Деция - быть может, самую лучшую роль в жизни.
- Это я пожелал, чтобы Гай вернулся. Я купил клеймо у Вера. И вот - желание
исполнено.
Налетевший ветерок качнул огромный алый цветок. И красавица роза вдруг
ссыпала лавиной алые лепестки на дорожку, явив глазам жалкую нагую сердцевину.
- Как странно боги исполнили твое желание, - тихо сказала Фабия.
- Боги сделали, что я просил. Гай вернулся. И теперь мне больше нечего
желать.
Обычно Марция просыпалась поздно. Но в это утро она проснулась на рассвете.
Был странный звук - ей почудилось, что кто-то звал ее по имени. Но при этом ее
имя звучало как чье-то чужое. И голос чужой, неприятный. В чем-то таком
уверенный, во что Марции верить не хотелось. Она открыла глаза и только тут
почувствовала холод - одеяло исчезло, она лежала на постели нагая.
Вновь раздался тот же глумливый и одновременно уверенный голос.
- А ведь ты ждала меня, Марция, ты шептала мое имя во сне. Ты желала меня.
Она повернула голову. Перед нею стоял Бенит, нагой и возбужденный. Он
улыбался и смотрел на нее с видом победителя. Она испугалась, как девчонка,
которую развратник подкараулил в темном саду. Рванулась встать, Бенит не
позволил - навалился на нее, одной рукой обхватил ее, второй мгновенно накинул
на запястья веревки. Напрасно она извивалась и пыталась вырваться. Не прошло и
минуты, как руки ее были крепко-накрепко привязаны к изголовью. Почему она так
унизительно слаба? Ведь она всегда почитала себя сильной...
- Приятно слушать, как ты зовешь меня снова и снова и губы твои шепчут:
"Бенит, любимый, приди ко мне..."
Он уселся на край кровати и медленно провел пальцем по животу и ниже, к
лону. Она спешно сдвинула колени.
- Ты лжешь, - выдохнула она, вся дрожа.
- Нет, милая Марция, я никогда не лгу! Я говорю правду, и от моей правды у
многих начинает свербеть во всех местах. И правда в том, что ты, Марция,
потаскуха!
- На помощь! - заорала она и опять безуспешно рванулась. И вновь веревки
опрокинули ее на постель.
- Кого ты зовешь, Марция? - Бенит недоуменно передернул плечами. - Может
быть, Элия?
Он прекрасно знал, что Элия уже третий день разыскивают все вигилы Империи.
- Котт! - Марция надеялась, что старый слуга услышит ее.
Ее крик привел Бенита в восторг.
- Котт ушел за покупками, дорогая Марция. Он - образцовый слуга и не
дрыхнет до десяти часов по утрам. Твоя служанка направилась к любовнику. Почему
бы и нам не заняться любовью?
В этот раз Бенит говорил правду - никого не было в доме.
- Что тебе надо? Выкуп? Я заплачу... Отпусти меня...- попросила она
заискивающе.
- Зачем отпускать? Неужели ты не хочешь заняться со мной любовью?
Почувствовать, что значит - объятия полноценного мужчины. После того как тебя
обнимал безногий калека.
- Элий не калека...
- Ты хочешь меня и врешь, что не хочешь. Он раздвинул ее колени. Она почти
не сопротивлялась. Бенит овладел ею грубо, стараясь причинить боль. Она закрыла
глаза и замерла, кусая губы.
- Эй, так не выйдет! - засмеялся Бенит. - Так я могу трахать тебя три часа.
Представляешь, что станет с твоими руками?! Подыграй мне, красотка, и все
кончится гораздо быстрее. Говорят, ты искусна в любви, Марция, и Руфин заплатил
десять тысяч сестерциев за одну ночь с тобой.
Она вновь рванулась, будто не понимала, что у нее просто нет сил сбросить
тело Бенита.
- Вот так-то лучше! Обожаю подобные фокусы! А ну еще раз! Еще разок, и я
кончу! Ну!
Его смех, переходящий в визг, невозможно было слушать, и она бессильно
щелкнула зубами, будто в самом деле надеялась укусить, пока его тело билось в
сладострастных судорогах. Отфыркиваясь, он оттолкнул ее и поднялся.
- Давненько я не получал такого удовольствия. И ты тоже. Ты кончала раз
десять, а после этого я сбился со счету. Признайся, с Элием у тебя ничего
подобного не было? А? Признайся...
- Не было ничего подобного, - покорно подтвердила она.
Он стал одеваться.
- Развяжи меня, - попросила Марция.
- Нет уж. Зачем? Кто-нибудь другой развяжет. А меня здесь не было, дорогая
Марция. Я тебе приснился. Кстати, ты кого-то ждешь? Кто-то должен прийти утром?
Он обернулся к ней, и она увидела в руке у него кинжал. Кинжал Цезаря.
Бенит держал его, обмотав рукоять платком.
- Мои руки... - простонала она.
- Ах, ты боишься за свои ручки, наш милый скульптор. Свои пальчики, которые
меценаты называют боголюбимыми.
Бенит наклонился над нею. Лезвие кинжала было возле ее горла.
- Ведь кто-то мог угрожать тебе этим кинжалом. Острие коснулось кожи. Укол,
будто укус комара. Липкая капля крови, щекоча кожу, стекла по шее. Марция
замерла. Нет, он не убьет ее, он только разрежет веревки и...
Бенит швырнул кинжал рядом с Марцией.
- Ты умная девочка. И ты шлюха. Представь - Руфин умрет. Императором будет
Александр. Ты будешь ваять его бюсты. Его идиотская физиономия будет смотреть на
римлян с каждого угла. Неужели у тебя нет модели получше? Напряги свои извилины,
Марция. Скажи мне спасибо за чудесный план. А я тебе помогу...
У порога Бенит обернулся, помахал на прощание и подмигнул. Хлопнула дверь,
Бенит исчез. Ах, если бы он в самом деле ей приснился! Она сделала слабую
попытку освободиться - и петли затянулись еще туже.
И тут ей почудились чьи-то шаги внизу.
- Элий!
На мгновение ей показалось, что это в самом деле мог быть Элий. Ну почему
так поздно?! Почему?
- Элий! Шаги замерли.
Нет, это не Элий. Марция закричала. Человек медлил. Неужели он уйдет?!
- Скорее! - звала она, ненавидя медлительного гостя чуть ли не больше
Бенита.
Человек побежал наверх. Легкие шаги. Молодые. Дверь распахнулась, и на
пороге возник Цезарь. Юноша ошалело глядел на Марцию. Занавески в спальне не
были задернуты, и солнце заливало комнату. Роскошное, покрытое золотистым
загаром тело Марции светилось в потоке солнечных лучей. Цезарь стоял обалделый,
с раскрытым ртом и не мог двинуться с места.
"Да - нет?" - стучало в висках.
"Да!" - будто кто-то выкрикнул в самое ухо. Не раз Марция слышала этот
голос - голос своего гения.
- Как хорошо, что ты пришел. Я тебя ждала... Иди сюда... - прошептала она,
проводя кончиком языка по губам и по-кошачьи щуря широко расставленные глаза.
Александр не двигался и буквально пожирал ее глазами.
- Ну что же ты ждешь! - воскликнула она гневно.
Ненависть к Бениту выплеснулась на ни в чем не повинного мальчишку. Цезарь
очнулся и кинулся к ней. Сдернул тунику.
"А что, если сейчас явится Элий? Вот была бы потеха", - Марция улыбнулась.
Александр пыхтел от старанья. Ну что же он так долго, неумеха... Скорее!
Скорее!
И тут внизу хлопнула дверь и по ступеням загрохотали тяжелые сандалии. Как
минимум двое бежали наверх.
Дыхание мальчишки сделалось частым, прерывистым...
Дверь распахнулась, и в спальню ворвались двое вигилов. Цезарь пронзительно
и тонко вскрикнул, вскочил и рванулся в угол. Любовный акт завершился во время
этого бегства - и на простынях, и на полу остались следы преступления. Вигилы,
не узнавая Цезаря, тут же скрутили юношу и заломили руки. Пока один надевал на
Цезаря наручники, второй склонился над Марцией.
- Сейчас я освобожу тебя, домна, - пообещал он и перерезал веревки.
- Не трогай кинжал... - приказала Марция. - Он мне угрожал, пока
связывал...
Элий сбежал от своего спасителя на рассвете. Не потому, что он имел
что-нибудь против этого парня, решившего честно выполнить данное ему поручение,
а потому, что Элий не хотел подвергать чужую жизнь опасности. И так он позволил
себе провести ночь под крышей маленького дома, где укрыл его вигил. Правда, на
ночь он принял сильное снотворное, и приятель Гэл вряд ли мог его разыскать.
Элий поужинал и выспался. Утром он чувствовал себя уже не таким разбитым и
решил, что может отправляться в путь.
Он вылез через окно и направился прямиком через огороды и цветники,
аккуратно ступая по меже, чтобы не топтать грядки. Он старался не думать о
преследователях - сочинял новую речь, которую произнесет в курии. Элий не знал,
производят ли его речи впечатление на слушателей. Но одного человека, который
менялся под воздействием сказанного, он знал. Это был он сам, сенатор Элий.
Через полчаса, когда солнце только-только поднялось, сенатор вышел на
автомагистраль. Под косыми утренними лучами политая водой дорога парила,
предвкушая томительный полуденный зной наступающего дня. Элий зашагал по
мощенной камнем тропинке вдоль дороги. Одет он был как крестьянин: линялая синяя
туника и грубые сандалии. Старая шляпа прикрывала голову. Римляне обычно ходят с
непокрытой головой. Удел философов - носить шляпу в знак своей многотрудной
умственной деятельности. И еще - это удел крестьян, работающих под палящим
солнцем. Сейчас Элий в самом деле походил на философа - толстая суковатая палка,
на которую он опирался, бредя вдоль дороги, хромота и шляпа - все как нельзя
лучше подходило для этой роли. За последние дни он сильно похудел, небритые щеки
запали, а из-за лихорадки, вызванной ранами, в глазах появился сумасшедший
блеск. Мимо проносились авто, обдавая его бензиновым угаром, то и дело на
мостовую со звоном сыпались монетки - римляне щедры к философам, хотя зачастую
ничего не понимают в проповедях многочисленных школ. Поначалу Элий игнорировал
подаяние. Но потом вспомнил, что у него нет денег, и стал подбирать милостыню.
Он находил свое положение забавным. Когда он остановился возле фонтана напиться
и какой-то толстяк, отдыхавший в тени фигового дерева, поинтересовался, к какой
школе принадлежит странствующий философ, Элий отвечал без колебаний, что к школе
стоиков.
- Нет, это не по мне, - отвечал толстяк, ухмыляясь. - Я предпочитаю
Эпикура. Съел, выпил, бабенку трахнул, все при мне. Страданий надо избегать, а
не сносить их, как учат твои выжившие из ума старцы. Ну что ответишь?
Элий улыбнулся:
- "Пойми же наконец, что в себе самом ты имеешь более совершенное и
божественное, нежели то, что вызывает страсть, или вообще, что влечет тебя"*.
* Марк Аврелий. "Размышления". 12, 18.
Толстяк несколько минут сидел насупив брови, пытаясь уяснить смысл
сказанного. Потом неожиданно предложил:
- Может, тебя подвести?
Но Элий отрицательно покачал головой и двинулся дальше.
Элий рассчитывал пешком добраться до Рима. Задача эта лишь на первый взгляд
казалась невыполнимой. Бредущий по обочине путник менее заметен и менее уязвим.
Прежний Элий не мог пуститься в дорогу как простой бродяга. Нынешний шел и не
уставал. Он изменился, стал другим, внешне и внутренне тоже. Связь между ним и
его гением нарушилась еще больше. Гений не поспевал за человеком. Он искал
сенатора в тоге с пурпурной каймой и не обращал внимания на бродягу в старой
шляпе. Нищий и бродяга мог победить. Сенатор - только проиграть. Элий не пытался
останавливать проезжающие мимо машины. Скорость авто давала лишь иллюзию
выигрыша, к тому же Элий мог подвергнуть добряка смертельной опасности.
Только сейчас, бредя вдоль дороги, он заметил, что на ветровых стеклах
грузовиков появились вновь, как в пору его детства, портреты Калигулы. Он
никогда не мог понять, чем сумасшедший тиран привлекает людские сердца. Но,
видимо, всегда находятся люди, кого фраза: "Пусть ненавидят, лишь бы боялись",
приводит в восторг. Элий почему-то не замечал этих портретов, разъезжая в
пурпурном авто сенатора.
Шагая по тропинке, беглец непременно касался рукой каждого милевого столба,
каждой гермы, каждой гробницы и читал имена усопших, если надписи можно было
разобрать. И вдруг почувствовал, что он счастлив. Счастлив, потому что
существует бирюзовое небо, шатры пиний, зеленая трава, мраморные гробницы,
счастлив, потому что существует Рим. Он ощутил это куда явственнее даже, чем в
тот день, когда надел впервые сенаторскую тогу и занял место на мраморной скамье
в курии. Элий остановился возле старинной гробницы и несколько минут поглаживал
ладонью изъеденный дождями мрамор, стараясь запомнить это ощущение счастья. Он
знал, что пережить подобное заново придется не скоро.
У Элия был пистолет с полным магазином - он выторговал его у хозяина
домика, где останавливался этой ночью, в обмен на золотое кольцо с печатью.
Предварительно Элий сломал печать, чтобы никто не мог ею воспользоваться. Так
более тысячи лет назад поступил Гай Петроний, ускользая в царство теней из лап
Нерона. Ломая печать, Элий не мог не вспомнить Арбитра Изящества. В этом повторе
было нечто комичное. Знаменитый автор "Сатирикона" смог бы по достоинству
оценить положение, в котором очутился сенатор. Один из знатнейших людей Империи,
родственник Августа, удирал пешком от неизвестных убийц.
Всякий раз, едва машина тормозила, Элий прятался за гробницу и вытаскивал
пистолет. Обычно водитель, потеряв из виду одиноко бредущего путника, которого
собирался подбросить до ближайшего городка, ехал дальше, не утруждая себя
дальнейшими поисками.
"Милосердие римлян так же коротко, как и их волосы", - улыбнулся про себя
Элий.
И тут же упрекнул себя в том, что он несправедлив: машины тормозили часто.
Машина очередного доброжелателя проехала мимо, Элий выбрался из своего
убежища и заковылял дальше. Сзади вновь послышался рев мотора. Шикарное
молочно-белое авто мчалось на предельной скорости. За тонированными стеклами
нельзя было различить сидящих. Машина и не собиралась тормозить. Элий двинулся
было дальше, но инстинктивно почувствовал неладное и обернулся. Авто летело
прямо на него, не сбавляя скорости.
Это они! Его вновь догнали!
Все, что оставалось Элию - это подпрыгнуть в воздух, чтобы избежать
лобового удара. Благодаря обтекаемой форме дорогого авто и своему инстинктивному
умению группироваться Элий перекатился по капоту, оставив от удара спиной на
ветровом стекле сетку бледно-фиолетовых трещин, вылетел на крышу и оттуда
скатился на землю. Машина не остановилась, а, взвизгнув тормозами на повороте,
рванулась дальше. От сильнейшего удара сердце Элия остановилось. Гэл на
расстоянии почувствовал это и радостно засмеялся. Гений Элия освободился наконец
от своего несговорчивого подопечного.
Фабия вошла в свой таблин и поразилась неожиданной темноте. Кто-то задернул
плотные шторы, и оттого в кабинете царил полумрак. Медленно проступали знакомые
очертания предметов. Вот белая чашка с недопитым кофе на столе. И машинка.
Заправленный в нее чистый белый лист изогнулся в ожидании. Но еще не напечатано
ни одной буквы. А стоит ли вообще начинать? Вся эта затея с библионом - глупая
игра. Фабию не интересует судьба Траяна Деция. Какое ей дело, что он спас Рим и
основал династию? Куда интереснее писать истории из жизни современных обитателей
Рима! Она отчетливо представила героиню еще не написанной книги - красивая
женщина стоит у окна и смотрит на залитый солнцем сад. Кофе остывает в кружке, а
в пишущую машинку заправлен чистый лист.
- Так ты вернулась, домна! - Голос из полумрака, несмотря на ярость,
казался нечеловеческим.
Удар в лицо был не сильным, но болезненным. Фабия отшатнулась и, потеряв
равновесие, ударилась спиной о стену. Она зажмурилась и попыталась прикрыть лицо
руками. Нападавший схватил ее за ворот платья и вновь ударил в лицо, в этот раз
сильнее. Он бил не кулаком, а каким-то предметом. Удар рассек губу, и Фабия
ощутила, как теплая капля крови потекла по подбородку. От гостя исходил странный
запах. От возбужденного человека должно пахнуть потом. От этого пахло как от
лампы, горевшей всю ночь. От него пахло огнем...
- Гений...- Она открыла глаза.
Перед ней был ее таинственный соавтор - черноволосый красавец с правильными
чертами лица и надменно изогнутым ртом. Теперь Фабия поняла, чем он ее ударил.
Это была книга. "Римская история" в твердом переплете. Этот переплет и разбил
губу.
Фабии вдруг сделалось смешно.
- Я плохо пишу, да? За это меня ударил? И правильно... За это следует бить,
жестоко бить...
- Пишешь? При чем здесь идиотские сочинения? Где книга, в которой начертано
пророчество?
Так вот он о чем! Неужто знает? Впрочем, глупо себя обманывать. Конечно,
знает. Так же, как и те, другие...
- Она спрятана. Гений не может до нее теперь коснуться.
- А человек может? - Фабия кивнула. - Покажи мне книгу.
Фабия отперла сейф и вытащила свинцовый ящик.
- Я не могу открыть шкатулку при тебе, если ты хочешь остаться в живых...
Гений знал, что она говорит правду.
- Что там написано?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг