меч и начал колошматить обеими руками, быстро и мощно, на убой. Увидав
перед собой поблескивающие смертоносные круги, черти оторопели и отпрянули.
Крайний, вдруг взлетел, подброшенный костяными пиками, хрястнулся головой
вниз, и затих со свернутой шеей. Остальные шарахнулись от забрызганного
кровью зверя, но, в замешательстве, попали под всесокрушающие удары
Алтына.
Покончив с ними, ополченец оглянулся. Сзади, с обломком трезубца и
потемневшим от крови мечом, озирался Извек. Грудь дружинника тяжело
вздымалась. Встретившись взглядом с ополченцем, он одобрительно кивнул и
утерся рукавом. Ворон, раздувая ноздри, гарцевал рядом, грозно посматривая
на копошащихся кое-где недобитков. Микишка шагнул к ним, но Шайтан вдруг
резко дернулся и издал пронзительный крик.
Алтын проследил за его взглядом и, в прогале между стволами, заметил троих
молниеметателей. Готовя огненную стрелу, демоны в плащах вновь поднимали
чешуйчатые длани.
Рука ополченца метнула подобранный тесак, а тело уже падало на землю.
Тяжелая рукоятка попала среднему в глаз, в тот самый момент, когда ломаная
молния срывалась с его пальцев. Грохнуло как в грозу, волосы у обоих
встали дыбом. Извек тут же запустил трезубец во второго, но промазал и
перехватил меч обеими руками. Микишка, потряхивая палицей, уже лез через
завал. Демоны прижались друг к другу, дергали руками, но из пальцев
вырывались искры не длинней меча.
- А-а сукины внуки! - прохрипел ополченец и занес шестопер.
Тяжелая крыльчатка опустилась переднему на голову, но, за миг до этого,
огрызок молнии зацепил цельнокованую рукоять. Алтына стукнуло изнутри,
страшно и незнакомо. Удар прошел по сердцу и костям. В глазах вспыхнуло и
потемнело, но шестопер, посланный мощной рукой, все же сделал свое дело.
Один из рогов, с изрядным осколком темени, провалился глубоко в череп.
Блестящий плащ мгновенно потемнел, и метатель огня завалился на бок.
Следом упал бездыханный Микишка.
Двое оставшихся растопырили костлявые пальцы и медленно двинулись на
Извека. Сотник зарычал, нагнетая ярость берсерка, но вовремя прикинул
длину молний и замер, бегая глазами по сторонам. Наконец взгляд уцепил
огромный сук, отломавшийся от сваленного дерева. Отступая от огневиков,
уложил клинок на сгиб локтя и, зажав предплечьем, протянул забрызганное
кровью лезвие сквозь ткань рукава. Торопливо вернув меч в ножны, подхватил
двухсаженный сук и яростно улыбнулся наступающим рогатым тварям.
- Ну, братцы, за безрукого!...
Глава 17
Бутян скомандовал привал задолго до заката. С гордостью отметив, что
войско движется быстро и прибудет на место раньше намеченного, решил
подождать обоз и дальше ехать не торопясь. К тому же всегда считал, что
воин не должен уставать без надобности, оттого и в бою с него толку
больше. Когда же спонадобится выложиться до последнего, то этого
последнего будет с запасом. В лагере уже дымили костры, лошади бродили без
седел, а люди неспешно занимались привычными делами. От костра атамана,
тем временем, слышался стук деревянной чашки.
Бутян наконец-то разошелся в игре. Рука брала верно, кости ложились
удачно. Дрозд только лупал глазами и косорылился, всякий раз выбрасывая
меньше батьки. Выкинув в очередной раз три пятерки, замер, еле удержав
радостный вскрик. В глазах загорелась надежда отыграть горсть серебра,
когда сбоку прогрохотали тяжелые сапоги вестового. Бутян окинул взглядом
кости, сложил числа, хмыкнул. Сгреб кубики в горсть, запустил в чашку,
тряхнул. Рука пошла вверх, но вестовой, с трудом переводя дух, выпалил под
руку:
- Извиняй, Атаман, разъезд Адиза кого-то пымал... в лесу.
- Так узнай кого, - поморщился Бутян. - Потом ори.
- Знамо дело кого... людишек... трех. Шоркались, как овцы по лужам, на
самой тропе. По одежде и мордам - из лихих. Адизовы молодцы заскучали, вот
и пымали. Привесть, или того? - вестовой выразительно взял себя за кадык.
Бутян перекосил мохнатые брови, выдвинув квадратный подбородок, что-то
прикинул, цыкнул зубом. Рука поставила чашку с костями.
- Волоки! Все одно - игру спортил!
Косой вмиг потух, вылупил глаза, брови встали домиком, плечи обвисли -
плакали денежки. Атаман обернулся на его скорбную фигуру, хлопнул себя по
лбу, будто припомнив то, чего не знал. Сгреб серебро, на глазок развесил
по ладоням, часть побольше ссыпал к деньгам Дрозда.
- Держи! Все по честному! Или хочешь по справедливости?.
Он весело подмигнул подручному, тот моментально просиял, как только что
отчеканенная монета.
- Добр, ты, батько!
- Я добр? - усмехнулся Бутян. - Вот погоди, оплошаешь - шкуру спущу, а
тогда и расскажешь какой я добрый.
Он загоготал над своей шуткой и повернулся к людям Адиза, волочащим троих
помятых хлопцев со зверскими рожами. Влекомые под руки, разбойники
затравленно зыркали по сторонам, сопели раздутыми ноздрями, морщились от
резких рывков. Впереди шагал один из дозорных, держа под мышкой нехитрое
оружие пойманных. Подойдя ближе бросил все к ногам атамана. Бутян встретил
процессию хлебосольным взглядом. С куражным восхищением оглядел узловатую
длинную дубину из дубового черена с заостренными обрубками корней, кистень
грубой работы и старый зазубренный меч. Закончив осмотр, гостеприимно
простер руку, приглашая незнакомцев сесть. Едва те замешкались, как
несколько пинков под колени заставили всех троих грохнуться на
предложенное бревно.
- Добро пожаловать к нашему огоньку, - весело начал Бутян. - Кто такие
будете, откель тут взялись, чем промышляете?
Помятые мужики, зло стиснули зубы, но видя, что деваться некуда, смолчали
на издевательские нотки. Тот, что отличался от товарищей седеющей головой,
гордо взглянул на атамана и тихо, но без страха заговорил.
- Будем мы ушкуйниками, взялись из леса, а промысел простой, - он
помолчал, вызывающе ухмыляясь, затем со смешком продолжил. - Зипуна
добываем, кошели режем, души губим.
Атаман встал, обошел вокруг ушкуйников, рассмотрев драную одежку, с
уважением поцокал языком. Вернувшись на место, обратил очи к ухмыляющемуся
Дрозду.
- Что-то не шибко роскошные у ребят зипуны, видать не богато тут. Да и
много ли втроем добудешь.
Дрозд вытянул серьезную морду, отчего глаза стали еще косей, и
многозначительно заключил:
- Так... на зипуны нонче неурожай!
Бутяновы воины покатились со смеху, а батька вновь обратился к пойманным.
- Что ж таким малым числом промышляете? Собрали бы ватажку поболе. - он
обвел довольным взглядом свое войско. - А втроем нынче ничего не добиться,
времена уже не те.
Ушкуйник мрачно покивал, зло сплюнул.
- Так мы и были с ватажкой, пока тут один бешенный не проехал. Опосля
того, почти вся ватажка на траву улеглась. А ведь сказано было, как
человеку: кошель налево, деньги направо и, гуляй на здоровье. Он же, как
свихнутый берсерк, в драку полез. Да и конь его тоже дурной, будто под
хвост укушенный...
- Так, так, так, - встрепенулся Бутян, делая знак, чтобы принесли пива. -
Эт что за конный вам встретился? Ну-ка поведайте, уж больно любопытно!
Седеющий разбойник пожал плечами, переглянулся со своими и, вздохнув,
скривил губы.
- Да обычный путник. Доспех, правда не хуже киевских дружинников,
кольчужный, кое-где пластинами переплетен. Ростом высок, но не сказать,
что слишком мясист. Ты, пожалуй пошире будешь, да и мордой потолще...
Сбоку протянули три бадейки и седой прервался. Когда каждую посудину
уровняли до краев янтарным душистым пойлом, благодарно кивнул и,
неторопливо отпив, продолжил:
- Глазами светел, волосом рус, бровями черен, носом прям. Борода под цвет
волос, стрижена ровно, не долга - шею видать. Рука не особо велика,
пальцы длинны, но мосласты, слабыми не назвать...
- Ну точно былинный герой! - потешно оскалился Бутян. - И пригож, и силен,
как в сказке!
- Ага, похож, - не распознал шутки рассказчик. - Вот и мы решили, что
такие красавцы только в сказке геройствуют. Однако, опростофилились, как
пьяные сермяки на ловчей яме. Да и конь его, сука бешенная, что пес
цепной: хлебом не корми, дай кого-нибудь задрать или стоптать. Даром, что
уши как у зайца, норовом чистый волк, да еще голодный.
- О-о, эт наш человечек вас потрепал! - весело протянул атаман. - Мы как
раз его, любезного, встречать и едем. Хотите отыграться за свою кручинку
- оставайтесь. Не хотите - придется всех троих к ящеру. Чтоб под ногами не
путались. Дрозд! - Бутян встал, потягиваясь. - Пущщай поразмышляют, на
длину лучины и, кончай.
Подручный с готовностью потянулся к вощеному свертку, но голос седого
остановил руку на полпути.
- А что тут думать! С ним, гадом, поквитаться, это мы с радостью! Особливо
с конем его...
- А вот это забудь! - оборвал Атаман. - Самого человечка хоть зубами
изгрызи, а коняжку его не тронь! Коняжку и вещички мне. Живы останетесь,
получите по полшапки золота. А не останетесь, так не обессудьте. Дрозд!
Покорми хлопцев, да подбери ребятам лошадок, с нами поедут, а там
поглядим, чего в деле стоят...
...Радман-хан рассматривал три растущие впереди вершины. Следы черного
коня вели к скалам, но терялись на каменистой почве. Ехать было некуда.
Вернее можно было двигаться в любую сторону, но о поимке всадника
следовало забыть. Посланные вперед следопыты возвращались. Унылые лица
говорили лучше слов. Оба отрицательно качнули головами, смотрели в глаза
хана, ждали распоряжений. Несколько бывалых воинов подъехали ближе. Радман
смотрел вдаль, вопрос задал, чтобы слышали все:
- Куда он может ехать?
Воины переглянулись, обратили взоры к следопытам, но те даже не
шевельнулись. Молчание затягивалось и один из бывалых все же подал голос:
- В этих землях еще не бывали. Водопоев мало, земля плохая. Если и есть
селения, то далеко. Без дороги не найдем. Если киевлянин в одиночку
забрался так далеко, то либо изгой, либо по поручению.
- Изгой? - усмехнулся хан. - Когда такие, будут на Руси изгоями, я буду
сидеть в Киеве!
Все согласно закивали. Послышался гомон. Гадали, с каким поручением можно
так далеко ехать. Не придумав путного объяснения, смолкли. Бутян перевел
взгляд на следопытов. Тушан потупил глаза, но Алибек со знающим видом
заговорил:
- Поручение всегда кончается. Русичи всегда возвращаются домой. Не
возвращаются когда мертвые или... очень мертвые. Этот живой, значит,
обязательно вернется. Дорогу, по которой ехал, знаем. Обратно поедет по
тому же пути. Если вернуться и подождать, обязательно поймаем. Если
обратно поедем, найдем сход дорожек, оттуда в Киев один путь. Там и надо
ждать.
Радман оглянулся, поискал глазами уцелевшего лазутчика. Аман тут же
подъехал ближе, замер, ловя каждое слово хана.
- Гельтулей, возвращайся в стан. Возьмешь еще сотню и догонишь. Илюмджину
скажешь, что начинается большая охота. Торопись.
Гельтулей быстро склонил голову и, не дожидаясь дополнительных указаний,
дернул повод. Хан долго смотрел за удаляющимся всадником. Когда пыльный
след растаял, конь Радмана медленно тронулся в обратный путь. Войско
поворотило коней, поглядывая на угрюмого Хана, чья слава была продолжением
черных крыльев усопшего Кури. Радмана Вселяющего Ужас, унаследовавшего от
отца власть и поддержку многих племен. Радмана Непримиримого, ставшего
Бешеным после потери отца и брата.
Если бы не стрела неизвестного преследователя, возглавлявшего погоню,
войско Радмана могло быть вдвое больше, с отрядами, примкнувшими к
младшему брату. Теперь же с ним были только те, кто помнил славу отца,
который благодаря мудрости и хитрости, убил самого Святослава Неистового.
Другие же не поддержали Радмана, когда узнали, что великий Куря кончил
жизнь в яме с крысами. Стало известным и то, что сыновья сбежали с помощью
подкупленных иудеев, и то, что по дороге был убит младший брат.
Радман на всю жизнь запомнил как от группы преследователей оторвался
всадник на черном скакуне и стал быстро нагонять беглецов. Братья уже
проскочили спасительный мост и подрубленная переправа начала валиться в
воду. Однако всадник, летящий на клочке ночи, выхватил стрелу и, не
обращая внимания на выскакивающих из под моста тени, послал ее точно под
лопатку младшего брата. Того не спасло ни расстояние, ни скачущий от
переправы конь. Вслед за первой стрелой, в беглеце остановились еще четыре
древка.
Радман оглянулся на предсмертный крик. Успел принять глазами лишь,
безжизненное тело брата и, вдалеке, длинные уши коня под ловким лучником с
растрепанными русыми волосами.
Как много отдал бы Радман за то, чтобы найти того дружинника. Какие пытки
изобретал он в сладостных мечтах, где ненавистный стрелок попадал в его
руки живым. Теперь он был близок к исполнению самой заветной мечты...
Глава 18
Микишка еле удерживался в седле. Дрожащие руки упирались в окровавленные
дуги рогов. Шайтан осторожно ступал трехпалыми копытами, колдобины
обходил, голову старался нести ровно, без единого колыхания. Сотник, в
любой момент готовый подхватить ополченца, ехал рядом. Ворон, все понимая,
вышагивал ноздря в ноздрю с рогатым собратом.
Алтын повел затуманенным взором, двинул головой и едва не свалился.
Разлепив сухие губы, тихо прохрипел:
- Скоро ручей... по течению вниз, мелкая заводь... Рядом капище, старое,
там не... - он замолчал и бессильно закрыл глаза.
- Все понял! Молчи! - затараторил Извек. - Впереди будет ручей, по нему
свернуть с дороги, до заводи, туда не сунутся, место заговорено! Правильно?
Микишка, не открывая глаз, еле кивнул. Извек оглянулся, думал об одном:
только бы доехал, не свалился на дороге, где в любой момент может
появиться нечисть. Только бы доехал, а там будет проще, отпою вином,
отолью водой, припомню пару воинских заговоров. Хотя, помогут ли не
известно. Воинские премудрости - против резанных, колотых и битых ран, а
против удара магическим огнем могут оплошать.
Пока размышлял, вглядываясь в просветы между деревьями, кони замедлили
шаг. Дорога спускалась вниз и пересекала широкий ручей. Ворон оглянулся,
будто ожидая разрешения, и осторожно ступил в воду. Шайтан, как на
привязи, двинулся следом. Сотник настороженно прислушивался, но тишину,
нарушало только легкое журчание под ногами. Скоро ручей свернул вбок. В
месте изгиба поблескивал неглубокий круглый омуток, с ровным, выложенным
гладкими валунами, дном. Прямо из воды, по склону, поднималась дорожка из
таких же плоских камней.
Кони протопали вперед и остановились. Не успел Сотник покинуть седло, как
Шайтан аккуратно улегся посреди заводи и замер. Почувствовав прохладу,
Алтын разжал пальцы, медленно сполз в воду. Голову опустил на торчащую из
воды ступень и, заметив подскочившего дружинника двинул рукой, чтоб не
трогал:
- Так лучше, - пробормотал он. - Отдохну малость.
Сотник кивнул и остался стоять рядом. С радостью замечал, как бледность
уменьшается на глазах. Шайтан вытянул шею, лизнул лоб, щеки. Ополченец
зажмурился, чуть улыбнулся, почувствовал, как кожу опять пощипывают мелкие
иголочки. Ощущение было такое, будто долго сидел на морде не двигаясь,
пока не отсидел и теперь затекшая физиономия начинает отходить.
Убедившись, что спутник не собирается умирать, Извек расстегнул суму,
вынул флягу и выдернул пробку. Микишка углядел заветный сосуд, вздохнул,
приподнялся на локтях:
- Либо вина испить, может полегчает? С ним всегда легчает! За исключением
тех случаев, когда не легчает, а?
- Испей, хуже не будет, - улыбнулся Извек.
Довольно смотрел, как ручищи давешнего покойника запрокидывают флягу и
направляют рубиновую струйку в открытый рот. По телу пробегала дрожь,
видно еще очень слаб, но оживает на глазах.
Дождавшись, когда Алтын напьется, подхватил баклагу, приложился сам.
Глотнув, обтер усы, вбил пробку поглубже.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг