ушей заслуженную похвалу.
Дальше знаю только то, что Рязанов еще был ранен горел... Мы с ним не
виделись года четыре.
- Летает до сих пор? - спросил Серафим.
- Нет. Он три года где-то учился. Был на Дальнем Востоке, а сейчас
работает в Москве, в КГБ.
- Прохвостов ловит! Башковитый человек, - одобрил Петушок.
- Полагать надо! Бывший авиатор, фронтовик... Жаль только, что наши с ним
пути разошлись!..
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Дела давно минувших дней..
1
Прошло два месяца. Десятки рейсов уже совершил в новом году экипаж Шелеста
на трассах между Черным морем и Москвой, Бештау и Киевом, Ростовом-на-Дону
и Уралом. Нередко им изрядно доставалось, но порой полет протекал так
спокойно, что у них оставалось свободное время для веселых воспоминаний и
разговоров о будущем. В такие минуты Петушок любил вспоминать свое
новогоднее знакомство с Ниной Константиновной. Андрей слушал эти разговоры
и лукаво улыбался.
- Повидать бы ее, а, командир? - вздыхал Петушок.
- Как-нибудь повидаем, - неопределенно отвечал Андрей. А в один из
мартовских дней они в самом деле встретили Нину в Москве, в поезде метро в
час пик. В вагоне Петушок очутился возле старика с длинной седой бородой,
сидевшего у двери. Чтобы не обеспокоить его, Петушок уперся руками в
никелированные поручни и подался назад.
- Куда лезешь? - строго прикрикнули сзади. - Слепой, что ли?
Петушок взял немного левее, но чья-то рука пребольно ударила его в плечо:
- Стойте на месте!
- Сердитые нынче стали москвичи, - философски заметил старик. - И все
оттого, что быстро очень живут!
- Не так уж и сердитые, - миролюбиво возразил сосед Петушка, высокий худой
мужчина с фотоаппаратом через плечо. - Просто нервные...
Между ними завязался разговор. Кто-то, пробираясь к выходу, придавил
Петушку ногу острым каблуком.
- Ну, знаете ли, - не выдержал юноша, пытаясь обернуться, - это
форменное... - Тут глаза его округлились и лицо стало радостным: - Нина
Константиновна?!
- Так это я на вашей ноге стою?
- Стойте, пожалуйста! Разве я говорю, что мне это не нравится?..
- Добрые люди и в тесноте встречаются, - сказал старик. На станции
"Арбат", когда выходили из вагона, Петушок цепко держал Нину за руку,
чтобы она не затерялась в толпе.
- Здравствуйте, Нина Константиновна! - подошел Шелест.
- Ах, это вы, Андрей Иванович! Здравствуйте. Мы так вовремя встретились...
Вы рейсом в Москве?
- Да, но пробудем здесь дня два, - пояснил Петушок. - Меняется расписание,
мы передали свой самолет другому экипажу и временно остались безлошадными.
- Как хорошо! Сегодняшний вечер вы непременно проведете у нас!
- По какому случаю? - спросил Андрей.
- Так просто...
- Не хитрите. Я же вижу, что не "так просто". Говорите начистоту.
- У нас... - девушка замялась.
- Свадьба? - сделал страшные глаза Петушок.
- Что вы! - испугалась девушка. - Просто сегодня мой день рождения.
- И вы называете это "так просто"?! - пожурил Андрей.
- В таком случае мы будем обязательно! - воскликнул Петушок. - Поедем,
командир?
- Конечно. Теперь, если Нина Константиновна и отменит свое приглашение, -
засмеялся Андрей, - мы все равно приедем в ней!
На Арбате они расстались. Друзья задумались. К ним подошел милиционер и
козырнул:
- Вам куда пройти или проехать?
- Нам нужно купить подарки молодой, красивой женщине.
- Рад помочь: от вас налево магазин ювелирторга "Самоцветы".
В магазине у них разбежались глаза - так много заманчивых вещей лежало под
зеркальными стеклами прилавков Петушок остановился возле изящных шкатулок
палешан и задумчиво осмотрел их. Сделав знак продавщице, тихо попросил.. -
Заверните, пожалуйста, вот эту.
- Что ты выбрал? - полюбопытствовал Андрей.
- Отойди. - Петушок загородил собой прилавок. - Девушка, пожалуйста, не
показывайте ему!
- Хорошо, хорошо, - засмеялась продавщица.
- А я ума не приложу, что взять, - с досадой сказал Андрей.
Он долго осматривал часы, кольца, браслеты, не внимая ничьим советам, и
искал чего-то еще.
"Придется идти в другой магазин", - решил он, но тут его взгляд упал на
тонкую статуэтку чугунного литья, изображавшую девушку-купальщицу с
длинными волосами и лицом, вскинутым кверху. Андрей оживился:
- О, это из Касли!
- Да, это работа каслинских мастеров, - подтвердила продавщица.
- Неудобно девушке преподносить нагую купальщицу - отсоветовал Петушок.
- Пожалуй, ты прав, - ответил Андрей. - А еще что-нибудь каслинское есть?
- Сколько угодно. На верхней полке...
- В самом деле, слона-то я и не приметил. Вот это мне нравится...
Заверните Ивана царевича на Сером волке!
Петушок и продавщица странно переглянулись, в голубых глазах юноши
мелькнула растерянность, девушка же едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.
- Возьмите чек и уплатите в кассу, - сказала она, опуская глаза.
На улице Андрей заметил, что Петушок чем-то расстроен и спросил:
- Ты что это, Петушок?
- Так...
- Да я же вижу тебя насквозь! В чем дело?
Петушок хмуро молчал. Лишь когда они проходили мимо художественной
мастерской, он вдруг усмехнулся и глаза его вновь озорно загорелись.
- Подожди здесь, я сейчас.
Он пробыл в мастерской недолго и вышел повеселевший.
- Что ты там делал? - встретил его Шелест.
- Ничего особенного. Попросил краски и кое-что написал.
- Ясно. Давай поищем гравера, и я сделаю надпись.
- Это нетрудно, найдем, - весело сказал Петушок.
2
В уютной гостиной академика Константина Павловича Тверского к приходу
летчиков, кроме него самого и дочери, были биохимик профессор Русанов -
друг детства Константина Павловича, и ростовчанин профессор Дарсушев -
видный специалист по кожным болезням. Нина познакомила вновь прибывших с
ними.
- Заставляете ожидать себя, молодые люди? - шутливо-строго заметил
Константин Павлович. - А знаете ли вы, что за это положено по русскому
обычаю...
- ...штрафную, - продолжил Андрей. - Лично я не откажусь, тем более что
нам представляется возможность посвятить этот тост здоровью вашей дочери,
Константин Павлович...
- Мне положительно нравятся эти юноши, - сказал Русанов, лихо закручивая
серебристый ус. - Нуте-ка, позволь, Ниночка, взглянуть на твои подарки...
Тэк-с! Прекрасная работа. Из Касли! Я помню, - он повернулся к академику,
- мне однажды пришлось видеть в Париже большую часовню, отлитую из чугуна
уральскими умельцами. Шедевр! Дальше что? Шкатулка из Палеха. Однако...
Два одинаковых сюжета - не много ли для одной девушки? В свое время мы
были изобретательнее.
Андрей посмотрел на шкатулку, на Петушка и порозовел.
- Такое совпадение свидетельствует о том, что они не сговаривались, -
заметил Дарсушев.
- Вот только это несколько извиняет их. Посмотрите, какая чистота красок,
- восхищался биохимик. - Но... Па... па... звольте... Что же это такое?
- Что там? - заинтересовался академик и склонился над шкатулкой.
Его примеру последовал и Дарсушев.
- Где это видано, - удивился Русанов, - чтобы Иван-царевич носил летные
очки?
- Да, в самом деле, - согласился Дарсушев. - Это летные очки.
Петушок едва сдерживал смех. Андрей с недоумением посмотрел на приятеля.
- А-а, - повернулся к академику Русанов, - я все понял... Мой дорогой
Константин Павлович, это предупреждение тебе, несчастному отцу: "Берегись!
Твое чадо, милый папа, собирается похитить летчик!"
- Ну и придумали! - захохотал Константин Павлович. - Однако в письмах
своих вы, Андрей Иванович, были скромнее.
- В письмах? - теперь пришла очередь Петушка удивляться.
- Не сердитесь, - объяснил академик. - Мы с Ниночкой живем вдвоем, без
матери, и она привыкла делиться со мной даже самым сокровенным.
- Как хотите, друзья, - сказал Русанов, - но будь я сейчас хотя бы
капельку моложе, скажем лет на сорок, я бы... Теперь, разумеется, моя
особа может представлять ценность лишь с точки зрения биохимической, но
были времена, уверяю вас, когда я вызывал к себе интерес и эстетический!
Да-с, мои милые, эс-те-ти-чес-кий!
- Борис Павлович, - погрозила Нина Русанову пальцем, - вы скромничаете!
- Благодарю тебя, дитя мое, за великодушие, - ответил Русанов, - но, увы,
сохранить молодость труднее, нежели вывести формулу наисложнейшего белка.
- Однако в любом возрасте не возбраняется поклониться Бахусу, - напомнил
академик.
- За что будем пить? - спросил Шелест.
- За "Санус", который скоро удивит и порадует мир! - предложил Русанов.
- Вот бы узнать, что это такое... - шутливо-мечтательно протянул Петушок.
- Извольте, - повернулся к нему Русанов. - Моя любимица Ниночка, едва
успев получить диплом, разработала превосходную идею: использовать
кибернетику и бионику в микробиологии. Ну-с... Ее влиятельный папа -
сиречь наш уважаемый Константин Павлович - поддержал ее (я имею в виду
идею), принял личное участие... За остальным дело не стало, и весьма
скоро...
- Может быть, через месяц, - вставила Нина.
- Итак, через месяц все вы, непосвященные, увидите... гм.. во всяком
случае, услышите о новой автоматической микробиологической лаборатории.
- За успех "Сануса"! - воскликнули летчики и подняли бокалы.
Когда все выпили, Константин Павлович повернулся к Нине и, указав взглядом
на рояль, спросил:
- У тебя нет желания поиграть?
- Может быть, наши гости хотят, папа?
- В самом деле, я и не подумал. Вы играете?
- Нет, - ответил Андрей, - Петя играет.
- Доставьте нам удовольствие, - попросил Русанов.
- Попробуйте, - неуверенно согласился академик, бросив осторожный взгляд в
сторону Русанова, тонкого и придирчивого ценителя музыки.
Петушок перехватил его взгляд и, не заставляя себя упрашивать, подошел к
роялю. Усевшись на плюшевую вертушку, он с мальчишеским вызовом повернулся
к Русанову:
- Что бы вам хотелось послушать?
Русанов с изумлением посмотрел поверх очков на самоуверенного летчика,
едва заметно пожал плечами и с подчеркнуто холодной корректностью ответил:
- Если вы, молодой человек, попытаетесь изобразить нам что-либо из
Бетховена, я премного буду обязан вам.
- Хорошо, - беспечно произнес Петушок, - наши вкусы сходятся! - и
повернулся к роялю.
Он взял первые медлительные аккорды, адажио "Лунной сонаты" Русанов высоко
поднял брови и оглядел присутствующих.
...Светлая звездная ночь. Теплая. Тихая. Над уснувшей землей одиноко летит
самолет. Гордо звучит могучая песня его моторов. Крепкие крылья с силой
рассекают разреженный воздух. Зеленовато светятся стрелки и цифры
приборов. Руки пилотов спокойно лежат на штурвалах. За бортом - далекий
мир. Глубоко-глубоко внизу спит родная земля. Будто вечность отделяет от
нее этот маленький и стремительный "воздушный остров".
В небе царит луна. Все в природе любуется властительницей ночи.
Металлическим блеском оживают в ее тонких лучах гибкие тела рек. В черный
бархат оделись леса. Тучные поля укрылись прозрачной темно-сиреневой
дымкой. Бесчисленные огоньки поселений сверкают в живописном беспорядке. И
нет всей этой красе ни конца ни края.
- Летишь - и крыло не качнется, оглянешься кругом - И кажется, будто
иссякла силища, накопленная небом за жаркий день.
Но вот меньше становится звезд вдали, точно кто-то нарочно гасит их... Все
темнее небосвод. Шалый ветерок выбежал навстречу и, потрогав самолет,
ударил слегка по крыльям, словно пробуя их прочность. Оживились и пилоты:
знакомо им такое озорство!
За первым ветерком выбежал второй - постарше и посильнее. Слышен даже его
задорный свист: "А ну, померяемся, кто кого!" И помчались навстречу ветры,
один яростнее другого! Бьют машину, кренят ее то на одно крыло, то на
другое, кидают в невидимую "яму", забрасывают на вершины крутых воздушных
"гор". Огромная вытянутая туча подплыла снизу и проглотила сияющий диск
луны.
...Все живее бегают по клавишам пальцы Петушка, тревожно звучит аллегретто
любимой сонаты; все отчетливее возникает в его воображении картина грозы в
ночном полете, которая всегда связывалась у него с этим бессмертным
произведением великого Бетховена, не знавшего ни авиации, ни полетов, но
создавшего музыку, которая сегодня вдохновляет летчиков, а завтра
вдохновит астронавтов.
...Притаившаяся в черноте ночи грозовая туча воткнула в землю
ослепительную молнию, желтые круги поплыли в глазах пилотов. Мелко
задрожал самолет, точно предчувствуя решительную схватку. Одна за другой
возникали в небе огненные вспышки - целый частокол молний окружил самолет,
появились облака из расплавленной меди.
Высота полета уменьшалась, самолет накренился и отвалил в сторону. Гроза
устремилась за самолетом, но все быстрее уходил он от опасного места, все
больше отставала гроза, в бессильной ярости обрушившая свою мощь на землю,
заливая ее потоками дождя и разрывая небо километровыми молниями.
Но вот поредели тучи, и вновь, радостная, точно вырвавшаяся из плена,
высоко в небе засветилась луна. На лицах пилотов появились улыбки. Еще
ветерок трепал и раскачивал машину, но опасность осталась позади, а
впереди снова чистый звездный океан...
...Отзвучали последние аккорды, но в комнате еще "пахло грозой". Лицо
Петушка было несколько бледнее обычного, его потемневшие глаза смотрели
куда-то вдаль, пальцы вздрагивали. - Браво, браво, молодой человек! -
первым нарушил молчание Русанов. - Вы превосходный музыкант... Но где и
когда вам удалось приобрести все это?
- Родные хотели, чтобы я стал пианистом, - смеясь, сказал Петушок, - но
музыка пробудила во мне страсть к полетам и я вышел в летчики!
Андрей гордился другом и не скрывал этого. Нина смотрела на Петушка как-то
по-новому. Академик подошел к юноше и потрепал его за вихры. Петушок
ответил ему благодарным взглядом и по-детски смутился.
В углу на маленьком треугольном столике резко зазвонил телефон.
- Это меня, - сказал Константин Павлович, подходя к столику.
То, что он услышал, было, по-видимому, неожиданно и неприятно.
- Говорите яснее! - нервно крикнул он в трубку. - А где была дежурная? Ну,
знаете ли, это не оправдание. Немедленно машину. О господи, да перестаньте
оправдываться, когда это уже никому не нужно!
Он едва сдержался, чтобы не бросить телефонную трубку.
- Что-нибудь случилось, папа? - спросила Нина.
- Да... - Константин Павлович виновато посмотрел на гостей и, подумав,
сказал: - Я еду в клинику. А вы продолжайте без меня. Извини, дочь...
- Пожалуй, я поеду домой, - поднялся Русанов.
- Проводить вас? - спросил Дарсушев.
- Если хотите, поедемте вдвоем, - согласился Русанов. Андрей и Петушок
тоже встали, но Константин Павлович решительно произнес:
- Вас же я настоятельно прошу остаться. Не расстраивайте Ниночке такой
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг