шла только об иудаизме - относится
к возможности замены души у конкретного человека. Сначала речь шла о...
как бы это сказать... спонтанном явлении, что ли. Вдруг вы теряете свою
душу и приобретаете чужую. Становитесь другим человеком? Или остаетесь
собой, но только изменяете прежним целям и принципам?
- В христианстве, - пояснил Подольский, впервые перебив раввина, - это
называется одержимостью дьяволом. Но в иудаизме нет такого понятия -
Дьявола не существует по определению.
- Совершенно верно, - сказал Чухновский. - Сначала я не понимал истинной
цели таких разговоров. Я думал, что Генрих Натанович искренне хочет
приобщиться к вечным ценностям... Я рассказывал ему о ТАНАХе, о Синайском
откровении, показывал отрывки, где Творец говорит с Моисеем именно о том,
что интересовало Подольского... Я подарил ему Тору - двуязычную, на
русском и иврите, в наши дни это редкость, сейчас вообще мало книг на
бумаге, а мы не признаем компьютерных версий... Потом я начал понимать,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг