перевезли в другое место. Увезли истлевшие кости, все остальное навсегда
осталось у озер, погибшие растворились в земле, стали травой, листьями,
деревьями...
Комиссар погиб на том же месте, где был когда-то ранен Матвей
Рассолов. Матвей точно так же лежал в траве и смотрел на небо, и враги
стали бить его прикладами и добили потом уже во Владимирце.
Я решительно встал, двинулся в путь.
Когда подошли к Лиственке, сдавило сердце. Каждый раз, когда я шел по
этой дороге, начинало казаться, что я возвращаюсь домой, дом уже совсем
рядом, и на крыльце - маленькие брат, сестра, совсем еще молодая мать,
живой, не убитый отец. Я как наяву видел суконную гимнастерку отца, его
смуглое лицо, черные волосы, нос с лукавой горбинкой, синие-синие глаза.
Показалась кленовая роща, что выросла на месте сада.
Я опустил голову, пошел медленно-медленно, глядя под ноги, на дорогу.
Поднял голову и остолбенел. Впереди был дым, целая туча дыма. Клубясь, дым
катился по полю, набегал на дорогу, стекал по скату к озеру. Ослепило
пламя, яркое, резкое, густое. Вился пепел, в траве рдели раскаленные угли.
Все было как тогда, когда фашисты зажгли наш дом...
С трудом пришел в себя. Дымом мне показались заросли ольхи и рябин,
огромные шапки кленов. На рябинах тяжелыми невиданными гроздьями висели
спелые ягоды. Ягод было столько, что ветви рябин гнулись, словно луки.
Спелые ягодины бесшумно падали в траву.
На месте дома зеленел чертополох, там, где была наша печь, кустилась
калина. Моей деревни не было и быть не могло.
Вдруг я почувствовал, что со мною рядом кто-то стоит. Оглянулся и не
удивился, увидев тетю Просу.
- Брось, не майся, - негромко заговорила хозяйка. - Нельзя только
назад смотреть, посмотри-ка, орелик, вперед. Глаза молодые, цепкие,
увидишь ой немало!
Проса подняла руку и показала на зеленый холм, где стоял Владимирец -
древний храм и три покосившихся дома.
- Ваш род владимирецкий, все жили либо во Владимирце, либо рядом...
- Так ведь и Владимирец нежилое место, прежняя дорога тропинкой
стала, травой заросла.
- Дорогу мостят в однолетье, да и сруб срубить долго ли? Люди-то что
говорят... Пришла бумага из Пскова, велено Владимирец поднимать, огромный
поселок теперь тут будет. Краше, чем в древности.
Слова Просы были словно гром среди ясного неба.
- Видишь там что-нибудь? - прищурилась Проса лукаво.
- Нет, не вижу, - признался я откровенно.
- Не умеешь, значит, смотреть вперед. А я вот белые-белые дома вижу.
Не дома - невесты нарядные. И речка вчетверо шире, и дорога раскатная, и
цветы садовые, и сады молодые - глазам радость и утешение!
Я посмотрел туда, куда показывала старая Проса, и вдруг вправду
увидел поселок - строгий, удивительный, не поселок, а город на зеленом
холме.
- Вон там твои дед и прадед жили, фундамент даже целехонек, ставь дом
- сто лет простоит. Подбирай жену, заводи сына, живи у нас круглый год.
Историю любишь? Так у нас тут каждый камушек - история! Вон около Красиков
мельницу сняли, речка пошла по новому руслу, подмыла горку, а там сваи
древние, черные. Говорят, ученые копать приедут. Нету на свете краше наших
мест - держись за них, орел, оберуч!
- А это что у вас, тетя Проса?
- Это-то? Да валерьянка, ляд ее возьми. Захватила на всякий случай.
Сердце-то у меня, что наша гора Дунай, горем и войной ранено,
морозом-холодом тронуто. Только, правда, добрые мысли лучше всякого
лекарства... Радостное время идет!
__________________________________________________________________________
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 31/08/2000
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг