презирающих всякого, кто поднимает на себя руку.
Пирса похоронили вечером, а насмешник Буль собственноручно начертал
эпитафию на могильном камне, навеки прижавшем неудачника Монти к чужой
земле:
Мы с вами теперь не знакомы!..
Монти застрелился ночью, а утром Дорт вызвал Курца. Мучимый дурными
предчувствиями, старый эсэсовец неохотно направился к патрону. Вот и
кабинет Дорта, вот и он сам, а Курц все еще не придумал подходящего
объяснения тому, что
Пирс ушел от возмездия.
- Недурно вы устроили инсценировку самоубийства... - вдруг услышал Курц
голос Дорта и вытянулся. - Я очень не хотел шума при устранении Пирса:
этого пьяницу рабочие привыкли ежедневно видеть и на заводе и в кабачке...
Когда вы захотите, то действуете разумно.
Курц расправил плечи и преданно посмотрел в глаза Дорту.
- Если вы наконец совсем избавите меня от чужих ушей, я прощу вас. Идите...
Курц по-военному щелкнул каблуками и быстро вышел.
"Что было бы, - подумал он, - если бы люди никогда не ошибались?!"
3
Весть о самоубийстве Монти Пирса развлекла Бергоффа и гостей, находившихся
в эти дни в его доме. Но на одного из них выстрел Пирса произвел настолько
сильное впечатление, что он около часа оставался в состоянии необычайной
сосредоточенности. Это был Хент - долговязый детина, достойный отпрыск
Джексона. Слоняясь по свету с туго набитой мошной, Хент после пребывания в
Индии стал мистиком. Не находя ничего достойного в этой жизни, он уверовал
в загробный мир и посвятил себя "проблеме" установления связи с душами
умерших.
По заказам Хента на материке было изготовлено несколько приемопередаточных
радиоустановок для общения с потусторонним миром. Но, то ли умершие
оказались неразговорчивыми, то ли аппараты требовали каких-то доделок, до
сих пор Хент улавливал только голоса живых. Не теряя надежды, он купил
новую аппаратуру и теперь ожидал удобного случая, чтобы испытать эту, как
его уверяли, абсолютно надежную установку.
"Самоубийство Пирса и есть такой удобный случай!.. Монти недавно покинул
наш бренный мир и, вероятно, еще не отвык от земного общества, - подумал
Хент. - Возможно, он окажется разговорчивее других покойников".
Хент извлек из багажа свой новый аппарат и стал готовиться к его
испытаниям. В поздний час на пустынном океанском берегу вокруг него
собралась компания: Джексон, Бергофф и Курц. Аппарат был установлен на
открытом месте. Беззвучно произнеся про себя молитву и испросив всевышнего
разрешения на эксперимент, Хент дрожащей рукой включил передатчик. В эфире
понеслись слова:
- Говорит Хент... Монти Пирс, Монти Пирс! Если ты слышишь меня, то
отзовись...
Ночь молчала. Тихо плескался океан, с шорохом перебирая прибрежную гальку,
луна холодным светом озаряла упорного искателя мертвых душ. Монти Пирс не
отзывался.
Курц вполголоса запел старую фривольную песенку, одну из тех, что морские
ветры и сейчас разносят по портовым тавернам.
- Вы о чем-то думаете, Курц? - вполголоса спросил у него Бергофф.
- С вашего позволения, сэр... я думаю, что эта затея мистера Хента с
аппаратом - чепуха! - признался Курц. - Да, сэр, чепуха! Я не одного
отправил на тот свет и знаю, что это значит.
- Тихо, болван! - зашипел Бергофф и оттянул его за рукав в сторону от всей
компании. - Нельзя быть таким бестактным.
Хент испробовал десятки волн и перешел с ультракоротких на короткие.
И вдруг... Остатки волос зашевелились на преждевременно лысеющей голове
Хента. Прислушиваясь к прерывистому стрекотанию аппарата, Хент едва не
лишился скудных остатков разума и не отправился сам "в гости к бедняге
Монти". Из эфира, преодолевая трескотню и шум радиопомех, примчалась
совсем неожиданная радиограмма:
"Люди мира! Берегитесь! Остров Пито-Као стал секретной базой... Требуйте
расследования... немедленно... страшная болезнь... Не теряйте времени!"
Джексон, воткнувший перед тем в уши слуховые трубки, заинтересовался
ритмичным писком.
- Что там? - спросил он. - Дай-ка ленту... Хент исполнил его просьбу.
- Так-с! - произнес старик, поднося к глазам бумагу, на которой аппарат
автоматически записал радиограмму. Хент услужливо освещал ее карманным
электрическим фонарем. - Гм! Скажи, пожалуйста... В самом деле, что-то
написано... "Люди мира! Берегитесь! Остров Пито-Као... Требуйте
расследования..." Что? - вдруг заорал он так, что слуховые трубки едва не
выскочили из его заросших седой щетиной ушей. - В какую авантюру меня
втянули?
Бергофф рывком выхватил у него ленту и прочел текст таинственной
радиограммы. Он повернулся к Курцу и понял, что немец тоже прочел ее.
- Ну? - хрипло спросил Бергофф. - Кто?
- Я перерою весь остров, но найду его, шеф, - глотая слюну, ответил Курц.
- О какой секретной базе здесь идет речь? - нахмурясь, спросил Джексон.
- Понятия не имею, - пожал плечами Бергофф. - Вероятно, есть какой-то
другой остров с таким же названием.
- Мы с вами говорили как честные бизнесмены, - резко бросил Джексон. - Я
верил вам... Но сейчас я вижу, что вы многого недоговорили, а риск,
которому я подвергаюсь, превышает доходы, обещанные мне в нашем
соглашении. Я покидаю вас и оставляю за собой право расторгнуть договор
или заключить его на новых, более приемлемых для меня условиях! - И,
повернувшись к сыну, почти крикнул: - Собирайся, дармоед! Я прощаю твою
глупость только потому, что она хоть раз случайно уберегла меня от убытков.
- Мистер Джексон, - неуверенно попытался удержать его Бергофф. - Я не
сомневаюсь, что это недоразумение... Все уладится...
- У меня достаточно денег, чтобы вкладывать их только наверняка, - отрезал
старик. - А здесь, на Пито-Као, далеко не спокойно!
4
В противоположность Джексону Стоутмен отнесся к радиограмме более спокойно.
- Занимаясь подобными делами, - сказал он Бергоффу, - следует быть
осторожным. Проверьте своих людей: в этой коробке, - он указал рукой в
сторону крабоконсервного завода, - завелась моль. Советую не жалеть
нафталина...
Дорту же он высказал свое мнение об их новом "бизнесе" откровенно:
- Я считаю, что теперь время, мой любезный друг, очень подорожало для нас
с вами! Боюсь, что, если в течение месяца вам не удастся найти
"противоядие", будет поздно... Если радиограмму перехватят и предадут
огласке, вашу голову не примет в заклад ни одно страховое бюро!
Дорт промолчал. В эту ночь он включил рацию с намерением дать Сардову
указание действовать ва-банк, но Сардов не отвечал.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
"Продувка" неизвестного микроба.
1
В металлических гильзах оказались стеклянные ампулы. В одной из них -
кусочек ткани, взятый от мумифицированного трупа, найденного на острове
Статуй. Об этом было написано на клочке бумаги, вложенном в гильзу.
В качестве эксперта пригласили профессора Николая Александровича
Дарсушева. Его электронно-счетная установка "Санус" для комплексного
микробиологического исследования была уже готова и проходила испытания.
- Лучшего "пробного камня", чем эта ткань, и не придумать для нашего
"Сануса", - сказал Нине Николай Александрович. - Завтра же приступим к
опытам... А вот вторая ампула загадочнее...
На донышке второй запаянной стеклянной трубки лежала щепоть какой-то
пыльцы. И никаких указаний на то, что бы это могло быть!
- Микробы? - предположил Рязанов.
- Вероятно, нет.
Нина привезла в Ростов-на-Дону все рукописи своего деда, и профессор
Дарсушев внимательно перечитывал каждую строку. Разгадка тайны второй
ампулы была найдена в дневниковых записях.
- Послушайте, ведь это очень просто, - убежденно сказал профессор Нине и
Рязанову. - Вспомните: во время эпидемии на острове Статуй туземцы
соседнего острова ("пожиратели водорослей", помните?) остались живы!.. Не
в "Белой розе" ли весь секрет? И неспроста, знаете, Павел Александрович
так подробно описал ее... А ведь с точки зрения антибиотических свойств мы
и сейчас мало знаем водоросли...
- Значит, по-вашему, - осторожно спросил Рязанов, - во второй ампуле
находятся...
- Совершенно верно: споры водоросли "Белая роза"!
- Это правдоподобно, - согласился Рязанов.
- Николай Александрович, - предложила Нина, - давайте проверим "Белую
розу" как лечебное средство!
- Много нужно времени для этого, профессор? - прервал Рязанов.
- Да нет, не очень. Все дело в том, не потеряли ли своей жизненной силы
споры и как долго будет расти сама водоросль.
- Где, по-вашему, можно попробовать вырастить "Белую розу"?
- Я считаю, что на Черноморском побережье, скажем в районе Адлера, можно
создать благоприятные условия для развития спор... Неплохо бы Нине
Константиновне самой съездить туда и начать переговоры с ботаниками.
Тверская приехала в Адлер и поселилась почти у самого моря. А некоторое
время спустя на Адлерской экспериментальной ботанической станции была
большая радость: споры, находившиеся более полувека в запаянной ампуле,
стали развиваться...
Когда появились первые экземпляры водоросли, ботаники заявили, что этот
вид встречается в нескольких местах Тихого океана, что "Белая роза" еще
мало изучена, хотя у нее давно есть длинное латинское наименование, что,
извлеченная из воды, она быстро гибнет. Удивление, вызванное ею у Павла
Александровича Тверского, объяснялось тем, что он был врачом, а не
ботаником.
Тогда по просьбе Дарсушева Нина уговорила приехать в Адлер профессора
Русанова.
Русанов произвел несколько химических анализов водоросли и вызвал из
Ростова Дарсушева.
- Милейший Николай Александрович, - сказал он Дарсушеву, - я полагаю, что
"Белая роза" - настоящий клад для вас! В ней содержатся такие вещества,
что вы в скором времени шутя будете расправляться даже с проказой. Прошу
вас, ознакомьтесь с предварительными результатами.
- Я знаю их, - с нарочитой беспечностью ответил Николай Александрович.
- Не понимаю вас.
- Анализ водоросли у меня в кармане!
- В таком случае я не вижу повода вызывать меня из Москвы, отрывать от
дела и вообще... Я вышел из юного возраста...
Русанов с раздражением отбросил бумаги и встал. Он был глубоко обижен.
- Вам вредно волноваться, - сказал Дарсушев.
- Ну, знаете ли, это слишком!
- Да вы успокойтесь: никто другой, кроме вас, не производил анализа "Белой
розы"...
- Почему же вы утверждаете, что знаете результат?
- Просто предугадал... Вот, прошу прочесть...
Русанов взял из рук Дарсушева листок и прочел.
- Откуда это у вас? - возбужденно спросил он.
- Вам же известно, что, судя по всему, в "Белой розе" могли или должны
были быть вещества, исцеляющие загадочную болезнь с острова Статуй?
- Да, да, говорите! - взволнованно воскликнул Русанов. - Я начинаю
понимать! Говорите же!!
- С помощью "Сануса" мне удалось оживить возбудитель...
- Уже?!
- ...изучить его. "Санус" продиктовал мне также состав исцеляющего
препарата, и я...
- Да замолчите же! Предположение оказалось верным: мой анализ схож с
вашим! Коллега, поздравляю вас, от души поздравляю... Ваша машина начинает
свою жизнь с научных открытий!
Со слезами радости на глазах они хлопали друг друга по плечу, до боли
стискивали руки и смеялись на всю лабораторию.
- Я помолодел сегодня на двадцать лет, - едва дыша, произнес Русанов. -
Теперь понятно, почему не все погибли от болезни в районе острова Статуй:
"Белая роза" оказалась спасительницей... Но между моим анализом и данными
"Сануса" все же имеются некоторые расхождения...
- Это неизбежно, - прервал Дарсушев. - Ведь в "Белой розе" много и других
веществ, необязательных для исцеления болезни, в то время как "Санус"
требует лишь самое необходимое. Все же мне хочется тщательно сравнить оба
результата: нет ли где ошибки?
- Если так, - сказал Русанов, - то давайте с предельной точностью повторим
анализы вдвоем.
2
На итоговый опыт Дарсушев пригласил Нину и Рязанова в свою лабораторию в
Ростове-на-Дону.
- Главное уже в наших руках, - сказал он. - Еще немного - и мы разгадаем
тайну Пито-Као... Пройдемте в лабораторию...
Центральное место в новой экспериментальной лаборатории Дарсушева занимал
сложный аппарат, точнее, целый автоматический комбинат, представляющий
собой просторную камеру из толстых прозрачных плит органического стекла.
К левой стороне камеры примкнуты дополнительные "карманы" для подопытных
животных. В прорези правой стенки вставлены "изоляторы" - небольшие
плексигласовые ящики, куда попадает материал по окончании опытов. Ящики
снабжены герметическими крышками. В верхнюю стенку камеры вмонтированы два
микроскопа, из которых один может подсоединяться к киноаппарату. Все
устройство рассчитано на опыты с самыми опасными микробами. Для большей
безопасности по окончании опыта включается специальный стерилизующий
облучатель, убивающий микробы.
Николай Александрович, любивший авиационные сравнения, назвал эту камеру
аэродинамической трубой.
- По сути дела, - говорил он, - мы как бы "продуваем" в аппарате микроб
или вирус и, получив исчерпывающие данные о нем, отправляем его на
кладбище.
Остальным это сравнение понравилось, и опыты стали называть продувкой.
Нина и Рязанов впервые познакомились с новой лабораторией и не скрывали
своего восхищения.
- У вас автоматики не меньше, чем в самолете, - заметил Алексей.
- Да, - улыбнулся Дарсушев и указал на стену: - А вот экран
рентгеноаппарата, он вынесен отдельно для удобства работы; есть особый
стетоскоп с радиоусилителем. Ну что ж, начнем. - Он повернулся к
лаборантке: - Несите кролика.
Взглянув на часы, профессор открыл дверцу, осторожно укрепил ящик с
кроликом на ленточном транспортере и наглухо закрыл "аэродинамическую
трубу".
- В предстоящем опыте, - сказал Дарсушев Рязанову, - по моим
предположениям, мы должны увидеть пока неизвестный нам возбудитель "во
всей его красе"...
Тихо застрекотал киноаппарат, в зале погас верхний свет, камера освещалась
теперь только боковыми бестеневыми лампами.
Рязанов и Нина смотрели, как тонкая длинная игла с помощью манипулятора,
которым управлял Дарсушев, плавно приблизилась к уху кролика, нацелилась и
на секунду впилась в одну из розовых ниточек. Зверек вздрогнул. Ритмичные
звуки участились, и на экране рентгеноаппарата было видно, как крохотная
струйка жидкости толчком вошла в кровеносную систему зверька. Игла
неторопливо вернулась на место.
Затем Дарсушев включил особую электронную установку, и на пульте
управления осветилась шкала, которой Рязанов сначала не заметил. Стрелка
стояла на нуле.
- Это ново и для микробиологов, - пояснил профессор. - Электронное
устройство дает нам возможность, не прибегая к микроскопу и анализам,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг