стоила. Русалка не выходила из головы, заполняя сердце тоской и отчаяньем.
- Уговорил. Объясняй куда и как ехать.
- Объясню, конечно же объясню! - оживился Кощей. - И расскажу, и покажу.
Бессмертный щелкнул пальцами и, рядом дружинником возникла большая
полукруглая чаша на кованной витой треноге. Заглянув в нее, Сотник
почувствовал, как челюсть устремилась вниз. Вместо отражения потолка
пещеры, в чаше покачивался краешек леса. Можно было рассмотреть даже
отдельные кроны деревьев и прогал с елезаметной стежкой.
- Поначалу поедешь сюда, - начал Кощей. - Найдешь дорогу, давно не
езженную, но еще заметную...
Сотник кое-как справился с лицом, негоже вою выказывать оторопь, смотрел
на меняющиеся картинки и старался не пропустить ни одного слова. Дорога
получалась неблизкая, и память должна была стать единственным проводником
по новым местам. Глаза запоминали виды новых мест, в уши влетали
малознакомые названия: Лемеш, Вышень, Проплешины... Беседа продлилась
далеко за полночь. Бессмертный терпеливо рассказывал о каждой местности,
обращал внимание на те или иные приметы, способные помочь в определении
направлений. Уже под утро выложил перед гостем потертую дорожную флягу.
- Фляга нескончаемая, - пояснил он. - Сколько из нее ни пей, она все
полная. Да, вот еще утку жареную возьми. - он выдернул из воздуха тушку
размером с трехмесячного порося. - Будешь есть, хребет не бросай. За ночь
на нем еще нарастет. Печенья горсть. Последнее тоже, оставляй в сумке, не
успеешь проголодаться как еще пять-шесть горстей прибудет.
Бессмертный помолчал, раздумывая. Потом нехотя поднялся, откинул несколько
подушек и выволок на свет потертые ножны с невзрачной рукоятью.
- Меч-Кладенец! Не ржавеет, не ломается, не тупится, почти не утомляет.
Сотник освободил ножны, глянул вдоль лезвия, качнул оружие в руке. Поискав
глазами, на чем испытать, отломил от грозди невиданный желтый плод.
Подкинул перед собой и, ощущая необычную легкость клинка, размашисто
рубанул. Удивленно вскинул брови и снова потянулся к грозди. Рубанул еще
раз. При ударе лезвие наливалось странной тяжестью, которая мгновенно
исчезла на замахе.
- Гожо! - с горящими очами восклицал Сотник, рассекая на лету желтые
огурцы. - Эх, гожо!
Чтобы остановить этот, почти детский восторг, Кощею пришлось бросить в
дружинника тяжелый золотой подсвечник. Развалив и его с той же легкостью,
Извек восхищенно осмотрел идеальную рубящую кромку и бережно положил
клинок поверх фляги.
Бессмертный, со скукой смотревший на забаву гостя, указал на гору подушек.
- Уже поздно, доблестный Извек, отдохни с дороги, а я отправлюсь за
поклажей. К утру обернусь.
- И то верно, - согласился Извек. - Ступай дедуля! А мы с коником пока
всхрапнем, чай, намаялись за день.
Кощей направился к стене и скрылся в толще услужливо распахнувшейся скалы.
Сотник переглянулся с Вороном, пожал плечами и завалился на мягкие
подушки. Лежал, рассматривая вырезанное на стенах, шествие диковинных
зверей, пока усталость и вино не смежили веки.
Во сне, снова влетал в ночную реку, рыскал в черноте скрюченными пальцами,
что-то хватал, но в руках, вместо Лельки, всякий раз оказывалась то
коряга, то трава, то холодный рыбий хвост.
Разбудил звякнувший в руках Кощея кубок и какой-то знакомый запах.. Извек
продрал глаза, сел, зыркнул на Ворона. Тот спокойно набивал брюхо овсом.
Причина запаха покоилась тут же, в двух шагах от фонтана. Кощей, ничуть не
смущенный этим обстоятельством, жестом пригласил к столу и Извек, сладко
потянувшись, присоединился к утренней трапезе хозяина. Пока завтракал,
посматривал на белое, в голубых прожилках, Яйцо с два кулака величиной.
Насытившись направился к Ворону. Кощей молча булькал кальяном, ждал, когда
Извек оседлает коня и соберет дорожный скарб. Сам подал Яйцо и искоса
смотрел, как Сотник застегивает пряжку. С удовлетворением убедился, что
руки дружинника не дрожат, значит, ничего скверного не замышляет.
- В добрый путь?! - полувопросительно произнес он.
- Прокатимся - увидим! - улыбнулся Извек.
В дальнем конце пещеры уже зияла дыра выхода. Кощей поднял раскрытые
ладони.
- Не обессудь, мил человек, проводить не смогу. Нам вдвоем теперь лучше не
показываться. О вещичках моих не беспокойся, пусть покуда у тебя побудут.
Только не отдавай никому. Встретимся, вернешь.
- Не отдам! - пообещал Извек. - Что мне доверено, то только у мертвого
заберут!
- Вот и славно! - подытожил Бессмертный, со странной улыбкой.
Сотник протянул ладонь и почувствовал холод крепкой Кощеевой длани. В
следующий миг ловко вскочил в седло и направил Ворона через зал...
Когда хвост жеребца скрылся за поворотом, хозяин брезгливо оглядел свои
владенья. В следующий миг бадья с овсом и горка конских каштанов
растворились в воздухе. Бессмертный шагнул за фонтан и скользнул к
незаметной двери. Тень былой скупости оставила на лице кислый след: уж
очень он не любил нарушать покой своих легендарных кладовых.
- Ради достижения цели приходится расставаться со многими любимыми вещами!
- философски изрек Кощей, вступая в зал поменьше.
- Но, на время, - добавил он задумчиво. - Только на время...
Взгляд его упал на вырезанное в скальном монолите кресло, в виде
раскрытого рта. Сиденьем служил исполинский язык, над изголовьем нависала
губа с торчащими из под нее клыками, а на месте подлокотников топорщились
два не к месту пристроенных уха. Кощей опустился на вытертый до блеска
камень, откинул голову на верхнюю губу и прикрыл глаза. Через некоторое
время вокруг сгустился сизый туман и почти скрыл его сухощавую фигуру.
Под сводами зала зазвучали неясные голоса, звяканье железа и хриплый
хохот. Скоро звуки приблизились и стали четче. Уловив нужный голос,
Бессмертный медленно вздохнул и заговорил, обращаясь к кому-то
находящемуся очень далеко...
-...Далеко, - пробурчал Бутян, громко чавкая. - Да и скудновато, чтобы
тащиться за тридевять земель.
- Неча! - поддакнул Дрозд, косоглазый подручный атамана. - В такую даль
киселя хлебать? Не-е! пока обратно доедешь, опять проголодаешься.
Он заискивающе глянул на Бутяна. Главарь перестал жевать, хлебнул из ковша
и потянулся за следующим куском. Широченная лапища зависла над сочными
дымящимися окороками. Пальцы подергались и, выбрав цель, вцепились в самый
поджаристый шмот, покрытый душистой румяной корочкой. Втянув носом
душистый пар, Бутян вгрызся в мякоть и, вырвав зубами изрядный кус,
продолжил:
- Ты бы, что-нибудь поближе разведал, да побогаче. Чтобы и вина, и еды, и
золотишка поболе. Вроде давешнего каравана. Теперь, сам видишь, порева
всей ораве недели на три достанет.
Он по хозяйски обвел поляну рукой, с зажатым в ней укушенным окороком.
Мощные, как у молодого скакуна, зубы снова впились в мясо. Не переставая
жевать, Бутян слазил за пазуху и выволок пузатый кошель.
- На вот, награди своих людей! Заслужили. Вы ведь у нас передовой разъезд.
Без вашего нюха нам и зубы ни к чему. Так, что разузнайте что-нибудь
поближе, а пока пейте и гуляйте.
Хмуро слушавший вожака, Адиз увидал мешок с монетами и посветлел лицом.
Подбросив тяжелый кошель на руке, сверкнул лисьим глазом.
- Разузнаем! Вот только глотки промочим, и пыль дорожную с доспеха смахнем.
- Смахните, - кивнул Вожак, с шумом проглатывая очередной кусок. Не успело
мясо провалиться, как он замер с напряженным лицом и перестал замечать все
вокруг. В голове зазвучал знакомый вкрадчивый голос:
- Исполать тебе, доблестный Бутян. Рад знать, что ты в добром здравии. Не
окажешь ли мне услугу. - Кощей сделал паузу.
Бутян молчал, зная любовь Бессмертного к пространным учтивым вступлениям.
Кощей тем временем продолжал:
- Не съездишь ли со своими соколами поохотиться? Не близко, правда, но
обещаю куш золотом. Каждому из твоих людей, столько сколько поместится в
их шапки. Тебе отдельно - сколько сможешь унести.
Бутян хищно улыбнулся, пробормотал сквозь зубы:
- Сделаем. Для хорошего человека всегда рады. Что там? Весь, войско, обоз?
- Путник. Один. Верхом на черном коне с длинными ушами. Мне нужен его меч,
дорожная фляга, сумка, конь. Возьмешь это и привезешь мне, к Черной Горке.
Там и расплатимся.
- Заметано о, наищедрейший, хотя ты явно переплатил. Куда послать Адиза с
людьми?
Кощей помолчал. Бутяну послышался терпеливый вздох и в голове опять
зазвучал негромкий голос.
- Поедешь сам, и возьми всех своих людей, много не будет. Доберетесь до
Серых Гор, встанете у дороги на выходе из Блуждалого леса. Человек поедет
недели через две-три. Смотри не упусти.
Голос умолк. В уши снова хлынул шум лагеря. Бутян влил в пасть ковш вина и
глянул на подручного. Тот с готовностью таращил косые глаза. Помнил, что
каждый раз, когда Атаман разговаривал сам с собой, приходилось срочно
срываться с места. Теперь Дрозд ожидал приказа. Бутян стер с нижней губы
капли вина и кивнул подручному.
- Чирикай!
Косоглазый поспешно мигнул и дернул из-за плеча перевязь с боевым рогом.
Наспех обтер рот, приложился губами к серебряной оковке рога и,
зажмурившись, надул щеки. Мощный хриплый стон, похожий на крик смертельно
раненного Ящера, распугал сидящее на окрестных деревьях воронье. Воздух
наполнили дружное карканье и беспорядочное хлопанье крыльев. По земле
захлопали крупные лепешки птичьего помета.
Косоглазый досадливо сморщился, кашлянул, глотнул вина и, глубоко вдохнув,
снова приложился к рогу. На этот раз щеки едва не лопнули от натуги и...
воздух над поляной продрал неимоверной силы рев. С десяток ворон,
случившихся рядом, попадали замертво. Одна или две угодили в парующий
котел с кипящим варевом, но этого уже никто не заметил. Все вскочили и,
выплевывая недожеванные куски, бросились к лошадям. На ходу пытались
высмотреть причину внезапной тревоги.
Бутян довольно осклабился, блеснув на солнце лошадиной улыбкой: дисциплина
- сестра удачи. Поднявшись, поправил на поясе топор, оглянулся. Сзади уже
подбегали два рослых громилы, держа в поводу крупного серого жеребца.
Атаман, не глядя, поймал повод и, удивительно легко для своей стати,
запрыгнул в седло.
Ковырнув в зубах ногтем мизинца, осмотрел войско. Еще раз довольно
хмыкнул, вспоминая слова знакомого мудреца, теперь уже покойника:
"мастерство вином не зальешь". Вокруг, стремя в стремя, стояли готовые к
бою всадники. Правда, с трезвых коней смотрели, осоловевшие от вина и
пищи, морды. Кое-кто качался и съезжал то на один, то на другой бок, но
все поголовно с оружием в руках, готовые к чему угодно, когда угодно и где
угодно. Смотрят преданно, хотя, некоторые уже мало что видят.
Бутян ласково обвел взглядом своих головорезов, прокашлялся и заговорил
голосом перекрывавшим шум любого боя:
- Сынки! Жорево и порево - это очень здориво, однако, доедим потом. А пока
надо кой-куда съездить и человечка одного сыскать. За него платят...
Войско с готовностью рявкнуло что-то невразумительное, отчего в котле с
похлебкой прибавилась еще одна ворона. Бутян развернул коня и, взмахнув
рукой, окликнул подручного:
- Дрозд! Десятка Камшука догонит потом. Пусть грузят добро в повозки и
волокут следом.
Косоглазый грохнул себя кулаком в грудь и поскакал отдавать распоряжения.
Улыбка Бутяна вновь явила на свет квадратные зубы.
- Ну, сынки, в путь?! - гаркнул он в полный голос и, под радостный
хмельной рев, двинулся к просеке.
Войско плавно потекло за атаманом, вытягиваясь в походную колонну. Со
свистом и гиканьем вперед проскакал дозорный разъезд во главе с Адизом.
Только им разрешалось ехать "поперед батьки". Бывалые воины знали свое
дело и спешили выдвинуться на тыщу саженей вперед, дабы при надобности
войско успело перестроиться к бою.
Через некоторое время за спиной Атамана послышался быстрый топот. Дрозд
осадил скакуна в трех шагах позади и, поравнявшись, бодро доложил:
- Обоз готов, идет следом. Камшук со своими замыкает.
- Вот и гоженько, - кивнул Бутян. А теперь слушай здесь.
- Да, батька!
- Скоро будем на месте, там станем ждать, пока не появится один человечек.
Как появится - будем его немножко убивать. Причем насмерть. Предупреди
всех десятников: меч, коня, флягу и сумку - мне! В цельности и
сохранности! Сделаете - кошели станут тяжелее, много тяжелее. Не сделаете
- развешаю всех на деревьях, как белка грибы.
- Одна душа? - удивился косоглазый. - Это ж, на раз сморкнуться!
Бутян с интересом поглядел на подручного. Когда отвел взгляд, на лошадином
лице блуждала тень зловещей улыбки.
- Не кажи гоп, хлопец! Чую не простой человечек. Оч-чень не простой...
...Войско неспешно катилось по равнине, но в этой кажущейся медлительности
чувствовалась неотвратимость морского прилива. Три сотни всадников
растянулись коровьим языком, сохраняя неуловимое глазом построение. Лишь
опытный взор мог заметить, что каждый из трехсот, строго держался
отведенного места в колонне, постоянно находясь в поле зрения десятника.
Те, в свою очередь, постоянно поглядывали в голову колонны, где вокруг
главаря держалась кучка вестовых.
Бутян гордился своим войском. Он лично отбирал бойцов себе под стать. Сам
же их натаскивал, используя богатый опыт и знания, накопленные смолоду,
когда был наймитом в Цареградской страже. За годы, проведенные на службе,
узнал почти все о воинских манерах разных народов. Изучил их слабые и
сильные стороны. Смекалистый ум находил ошибки и недостатки, но природная
хитрость подсказывала не лезть к военачальникам с советами, а мотать все
на ус и выживать в любых ситуациях. Наконец, заматеревший в боях Бутян
убедился, что в наемниках учиться больше нечему. Улучив момент, прихватил
с собой маленько Цареградского золота и подался на вольные хлеба.
Тут же мало помалу, стал собирать под своим началом крепких сорвиголов,
сколачивая небольшое, но весьма справное по выучке войско. А с войском уже
начал думать о том, чтобы потихоньку обосновать где-нибудь маленькое
княжество и, к старости, зажить спокойно и беззаботно, наставляя детей и
воспитывая внуков. Вдохновляли на это и уверенность в собственных силах, и
пример одного древнего героя, про которого услышал в детстве от старого
баяна. Тот герой, собрав на Дону ватагу лихих голов, тоже, в конце концов,
добыл себе и власть, и славу, и счастливую старость.
А мы чем хуже, частенько размышлял Бутян, глядя на своих рослых воинов.
Крупное длинное лицо атамана чуть светлело, смягчая обычную суровость,
однако, это не особо смягчало груботесанные черты. Что ж поделаешь, ежели
уродился с такой рожей: могучая нижняя челюсть выдавалась вперед, за
тонкими губами скрывались огромные крепкие зубы, которым, если бы не
заостренные хищные клыки, могла позавидовать любая породистая лошадь.
ЧАСТЬ 3
Глава 15
Не подмажешь - не поедешь,
не упав - не полетишь.
Витим - Большая Чаша
Укутанная тающим туманом дорога, уводила все дальше в лес. Нити солнечных
лучей, прорвавшись сквозь густую листву, колыхались над травой и
высвечивали россыпи крупных росинок. Извек достал из переметной сумы
Кощеево угощение. Придирчиво осмотрел душистые лепешки с орехами и
сморщенными коричневатыми ягодами. Не заметив ничего необычного,
попробовал, удивился свежести, будто печенье только на рассвете рассталось
с жаром печи.
Ворон бодро топотал под разноголосый щебет утренних птиц. Жадно ловил
ноздрями аппетитный запах, косил глазом и фыркал, успешно выклянчивая
лакомство: каждая третья лепешка доставалась ему. Наевшись, Сотник
обмахнул бороду и, на всякий случай пошарил в суме. С удовольствием
убедился, что там еще осталось, отряхнул руку, застегнул потертый ремень.
Лес становился гуще. Солнечные зайцы постепенно исчезли, и под изумрудным
пологом воцарились прозрачные светлые сумерки. Завтрак навеял благостное
настроение, будто все события последней седьмицы приснились и теперь
наступило светлое пробуждение. В голове промелькнула мысль: может все
привиделось, и Лелька, и берег, и река... Может воображение в полудреме
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг