- Ты откуда?
- Мой отец Хуфу-ка-иру, смотритель Небосклона Хуфу, - послушно
объяснила пятилетняя Туанес.
- Как ты оказалась здесь?
- Не знаю...
- Надо бы знать, - назидательно сказал Мериптах.
- Отец пришел к рабочим, а я жду его здесь.
Пока боги размышляли, оставить это знакомство случайным или занести
его в книгу судеб, ладья, наткнувшись на камень, изменила направление,
заплыла в боковое ответвление и попала бы в чей-то двор, если б не
застряла на мели в проеме стены.
Мериптах взмахнул руками, как крыльями, и кинулся на выручку, но
отверстие было мало даже для него. Тогда Туанес легла на живот прямо в
воде, подползла под стену, взяла ладью и стала выбираться наружу, как
вдруг плечом коснулась острого камня, оставившего кровавый след.
Мальчик немедля обмыл ранку и закрыл ее пластырем из чистой глины.
Девочка не уронила ни одной слезы.
- Смелая ты, Туанес, ты смелая! - похвалил он, и девочка весело
рассмеялась.
...Прошло пять лет. Еще год. Еще... Их дружба не прерывалась ни на
один день и крепла. Видно, таково было желание богов, у которых есть
время, чтобы вершить и людские дела.
Они часто бродили в окрестностях Белых Стен, а поскольку ее отец по
долгу службы был приставлен к Великой пирамиде, они посещали и эти места.
Над ними уходила в самое небо сверкающая пирамида. Солнечные лучи
обнимали ее, одинокую, и, отражаясь, образовывали в голубой вышине
прозрачные треугольники, видимые издалека. Воздух, накаленный ее широким
подножием, беззвучно скользил по пирамиде колеблющимся маревом.
Жаркий ветер пустыни порой кинет в эту громаду облако песка, и оно
взовьется и закрутится жгутом над вершиной, но тут же опустится вниз. И
только гордый сокол, друг и покровитель фараонов, высоко кружит над
пирамидой, раскинув свои могучие крылья.
Тело Хуфу покоилось где-то в каменной толще, освобожденное от
нечистых внутренностей, пропитанное благовониями, запеленатое в несколько
слоев материи, укрытое золотыми погребальными доспехами, украшенными
драгоценными камнями, с золотым мечом у бедра.
И оттого, что оно так близко, хотя и недосягаемо, благоговение
охватывало их.
А рядом уже строилась гробница здравствующего царя Хефрэ, с восхода и
до заката стучали молотки и раздавались крики рабочих, волоком тащивших в
гору огромные каменные блоки.
Здесь высилась скала, изрядно "худеющая" на их глазах, - рабочие то и
дело откалывали от нее камни для заполнения внутренности пирамиды, как это
делалось и раньше при строительстве усыпальницы Хуфу. Постепенно скала
принимала все более причудливые формы и напоминала то сидящего человека,
то лежавшую... кошку.
С востока в скале имелся просторный грот, обращенный к реке. Мериптах
и Туанес облюбовали его для себя. В разгар полевых работ строительство
прекращалось, и можно было оставаться тут сколько хочешь.
Кроме того, Анхи, в нескольких шагах воздвигавший нижний заупокойный
храм, разрешил брату устроить себе в гроте мастерскую.
Однажды они засиделись до темноты. Мериптах обнял Туанес и
почувствовал волнение, незнакомое до сих пор.
Туанес первая пришла в себя, отстранилась и молитвенно обратилась к
небу:
- О боги, прошу вас: не смотрите на меня. Отвернитесь, пожалуйста, я
хочу целоваться с Мериптахом!
И, уверенная, что воспитанные небожители исполнили ее просьбу,
девушка прильнула к своему верному другу и закрыла глаза.
6
Закончив работу, Мериптах покрыл глиняную фигурку магической красной
кнраской, чтобы скульптура была здоровой и удачливой. Скинул с себя
набедренник и с разбегу мягко, без всплеска, ушел в воду.
Проводив его взглядом, Туанес принялась готовить завтрак. Разложила
на земле у входа в шалаш пальмовые листья для пищи и мягкие комки сухих
водорослей - вытирать пальцы и рот.
В раздумье перебрала продукты в прохладной яме. Выбрала любимое
Мериптахом жирное мясо бегемота, несколько черепашьих яиц, священный лук,
лепешку и несколько молодых кисловато-сладких побегов паписуса.
Раздув огонь из тлеющих угольков, Туанес подогрела мясо на вертеле.
Мериптах уже вылез из воды, отряхнулся и, не вытираясь, присел к костру.
Ели с достоинством и молча: болтливость за трапезой - грех. Мериптах
с удовольствием запивал мясо темно-коричневым пивом, от которого Туанес по
обыкновению отказалась.
Увидев у реки пьющего ибиса, она направилась туда с кувшином,
подождала, пока птица отошла в сторону, и набрала воды из этого места: она
знала, священный ибис чувствует плохую воду и не любит ее...
Напившись Туанес поблагодарила богов и убрала остатки пищи. Они
надели шляпы из узких и длинных листьев папируса, сели в лодку и
отправились на работу, благо плыть было недалеко.
Достигнув заводи, где папирус был выше человеческого роста, Мериптах
притормозил лодку веслом у края заросли и принялся за дело.
Выдергивая из воды упругие трехгранные стебли, он отламывал верхушку
с цветком, отрезал корневище и передавал Туанес, которая связывала стебли
пучками и укладывала посередине лодки, вдоль обоих бортов, чтобы не
нарушить равновесия.
Когда запас стеблей становился угрожающе тяжелым, Мериптах направлял
лодку к островку, где была их походная мастерская. Они освобождались от
груза и возвращались в заросли.
...На северо-западе виднелась ярко освещенная солнцем каменная гряда
холмов. Тысячи людей вырезали там в каменоломнях гигантские плиты,
вставляли в пропилы деревянные клинья и поливали водой. Дерево разбухало и
с треском отрывало известняковые блоки от массива.
Одни грузчики волокли эти заготовки - весом в десятки тонн - на
каменных катках к баржам, чтобы речники доставили их к строительной
площадке пирамиды, а другие вновь тащили их по твердой, но увлажненной
дороге, с криками и стонами, в облаке пыли и песка. Камнерезы вновь должны
были распилить камень на куски, обтесать и отшлифовать, а рабочие по
насыпям поднять их в небо и с точностью до волоска уложить в
предназначенные места усыпальницы очередного фараона, пока еще нежащегося
в прохладной тени дворцового сада.
И так день за днем, столетие за столетием...
После трехчасового отдыха в самую жаркую пору Мериптах и Туанес снова
принялись за работу.
Особенно ловко работала Туанес. Усевшись на маленькую скамейку, она
захватывала пальцами левой ноги нижнюю часть стебля, держа левой рукой его
верхний конец, в правую брала острый камень и разрезала стебель вдоль.
Нарезав нужное количество стеблей, Туанес разворачивала их в длинные
ленты и осторожно как бы раздавливала их между двух гладких и ровных
камней. Потом склеивала из этих лент полосы.
Полоса для письма состояла их двух слоев. Для гибкости и прочности в
наружном слое волокна стеблей располагались сверху вниз, а во внутреннем -
горизонтально, то есть слева направо. Куски полос шириной менее локтя в
свою очередь склеивались крахмалом из кусков до необходимой длины.
Изготовленные таким образом полосы подвергались длительной сушке в тени.
Окончив работу, Туанес пошла под навес, где на шестах висели уже
готовые полосы, и с удовлетворнием осмотрела их.
- Смотри, Мериптах, смотри, как я научилась... Особенно вот этот
папирус...
- Вижу руку умеющего, Туанес. На такой белой, гладкой полосе жаль
писать обыденное.
- Пусть она будет моей, Мериптах. Когда-нибудь ты напишешь на ней
что-нибудь особенное. Для меня!
- Хорошо, Туанес, я сейчас помечу ее. Спрячу в глиняный футляр...
НОЧЬ ВТОРАЯ,
полная беспокойств...
1
Если от Белых Стен пойти на северо-запад, то за чертой города, совсем
недалеко, встретится поселок, где живут скульпторы, мастера по камню,
надзиратели гробниц, а также вскрыватели трупов, бальзамировщики - одним
словом, все те, кто обслуживает Город мертвых - некрополь столичной знати,
растянувшийся до самой Великой пирамиды.
На западной окраине поселка стоит дом, ничем не примечательный:
глинобитный, одноэтажный, с несколькими комнатами и скромным бассейном во
дворе.
Здесь живут Нефр-ка, его сын Кар и маленький черный человечек пигмей
Акка, вызывающий острое любопытство соседей. Акка - слуга в доме, помощник
Кара во время представлений и просто друг, полноправный член этой
небольшой мужской семьи.
Во дворе - от входа направо - зверинец. Там живут мыши, гуси, петух,
лиса, змеи и молодой лев Ара. Тут же и стойло ослика.
У Акка две непременные обязанности: ухаживать за животными и
тщательно выбривать на своем лице скудную растительность - бороду в Кемте
носит фараон, а усы - лишь некоторые из вельмож. Не имеет смысла услаждать
доносчиков и раздражать сильных мира сего...
Возбужденный недобрым предчувствием, Кар распахнул калитку и, не
глядя на своих четвероногих, крылатых и безногих друзей, шумно
приветствующих его, вбежал в дом.
Сперва ему пришлось пройти по глухому коридору с окнами под потолком,
затем по следующему коридору свернуть влево, до угла, еще раз влево, и
только тогда он попал во внутренний дворик, куда выходили окна и двери
жилых комнат.
У одной из них на толстой циновке крепко спал Акка. Увидев его
небритое лицо (значит, что-то помешало ему!), Кар, слабея от волнения,
присел рядом и пальцами коснулся маленького черного, вздрагивающего во сне
плеча.
Акка мгновенно открыл глаза, подскочил и пал ниц, уткнувшись лицом в
прохладный, вымазанный глиной пол.
- Встань!
Акка присел. Его широко открытые черные глаза с желтыми белками
выражали испуг.
- Говори...
- Я не виноват, Кар. Не виноват я!
- Говори.
Хозяин ушел ночью. Сказал: Акка, будь только дома. Пропал он...
- Что еще говорил он?
- Злой человек ходит у гробниц... Я выслежу его, сказал он.
- Зверей кормил?
- Да, Кар.
- Возьми еду, воду. Скорее. Еще - веревку...
Несколько минут спустя они покинули двор и направились в сторону
гробниц. На их счастье, солнце стояло в зените, почти не давая теней, а
улицы поселка были еще пустынны.
Нарисовав на обжигающем песке круг, Кар сказал:
- Ищи этот знак.
- Да, Кар, я ищу этот знак...
...К вечеру они стояли у стены заброшенной безвестной гробницы, и
Акка обнаружил камень, неумело или наспех прикрывавший вход.
Добыли огня и осторожно пошли, освещая путь фитилями - Акка впереди.
Кар поминутно оглядывался: не выследил ли их кто.
- Нож... хозяина! - в ужасе воскликнул Акка.
Спина у Кара стала мокрой и холодной, как у лягушки: Акка не ошибся.
На рукоятке вырезана антилопа и дикая утка - Кар с детства знал этот
рисунок, когда-то при нем сделанный отцом. Нож лежал на углу просторного
хода, ведущего вправо. Куда идти? Внимательно, уговаривая себя не
торопиться, Кар осмотрел следы на густом слое пыли и понял, что здесь
происходило...
2
Нефр-ка пробыл в подземелье без малого двое суток.
- Спасибо, сын... - прошептал он, щурясь от света. - Ты спас меня...
- Хорошо сделал, отец, что рисовал знаки. Кто он?
- Не знаю. Было темно. Мы молчали оба. Молодой. Сильный. Тяжелый,
думаю я.
- Пей еще, отец. Ешь...
- Как дома, Акка?
- Все ладно, хозяин. Соседка спрашивала - я сказал: по делам
хозяин...
- Верно, Акка. Умение правильно говорить - от богов!
- Пойдем домой, отец. Потом мы вернемся...
- Зачем потом, Кар? В яме воздух плохой - ослаб я. Полежу, а вы
посмотрите сейчас.
- Хорошо, отец. Только опасайся змей. Вот тебе огонь, - и Кар пошел
исследовать подземелье.
Гробница была построена по старинному плану: без разветвленных ходов,
как в нынешних пирамидах.
В нее вел низкий ход. Кар и Акка шли с удвоенной осторожностью, чтобы
не угодить в новую ловушку, но все обошлось. Комната большая - целый зал.
Если в ней жить - хватило бы на несколько семей. Если же похоронить... Но
в ней никто не похоронен! Нет саркофага, ритуальных рисунков и надписей,
остатков приношений и главное - мумии.
Очевидно, что-то случилось с заказчиком гробницы: может пропал без
вести на охоте... Кто знает? Боги и те подвержены случайностям.
Это известие позже укрепило дух набожного Нефр-ка. Значит, он не
совершил святотатства, войдя сюда и участвуя в драке? Но тогда и грабитель
- не совсем грабитель?! Впрочем, точнее сказать, не осквернитель...
В самом зале Кар и Акка увидели каменные сосуды, украшения, но
главное - скульптуры. Десятки! Одни - готовые, другие - только начаты.
В дальнем углу на каменном столе стоял алебастровый Апис, высотой
около двух локтей, отполированный воистину божественной рукой! Круглый
диск луны покоился на его рогах, на шее - ожерелье, на спине - нарядная
попона. Каждый мускул - точно живой.
Акка забрался в самый угол, чтобы взглянуть на чудо с другой стороны,
и в пламени его фитиля диск на рогах стал почти прозрачным и
розовато-золотистым.
- О Мериптах, - прошептал восхищенный Кар. - Если б ты видел... Но
что это?..
На полу блеснула полированная поверхность. Кар присел и, осторожно
разгребая песок руками, извлек тяжелую черную диоритовую фигурку льва... с
головой человека!
Лев как бы приготовился к прыжку, а его человеческое лицо выражало
гнев воина, нападающего на врага. В ладонь шириной, две ладони в длину и
полторы ладони высотой.
- Вот достойный подарок Мериптаху! - решил Кар и тотчас подумал:
"Надо предупредить его, чтобы он пока никому не говорил об этой находке:
грабитель еще неизвестен..."
- Что здесь, Кар?
- Кладовая древних скульпторов, Акка.
В потолке видны квадраты окон, заложенные каменными плитами, возможно
после смерти главного художника. А имя его стерли в надписях завистники.
Так подумал Кар, и, надо полагать, догадка его не лишена смысла.
Точно знает лишь богиня истины Маат, но она неразговорчива...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг