ревом помчалось дальше, к скалистому обрыву.
Оставив после себя полосу расплавленного камня, огонь взлетел над
провалом, завис на мгновенье и с воем рухнул в бездну. Горстки
преследователей, успевших избежать огненного вихря, затаилась по камням и
над опустевшим склоном плыли лишь сполохи горячего воздуха.
Извек встретил взгляд колдуна и уважительно развел руками.
- Ну, лихо! Прям как бабка Агафья.
- Какая Агафья? - не понял Варлог.
- Да старушка у нас под Киевом живет, - пояснил Извек. - Так же тараканов
гоняет, кипятком. За раз по пол сотни ошпаривает. Тут, правда, не
тараканы, но все равно лихо.
Колдун пропустил мимо ушей обидную похвалу. Глядя на бегущие облака, тихо
промолвил:
- Меня просили помочь - я сделал. Дальше сам.
- Кто просил? - опешил Извек.
Варлог снова недовольно двинул губами, неопределенно махнул рукой.
- Старые знакомые, хотели чтобы присмотрел за тобой. Теперь долги отданы.
- Ага, - спохватился Сотник. - Подсобил, спасибо! Без малого пару сотен
одним махом. Осталось десятка два, да это не беда.
- Двадцать девять, живых, - уточнил Варлог, созерцая каменный клык скалы.
- У одного сломана нога, еще у одного - ключица. Бойцов двадцать семь.
Сотник уважительно покачал головой: с такого расстояния не то, что
сосчитать - увидеть мудрено. Колдун, меж тем, с еле уловимой издевкой
продолжил:
- Хотя мне говорили, что для тебя такое число не помеха.
- Ага! - кисло пробурчал Извек. - Мы и не такие дела заваливали. Ежели б
еще на узком мосточке, тогда бы враз...
- Будет тебе мосточек. - успокоил Варлог. - Вон за той вершиной ущелье
сузится, там и мост. Не то чтобы широкий, но двое конных пройдут. Только
верхом не бейся. Мосток ветхий, может не выдержать... А мне пора, да и
тебе тоже.
Колдун шагнул в воздух и рассеялся на ветру клочком серого тумана.
Откуда-то донеслось насмешливое :
- И торопись, эти не отстанут! Сейчас испарину утрут, и за тобой!
Сотник глянул на Ворона.
- Понял? Давай улепетывать...
...Сидя под навесом огромного камня, Бутян прикидывал потери. Лицом был
темней гранита. Глаза неподвижны, челюсти сжаты, губы сомкнуты тонкой
полоской. Даже без подсчета видел, что утратил большую часть людей - две
трети войска, в которое вложил все: деньги, силы, время, надежды и мечты.
Отборный отряд, успев рассыпаться в стороны, конечно, остался. Злой,
готовый на все, но теперь слишком малый, чтобы называться войском.
Со всех сторон стягивались выжившие после огненной лавины. А в голове
атамана, обжигая изнутри кубышку черепа, пульсировали тяжелые мысли:
- Не слишком ли дорогая цена за одного человека? Не слишком?! Не то, что
слишком... А недопустимо высокая цена!
Бутян прикрыл веки. Пальцы скребнули по земле, выворачивая из плотного
грунта мелкие камешки. Кулаки сжались, натянув крепкими мослами побелевшую
кожу. Надо было задуматься при первом же знакомстве с этим путником, когда
в темном перелеске сложил головы передовой разъезд. Или когда так быстро
лишился еще полудюжины сорвиголов, первыми пустившимися в погоню. Теперь
за один раз потерял еще полторы сотни. Осталось без малого три десятка,
еще пятьдесят - движутся с обозом. Итого, меньше сотни...
Размышления прервал звякнувший о камень рог. Косой, осматривавшийся на
вершине валуна, тяжело ухнулся в трех шагах.
- Все, батька, того, кто огнем швырялся больше нет. Растаял в воздухе,
будто и не было. А этот... - Дрозд скрипнул зубами. - Эта паскудная морда
подалась дальше. Скачем вдогон? Пока не ушел...
Бутян поднял на подручного угли глаз, ласково улыбнулся, отчего стал похож
на помесь коня и волка.
- Так ты, соколик, еще ни хрена не понял?
Косоглазый поправил рог, в недоумении захлопал глазами.
- Да-а, - так же медленно продолжал Бутян. - Нихренашеньки ты, дударь, не
понял. Это не паскудная морда. Это тот, которого при встрече надо
объезжать за тыщу шагов... а лучше за две.
Бутян замолчал, прикрыв глаза. На висках то и дело натягивались жилки,
спугнутые вздувающимися желваками. Косой повертел туда-сюда перебитым
носом, присел возле вожака и, собрав морщины на лбу, поинтересовался
сквозь зубы:
- Так как, батько? Назад что ли?
Веко атамана поползло вверх и, в лицо опешившему Дрозду вперился
бесстрастный взгляд. Затем вверх поползла улитка второго века. Когда оба
глаза почти продырявили переносье подручного, блеснули квадратные зубы.
- Назад?! - Бутян громко расхохотался. - Вперед, жеребчики! Только вперед!
Могучая рука выдернула из-за пояса отполированную годами рукоять. Опершись
на тяжелый боевой топор, вожак поднялся, расправил плечи, хлопнул по спине
вскочившего косого.
- Дуди, соколик! Кучкуемся! Раненых - на коней и навстречу обозу. Пусть
встают лагерем и ждут. Остальных от обоза - вперед. Под сотню наскребем.
Бутян окинул взором каменную пустошь. Кивнул на туши покалеченных коней,
чтобы позаботились дать быструю смерть. Кто-то тут же бросился исполнять,
а над горами уже катился рев боевого рога, заставляя вздрагивать все живое
за много полетов стрелы.
Услышав далекий надсадный стон, охрана обоза вскинула головы и, набирая
скорость, бросилась на зов. Скоро доскакали до выжженного склона,
усеянного обугленными трупами. Резко остановились, будто ударились в стену
запаха горелого мяса, но из-за ближайшей горы вновь коротко рявкнул рог
Дрозда. Вбивая копытами пепел, кони рванули с места. Миновав плато,
увидали остатки войска, пристроились в хвосте. Из коротких злых фраз
узнали о случившемся тянули шеи, с опасением поглядывая в голову колонны.
Скоро атаман придержал коня, подождал когда подтянутся задние. Окинув
взглядом невеликое войско, зло сплюнул. Ругнул и чародеев, и Кощея с его
поручением, и горы с пригорками.
Впереди, в расщелине скал, показался обрыв и начало древнего моста.
Источенный дождями и ветром камень пронизывала сеть трещин. Черными
норами, зияли дыры от высыпавшихся камней. Кое-где торчали прутья и пучки
выцветшей травы. Под ними белели потеки птичьего помета, но птах видно не
было, то ли давно вымерли, то ли, завидев людей, попрятались.
Всадники угрюмо зыркали по сторонам. Настороженно объезжали скалу,
загораживающую большую часть моста. Едва показалась середина, Бутян
остановился. Ноздри вздулись, пальцы крепче стиснули топор. За спиной
заскрежетало вынимаемое молодчиками оружие, но взмах руки атамана приковал
отряд к месту. Дрозд таращил косые глаза то на атамана, то на знакомую
фигуру, маячащую посреди моста. За мостом, на другой стороне ущелья, врос
в камень черный, как безлунная ночь, конь.
Бутян медленно вдохнул, прищурился, рассматривая противника, доставившего
столько хлопот. Тот спокойно прохаживался поперек моста, руки упер в бока
и, будто бы, интересовался лишь бездонной пропастью по обе стороны
каменного перешейка. На подъехавших глянул мельком, как бы между делом
опустил ладонь на рукоять меча.
Бутян оценил выдержку одиночки. Другой бы на его месте храбрился, сыпал
ругательствами и насмешками, раззадоривая боевой дух. Этот же прохаживался
как на торжище и, будь под ногами ромашки - давно бы сорвал и нюхал. Но
ромашек на мосту не было, как и у Бутяна не было желания бросать своих
молодцов в атаку. На таком мосту конный пешему не товарищ. А пеших, при
определенном навыке, можно десятками отправлять с моста на острые камни,
усеивающие дно ущелья.
- Вот те, бабушка, и юркни в дверь, - пробормотал Бутян, потряхивая
топором.
Дрозд пробежал по лицу атамана быстрым взглядом. От непонимания взгляд
косых глаз на миг выровнялся.
- Батько, ты куда? Ежели на мост, то надо бы сперва хлопцев запустить.
Либо...
- Да я вас уже два раза запущал! Остались от орликов вошки, да блошки...
да вонища окрест! - проворчал Бутян.
Подручный хлопнул себя по лбу, еле сдерживая восторг от придумки, выпалил:
- Так давай его каменьями забросаем, пока пеший. И дело сделаем, и забот
меньше, метателей с десяток осталось.
Бутян посмотрел на подручного, как корова на протухшую рыбу.
- Уймись, камнемет, такое нам не к лицу.
- Эт почему? - не понял Дрозд.
- Потому, что оскорбительно для воя, быть закиданным каменьями. Тем более
такой шайкой.
Дрозд едва не подпрыгнул от возмущения.
- Шайкой? Ну, батько, ты и сказал! Это наше-то войско шайка?!
- По сравнению с ним, шайка! - отрезал Бутян утвердительно.
- Ну и пусть он тогда катится к Ящеру! - обиделся косоглазый. - А мы
пойдем обратно. В этих краях ни обозов, ни путников с кошелями, одни
камни, а я это не ем!
- Нет, сокол мой певчий, и отпускать его не можно! - вздохнул атаман. -
Потому как не смогу я спокойно ступать к своему заветному маленькому
княжеству, пока знаю, что может встретиться такой вот человечек. Пойду-ка,
пожалуй, потолкую. А вам всем надлежит возвращаться к обозу. Ждать до
вечера. Будешь за главного. К вечеру не вернусь - сами думайте как быть.
Двигай!
Он спешился и не оглядываясь направился к мосту. За спиной защелкали
бросаемые в ножны мечи, зазвенела упряжь - ватага молча повернула коней
вспять. Удаляясь прогрохотали копыта и, Бутян еще раз порадовался
установленной в отряде дисциплине. Мост приближался. Сотник перестал
прохаживаться, ждал чуть расставив ноги и склонив голову на бок. Атаман
крутнул топором, разминая плечо, но едва занес ногу над первым камнем
моста, как в голове знакомо бумкнуло и зашумело.
- Ох, не к месту! - сморщился Бутян. - Только Чахлыка сейчас не хватало.
Он остановился, в нетерпении постукивая топором по ноге. Издалека донесся
вкрадчивый голос Кощея.
- Будь здрав, доблестный Бутян! Где обретаешься, велики ли успехи?
- Велики, Бессмертный, велики гораздо. - процедил Бутян. - Две сотни уже
свою награду получили. А обретаюсь в двух днях от того места где ждали.
Тут трещинка такая в земле, а через нее мосточек переброшен, каменный и
узкий, как задница степняка...
- А, припоминаю, - неторопливо продолжал Кощей. - А человечек мой как?
Встретились надо думать?
- Да вон он! На самой середке стоит.
- Живой!? - в невозмутимом голосе Бессмертного послышалась нотка удивления.
- Да, пожалуй, поживее тебя будет.
Кощей помолчал. Когда заговорил, в змеином шипении звучала издевка пополам
с разочарованием.
- Не узнаю тебя, доблестный Бутян! Неужто не совладал?
Атаман промолчал, встретившись взглядом с дружинником. Тот все так же
стоял, спокойный и уверенный, только чуть удивленный заминкой
преследователей. Бутян, не отводя глаз, переступал с ноги на ногу.
Понимал, что может показаться смешным, остановившись у начала моста и
что-то бормоча себе под нос, в то время как враг ухмыляется в двадцати
шагах. В голове снова зашелестело:
- Значит не совладал! - заключил Бессмертный утвердительно. - Выходит не
по твоим лошадиным зубам оказался!
- А пошел ты, почтеннейший! - прошипел Бутян, зверея.
Кощей задохнулся от гнева, но быстро взял себя в руки. Голос вновь
зазвучал тихо и умиротворенно:
- Доблестный Бутян, ты не забыл? Я плачу золотом! Выполни и я увеличу
золота втрое...
- Да забей ты себе это золото... плашмя! - перебил Бутян и дернул головой,
вытряхивая из-под темени голос далекого собеседника. С удовольствием
почувствовал, как в голове заметно прояснилось, вновь услышал свист ветра
в скалах и глубоко вздохнул.
- Это уже мое дело!...
...Лицо Кощея застыло как валун, из которого вытесали кресло. Кожа
натянулась, обрисовав кости черепа. Пальцы на подлокотниках-ушах едва не
крошили желтоватый камень. Каждый нерв Бессмертного ловил звуки боя двух
смертных. Несмотря на то, что Кощей хотел смерти обоим, первым должен был
умереть тот, кого звали Извеком. Дружинник, который выполнил Кощеево
поручение в точности и даже лучше, чем можно было ожидать. Именно это
"лучше" и было причиной, чтобы Сотник отправился в вирый поскорее и любой
ценой.
Пять веков Кощей дожидался благоприятного стечения обстоятельств. Он даже
пытался подгонять эти обстоятельства, как пастух подгоняет камолых коров.
Не покладая рук, вычислял человека, над которым повиснет обережный круг. И
когда такой человек наконец появился, Бессмертный едва успел вывернуть его
дорогу к своему пещерному логову.
Уже за несколько десятков полетов стрелы, Кощей убедился, что едет именно
тот, кто нужен. Острый глаз различал крохотную фигурку у самого окоема, но
ни одно заклятье не давало увидеть всадника магическим зрением. Человек на
коне будто бы не существовал для колдовских ухищрений и был прозрачен для
любых магических воздействий.
Врожденная ли защита от чар или нечто иное, но любое колдовство,
направленное против такого человека теряло силу, оставляя его уязвимым
только перед простыми смертными. Однако бойцы, способные с таким
справиться, на дороге не валяются.
Бутян, непревзойденный боец, хитрый как лис и быстрый как ветер, был таким
поединщиком. Теперь Кощей, превратившись в слух, ловил звуки боя атамана и
Сотника. Кощей чутко вычленял, из топота и звона, яростные рыки Атамана и
звуки, вырывающиеся из горла Сотника. Бутян, при каждом взмахе, будто
проламывал крепостную стену, слышалась неудержимая мощь и свист
рассекаемого топором воздуха. Извек же крякал отрывисто, будто колол дрова
точными, выверенными ударами.
Внезапно звякнуло иначе, прошуршало несколько спутанных, неверных шагов.
Несколько мгновений сипел лишь воздух, прогоняемый могучей грудью
наемника. Кощей же наоборот - почти перестал дышать, впитывая каждый
шорох. В дланях бессмертного скрипнуло, на пол скользнула струйка песка.
Под пальцами, стиснувшими подлокотники, обозначились неглубокие вмятинки.
- Неужели сделал!? - прошептал Кощей одними губами.
Нет, Бутян вновь рыкнул, как разъяренный медведь. Между стен ущелья опять
зазвучали скрежет ударов, хрипы раскаленных глоток и шорохи подошв по
камню.
Кощей болезненно поморщился, будто звуки причиняли невыносимое страдание.
Атака следовала за атакой. После очередной, что-то тяжелое грохнулось на
мост и, гремя доспехом, покатилось по камням.
- Ну же! - вырвалось у Кощея. - Добей, Ящер тебя задери!...
Но тот, что упал, так же быстро вскочил. Свист летящего топора оборвался
гулким звоном, едва не порвавшим ушные перепонки Кощея. Из под чьей-то
ноги с хрустом выломались камни, но дробный хруст тут же оборвался -
россыпь ушла к скальным клыкам на дне ущелья. Несколько мучительных
мгновений тишины и... бой продолжился с прежней силой. Внезапно звон
прервал смачный шлепок, будто в стену хаты влепили крупный сырой снежок.
Другое тело проехалось по земле, вслед загремело выпавшее топорище.
Верхняя губа Кощея брезгливо поползла вверх, лицо перекосила досадная
гримаса. Нужды слушать больше не было. Уже и так знал, что поединок
закончился. Сейчас быстро шаркнут подошвы сапог Сотника, коротко вжикнет
лезвие Кладенца и дело завершит влажный хряп раскалываемого как орех
черепа Бутяна... Бессмертный безнадежно покачал головой, стряхивая
наваждение дальнего слуха.
- Ну людишки, - простонал он, поднимаясь с причудливого каменного
трона-языка.
Жилистая длань устало потянулась ко лбу, пальцы собрали кожу на висках в
складки.
- Жалкие смертные! Все играют в старые бирюльки! Поединок... Честь...
благородство... великодушие... Придурки! Пыль на сапогах времени!
Бестолковые созданья, не замечающие горных хребтов поперек дороги, но
спотыкающиеся на самом ровном месте! Пшено наивного Рода! Срань земли!...
Бессмертный зло вздохнул и тяжело направился к столу. Наполнил алмазный
кубок, медленно осушил до дна и, как огрызок, швырнул через плечо. Под
потолком зала прозвенели колокольчики долгого звонкого эха.
- Почему же в других землях, в самых поганых племенах, любой шакал знает,
что честность - хорошее качество, когда все вокруг честные, а ты нет.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг