К счастью, он имел бойкую жену Сенетанх ("Сестра живущего"), самую
белокожую красавицу столицы. Ей было тогда немногим более двадцати. Ее
маленькая фигурка обращала на себя внимание всюду, где она появлялась.
Бледное круглое лицо в обрамлении черных волос, заплетенных тонкими
косичками, огромные темные глаза, смотревшие внимательно и с достоинством,
длинная шея с голубыми черточками вен, муравьиная талия и стройные ноги -
такова Сенетанх.
Все это в сочетании с веселостью и отзывчивостью сделало ее желанной
на пирах и снискало славу, дошедшую до ушей владыки Обеих Земель.
При первом же взгляде на это искушающее создание Хефрэ оживился и
довольно скоро одарил ее своею милостью...
Друзья поздравили удачливого Хену, царь назначил его Главным жрецом
храма Птаха в ознаменование услуг общегосударственного значения, а
благодарный слуга бога велел начертать на стене своей гробницы надпись для
будущих поколений, рассказывающую эту нравоучительную историю.
Роме знали два мира: тот, что окружал их, и тот, что жил в них самих.
Оба - одинаково реальные, в их понимании. Но, увы, не всегда гармонично
сочетавшиеся друг с другом.
Вознесясь, Хену пожелал - теперь, правда, без помощи Сенетанх -
утвердить не только свое благополучие, но будущее всего жречества. Он
мечтал о том времени, когда сам фараон станет считаться с ним, Хену, и в
стране появятся как бы две власти!
Известие о том, что Хефрэ, земное олицетворение бога Хора, объявил
себя еще и "сыном Рэ", - смутило Хену, а вскоре вызвало глухую ярость и
беспокойство.
Нашлись и единомышленники...
Сегодня они были гостями Хену и собрались в одной из потайных комнат
его храма. Это Главный жрец священного быка Аписа, покровителя Белых Стен,
- престарелый Инхеб; справа от Главного скульптора царя - заместитель
знаменитого Рэура, тридцатипятилетний баловень судьбы, троюродный брат
царя - Хеси и один из жрецов Птаха - Небутеф, человек преданный и
исполнительный.
Поводом для разговора была судьба священного быка Аписа, в котором
"жила" душа Осириса. Животному исполнилось двадцать восемь лет. В этом
возрасте погиб Осирис, и по традиции быка следовало заменить.
Задача труднейшая. Чтобы признать нового бычка священным, нужно было
найти в нем двадцать восемь особых признаков (определенной формы и цвета
пятна и прочее). И хотя в поисках принимал участие порой весь Кемт,
бывало, что храм Аписа пустовал десятилетиями...
В данном случае на примете имелось подходящее животное, но Хену,
прослывший строгим ревнителем веры, воспротивился, и тут уж никто ничего
не мог поделать.
- Мне жалко Аписа, - вздохнул Инхеб. - Умертвить его не смогу я.
- Я сделаю это, - успокоил его Хену.
- Спасибо, дорогой друг, - повернулся к нему Инхеб. - Жаль мне, что
храм будет пустовать. Жители Белых Стен не привыкли к этому...
- Храм не будет пустым, - вкрадчиво произнес Хеси. - Признаюсь, в
свободное время, втайне от других, высекал я из алебастра скульптуру
Аписа. Я... могу уступить ее.
- О боги! Ты добрейший человек, Хеси! - воскликнул Инхеб.
- Владыка Обеих Земель разрешил, - с улыбкой добавил жрец Небутеф. -
Сам Хену разговаривал с ним.
- Сколько ты хочешь за скульптуру, Хеси? - спросил Инхеб.
- Немного, - подумав, ответил Хеси и назвал цену, от которой у
старика захватило дыхание.
Торг длился долго, в изысканных выражениях. Трое осаждали одного.
- Семь месяцев работал я, - перечислял Хеси свои расходы. - Весь мой
дом подчинился этой скульптуре... Десять юных наложниц услаждали меня,
дабы я не терял художественного вкуса... Повара готовили особую пищу,
чтобы тело мое общалось с богом, образ коего я создавал.
- Не забудь включить сюда содержание быка, с которого ты высекал
скульптуру, и его стоимость, - напомнил Небутеф.
- Почему же стоимость? - удивился Инхеб. - Содержание - другое
дело...
- Животное умерло от переутомления, часами стоя передо мной, -
пояснил Хеси. - Надо включить сюда еще работу моего помощника, точильщика
инструментов, Сенмута. Стоимость десяти глыб камня, которые доставили мне,
но они оказались с трещинами внутри... Расходы по их вывозке на свалку...
- Смотри, Хеси, смотри, не забудь особую плату, - сказал Небутеф, -
за то, что ты один из немногих скульпторов, имеющих право высекать
изображения богов!
- А за свой личный труд я ничего не прошу, - скромно добавил Хеси. -
Пусть это будет моим даром храму, Инхеб.
- Соглашайся, - сказал Хену. - Я тогда еще сам разрублю твоего Аписа
согласно ритуалу.
- Хорошо, - сдался Инхеб, больше всего на свете боявшийся роли палача
животного, которого успел полюбить...
- Наш владыка Обеих Земель повелел разъяснить народу Кемта, что он
прямой потомок Рэ, - бесстрастно произнес Хену, давая понять, что с первым
вопросом покончено и можно поговорить о другом. - Что скажешь ты, Инхеб?
Не думаешь ли ты, что жрецы храма Рэ в городе Он займут при дворе, да и
среди народа такое положение, которое затмит наше?..
Но тут они заговорили совсем тихо...
4
Друзья расположились вокруг костра, отвоевавшего у ночи уголок света
и тепла. Смуглая, с редкими в Кемте синими глазами Туанес прижалась к
мужу, молодому столичному скульптору Мериптаху.
Напротив нее нежился серый в "яблоках" охотничий кот Миу. Рядом с ним
- его хозяин, весельчак и силач Кар.
Удивительный человек! Он и Мериптах - "сыновья" одного учителя -
Рэура. Однако Кар по-своему воспринял мудрость учителя и стал фокусником,
а не скульптором.
Туанес, дочь смотрителя Великой пирамиды Хуфу, - да живет он вечно! -
знала их обоих с детства. Кар был заметным мужчиной. Пожалуй, только три
человека в Кемте обладали таким ростом и физической силой: Кар, его
приятели - телохранитель царя Унми и Главный жрец Птаха, сорокалетний
Хену.
Мериптах не похож на них. Он среднего роста, удивительно стройный,
курчавоволосый, с красивыми и тонкими чертами лица. Уступал он им и в
силе, зато отличался необъяснимой нежностью. Порой его черные, как
угольки, глаза светились так необычно, что у Туанес захватывало дух и она
готова была готова на все, лишь продлить такие мгновенья.
Они приплыли сюда в дельту, в заросли Гошен, на тростниковой лодке,
чтобы нарезать гибких стеблей папируса и изготовить из них бумажные ленты
для чертежей и записей. Таково задание Анхи, старшего брата Мериптаха,
архитектора и строителя нижнего заупокойного храма царя. А Кар
присоединился к ним - поохотиться.
Мериптах сидел лицом к неразрушимым звездам севера, в которые
превратились души умерших царей. Кар расположился напротив, и казалось,
будто Нога быка и Бегемотиха лежали на его плечах.
Ах, как занимательно рассказывал Кар, как владел он мудрым даром
богов - умением покорить окружающих одними словами!
- Никогда не увидите вы этот оазис, - рассказывал бывалый охотник. -
Нашел я его населенным зверями в год, что недавно уступил нынешнему.
Сперва узнал дорогу, потом пошел по ней. Провел я там три дня совсем один,
при небе пылающем. Гораздо лучше увидеть это место, чем слушать о нем. Я
не боялся того оазиса, потому что я ловкий. Сперва я добыл огонь, сделал
жертву всесожжения богам. Потом отдыхал, чтобы собрать силы, необходимые
охотнику. Действовал я как змея пустыни, не боялся одиночества ночи.
- Верно, Кар, - восхищенно заметила Туанес, - ты действовал как змея
пустыни.
- Ты царь слова, Кар, - чуть сдержаннее подтвердил Мериптах, в общем
одобрявший умение друга подчеркнуть свое достоинство, что приличествует
мужчине.
- Да, после был я награжден во дворце, - согласился Кар. - Вельможи
восхваляли меня, а я нашел их знающими толк в охотнике. Я всегда умею
поступить правильно, у меня острые глаза, два чутких уха, быстрые ноги,
крепкие руки. Слушая голоса оазиса, я отгадывал его жителей, места, где
они прятались.
- Кто же там живет, Кар? - торопила Туанес.
- Многие звери того оазиса ушли на Запад, в Страну мертвых. Ведь у
меня были длинный лук, острые стрелы, - скромно пояснил Кар. - Дикого быка
поразило копье мое, еще зайцев трижды по пять, страуса три, козлов четыре.
Антилопам я счета не вел...
- Только и всего? - с деланным разочарованием произнес Мериптах,
переведя взгляд на Туанес и любуясь отблеском в ее потемневших от ночи
глазах.
- Не заблуждайся, Мериптах, - возразил Кар. - Один из этих дней,
наступивши, дал мне множество приключений... Увидел я зверя: у него четыре
ноги, голова птицы, два крыла, точно такие, как у сокола.
Мериптах напрягся от странного удовольствия, овладевшего им, и даже
жестом или непрошенным движением опасался помешать рассказчику.
- Затем, - продолжал Кар, - я видел павианов, шумно приветствующих
утреннего Рэ. Я, умный, успел завязать свой пояс узлом, ведь все знают,
что это верный амулет, означающий жизнь. Еще успел я нарисовать на песке
глаз Хора - такой, как показывал нам учитель, - символ благополучия...
Затем увидел я змею пустыни. Она ела лягушек, что тут же родились из ила
возле источника. Потом к воде пришли львица с головой ястреба, на конце ее
хвоста рос лотос...
- О боги! - воскликнула Туанес, потирая ладонью магическое
изображение глаза на своем золотом браслете.
Вдруг Кар схватил Мериптаха за руку и больно сжал ее.
- Что с тобой, Кар? - удивился скульптор, взглянув на побледневшего
друга.
- Смотри, Мериптах, смотри, Туанес... - вполголоса заговорил Кар. Его
крупное, обычно доброе лицо окаменело, темные глаза как-то отрешенно
глядели вдаль. Мой отец в беде... Ему плохо сейчас, Мериптах! Плохо! Я
чувствую это. Он кусает землю. Мне надо вернуться домой...
- Сейчас ночь, - сказал Мериптах. Волнение Кара невольно передалось и
ему. - Подожди утра...
- Хорошо, Мериптах. Ты иди спать: сегодня ты много работал, да еще
стирал белье - свое, Туанес, даже помог мне. Завтра тоже немалый труд у
тебя... Смотри, Мериптах. А мы с Миу на заре - в путь... Иди спать,
Туанес...
Кот услышал свое имя, открыл глаза, мяукнул и потянулся: он тоже
поработал сегодня на славу, вытащил из зарослей не одну раненую стрелой
хозяина утку, а для себя выловил у берега приличную рыбину. Он подполз к
Кару и положил голову на его колено.
- Не спрашивай больше, Мериптах, спи. Увидимся дома... Сенеб!
- Сенеб, Кар!
5
...Шумный всплеск прервал сон Мериптаха. Он вскочил с тростниковой
циновки и выглянул из шалаша: уже утро, его Туанес выходила из воды на
берег.
Коричневая и точно отполированная ласковой рекой, она казалась
золотистой в лучах рассвета. Высокие ноги с сильными бедрами ступали
упруго, слегка погружаясь в мелкозернистый сырой песок.
Закинув за шею руки и склонив набок голову, Туанес старательно выжала
воду из распущенных черных волос, обрезанных ниже плеч.
Синие глаза ее весело глядели на мужа. Тонкие брови слегка касались
друг друга на переносице. Белозубая улыбка оттеняла ямочки на щеках и
углубление на подбородке.
Удлиненное лицо казалось детским, да и вся она, такая маленькая и
хрупкая, с туго подтянутым животом, выглядела совсем девочкой.
- Рэ! - восхищенно произнес Мериптах. - Когда появляешься ты в небе,
ты делаешь это для Туанес!
Молодой скульптор был счастлив, но... Но счастье, как и произведение
искусства, редко бывает совершенным. Двадцать пять лет сравнялось
Мериптаху, девятнадцать - Туанес, а у них до сир пор нет детей...
Может, чем-то заслужили немилость Мут-Нечер, богини-матери?
- Сенеб, Мериптах! Будь здоров! - весело крикнула Туанес и побежала к
нему, точно за ней гнались чудища из вчерашних рассказов Кара.
- Сенеб, Туанес, сенеб!
Мериптах нежно обнял жену и мозолистыми ладонями провел по ее
влажному телу сверху вниз, сбрасывая прохладные капли на сухую землю.
Будто вспомнив что-то, он вдруг нырнул в заросли высокой травы. Там, в
квадратной яме, лежала завернутая в сырую ткань неоконченная статуэтка.
Вернувшись, он укрепил ее на плоском камне. Теперь он знал, чего
недоставало скульптуре, а его пальцы, еще храня живую прохладу и свежесть
тела Туанес, безошибочно лепили изгиб торса и отклоняли назад ровную
спину.
- Но я отклонилась вбок, а не назад, - заметила Туанес.
- А так еще больше похоже на тебя! - упрямо сказал Мериптах, и Туанес
не стала возражать: когда он говорил "таким тоном" - лучше не мешать.
Мериптах трудился молча, сосредоточенно шлифуя мокрой подушечкой
большого пальца скульптуру, а мысли его почему-то возвращались к прошлому,
к дням первой встречи с Туанес.
Их дома стояли почти рядом, в районе, где жили мастера по дереву и
металлу, скульпторы и камнерезы, художники и писцы, не знавшие бедности,
но... и славных родословных.
Хотя это не совсем так. Дед Мериптаха, камнерез Рахеритеп, ушедший за
горизонт еще до его рождения, прославился при Хуфу. Ему поручили высечь
пирамидион - остроконечный последний камень царской усыпальницы - и
установить его на вершине Великой пирамиды перед началом ее облицовки.
Неб-тауи, то есть покойный владыка Обеих Земель, - да будет он
счастлив и в Царстве Запада! - пожаловал тогда Рахеритепу усадьбу и
немалый участок земли.
Отец Мериптаха, мастер Минхотеп, был проектировщиком жилых домов в
столице, а старший брат Анхи стал архитектором и автором проекта нижнего
заупокойного храма ныне здравствующего царя.
Матери своей Мериптах не знал - она умерла при его рождении, и он
чувствовал себя виноватым и обреченным на житейские неудачи (может,
бездетность Туанес - одно из таких наказаний).
Итак, жили они с Туанес на одной улице, но впервые встретились в
городке неподалеку от Великой пирамиды, населенном бедными строителями
богатых усыпальниц.
Прямые узкие улицы с глухими стенами домов имели особые неглубокие
каналы, которые специальные рабочие наполняли водой утром и вечером.
На их же улице в столице вода журчала в любое время дня...
Мериптаху тогда было одиннадцать лет. Он прилежно учился, хорошо
рисовал, но больше всего радовал учителя Рэура, когда лепил что-нибудь из
глины, высекал из камня или резал по дереву. Делал он это быстро, хорошо
улавливал сходство, и как-то по-своему.
Может быть, его дарование унаследовано от деда?..
В тот день Мериптах пришел в городок с Анхи. Брата здесь хорошо
знали, относились к нему с уважением и по возможности всегда старались
устроиться на работу именно к нему.
Зайдя к камнерезу Тхутинахту, Анхи завел с ним деловой разговор, а
Мериптах остался на улице, чтобы испытать "на плаву" маленькую ладью,
вырезанную накануне из куска священной акации.
Кораблик, спущенный на воду, тотчас принял необходимое положение!
Тут Мериптах заметил, что его восторг разделяет крохотное синеглазое
существо с ямочками на щеках и подбородке, еще незнакомое с одеждой.
- Ты кто? - спросил он, недовольный тем, что нарушено его
одиночество.
- Туанес, - вежливо ответило существо.
Мериптах хотел прогнать ее, но, почувствовав неподдельное
удовольствие девочки, смягчился и позволил остаться.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг