ладонях старинные золотые монеты, любовался радужной игрой в алмазах,
катал по узорчатым коврам сияющие жемчужины. И вот осталась единственная
дверь, в которую он не входил. "От какой опасности предостерегал отец?" -
подумал царевич. Долго колебался и вдруг решил: "Человек должен знать все!"
Проскрежетал ключ, заскрипела дверь, и он увидел старый сундук посреди
пустой комнаты. Оставляя следы на пыльном полу, Сайф ал-Мулюк подошел к
нему и приподнял крышку. Внутри лежала потертая шуба. Юноша взял ее и
встряхнул. Из шубы выпали перстень и кусок ткани. Юноша подобрал их,
подошел к окну, чтобы рассмотреть. Перстень был изготовлен из неведомого
тяжелого металла. Его украшал голубой камень. На кромке вырезано:
"Искандар зуль-Карнайн". "Неужели драгоценность принадлежала великому
воителю?" - поразился Сайф ал-Мулюк.
За действиями царевича по монитору ревниво следил Кумар. Его первым
вернули из прошлого, за то что он не посмел ослушаться падишаха и не вошел
в заветную дверь. Кумар первым заметил красный сигнал тревоги на боковом
экране.
- Устад, - позвал он. - Нарушение...
Камалов повернулся к монитору, на котором в полумраке тайной комнаты
вырисовывалась фигура Сайф ал-Мулюка. Царевич рассматривал подобранную на
полу ткань. Недоуменно вскинул брови, скомкал и бросил ее в сундук. Надел
на палец перстень Искандара и, не оглядываясь, пошел к двери...
Устад-Галим озабоченно подвигал тюбетейку на голове.
- Ошибки быть не могло? - спросил он сотрудника Центра. Тот поморгал
глазами, не понимая.
- Я спрашиваю о портретном сходстве.
- Пси-копия довольно точная. В пределах допуска, конечно.
- Поразительно! Такой нуль-эффект я наблюдаю впервые.
- Я тоже. - Сотрудник пожал плечами. - Как быть?
- На возврат. Соискателю там больше делать нечего.
На другом экране царевич развернул ткань, заметил в ней нечто странное и
вдруг побледнел. Тяжелый стон сорвался с губ. Юноша зашатался и упал на
пол...
После посещения запретной комнаты Сайф ал-Мулюк стал неузнаваем.
Жизнерадостный юноша превратился в затворника.
Целыми днями сидел в покоях, а когда к нему входили, что-то торопливо
прятал за пазуху. От печали и раздумий он исхудал и пожелтел. Дворцовый
лекарь в недоумении крутил головой.
Падишах пригрозил ему смертью, если он не установит причину болезни.
Испуганный старик побежал к царевичу.
- Смилуйся, о повелитель, - запричитал он, - топор навис над моей головой!
Объясни, почему ты печален?
Юноша достал из-за пазухи тонкую ткань и развернул ее. Долго лекарь
разглядывал вытканный портрет девушки неземной красоты. Даже его старое
сердце дрогнуло от ее небывалого совершенства. Он пришел к падишаху и
прошептал:
- Любовь...
- Кто же она? - вскричал Рабиг ал-Мулюк.
- Пери, - ответил лекарь, подавая портрет.
Рабиг ал-Мулюк задумался... Он корил сына за непослушание. Уговаривал не
стремиться к недостижимому. Собрал во дворце красивейших девушек, которые
танцевали, играли на сладкозвучных инструментах, пели нежные песни.
Царевич не глядел на них.
- Разве я не люблю сына больше жизни? - спросил себя падишах. - Разве я не
могу исполнить все его желания?
И вот уже плывут на восток корабли. Их сопровождают попутные ветры и
штиль, извержения огнедышащих гор и штормы. Ночью море светится голубыми
огнями, днем над волнами носятся крылатые рыбки.
Однажды к царевичу подошел капитан.
- Посмотри на небо, - встревоженно сказал он.
Царевич поднял голову и увидел черную тучу, исполосованную вспышками
молний.
- Шторм, - спокойно сказал он. - Мало ли их было...
- Это не шторм, - покачал головой капитан. - Это див.
- Тогда приказывай, я верю твоей многоопытности.
По слову старого морехода на кораблях спустили паруса. Сайф ал-Мулюк
вместе с командой укрылся в трюме, который плотно задраили. Время шло в
тревожном ожидании. Юноша ухватился за переборку, чувствуя, как она
подрагивает от ударов волн о борт. Бессилие перед стихийной мощью дива
охватило его. Внезапно раздался страшный грохот, корабль круто накренился.
Покатились бочки, давя людей. Вода хлынула в трюм. Ее шум поглотил крики о
помощи и проклятья...
В этот момент Камалов нажал кнопку возврата, быстро оглядев остальные
мониторы. На их экранах Сайф ал-Мулюк отказался спуститься в трюм и
привязал себя к мачте. Он без страха смотрел на близкую тучу. Бывалые
воины учили: победа заключена в острие клинка. И царевич обнажил саблю. Но
она не понадобилась: было видно, что туча пройдет стороной. Юноша
облегченно вздохнул. И тут страшный удар обрушился на корабль. Мачта
переломилась, как былинка...
Сайф ал-Мулюк очнулся в воде, привязанный к обломку мачты. Рука продолжала
сжимать бесполезную саблю. Ласковое солнце освещало невысокие волны,
которые погребли стольких воинов и мореходов. "Клянусь, я отомщу" -
подумал царевич.
Несколько дней волны качали обломок мачты. Голод и жажда мучили юношу.
Наконец, он увидел скалистую вершину и берег, поросший лесом. Царевич
сделал из плаща парус и вскоре достиг суши.
За несколько дней Сайф ал-Мулюк оправился от долгого поста и окреп. Он
обследовал побережье и убедился, что находится на острове. Тогда он
принялся собирать выброшенные на берег обломки кораблей, пустые бочонки,
из которых надеялся соорудить плот. Однажды он отправился к скалистой
вершине, чтобы осмотреться. Здесь он увидел гнездо огромной птицы, в
котором сидели два голых птенца величиной со страуса. Они жалобно кричали,
глядя, как к ним подползает огромная змея.
Вспомнив рассказы о кровожадной аждахе, пожирающей птенцов рухх, юноша
окаменел, но быстро опомнился и выхватил саблю. Однако он опоздал. Аждаха
проглотила птенцов. Обезумев от гнева, Сайф ал-Мулюк обрушил разящие удары
на рогатую голову, на длинное бородавчатое тело, которое судорожно билось
и свивалось в кольца. Клинок рассекал аждаху, но отрубленные части
превращались в маленьких змей. Они набрасывались на царевича, кусали,
обвивали руки и ноги...
5
Никто не видел, как погибал Сайф ал-Мулюк. Устад-Галим сидел спиной к
монитору, Кумар сочувственно слушал Чаку. Сотрудник же Центра, убаюканный
однообразием событий на пси-экранах, бездумно смотрел в сторону. Ему было
скучно.
- Я полез в трюм не потому, что испугался дива. - Губы Чаки шевелились с
трудом. - Я не трус.
- Ну-ну, - примирительно сказал Камалов. - Трусом тебя никто не считает.
Ведь это ты чуть ли не голым выскочил из шлюза на лунной станции?
- Микрометеорит попал, в товарища у самого входа, - объяснил Чака. - Не
было времени натягивать защитный костюм.
- Прекрасно! - Устад удовлетворенно кивнул. - Наша система воспитания
исключает трусов. Однако скажи мне вот что: там, на Луне, ты понимал, что
можешь погибнуть?
- Разумеется...
- Задержало это тебя хотя бы на долю секунды?
- Ну... - Чака помялся. - Сначала в голове мелькнуло, что можем погибнуть
оба. Но как бы я жил дальше?
- Вот видишь! А наша профессия требует не просто храбрости, а храбрости
беззаветной. - Устад-Галим говорил жестко, глядя Чаке в глаза. -
Самоотверженности, а не подавления инстинкта самосохранения.
Возвращайся-ка на лунную станцию.
- Черт бы побрал этого дива! - сердито сказал Чака.
- Не затрагивай авторского самолюбия, - усмехнулся Камалов в бородку. -
Полигон с царевичем придумал я. Не один, конечно. И вообще не вижу повода
для трагедии! - сердито сказал он, глядя на понурого Чаку. - Не калека же
ты, как Ли!
- Ли сразу ушел, - задумчиво сказал Кумар. - Даже не заглянул в
мониторную... Почему вы назвали его калекой?
- Потому что многое здесь ему безразлично. Потому что, дожив до тридцати
лет, он не узнал горестей и радостей любви. Потому что он равнодушен к
женщине, которую избрал в жены. Он даже не удивился портрету на шелке...
- Как? - изумился Кумар. - Разве... - Его взгляд остановился на мониторе
Боба, над которым полыхал красный сигнал тревоги. В тот же миг Кумар нажал
кнопку возврата.
Сотрудник Центра продолжал смотреть в сторону.
- Та-а-ак, - зловеще протянул Камалов. - Вы, кажется, хотели бросить
работу в Центре? Сделайте это сейчас.
Сотрудник непонимающе глядел на ученого.
- Вы допустили пси-гибель соискателя. Завтра трагедия может произойти не
на экране, а в жизни... Прощайте!
Бывший сотрудник Центра неловко потоптался, махнул рукой и быстро вышел.
Камалов проводил его недобрым взглядом.
- Калека! - презрительно бросил он. - Человек равнодушный, не влюбленный в
дело - калека. Сам по себе он безвреден, но в качестве устада может
принести непоправимый ущерб.
Чака вздохнул и нерешительно спросил:
- Мне можно уйти?
Устад-Галим кивнул. Перевел взгляд на Кумара.
- Мне хочется посмотреть, как пройдут полигон остальные, - попросил
несостоявшийся соискатель. - Можно?
- Да, это тебе пригодится.
- У меня... есть шансы?
- Я хочу, чтобы ты работал в Центре. Очень нужен человек, пунктуально
соблюдающий инструкции. Согласен?
У Кумара радостно блеснули глаза.
- Прекрасно! - сказал Камалов. - А вот и Боб...
Соискатель ворвался в мониторную, как мамонт. На бледном лице расплывались
кирпичного цвета пятна.
- Полигон не корректен, - кричал он басом. - Полигон нельзя пройти!
Появление змеек - жульнический прием!
- Просто у тебя замедленная реакция, - решительно оборвал его Камалов. -
Взгляни, как идут остальные.
6
Птенцы жалобно кричали, глядя на подползающего змея. Сайф ал-Мулюк
выхватил саблю и, перепрыгнув через птенцов, оказался перед аждахой.
Каждый удар рассекал змея, но отсеченные части превращались в маленьких
змеек, которые набрасывались на царевича. К счастью, на помощь пришли
птенцы. Точными ударами широких клювов они убивали змеек. И мерзкие твари
были уничтожены. Царевич сел, устало вытер пот со лба. Птенцы ластились к
нему, трепеща неоперенными крылышками...
В это время раздался громовой клекот. На скалу опустилась громадная птица
с длинной голой шеей, круглой головой и устрашающим клювом. Сердце даже
самого храброго воина дрогнуло бы при виде птицы рухх, способной унести в
когтях молодого слона. Юноша отшатнулся и застыл, но рухх ласково
проговорила:
- Не бойся, о обладатель перстня Искандара!
Царевич мельком глянул на перстень с голубым камнем.
- Раз в десять лет, - продолжала птица рухх, - я высиживаю двух птенцов,
но не могу уберечь их. Ты уничтожил аждаху! Чего б ты ни пожелал, получишь
все.
Сайф ал-Мулюк, загораясь надеждой, развернул вытканный портрет. Рухх
посмотрела и сокрушенно вздохнула.
- Здесь выткано изображение дочери царя всех пери.
- Отнеси меня к ней! - воскликнул юноша.
- Пери томится в колодце злобного дива.
- Тогда отнеси меня к колодцу!
- Хорошо, я выполню твое желание.
Сайф ал-Мулюк погладил на прощание птенцов, и взобрался ей на спину.
- Держись крепче! - крикнула рухх.
Развернув широкие крылья, она бросилась с обрыва. Ударил встречный ветер.
Зеленый остров накренился, отпрянул и, быстро уменьшившись, пропал. Внизу
голубело море. Каждый взмах могучих крыльев приближал царевича к желанной
цели. Вот в дымке обозначился неведомый берег, опоясанный белой полосой
прибоя... Вскоре они летели над желто-серыми песками. Воздух стал сухим и
знойным.
7
- И где вы разыскали сказку для программы? - сокрушенно спросил Боб. Он
уже немного успокоился.
- О, это длинная история. - Камалов улыбался, посматривая на пси-экраны,
где продолжали маршрут Стас и Абэ. - Сказку придумала моя прабабушка. В
ней много невероятных приключений и неожиданных поворотов. Это идеальная
матрица, внедряемая полем пси-генераторов в сновидения соискателей. Она
дает возможность проявить в полной мере их потенциальные способности.
Очень гибкая матрица!.. Население земного шара непрерывно увеличивается.
Надо разместить и накормить миллиарды людей. Крайне нужны космонавты для
освоения новых планет, исследователи, врачи, устады - вот почему наша
профессия стала такой важной! Но именно поэтому мы должны проводить
строжайший отбор. Только один из пяти проходит все испытания. Ты понял,
Боб?
Четыре монитора давно погасли. На двух остальных экранах громадная птица
сделала над пустыней круг, шумно захлопала крыльями и села. Сайф ал-Мулюк
сошел на землю. Его немного качало.
- Вон там, - рухх указала горбатым клювом, - колодец, в котором обитает
див.
Три долгих дня спускался царевич в колодец дива. Его то опалял жар, то
обжигал холод. Он засыпал в движении и просыпался, застревая в трещине. И
когда его ноги коснулись дна, он долго топтался на месте, а потом медленно
повалился на бок и заснул...
Сайф ал-Мулюк очнулся от острого ощущения опасности. Перед ним была
громадная глыба, закрывающая вход в пещеру дива. Этот камень он не смог бы
отвалить и полный сил. А что теперь, когда он изможден и слаб?
Царевич хрипло закричал, сжал кулаки и обрушил их на косную глыбу. И когда
перстень Искандара коснулся камня, тот со скрежетом приподнялся. Юноша
едва не упал от неожиданности. Постоял шатаясь, подобрал саблю и бросился
вперед. Глыба с грохотом упала за его спиной.
Царевич оказался в большой пещере, очертания которой терялись в полумраке.
Прямо перед ним с потолка свешивался белый полог, охватывающий овальное
возвышение. Держа перед собой клинок, царевич поднялся на возвышение,
отвел саблей ткань и замер. Перед ним на узкой постели лежала Исоё. Ее
лик, обрамленный черными локонами, напоминал полную луну. Тень от ресниц
легла на щеки...
У Сайф ал-Мулюка закружилась голова. Однако чувствительный юноша давно
превратился в стойкого воина. Он вложил саблю в ножны, осторожно
прикоснулся к руке Исоё. Позвал ее шепотом, а потом полным голосом, тряс
за руку и плечо. Зачарованная пери не просыпалась. И вдруг донесся
приглушенный рев. Див! Царевич выскользнул из-под полога, быстро оглядел
пещеру. Тяжелые ковры украшали стены, он спрятался за ними.
Глыба с грохотом поднялась, и в пещеру ворвался ревущий див. Огромный,
заросший черной шерстью, он стоял на кривых ногах. Из пяток, коленей и
локтей росли изогнутые когти. Див напоминал гориллу, толстые губы свисали,
как у верблюда. Треугольные глазницы казались наполненными тлеющим углем,
над косматой головой высились рога.
Див подошел и сорвал полог над ложем пери. Во всем блеске красоты перед
страшилищем лежала беззащитная Исоё. Царевич стиснул эфес сабли, но
остался недвижим. Между тем див долго смотрел на пери, шевеля верблюжьими
губами. Уголья глаз запылали еще сильнее, когтистые пальцы сжимались и
разжимались. Див горестно взревел, осторожно поднял изголовье постели и
вытащил белую пластинку с черными письменами. В тот же миг Исоё вздохнула
и открыла глаза.
- Мир тебе, о повелительница! - взревел див.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг