- Я так и понял, - сказал Лучников, взял слюнявый окурок и втянул
сладковатый дымок. Сладкая дрянь.
- Ба, вот странность, только сейчас заметил, что я спрашиваю тебя
по-русски, а ты мне отвечаешь на яки. - Он внимательно разглядывал сына.
Все-таки красивый парень, очень красивый.
- Это язык моей страны! - с неожиданной горячностью вскричал Антон.
Веселости как не бывало. Глаза горят. - Я говорю на языке моей страны!
- Вот оно что! - сказал Лучников. - Теперь, значит, вот такие у нас
идеи?
- Слушай, атац, ты меня опять подначиваешь. Ты со мной, я вижу, так и
не научишься говорить серьезно. Яки! - Нотка враждебности, той старой,
годичной давности, появилась в голосе Антона. - Яки! Яки, атац!
Атац. т. е. отец, типичное словечко яки, смесь татарщины и русятины.
Уровнем ниже, в дверях столовой появилась фигура деда.
- Мальчики, обедать! - крикнул он. Антон вылез из шезлонга и пошел по
веранде, прыгая на одной ноге и на ходу натягивая джинсы. Обернулся.
- Да, я забыл тебе сказать, что я и в Москве твоей побывал.
- Вот как? - Лучников встал. - Ну, и как тебе Москва?
- Блевотина, - с удовольствием сказал Антон и, почувствовав, что
диалог закончился в его пользу, очень повеселел.
Дед явно любовался внуком. В дверях столовой Антон дружески ткнул
Арсения плечом. Лучников-средний задержался.
- Арсений, это из-за него ты просил меня приехать обязательно
сегодня? Он что - завтра испаряется?
- Нет-нет. Антошка мне ничего не говорил о своих планах. Не думаю, что
эта троица так быстро нас покинет. Девочки первый раз на Острове. Антошка
предвкушает роль гида. Новая культура яки и жизнь русских мастодонтов. К
тому же рядом и Коктебель с его вертепами. Думаю, что американочкам на
неделю хватит.
Арсений Николаевич вроде бы посмеивался, но Андрей Арсениевич заметил,
что глаза отца смотрят серьезно и как бы изучают его лицо. Это тоже было не
свойственно старику Лучникову и пугало.
- Тогда почему же ты сказал "обязательно"? Просто так, а? Без особого
значения?
"Если ответит "просто так", "без особого значения", то это самое
худшее", - подумал Андрей Арсениевич.
- Со значением, - улыбнулся отец, как бы угадавший ход его мыслей. -
У нас сегодня к обеду Фредди Бутурлин.
- Да я его вижу чуть ли не каждый день в Симфи! - воскликнул
Лучников.
- Нам нужно будет вечером поговорить втроем, - неожиданно жестким
голосом - президент в кризисных паузах истории - проговорил
Лучников-старший.
Тогда они вошли в столовую, одна стена которой была стеклянной и
открывала вид на морс, скалу Хамелеон и мыс Крокодил. За столом уже сидели
Памела, Кристина, Антон и Фредди Бутурлин.
Последний был членом Кабинета Министров, а именно товарищем министра
информации. Пятидесятилетний цветущий отпрыск древнего русского рода, для
друзей и избирателей Фредди, а для врэвакуантов Федор Борисович, член партии
к-д и спортклуба "Русский Сокол", по сути дела плейбой без каких-либо особых
идей. Бутурлин когда-то слушал лекции Лучникова-старшего, когда-то шлялся по
дамочкам с Лучниковым-средним и потому считал их своими лучшими задушевными
друзьями.
- Хай, Эндрю! - Он открыл свои объятия.
- Привет, Федя! - ответил Лучников "по правилам московского жаргона".
Памела и Кристина - Боже! - преобразились, обе в платьях! Платья,
правда, были новомодные, марлевые, просвечивающие, да еще и на узеньких
бретельках, но все-таки соски молодых особ были прикрыты какими-то цветными
аппликациями. Антоша сидел голый по пояс, только лишь космы свои слегка
заправил назад, завязал теперь в пони-тэйл.
Седьмым участником трапезы был мажордом Хуа. Он отдавал распоряжения на
кухню и официанту Гаври, но то и дело присаживался к столу, как бы гордо
демонстрируя, что он тоже член семьи, поворачивал по ходу беседы печеное
личико, счастливо лучился, внимал. Вдруг беседа и его коснулась.
- Хуа- старый тайваньский шпион, - сказал про него Антон девушкам.
- Это естественно, Крым и Тайвань, два отдаленных брата. В семьях
врэвакуантов считается шикарным иметь в доме китайскую агентуру. Хуа шпионит
за нами уже сорок лет, он стал нам родным.
- Что такое "врэвакуанты"? - Памела чудесно сморщила носик.
- Когда в 1920 году большевики вышибли моего дедулю и его славное
воинство с континента, белые офицеры на Острове Крым стали называть себя
"временные эвакуанты". Временный is temporary in English. Потом появилось
сокращение "вр. эвакуанты", а уже в пятидесятых годах, когда основательно
поблекла идея Возрождения Святой Руси, сложилось слово "врэвакуант", нечто
вроде нации.
Отец и дед Лучниковы переглянулись: Антону и в самом деле нравилась
роль гида. Фредди Бутурлин пьяновато рассмеялся: то ли он действительно
набрался еще до обеда, то ли ему казалось, что таким пьяноватым ему следует
быть, в его "сокольской" плейбойской куртке, да еще и в присутствии
хорошеньких девиц.
- Ноу, Тони, ноу плиз донт, - пригрозил он пальцем Антону, - не
вводи в заблуждение путешественниц. Врэвакуанты, май янг лэдис, это не
нация. По национальности мы русские. Именно мы и есть настоящие русские, а
не... - Тут бравый "сокол" слегка икнул, видимо, вспомнив, что он еще и
член Кабинета, и закончил фразу дипломатично: - ... а не кто-нибудь другой.
- Вы хотите сказать, что вы - элита, призванная править народом
Крыма?! - выпалил Антон, перегнувшись через край стола.
"Что это он глаза-то стал так таращить, - подумал Лучников. - Уж не
следствие ли наркотиков? "
- Не вы, а мы, - лукаво погрозил Бутурлин Антону вилкой, на которой
покачивался великолепный щримп, - Уж не отделяешься ли ты от нас, Тони?
- Антон у нас теперь представитель культуры яки, - усмехнулся
Лучников.
- Яки! - вскричал Антон. - Будущее нашей страны - это яки, а не
вымороченные врэвакуанты, или обожравшиеся муллы, или высохшие англичане! -
Он отодвинул локтем свою тарелку и зачастил, обращаясь к девушкам: - Яки -
это хорошо, это среднее между "якщи" и "о'кей", это формирующаяся сейчас
нация Острова Крыма, составленная из потомков татар, итальянцев, болгар,
греков, турок, русских войск и британского флота. Яки - это нация молодежи.
Это наша история и наше будущее, и мы плевать хотели на марксизм и
монархизм, на Возрождение и на Идею Общей Судьбы!
За столом после этой пылкой тирады воцарилось натянутое молчание.
Девицы сидели с каменными лицами, у Кристины вздулась правая щека - во рту,
видимо, лежало что-то непрожеванное, вкусное.
- Вы уж извините нас, уважаемые леди, - проговорил Арсений
Николаевич. - Быть может, вам не все ясно. Это вечный спор славян в
островных условиях.
- А нам на ваши проблемы наплевать, - высказалась Кристина сквозь
непрожеванное и быстро начала жевать.
- Браво! - сказал дед. - Предлагаю всему обществу уйти от битвы идей
к реальности. Реальность перед вами. В центре стола омар, слева от него
различные соусы. Салат с креветками вы уже отведали. Смею обратить внимание
на вот эти просвечивающие листочки балаклавской ветчины, она не уступит
итальянской "прошютто". Вон там, в хрустале, черная горка с дольками лимона
- улыбка исторической родины, супервалютная икра. Шампанское "Новый Свет" в
рекламе не нуждается. В бой, господа!
Далее последовал очень милый, вполне нормальный обед, в течение
которого вся атмосфера наполнялась веселым легким алкоголем, и вскоре все
стали уже задавать друг другу вопросы, не дожидаясь ответа, и отвечать, не
дожидаясь вопросов, а когда подали кофе. Лучников почувствовал на своем
колене босую ступню Памелы.
- Этот тип, - говорила золотая калифорнийская дива, тыча в него
сигарой, вынутой изо рта Фредди Бутурлина, - этот тип похож на рекламу
"Мальборо".
- А этот тип, - Кристина, взмахнув марлевым подолом, опустила голый
задик на костлявые колени деда Арсения, - а этот тип похож на пастыря всего
нашего рода. Пастырь белого племени! Джинсовый Моисей!
- Вы, девки! не трогайте моих предков! - кричал Антон. - Папаша,
можно я возьму твой "турбо"? Нельзя? Как это говорят у вас в Москве -
"жмот"? Ты - старый жмот! Дед! Одолжи на часок "ролс"? Жмоты проклятые!
Врэвакуанты! Яки поделится последней рубахой.
- Я вам дам "лэндровер" с цепями, - сказал дед Арсений. - Иначе вы
сверзитесь с серпантина в бухту.
- Ура! Поехали! - Молодежь поднялась и, приплясывая, прихлопывая и
напевая модную в этом туристическом сезоне песенку "Город Запорожье",
удалилась. Памела перед уходом нахлобучила себе на голову летнюю изысканную
шляпу товарища министра информации.
Город Запорожье:
Санитэйшен фри!
Вижу ваши рожи,
Братцы, же ву при!
Русско-англо-французский хит замер в глубинах "Каховки". Взрослые
остались одни.
- Эти девки могут разнести весь твой замок. Арсений, - сказал
Лучников. - Откуда он их вывез?
- Говорит, что познакомился с ними третьего дня в Стамбуле.
- Третьего дня? Отлично! А когда он стал яки-националистом?
- Думаю, что сегодня утром. Они часа два беседовали на морс с моим
лодочником Хайрамом, а тот активист "Яки-Фьюча-Туганер-Центр".
- Хороший у тебя сын, Андрюшка, - мямлил вконец осоловевший Бутурлин.
- Ищущий, живой, с такими девушками дружит. Вот мои
мерзавцы-белоподкладочники только и шастают по салонам врэвакуантов,
скрипка, фортепиано, играют всякую дребедень от Гайдна до Стравинского...
понимаете ли, духовная элита... Мерзость! В доме вечные эти звуки-
Рахманинов... Гендель... тоска... не пьют, не валяются...
- Ну, Фредди. хватит уже, - сказал Лучников-старший. - Теперь мы
одни. Фредди Бутурлин тут же причесался, одернул куртку и сказал:
- Я готов, господа.
- Хуа, отключи телефоны, - попросил Арсений Николаевич.
- А вы не завели еще себе магнитный изолятор? - поинтересовался
Фредди. - Рекомендую. Стоит дорого, но зато перекрывает всех "клопов".
- Что все это значит? - спросил Лунников. Он злился. Двое уже знают
некий секрет, который собираются преподнести третьему, несведущему. Хочешь
не хочешь, но в эти минуты чувствуешь себя одураченным.
Арсений Николаевич вместо ответа повел их в так называемые "частные"
глубины своего дома, то есть туда, где он, собственно говоря, и жил. Комнаты
здесь были отделаны темной дубовой панелью, на стенах висели старинные
портреты рода Лучниковых, часть из которых успела эвакуироваться еще в 20-м,
а другая часть разными правдами-неправдами была выцарапана уже из
"Совдепии". Повсюду были книжные шкафы и полки с книгами, атласами,
альбомами, старые географические карты, старинные глобусы и телескопы,
модели парусников, статуэтки и снимки любимых лошадей Арсения Николаевича.
Над письменным столом висела фотография суперзвезды, лучниковского фаворита,
пятилетнего жеребца крымской породы Варяга, который взял несколько призов на
скачках в Европе и Америке.
- Недавно был у меня один визитер из Москвы, - сказал Арсений
Николаевич. - Настоящий лошадник. Еврей, но исключительно интеллигентный
человек.
Андрей Арсениевич усмехнулся. Ничем, наверное, не изжить
врэвакуантского высокомерия к евреям. Даже либерал папа проговаривается.
- Так вот, знаете ли, этот господин задумал в каком-то там их журнале
рубрику "Из жизни замечательных лошадей". Дивная идея, не так ли?
- И что же? - поднял дворянскую бровь Бутурлин.
- Зарубили, наверное? - хмуро пробормотал Андрей.
- Вот именно это слово употребил визитер, - сказал Арсений. -
Редактор рубрику зарубил. Андрей рассмеялся:
- Евреи придумывают, русские рубят. Там сейчас такая ситуация.
Все трос опустились в кожаные кресла вокруг низкого круглого стола. Хуа
принес портвейны и сигары и растворился в стене.
- Ну так что же случилось? - Лучников все больше злился и нервничал.
- Андрей, на тебя готовится покушение, - сказал отец. Лучников
облегченно расхохотался.
- Ну, вот я так и знал - начнет ржать. - Арсений Николаевич
повернулся к Бутурлину.
- Арсений, тебе, наверное, позвонил какой-нибудь
маразматик-волчесотенец? - смеялся Лучников. - В "Курьере" дня не проходит
без таких звонков. Чекистский выкормыш, б.... кремлевская, жидовский
подголосок... как только они меня не кроют... придушим, утопим, за яйца
повесим...
- На этот раз много серьезнее, Эндрю, - вместе с этими словами и
голос Бутурлина стал намного серьезнее.
- Сведения идут прямо из СВРП, - холодно и как бы отчужденно Арсений
Николаевич стал излагать эти сведения. - Правое законспирированное крыло
Союза Возрождения Родины и Престола приняло решение убрать тебя и таким
образом ликвидировать нынешний "Курьер". Мне об этом сообщил мой старый
друг, один из еще живущих наших батальонцев, но... - у Лучникова-старшего
чуть дрогнул угол рта, - ... но, смею заверить, еще не маразматик. Ты
знаешь прекрасно, Андрей, что твой "Курьер" и ты сам чрезвычайно раздражаете
правые круги Острова...
- Сейчас уже и левые, кажется, - вставил Фредди Бутурлин.
- Так вот, мой старый друг тоже всегда возмущался твоей позицией и
Идеей Общей Судьбы, которую он называет просто Советизацией, но сейчас он
глубоко потрясен решением правых из СВРП. Он считает это методами красных и
коричневых, угрозой нашей демократии и вот почему хочет помешать этому делу,
лишь во вторую голову ставя наши с ним дружеские отношения. Теперь,
пожалуйста, Федя, изложи свои соображения.
Арсений Николаевич, едва закончив говорить, тут же выскочил из кресла и
зашагал по ковру, как бы слегка надламываясь в коленных суставах.
Лучников сидел молча с незажженной сигарой в зубах. Мрак мягкими
складками висел справа у виска.
- Андрюша, ты знаешь, на какой пороховой бочке мы живем, в какую
клоаку превратился наш Остров... - Так начал говорить товарищ министра
информации Фредди Бутурлин. - Тридцать девять одних только
зарегистрированных политических партий. Масса экстремистских групп.
Идиотская мода на марксизм распространяется, как инфлуэнца. Теперь любой
богатей-яки выписывает для украшения своей виллы собрания сочинений прямо из
Москвы. Врэвакуанты читают братьев Медведевых. Муллы цитируют Энвера Ходжу.
Даже в одном английском доме недавно я присутствовал на декламации стихов
Мао Цзэдуна. Остров наводнен агентурой. Си-Ай-Эй и Ка-Гэ-Бэ действуют чуть
ли не в открытую. Размягчающий транс разрядки. Все эти бесконечные делегации
дружбы, культурного, технического, научного сотрудничества. Безвизный въезд,
беспошлинная торговля... - все это, конечно, невероятно обогащает наше
население, но день за днем мы становимся международным вертепом почище
Гонконга. С правительством никто не считается. Демократия, которую Арсений
Николаевич с сотоварищами вырвали у Барона в 1930 году, доведена сейчас до
абсурда. Пожалуй, единственный институт, сохранивший до сих пор свой смысл,
- это наши вооруженные силы, но и они начинают развинчиваться. Недавно было
экстренное заседание Кабинета, когда ракетчики Северного Укрепрайона
потребовали создания профсоюза военных. Вообрази себе бастующую армию. Кому
она нужна? По данным ОСВАГа, 60% офицерского состава выписывают твой
"Курьер". Стало быть, они читают газету, которая на каждой своей странице
отвергает сам смысл существования русской армии. Понимаешь ли, Андрей, в
другой, более нормальной обстановке твоя Идея Общей Судьбы была бы всего
лишь одной из идей, право на высказывание которых - любых идей! -
закреплено в Конституции 1930. Сейчас Идея и ее активный пропагандист
"Курьер" становится реальной опасностью не только для амбиций наших
мастодонтов, как ты их называешь, но и для самого существования государства
и нашей демократии. Подумай, ведь ты, проповедуя общую судьбу с великой
родиной, воспитывая в гражданах комплекс вины перед Россией, комплекс вины
за неучастие в ее страданиях и, как говорят они там, великих свершениях,
подумай сам, Андрей, ведь ты проповедуешь капитуляцию перед красными и
превращение нашей славной банановой республики в Крымскую область. Ты только
вообрази себе этот кошмар- обкомы, райкомы...
- Я не понимаю, Федя, - перебил его Лучников. - Ты что,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг