Волоча ногу, Филателист подковылял к доске, взял мел и начал решать задачу
"на вольную тему".
- Допустим, - сказал он и ехидно оглянулся на Василько, - в нашем городе
сто школ. По десять классов. Итого тысяча... В учебном году - возьмем
наименьшее число - двести дней. Перемножим, и получаем двести тысяч
классных дней...
- Ого! - воскликнул Василько, увлекаясь рассуждениями приятеля.
- И допустим еще, - продолжал Филателист, - что ежедневно в каждом классе
свой Василько...
Ребята засмеялись, а Надежда Ивановна нахмурилась:
- Нехорошо переходить на личности, Митя.
- Не буду, Надежда Ивановна, - покорно согласился Филателист, уже
сделавший, однако, свое черное дело. - Допустим, что, как и сегодня у
нас... - он снова глянул в сторону Василько, - в каждом классе кто-нибудь,
тоже из числа нерадивых, схватит всего одну двойку. За год только по
нашему городу это составит двести тысяч двоек.
Уже и Надежда Ивановна заинтересовалась его расчетами. Только Василько
отвернулся, но продолжал прислушиваться.
- И допустим еще, - говорил Филателист, - что каждая двойка произошла от
того, что кто-то отвлекался на одну минуту. Это составляет двести тысяч
потерянных минут... Делим на сорок пять, получается четыре тысячи
четыреста сорок четыре "пустых" урока. По пять уроков в среднем - и это
составит... восемьсот восемьдесят восемь классных дней. Все равно что
четыре с половиной класса в городе целый год не занимались вообще...
Все аплодировали Филателисту, смотревшему теперь на Василько с видом
победителя.
- Чему вы радуетесь? - удивилась Надежда Ивановна.
- Мы не двоечникам, Надежда Ивановна! - вскочила Маша Алексеева. - Здорово
додумался Фила... простите, Митя! Как это у него получилось!..
- Хорошо, - кивнула Надежда Ивановна. - Тогда я даю задание всему классу:
проверьте дома эти расчеты...
- А пусть он решит мою задачу! - громко сказал Василько, и все почему-то
стихли.
- Пожалуйста, - пожал плечами Филателист, стер свои записи с доски и снова
взялся за мел. - Значит, так...
Не стану приводить, друзья мои, саму задачу; любой из вас разделается с
нею запросто. А вот Митька Филателист понес такое, что Василько и тот
захохотал.
- Не торопись, Митя, подумай, - сказала Надежда Ивановна.
Но как ни старался Филателист - задачу решить не смог.
Удивленная Надежда Ивановна вынуждена была поставить и ему двойку...
- Ну вот, - удовлетворенно сказал Василько, - теперь, по твоим подсчетам,
одна из школ в городе почти полностью работает впустую! Ты да я...
Митя покраснел до слез и молча вернулся на свое место.
5
Утром следующего дня по дороге в школу Василько встретился с Митей на
площади Трех птиц. Поздоровались. Василько явно был не в духе и выглядел
неважно.
- Ты чего? - спросил Митя. - Двойку переживаешь? Плюнь и разотри! В жизни
всякое бывает...
Василько промолчал.
По дороге Митя первый заметил (на доске Горсправки) странное объявление.
На небольшом листе бумаги разноцветными буквами было красиво написано:
СРОЧНО ТРЕБУЕТСЯ КОРОЛЬ! ОБЕСПЕЧИВАЕТСЯ ОБЩЕЖИТИЕМ, ОБМУНДИРОВАНИЕМ И
ПИТАНИЕМ БЕСПЛАТНО. ЗА СПРАВКАМИ ОБРАЩАТЬСЯ ПО ТЕЛЕФОНУ 6-19-47
- Ля! - воскликнул Митя. - Во чудаки!.. Ну, кто это мог сочинить? Не иначе
- тронутый... Василько глянул и задумался.
- Филателист, - виновато произнес он. - Это я натворил...
- Объявление вывесил?!
- Да нет. Что ты двойку схватил.
- Брось, Василько, при чем здесь ты? На меня тогда вроде затмение нашло...
- Нет, Филателист, я виноват! Прости меня.
- Ты что, приболел? А?
- Мучаюсь я теперь, пойми. А может, и болею... Божись, что никому не
скажешь.
Митька Филателист всмотрелся в лицо приятеля, потом глаза у него
загорелись от предчувствия тайны, и он поклялся:
- Чур тебя и чур меня, пусть я в жабу превращусь, ни в воде и ни в огне
никого не побоюсь, слово, данное тебе, не утонет, не сгорит!
- Я ведь теперь, - признался Василько, - вроде волшебника стал. Что ни
задумаю - исполняется!
- Чего ты мелешь?!
- Нет, Филателист, верно говорю, - покачал головой Василько, и тут его
осенило: - Хочешь, королем стану?
- Каким королем?...
- Да вот, по объявлению!
- А ну!...
- На портфель, подержи.
Василько пробормотал что-то невнятное и исчез.
- Батюшки! - всплеснула руками пожилая полная женщина, стоявшая
неподалеку. - Да где же малец-то? Ведь только что был!... Сюда, люди,
сюда!..
- У-ю-юй! - восторженно воскликнул Филателист. - Вот это номер! Как
резинкой стерся...
- Где дружок твой, сказывай?
- Да вы, тетенька, не беспокойтесь: скоро он вернется королем...
- Каким таким королем?! Сказывай, куда парня девал?
- Да при чем тут я, тетенька? Сам он - захотел и смылся...
Мигом собрались любопытные, и вскоре по площади распространился слух:
какой-то мальчишка взмыл в самое небо дымной свечой! Прохожие уставились в
облака, а кто-то даже облегченно вздохнул:
- Ну вот, наконец-то возвращается...
- Где? Где он?
- Не туда смотрите, чуть правее.
- Ну и техника! Чего только не придумают! Уже и дети летают, как бабочки...
Но прошло десять минут, пятнадцать, а Василько не возвращался. Возмущенная
толпа поволокла упирающегося Филателиста в милицию.
Там с ним и познакомился Алексей Петрович...
- Ваше мнение? - спросил Воронов, кончив свой рассказ.
- Теперь и мне сдается, что тут дело не без этого, - согласился я.
- Поможете нам?
- Попытаюсь, хотя в успехе не уверен...
- Ну, понятно! Вот вам мой телефон: если что прояснится - позвоните.
- Хорошо, Алексей Петрович.
Проводил я его уже с каким-то нетерпением. Оделся, негромко произнес:
"Инутама, инутама, акчолё!" - и... исчез из дома.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Восемью Восемь.
1
Удобная штука - волшебный транспорт: вжик - и ты уже на месте! Вот только
по пути ничего не рассмотришь: не успеешь...
А на этот раз я даже не знал, где окажусь: просто доверился Блаттелле и
всё. "Не может быть, - решил я, - чтоб такой воспитанный таракан завлек
меня в опасное место".
Осмотрелся я и вижу, что нахожусь на дне глубокого ущелья, сжатого горами.
Левый склон скалистый, голый, а правый порос диким орешником. И быстрая
речка под ним шумит.
Стою я перед двумя высоченными скалами, а в них стометровые кони высечены,
только наподобие шахматных. Между скалами - узкий проход, вдали виднеется
веселая яркая толпа. "Туристы", - решил я почему-то.
Вдруг они устремились ко мне: фоторепортеры и киношники снимают на пленку,
телеоператоры ловят меня в объектив, журналисты микрофоны свои
протягивают...
- Ваше имя!
- Возраст!
- Профессия!...
- Поздравляем вас!!!
Не иначе как произошла ошибка. Вероятно, ожидали какую-то знаменитость, и
я появился некстати. Мне стало неудобно. А скрыться некуда. Тут наступила
тишина, и все во мне похолодело. "Ну, - думаю, - прощай родной город и
друг мой художник Петр Петрович, не видать мне вас больше..."
Вдруг расступаются все, и выходит наперед стройная молодая женщина. На ней
длинное черно-белое платье в шахматную клетку. На волнистых темных волосах
- бриллиантовая корона. Лицо красивое, удлиненное, темноглазое и, что я
сразу отметил про себя, приветливое.
Улыбается и обе руки мне протягивает.
- Я, - говорит, - покровительница шахмат Каисса... Приветствую миллионного
гостя этого года в моей столице Восемью Восемь.
Только теперь я догадался, что попал в то самое место, о котором говорил
Блаттелла. Ведь на шахматной доске восемь рядов по восемь клеток, вот оно
и получается - Восемью Восемь...
"Эх, - думаю, - повезло-то как: кто же из нас шахмат не любит?!"
Идем с Каиссой, и тысячи ценителей шахматного искусства приветствуют нас.
Помахал я им для приличия, и мы свернули вправо, в Аллею Чемпионов мира.
Золотые статуи (чемпионок - слева и чемпионов - справа) ослепительно сияют
под ярким солнцем. Я радуюсь знакомым лицам - ведь большинство чемпионов
мои земляки, советские люди!
Выходим на обширную площадь. Она заполнена разъяренными шахматистами. В
центре - высокий помост, будто сложенный из больших шахматных досок.
На помосте палач в красном спортивном костюме и черной маске сечет плетью
бесштанную фигуру, лежащую на широкой скамье.
Только отстегал как следует, а уже волокут следующую жертву.
- Что это? - с дрожью в голосе спросил я у Каиссы.
- Это наказывают подсказчиков - злейших врагов шахматистов... - равнодушно
ответила она, а у самой глаза вспыхнули весельем. - С ними следует
расправляться только так; уговоры тут бессильны. Подсказчику - первый кнут!
Отлегло у меня на сердце. Что верно - то верно: сами знаете, как
неприятно, когда кто-нибудь бубнит над ухом, подсказывает тебе ход, да к
тому же, как правило, неудачный.
- Так им и надо! - громко заметил я, а про себя слово дал: никогда больше
не подсказывать.
2
Мы вышли на зеленую лужайку к вертолету, тоже окрашенному под шахматную
доску. Каисса жестом приглашает меня в кабину и говорит:
- Сегодня вам вдвойне повезло: увидите кое-что новое в нашей шахматной
столице.
Она заняла левое, командирское, кресло, а я сел рядом.
Заработал двигатель, вертолет поднялся в воздух.
3
Сверху открылась удивительная панорама. Столица Восемью Восемь
располагалась в зеленой долине, ограниченной с двух сторон лесистыми
горами, на склонах которых пестрели альпийские цветы, а на вершинах
местами лежал снег.
Всю долину как бы разделяла на две неравные части быстрая пенистая речушка
с каменистым дном.
На правом берегу, то есть под нами, - сам город. Там и тут виднелись
многоэтажные гостиницы, стадионы, парки, ярко блестели озерца, окруженные
уютными домиками. Проплыла телевизионная башня в виде трехсотметрового
ферзя - самой сильной фигуры в шахматной партии; в начале игры он стоит
рядом с королем.
За телебашней - огромное здание с колоннами и двухскатной крышей.
- Наш музей, - пояснила Каисса. - Там хранятся шахматные фигуры из
Древнего Египта, Индии и многих других стран. Есть шахматы для игры в
космическом корабле, под водой, на воде, из дерева и кости, металла и
камня... А вон, у подножия горы, видите?..
- Прозрачные корпуса?
- Это наш научно-исследовательский институт и лаборатория. Но главное - на
том, левом берегу, в Долине Борьбы.
Вертолет пересек реку, и Каисса уменьшила высоту. Тут раскинулся и вовсе
необыкновенный край.
Насколько было видно, вдоль левого берега реки ровной линией расположились
шахматные квадраты с белыми и черными полями.
А позади квадратов (если смотреть со стороны речки, конечно) стояли шатры
- белые, алые, синие, зеленые.
Между ними виднелись составленные в пирамиды старинные ружья, солдатские
барабаны, медные горны.
Тут и там дымили костры, а над огнем висели котлы либо жарились на
вертелах целые бараньи и свиные туши.
На одних квадратах пусто, на других выстраиваются армии белых и черных, а
кое-где идут шахматные сражения.
Вертолет еще немного снизился, и тут я сообразил, что все шахматные
фигурки... живые!
Пешки - это солдаты в старомодной форме; кони - тоже живые, с лихими
всадниками-гусарами; на спинах слонов, под яркими балдахинами, - полунагие
смуглотелые погонщики, а ладьи - самоходные башни, как мне показалось,
пластмассовые.
Ферзи напоминали маршалов со множеством орденов и медалей. Короли же,
белые и черные, - в золотых и серебряных коронах, в горностаевых мантиях,
бородатые и величественные, как в сказках.
Особенно оживленно было возле квадрата © 1001: Каисса сделала над ним
вираж, и я отчетливо увидел на светлой плите этот номер.
Здесь тоже киношники и журналисты, с десяток телевизионных камер, а когда
Каисса заканчивала круг - внизу поднялась ужасная суматоха: все
устремились к берегу, пешки расхватали свои ружья, те, кто играл на
дальних квадратах, отложили партии.
Каисса удовлетворенно кивнула, что-то сказала по радио и плавно пошла на
посадку на правый берег, оказавшийся выше левого.
Здесь были устроены трибуны, а как раз напротив квадрата © 1001, под алым
тентом, виднелся черно-белый трон.
Позади, шагах в десяти, - асфальтированная площадка с белым кругом. На нее
мы и приземлились - сперва на левое колесо, потом на правое, а потом уж на
переднее, как и положено.
Каисса выключила двигатель, и я помог ей выйти из машины.
4
Девочки в белых платьях и мальчики в черных костюмчиках встретили Каиссу
розами и гвоздиками.
Церемониймейстер, в черном фраке, в высоком блестящем цилиндре, с пышным
белым бантом на худой загорелой шее, склонился перед нею в глубоком
поклоне, почтительно коснулся губами ее руки и проводил к трону.
- Да здравствует повелительница шахмат! - кричали в толпе гостей. - Ура
Каиссе!...
В этом торжественном шуме и гаме я стоял, вконец растерявшийся, и не знал
куда себя деть. Выручил церемониймейстер.
Он важно подошел ко мне и прокричал на ухо:
- Меня зовут Цирлих-Манирлих... Ее величество приглашает вас - миллионного
гостя... Вы удостоены высокой чести и можете сидеть на первой ступеньке ее
трона!
- С удовольствием...
На верхней ступеньке трона лежала кем-то приготовленная подушечка, и
Каисса дружески указала мне на нее.
Держалась она с достоинством, но просто, а когда у нее просили автограф,
исполняла просьбу без всякого жеманства.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг