послаще. И этот крупнейший работник, таинственный генконсультант, с которого
приказано глаз не спускать, тоже явный "все мы люди" и тоже хотит в
индустриальной зоне гужеваться без помех. Конечно, немедленно в душу
многоопытного Лопатова вкралось сомнение: обнаружат товарищи в Малом Беме и
Копейке - конец карьере, отстранят от руля, придется влачить остаток жизни
на родине. И в то же время... Лопатов с тоской оглядывал пустынный уютный
холл "Литейного Сплендид" с мягким пружинящим полом, светильниками,
скучающим в глубине холла барменом... глянул в стеклянную стену, где
тускловато поблескивали зимние волны Азовского залива, и снова засосало -
"все мы люди". Да гори все огнем - жизнь проходит, и в итоге будет
мучительно горько и обидно за бесцельно прожитые годы, да вот как закачусь
на три дня к девкам в Малый Бем и Копейку, в царство кайфа!.. Пусть потом
хоть из партии вычистят, все равно я за три дня с тамошними девчонками да
гомиками такие увижу, чего вы, дорогие товарищи, даже в массовом масштабе за
всю жизнь не поймаете... До удивления быстро пролетели сейчас перед
Лопатовым унылые годы на шоферско-сыскной службе. Скоро и сам Остров ОКЕЙ
полетит в тартарары, и все пролетит, ничего не увидишь и вспомнить будет
нечего.
Все эти чувства вдруг чрезвычайно ясно отразились на мясистом лице
Лопатова, а Марлен Михайлович, все тут же поняв, лишний раз поразился, как
изменились за последние годы "наши люди" Через минуту Лопатова уже не было:
на посольской машине рванул к международным маргариткам в Малый Бем и
Копейку.
Марлен Михайлович, освобожденно вздохнув, стал располагаться в чудесном
двухкомнатном номере, окнами, конечно, на чистое море. Внизу пустынные
вылизанные улочки Третьего Казенного Участка шли к пляжу. Ветер сгибал
верхушки пирамидальных можжевеловых кустов, тянущихся вдоль зеркальных
витрин. Изредка проезжал автомобиль или проходил какой-нибудь молодой парень
в ярком анораке из пластика. Марлен Михайлович испытал вдруг чувство уюта,
спокойствия, полную оторванность от проклятых проблем и нелепых инструкций.
Проживу здесь три дня в полном одиночестве, не буду никому звонить, ни с кем
встречаться, ну, а отчет составлю за милую душу - что нам даст этот отчет,
не отдалит катастрофы ни на миг и ни на миг ее не приблизит. Просижу три дня
у телевизора, буду переходить с канала на канал за Ти-Ви-Мигом, следить за
перипетиями избирательной кампании. Гулять, читать газеты, смотреть
телевизор... На три дня выйду из игры и постараюсь определиться, куда идти
мне, с кем и за что. В конце командировки из какого-нибудь бара позвоню в
Москву и скажу Вере, чтобы она позвонила мне от своей сестры. Быть может, не
засекут. Вера все поймет, попрошу ее выйти на "Видное лицо" и еще раз
попытаться удержать их от катастрофических решений.
Он включил телевизор. На одном канале шла французская многосерийная
чепуха, на другом играл американский джаз, на третьем бушевал советский
хоккейный чемпионат... Ти-Ви-Миг он обнаружил на шестом канале. Пулеметная
дробь комментатора сразу же прогнала из этого сумеречного дня сонное
спокойствие и отрешенность. Камерамены показывали из Евпатории
сногсшибательное событие - слет "Волчьей Сотни", на котором ультраправая
организация объявляла о своем присоединении к Союзу Общей Судьбы. Какой-то
дряхлый полковник (вероятно, один из последних кавалеристов Шкуро) с
восторгом рассказывал молодежи о своей туристской поездке в Москву и об
огромном впечатлении, которое произвел на него военный парад на Красной
площади. Ни слова о коммунизме - Россия, мощь, границы империи, флаг на
всех широтах мира, XXI век - век русских! В президиуме собрания Марлен
Михайлович вдруг увидел профессора Фофанова, одного из "одноклассников". Еще
неделю назад его, либерала, "любителя краснопузых", в таком собрании
размазали бы по стене, теперь, за неделю до выборов, он был почетный гость и
"волчесотенцы" ждали его слова.
Зазвонил телефон, Марлен Михайлович передернулся. Кто может мне
звонить? Кто знает, что я в "Литейном Сплендид"? Оказалось, знают те, кому
полагается знать. Звонил из Феодосии Вильям Иванович Коккинаки. Под таким
именем пребывал на Острове полковник Сергеев. Вальяжный профессор-археолог
прибыл в Феодосию с личными научными целями из Калифорнии. Мягким картавым
говорком археолог на правах старого друга и знатока Крыма приглашал Марлена
Михайловича посетить его в Феодосии. В том случае, если вас одолеют дела или
визитеры, дорогой мой, милости прошу - я снял дивный особнячок у
моря, мы сможем, как в старые времена, поспорить о третьем слое кургана
Тепсень или о происхождении древних водоемов на склонах Легинера. Позвольте,
какие визитеры, я никого не жду, возразил Марлен Михайлович, ни с кем не
намерен... Да-да, конечно, я и сам люблю уединение, зачастил господин
Коккинаки, сочувствую вам от всей души. Вот только вчера избавился от одного
нумизмата, некий Игнатьев-Игнатьев, личность любопытная, но полный дилетант.
Советую вам таких любителей адресовать к своему - ха-ха - шоферу или даже
прямо ко мне. Ну, а уж если полезут какие-нибудь древние египтяне, то тогда
просто звоните мне, дорогой мой, вот - запишите телефон.
Соображая некоторое время, что могла бы означать вся эта абракадабра,
Марлен Михайлович некоторое время невидящими глазами смотрел на экран
Ти-Ви-Мига, пока де него вдруг не дошло, что на экране фигурирует очередное
сногсшибательное событие. Пресс-конференция в Бахчисарае. Советник по печати
ханского двора делает заявление журналистам. Его высочество исламский
руководитель татарского народа Крыма призывает своих подданных голосовать за
Союз Общей Судьбы и выражает уверенность, что в составе великого Советского
Союза Крым сможет внести более солидную лепту в движение неприсоединения,
укрепить антиимпериалистический фронт своих братьев по вере.
Вдруг снова зазвонил телефон. На этот раз портье. Любезнейшим тоном на
чистом русском интересовался, не желает ли господин получить ужин в номер.
На экране телевизора появился Андрей. Он выпрыгнул из вертолета на базе
ВВС в Каче. За ним по пятам следовала его новая женщина - Кристина Паролей,
в кожаной куртке и джинсах, весьма привлекательная особа, но до нашей Таньки
ей далеко, дурак Андрей, во всем дурак. Их встречал Чернок и сотни три
восторженных молодых летчиков.
Ужин? Да-да, пожалуйста. Что-нибудь полегче, что-нибудь простенькое.
Да, и вот еще... вот еще что... будьте любезны... бутылку скоча, да-да...
Что? Вот именно целую бутылку. "Вlack-Whitе" вполне устроит...
Лучников поднялся на трибуну, поднял руки, призывая к тишине.
- Летчики, - сказал он. - Каравеллы испанцев отправлялись в
Атлантику, не зная, что им принесет каждая следующая миля, шли во мрак и
туман. Они обрели Америку, но ведь ее могло бы и не быть на месте, мрак и
туман поглотили бы их. Таков удел человека - идти к новым берегам. Обретем
ли мы Россию, нашу судьбу и мечту? Летчики, отправляясь в этот путь, я хочу
вам сказать, что наш мрак и туман гораздо чернее и пространнее, чем тот, что
лежал перед испанцами.
Вскочил какой-то чудесный юноша с лейтенантскими значками в петлицах,
махнул пилоткой, прокричал:
- Мы летаем в любую погоду, Андрей!
Аудитория восторженно взревела. Полковник Чернок закурил сигариллос.
Андрей грустновато улыбался. Миссис Паролей (кажется, есть такая травка в
бульон) демонстрировала одну лишь безграничную преданность своему владыке.
Экая хитроумная бестия, вдруг с отчетливой злобой подумал Кузенков о
Лучникове. Агитация от обратного! Пугает людей "мраком и туманом", а
достигает желаемого восторга, отваги. Что происходит с этими людьми? Вновь и
вновь Солженицын увещевает их с телеэкранов - остановитесь, одумайтесь! Все
его с благоговением слушают, а потом приходят к сногсшибательному выводу:
только великая земля могла взрастить столь могучую личность, только великий
Советский Союз! Может быть, на такой степени процветания у человека всегда
возникает эдакий вывих в сторону бессмысленных вдохновений? Как умудрился
Лучников так глубоко проникнуть в психологию островитян? Может быть, и
впрямь в КГБ его этому научили? Кузенков, однако, достоверно знал, что
верхушка Комитета вовсе не стремится к захвату Крыма: ведь пропадает такое
чудное рабочее поле. Нет, просто Андрей сам - один из островитян, один из
"лучших".
Ти-Ви-Миг, по своему обыкновению, зафиксировал физиономию Лучникова.
Странное сочетание: хищноватая улыбка и грустный, если не тоскливый, взгляд.
- Подонок! - Кузенков поднес кулак к физиономии бывшего друга.
Подонок во всем: и родных своих забыл, и любимую выбросил, и даже такая
мелочь - не удосужился за все эти месяцы старого друга найти. Все поглотила
садомазохистская идея, снобизм, доведенный до абсурда.
- Совершенно с вами согласен, Марлен Михайлович, - прозвучал
поблизости несколько проржавленный голосишко.
Кузенков отскочил от телевизора. В номер въезжала колясочка с его
"скромным ужином" - целый набор подносов и подносиков, прикрытых
серебряными крышками, плюс бутылка виски. Колясочку толкал слуга, средних
лет костлявый субъект с улыбочкой, обнажающей анемичные десны, седоватые
крылья волос падали на глаза.
- Вы нашли точное слово, - сказал слуга. - Андрей Лучников -
нравственный подонок. Я его знаю с детских лет, мы вместе учились в
Симферопольской Гимназии Имени Царя-Освободителя.
Кузенков молча смотрел на слугу и уже понимал, что это вовсе не слуга,
что он, может быть, зря отослал Лопатова, что его здесь ждали, что нужно
немедленно звонить г-ну Коккинаки, если это уже не поздно.
Фальшивый слуга склонил голову и слегка подщелкнул каблуками.
- Разрешите представиться. Юрий Игнатьев-Игнатьев, - сказал он. -
Простите великодушно, но это была единственная возможность предстать перед
вами, а в этом у меня есть крайняя нужда.
Подкинув фалды, как в XIX веке, Игнатьев-Игнатьев присел на кресло, но
кресло было современным, "утопляющим", нагловатое, нарочито старомодное
движение не соответствовало дизайну. Он как-то нелепо провалился и, чтобы
соответствовать этому креслу, дерзко закинул ногу на ногу. Смещение времен и
стилей оказалось столь дурацким, что Марлен Михайлович, несмотря на
напряжение, усмехнулся.
- Игнатьев-Игнатьев? - сказал он ледяным тоном. - "Волчесотенец"?
Знаю о вас немало.
- В прошлом, любезнейший Марлен Михайлович, - сказал
Игнатьев-Игнатьев, подчищая себе ногти как бы небрежно, стильно и вновь
фальшиво. - "Волчья Сотня" вычистила меня из своих рядов, и я горд, что это
произошло за несколько дней до того, как они продались СОСу. Теперь я член
партии "коммунисты-нефтяники"...
- Браво, браво, - сказал Марлен Михайлович. - Из "ВС" в "КН".
Поздравляю. Однако не могли бы вы оставить меня одного? Я не вполне...
- Более того, я вошел в ЦК этой партии и сейчас хотел бы говорить с
вами не как частное лицо, но как член ЦК... - Игнатьев-Игнатьев
вопросительно протянул руку к бутылке.
- Не трогайте виски, - с неожиданной для себя грубостью сказал
Кузенков.
Изображение Лучникова уже исчезло с экрана. Теперь Ти-Ви-Миг,
захлебываясь, повествовал о драме, разыгравшейся в ялтинском "Мажестике":
Лючия Кларк нашла в постели продюсера Джека Хэлоуэя местную аристократку
Нессельроде! В то время как... и так далее, и тому подобное. Среди
интервьюируемых персон мелькнул на минуту и недавний эмигрант кинорежиссер
Виталий Гангут. Он категорически отмежевывался от постельной истории,
заявляя, что на Лючию Кларк он "кладет" (неясное место, господа, позднее
постараемся уточнить), а Лидочку Нессельроде "видал в гробу" (последуют
разъяснения, милостидари), из всей остальной "шараги" знать никого не
желает, а Осьминога ценит как сильно "секущего" в кино продюсера. Без
всякого сомнения, интервьюируемый был слегка или основательно навеселе. Ему
был задан вопрос: кстати, правда ли, что вы совместно с Хэлоуэем вынашиваете
планы сверхмощного блокбастера? Гангут хитро заулыбался, погрозил пальцем, и
в таком виде был зафиксирован.
- Кажется, вы знаете и этого негодяя, товарищ Кузенков? - спросил
Игнатьев-Игнатьев, кивая на экран.
- Я вам не товарищ, - рявкнул Марлен Михайлович, налил себе полный
стакан виски, а бутылку недвусмысленно переставил подальше от непрошеного
гостя.
- Что касается меня, то я знаю его прекрасно, - усмехнулся
Игнатьев-Игнатьев, ничуть не смущаясь. - Витя Гангут - нравственный урод и
алкоголик. Дружок нашего героя. Видимо, предательство Родины у этих господ в
крови.
После стакана виски все вспыхнуло ярким светом и юмором.
- Не позволить ли вам выйти вон, милостидарь, радетель Родины? -
сказал Кузенков Игнатьеву-Игнатьеву и резко показал ему на дверь. В жесте
было что-то ленинское.
Зашевелилось лицо Гангута на телеэкране. В ответ на вопрос о СОСе он
сморщился, будто прихлопнул на шее комара, и пробормотал:
- Презираю...
Замелькало что-то зарубежное. Ти-Ви-Миг шуровал с одинаковым успехом по
всему миру. Нефть, развратные морды шейхов и революционных лидеров,
террористы, плейбои, ученые, спортсмены, модели и маргаритки.
- Да, я радетель Родины своей, - надуваясь спесью, заговорил
Игнатьев-Игнатьев и снова потянулся к бутылке, но Марлен Михайлович вновь ее
переставил подальше, - ради борьбы с врагами ея, со сволочью вроде
Лучникова, готов соединиться даже с "коммунистами-нефтяниками", с самим
дьяволом...
- Под Родиной вы что подразумеваете? - спросил Марлен Михаилович.
Глаза Игнатьева-Игнатьева радостно сверкнули - ага, не выгоняют!
Все-таки начинается же диалог же!
- Мое понятие Родины прежде всего отличается от лучниковского, -
быстро, едва не захлебываясь, проговорил он.
- Только-то и всего. - Марлен Михайлович изобразил разочарование. -
Скучновато, господин Игнатьев-Игнатьев. У вас как будто и не Родина, а
только лишь Лучников на уме. Задвинулись вы на этой персоне.
Голова Игнатьева-Игнатьева упала, и Марлен Михайлович услышал глухое
отчаянное ворчанье.
- Налейте мне скоча, - наконец различил он слова.
- Не налью. Я вас не приглашал. Вы меня не интересуете.
Игнатьев-Игнатьев взял себя в руки, откинул назад волосы, встал и
прогулялся по ковру.
- Напрасно пренебрегаете, Марлен Михайлович, - сказал он. - Сейчас я
представляю те немногие силы на Острове, которые противостоят эпидемии СОСа.
Запад, как всегда, расписывается в банкротстве. Мы выходим на Белград, мы
ищем пути в Пекин. Мы, семь левых партий, единственные, кто может хоть
что-то сделать против СОСа...
- И во мне вы ищете союзника? - усмехнулся Марлен Михайлович. - В
советском дипломате вы ищете союзника? Любопытно.
- Да, вы наш потенциальный союзник, - сказал Игнатьев-Игнатьев. - У
нас есть сведения, что в СССР могущественные круги не хотят воссоединения, и
вы из этих кругов.
- Кто это вам сказал, господин "коммунист-нефтяник"? - Марлен
Михайлович со стаканом виски в левой руке приблизился и ухватил
Игнатьева-Игнатьева за плечо. Плечо оказалось на удивление слабым и
податливым. - Отвечайте! Откуда этот вздор?
Игнатьев-Игнатьев молчал, бессильно моталась его голова.
- Это я ему сказал, - прозвучал вальяжный голос, и Марлен Михайлович
увидел на пороге располагающего к себе господина с бородой Радамеса, в
котором без труда узнал полковника ОСВАГа Вадима Востокова.
Изящно поклонившись, полковник прошел в комнату и поставил на стол
серебряное ведерко с бутылкой шампанского. Виновато развел руками.
- Извините, Марлен Михайлович, но это я имел неосторожность во время
одной из официальных бесед сиречь допросов этого криминального господина
высказать нечто вроде подобного предложения.
- Чем обязан, господин Востоков? - почти весело спросил Марлен
Михайлович. "Черное и белое" делали свое дело, мир упрощался, распадаясь на
два цвета, уподобляясь телевизионному старому доцветному фильму добрых
шестидесятых, мир иллюзий.
- Очень польщен, что вы знаете мое имя. - Востоков ловко открыл
шампанское. - Слышите, как завывает норд-ост? Начинается ураган. В такие
вечера весьма приятно разыгрывать в уютном отеле партию политического
покера.
Шампанское после виски показалось Марлену Михайловичу серебрящейся
фортепьянной пьеской после аккордов оркестра.
- Учтите, господин Востоков, - сказал Марлен Михайлович, разваливаясь
в кресле. - В соседнем номере помещается тренированный майор Лопатов.
На экране Ти-Ви-Мига вдруг появился "рыбий жир ленинградских речных
фонарей". Кровавые полосы угасающего заката за зыбкой иглой Петропавловки.
Ухмыляющиеся лица трех мальчишек в шинелях с поднятыми воротниками и в
черных шарфах, обмотанных вокруг шеи.
- Соседний номер пуст, - любезно сказал Востоков. - Майор Лопатов в
сей момент нежится в кабинете массажа "Бангкок", что в Малом Беме и Копейке,
с вашего разрешения.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг