замусоренного мешка: не знаешь, что проще - выгребать сор или выискивать
драгоценные зерна.
Кто сможет описать каирский базар Хан-аль-Халили, где вот уже сотни
лет происходят ристалища мастеров и ценителей, умельцев продать и гениев,
наловчившихся купить только то, что им нужно?
Более достойные, чем автор этих строк, считают каирский базар вторым
после истамбульского, а тот - вторым после багдадского. Не бывал я в
Багдаде, а под крышей истамбульского базара бродил. Нет, не то, друзья
мои, совсем не то! Там более благоустроенно и четко распланировано - это
верно. Зато на каирском базаре любой запутается!
Зайдешь в одну лавку - и ладонью прикрываешь глаза, до того
нестерпимо сияние медных тазов и кувшинов, старинных ламп и кальянов.
Приметив какую-то дверь, толкаешь ее, но... вместо улицы снова попадаешь в
лавчонку, где несколько прохладнее и еще светлее от звонкого сияния
серебра.
Хочешь выйти на воздух? Ступай вон в ту дверь... Но будь внимателен -
улица узка, и ты, идя по ней, невольно задеваешь плечами гирлянды золотых
украшений, что висят по сторонам, как шнурки для ботинок.
А вот золотых дел мастер. Не спеши, присмотрись, как он ловко чеканит
бесценную безделушку. Рядом горн и простейшие инструменты. Постукивая
молоточком, мастер чеканит браслет. Какая красавица наденет его? Бог
весть! Теперь чадра не в моде - девушки ходят в коротких платьях и оголяют
руки, - чтобы украсить их, надо немало вдохновенного труда, споря с самой
природой.
А вот гравер покрывает мелким узором золотой кулон с головкой
прекрасной Нефертити. Заметив мое любопытство, мастер весело смеется.
"Нынешние девушки ничуть не хуже, - уверяет он. - Чья грудь и бронзовая
гибкая шея созданы для этого украшения?"
За поворотом - башмачник. Виртуоз! Глядя на его товар - расписные
пантальеты, сандалии и туфли на высоком каблучке, - веришь ему, будто нет
на свете ничего прекраснее и более всего примиряющего с житейскими
невзгодами, нежели стройная, нежная женская ножка! На этот раз башмачник
изобрел больше эпитетов, чем их имеет сам Аллах.
Но что это? Я набрел на уникальный магазин шахматных досок и фигур.
Но каких! Из слоновой кости, эбена, красного дерева, пальмы. Одни доски
инкрустированы перламутром, другие утопают в орнаментах из серебра.
- Ах, эффенди, - тянет меня кто-то за рукав. - Именно вас я и
ожидал... Еще утром, открывая магазин, я сказал себе: Санд, сегодня у тебя
необычный день... Заходите ко мне - и вы поймете, что металлы - это мразь,
как бы их ни называли благородными. Дерево и перламутр - забава. Истинное
наслаждение человек получает в созерцании драгоценных камней. Вы
мусульманин?
- Нет, добрый человек, я по происхождению христианин, но стал
безбожником...
- Мир велик, а Аллах - мудр, - уклончиво говорит продавец. - Места в
мире хватит всем. Не знаю, почему люди воюют, когда можно честно
торговать? Смотрите, это - александрит...
Он ловко включает освещение с разных сторон, поочередно, - и чудесный
камень изменяет не только свой цвет, но кажется, будто меняет размеры и
форму. А ведь прав шельмец! Может быть, любование такими камнями и
породило в головах поэтов и сказителей волшебные сказки "Тысяча и одной
ночи"?
"Добрый человек" назначает королевскую цену и готовится к самому
священному обряду в этих торговых храмах каирского базара - торгу.
Длительному и страстному. Образному и неустанному.
Но я не подготовлен к ритуалу и исчезаю быстрее обычного: меня
привлекает иное...
Гордость базара Аль-Халили - антикварные лавки. Вы заходите в
обширное помещение, погруженное в полумрак. Пыль веков на старых стенах и
ветхом, подозрительно упругом полу. И попадаете в мир вещей, услаждавших
сердце и глаз наших предков тысячелетия назад.
Браслеты и кольца, кувшины и скульптуры, летающие сундуки и волшебные
лампы, ковры-самолеты и амулеты, письмена и фигурки из гробниц фараона...
Как в сказке!
Большая часть их - оригиналы. Каждое произведение искусства снабжено
документом, подтверждающим его подлинность и историю открытия. А рядом -
бумажный кружочек или квадратик с ценой, взглянув на которую покупатель
издает цокающий звук, закатывает глаза к небу и начинает быстро перебирать
четки...
Но как бы то ни было, а каждая лавка древностей Аль-Халили -
настоящий музей, и многие часы, проведенные в них, оказались весьма
полезными для меня. Благо, что добрые по натуре продавцы с явным
удовольствием давали необходимые пояснения на смеси из десятка языков и
ста тысяч жестов и даже позволяли потрогать или взять в руки, если сама
вещь была мала, а то и зарисовать.
2
В одной из таких лавок - на левой стороне главной улицы базара, если
идти от мечети Аль-Азхар, - я бываю чаще, нежели в остальных, ибо хозяин
ее не только гостеприимный человек, но и прирожденный египтолог.
Ему очень нравится название моего города и смущает необычность моего
имени. Поэтому, едва я переступаю его порог и вхожу в таинственную сень
его волшебной обители, он направляется ко мне и громко восклицает:
- О Ростов-Дон-бей, салам!
- Салам, отвечаю я, с удовольствием пожимая его руки, через которые
прошли тысячи произведений искусства, пролежавшие до того десятки веков в
египетской земле.
- Вы не были у меня два дня!.. Я смирял тревогу надеждой, что вы
благополучно путешествовали в Прошлом... Не так ли?
- Угадывать истину - лишь одно из многих ваших неоценимых качеств, -
отвечаю я в тон ему. - Не удивлюсь, если сегодняшний визит к вам увеличит
мое огорчение, вызванное столь долгой для меня разлукой!
- Ваши слова - бальзам. Придет время - и многое исчезнет на земле,
даже пирамиды обратятся в пыль... Но ласке человеческой - конца не видать!
В последний раз вы изволили четыре часа просидеть у этой фигуры...
С этими словами он вновь подводит меня к черному диоритовому сфинксу,
который, как я рассказал собеседнику еще в прошлый раз, вдохновил
Мериптаха.
- Но он был найден в кладовой древних скульпторов, этот маленький
сфинкс, - задумчиво говорит хозяин лавки. - Как же он опять попал на то же
место, откуда его взял Кар, чтобы подарить своему другу?
- Не все сразу, - говорю я. - Очевидно, и эта тайна раскроется
когда-нибудь...
- Вы полагаете, что и воображение способно угадывать истину?
- А кому нужна фантазия, не угадывающая ничего? Беспочвенная?..
- Вы правы! Аллах разумно устроил человека... Тогда взгляните сюда:
возможно, это, в самом деле, наведет вас на след.
С этими словами мой собеседник извлек из папки, на которой стоял
сфинкс, фотографию и какие-то бумаги.
- Я думал, что это просто подложено под скульптуру, чтобы не портить
полированную поверхность столика, - смутился я.
- Его отполировали две тысячи пятьдесят лет назад, - с гордостью
сказал он. - Нет, нет, здесь акт, подтверждающий, что диоритовый сфинкс
найден археологами... Посмотрите на фото: вот здесь лежал труп мальчика
двенадцати-тринадцати лет. Рядом нашли этого сфинкса и еще кое-что...
- Не томите, умоляю!
- Сейчас, сейчас... - он зашел на минуту в свою "подсобку" и вынес
глиняную фигурку девушки.
Красивое удлиненное лицо с ямочками на щеках и углублением на
подбородке.
- Но ведь это... Туанес! - воскликнул я.
Хозяин лавки внимательно посмотрел на меня, молча вздул угасающий
кальян и сделал несколько затяжек.
- Тогда, - проговорил он, - тогда вам есть смысл побывать на месте...
Сейчас я объясню, как туда добраться... Эта кладовая была засыпана песком
снаружи и внутри, вероятно, не одно тысячелетие. А теперь - можно ее
посетить...
...Я был там к вечеру, когда спала дневная жара. Западная стена
оказалась разрушенной - обвалились при раскопках, - и я увидел помещение
как бы в разрезе. Рядом с самим зданием, вернее наскоро переоборудованной
усыпальницей, был двор и три - теперь высохших - колодца.
В восточной стене зиял неровный проход. В потолке, в сохранившейся
его части, имелось четырехугольное отверстие и тонкая плита рядом, некогда
прикрывавшая его.
Все, что было найдено внутри, - вывезено. Я присел на камень в углу,
где, судя по фотографии, лежал труп мальчика. Вокруг еще сохранились
обломки камня: что-то происходило здесь - отчего частично обвалился
потолок и, возможно... придавил мальчика...
Множество видений возникло передо мной. Уже взошла луна, когда я
вновь вернулся к событиям предыдущей главы.
3
Мериптах полулежал на палубе "Быка", облокотясь на бухту папирусного
каната, неподалеку от кормчего, ворочавшего тяжелое рулевое весло.
Попутный северный ветер надувал алый, расписанный белыми, синими и желтыми
розетками парус, гудел и посвистывал, помогая судну бороться с ровным
встречным течением.
Был период наводнения. В этом году начало разлива, совпадавшего с
появлением на небе Сотиса, пришлось на сорок пятый день.
Вода принесла с юга горы плодородного ила и, покрыв поля на берегах,
медленно отстаивалась, вновь отдавая его земле. Еще в разгаре работы по
строительству царских усыпальниц, гробниц вельмож и их домов. Сверху, по
течению, шли встречные суда из Суна, груженные розовым камнем.
Кормчий монотонно тянул знакомую песню:
Привет тебе, Хапи,
Выходящий из этой земли,
Приходящий напитать Кемт...
Неделю за неделей плывут они на юг по величественным водам Хапи,
любуясь ее то ровными зелеными, то гористыми серыми берегами. Как
необъятен Кемт, сколько интересного в нем!
Два дня провели они в Оксиринхе, где люди поклоняются остроносой
рыбке с длинным плавником на спине и красным хвостом. Другое дело их
соседи из Песьей области, что живут выше по течению: их бог изображается в
виде человека с головой собаки. Это привычнее. Нехорошо только, что там не
уважают верований оксиринхцев: ловят их священную рыбку и едят...
Сегодня путешественники в гостях у этих людей и в тени кустарников
развели костер, чтобы приготовить рыбный суп. Пожилой роме по имени Хунух,
один из уважаемых здесь, заметив оксиринха в серебристой трепещущей кучке,
приказал выбросить рыбу обратно в Хапи.
- К чему? - удивился юноша, тоже уроженец этих мест. - Рыба вкусная,
пусть соседи позлятся, если узнают! - и беззаботно рассмеялся.
- Молчи! - повелел разгневанный Хунух. - Я сказал: надо уважать всех
роме!
- Вот еще... - неуверенно произнес юноша.
- Раньше, - сурово сказал старик, - роме жили обособленно друг от
друга, каждый в своем сепе. А сейчас у нас у всех одно государство - Кемт.
У нас один божественный царь, да будет он жив, цел, здоров! Единые боги.
Знаешь ли, что такое Та-Мери?
- Знаю, отец: "Земля возлюбленная..."
- Та-Мери? - взволнованно повторил Мериптах.
Он слышал и ранее это название своей страны, но оно значило для него
то же, что Кемт. Сейчас оно вдруг наполнилось новым содержанием.
Так бывает, когда с факелом зайдешь в пещеру или гробницу, но ветер
тут же задует его. Мгновение - и мрак окружает тебя, но ты уже видел все и
сумеешь пройти даже не на ощупь, а просто так...
- Царская дочь Рэхатра родила наследника, - сказал Мериптах, меняя
тему разговора.
- Да ну?! - воскликнул юноша. - В Белых Стенах все радуются?..
- А вы не знали? - спросил Мериптах старика.
- Новость не сокол, - ответил старик, укрепляя над огнем чан с водой.
- Но ты сказал - и теперь мы тоже знаем.
- В столице действительно все торжествуют.
- Может, не все... - заметил Хунух.
- Почему? - спросил юноша.
- Забота затмит радость простых роме, - неопределенно ответил старик.
- Слышу я лишь начало... - Намекнул Мериптах.
- Я сказал: роме живут далеко друг от друга, на берегах Хапи, но все
мы - одно государство.
- Так что же?
- А то, что жены свободных простых роме должны сейчас родить много,
очень много сыновей... Строителей дома для нового царевича... Мастеров для
его усыпальницы... Садовников его сада... Слуг для умащения его тела...
Поваров для его кухни... Еще понадобятся врачи для его здоровья... Писцы
для пополнения его библиотеки... Учителя для его воспитания... Художники
нужны, скульптуры для украшения его жилища и заупокойных храмов...
- Ну, это уже не дело простых роме! - запальчиво возразил юноша.
- Правду говоришь, да не всю...
- Слушаем мы тебя, внимательно слушаем, - сказал Мериптах.
- Конечно, большинство мастеров, врачей, художников дадут семье
вельмож.
- Но будут они еще из простых роме, тоже будут убежденно сказал
Мериптах.
- Верно тобою говоримое, - согласился Хунух. - Выйдут они их простых
роме, а труд свой отдадут царевичу. Весь, думаю я. Еще вельможам часть.
Нам - ничего не останется.
"Прав старик, - задумался Мериптах. - Ведь Кемт - одно целое. Царь.
Еще вельможи. Больше же всех простых роме. И все - одно государство! А что
бы делал царь, если б не было остальных роме?.. Прав старик... Голове без
тела - трудно... А телу без головы? Как понять все это? Боги устроили мир
слишком сложно?.. А художники, когда говорят, - думают только о царе.
Богах. Еще вельможах. А роме? Нужно ли думать о них тоже? И как это может
выразить скульптор?"
- Садись ближе, - прервал его Хунух. - Суп готов... Думать еще
будешь. Потом. Раньше богиня Маат открыла истину только ею избранным.
Теперь, Мериптах, она обратит свое лицо еще к тому, кто сам многое
поймет...
- Как добиться этого, Хунух? Скажи, если знаешь.
- Как? - вздохнул старик. - На месте сидеть - очень долго жить надо,
говорю я. Ходить вдоль Хапи - быстрее жизнь поймешь. Точно не знаю я...
И стал разливать в миски рыбный суп, а кто ест - не должен словами
отгонять аппетит и портить настроение соседу. Все воспитанные люди знают
это.
4
На подходе к Шмуну, центру Заячьей области, с обеих сторон показались
фиолетовые горные кряжи, и Мериптах с удивлением смотрел на них. Всю свою
жизнь он прожил в низовьях Хапи, где только на западном берегу есть
небольшие холмы и в Гошене - каменоломни. Сильное впечатление на него
произвел город Кебто. Если отсюда идти пять дней на восток, то за черными
горами откроется тебе топелое море, по которому можно доплыть до самого
Пунта!
Туда, к морю, вела хорошая дорога, но люди отправлялись с тяжелым
грузом воды и продовольствия и с сильной охраной. Мериптаху удалось даже
проводить один такой караван, и он насчитал в нем более трех с половиной
тысяч человек!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг