Михаил Ахманов.
Кононов Варвар
OCR: Sergius - s_sergius@pisem.net
Ахманов М.С.
А95 Кононов Варвар: Фантастический роман. - М.: Изд-во Эксмо, 2003. --
416 с. (Серия "Абсолютное оружие").
ISBN 5-699-02427-1
Если писатель начинает отождествлять себя со своим литературным героем,
это может привести к самым непредсказуемым последствиям. Ким Кононов,
создатель очередного продолжения знаменитой саги о похождениях Конана
Варвара, постепенно теряет границу между вымыслом и реальностью, начиная
смотреть на окружающий мир глазами своего почти тезки и совершая поступки,
вполне достойные неистового киммерийца. А уж когда в возбужденный мозг
писателя вселяется инопланетянин, галактический странник Трикси,
предоставивший Киму в обмен на "жилплощадь" беспредельные физические
возможности, врагам питерского интеллигента остается только
посочувствовать...
УДК 882
ББК 84(2Рос-Рус)6-4
й Ахманов М.С., 2003
й ООО "Издательство "Эксмо". Оформление, 2003
<img src=kononov_varvar.jpg>
Содержание
Глава 1. Крушение
Ахманов Михаил Сергеевич
Кононов Варвар
Глава 1. Крушение
В юности (ибо тридцать лет в сравнении с моим нынешним возрастом --
юность) я зарабатывал на жизнь писанием романов о Конане. Я занимался этим
не только ради денег; теперь, умудренный годами, я понимаю, что
сочинительство историй о благородном варваре из Киммерии, о злобных магах,
жутких демонах, очаровательных принцессах давало выход мечтательным и
романтическим склонностям моей натуры. Я никогда не сожалел о времени,
потраченном на эту работу, ибо, помимо денег и удовольствия, она принесла
мне бесценный опыт - в конечном счете пробудила мой литературный дар и
сформировала меня как писателя. Но главное, чем я обязан киммерийским
сказкам, много важнее денег, удовольствия и даже писательского опыта;
главное в том, что в эти годы я повстречался с будущей своей женой. Но не
только с нею - было еще одно знакомство, невероятное и фантастическое,
изменившее и жизнь мою, и мнение о человечестве, и взгляды на мир.
Майкл Мэнсон "Мемуары.
Суждения по разным поводам".
Москва, изд-во "ЭКС-Академия", 2052 г.
Творить Ким Кононов предпочитал ночью. Во-первых, день - время
суматошное, нервное, и до писания романов как-то не доходили руки;
во-вторых, он вообще относился к совиной породе с пиком активности между
часом ночи и тремя. За этот срок он мог нашлепать пять страниц, а днем лишь
потел у компьютера да выжимал с натугой вымученные фразы. Такая уж у него
была физиология, что все, происходившее в светлый период суток,
воспринималось как помеха - топот соседей на лестнице, тоскливый рык
канализации, гул нечасто проезжающих автомобилей и даже шелест листьев за
окном. Ночами писалось куда быстрее, и потому Ким любил ночь. Покой, тишина,
темнота...
Но в данный момент в наличии были только две составляющие - еще не
кончился июнь, когда в Петербурге, по словам поэта, одна заря спешит догнать
другую. Зато Кононов мог растворить окно, сунуть в розетку фумигатор, убийцу
комаров, и отдаться творчеству, вдыхая ароматы свежей зелени и влажной,
пропитанной летним дождиком земли. Ким обитал в Озерках, на Президентском
бульваре, на самой северной городской черте; по одну сторону узкой улицы
стояли дома, прихотливо изогнутые буквами "П" и "Г", а по другую высился
лесок, который местные жители, люди неизбалованные, считали парком. Кимова
берлога была на первом этаже, окнами к лесу, и от деревьев Кима отделяли
только заросли акации да шиповника, тротуар и двухполосная проезжая часть с
разбитым, а кое-где отсутствующим асфальтом.
Знакомый, но такой приятный вид! А кроме того, полезный и
вдохновляющий! Если напрячь воображение, ближайшая лужа могла сойти за
хайборийский океан, темная полоска леса - за остров прекрасной волшебницы,
а ласковый июньский дождик - за бурю в этом океане, несущую пиратскую
галеру к черту на рога... Конан Варвар цепляется за рулевое весло вместе с
верным кормчим Шугой, всматривается в темноту, гадает: откуда буря?.. да еще
такая сильная?.. И неизвестно варвару-киммерийцу, что бурю наслал
злодей-чародей из северных земель, дабы устрашить красавицу-фею, что живет
на острове, и приневолить ее к сожительству.
Вот этого мерзкого колдуна по имени Гор-Небсехт Конан и устаканит!
Однако не сразу, а сотни через три страниц, проделав долгий путь от острова
до колдовского замка Кро Ганбор, а замок будет где-нибудь в Асгарде либо
Ванахейме... Словом, в ледяной Лапландии!
Начало было положено, и Ким, довольно хмыкнув, отвернулся от компьютера
и оглядел свой рабочий кабинет. Главным предметом обстановки здесь являлись
книги, громоздившиеся на полках, на телевизоре, на иолу, в старом кожаном
кресле и плавно переползавшие на самодельный стеллаж в коридоре. Штабель
книг около кресла был увенчан телефоном, на полках тут и там торчали
стаканчики с карандашами, коробки с лентами для принтера, дискеты,
пепельницы, стопки бумаги и прочий хлам, необходимый в писательском ремесле.
Беспорядок, но трудовой, активный...
Снова хмыкнув, Ким почесал в затылке и, закурив сигарету, уставился в
темнеющие на экране строчки. Пару минут размышлял над сценой крушения, к
примеру, такой: галера налетит на риф и треснет пополам, матросов смоет с
палубы, гребцов разметают волны, но Конан непременно доплывет до берега...
Оставить еще кого-нибудь в живых? Скажем, старого верного Шугу, чтоб
киммериец не скучал?..
Немного подумав, Ким собрался прикончить всех без снисхождения и
жалости, а заодно вселить в злодея-чародея бессмертного демона. Эта тварь --
Аррак или Демон Изменчивости - будет квартировать под черепом у
Гор-Небсехта, словно джинн в бутылке, добавляя магу чародейских сил и
злобности, а уйти ему - никак, ибо до самой смерти колдуна связаны они
магическим заклятьем. Демон, конечно, знает о сексуальных домогательствах
партнера и поощряет их, так что Конану придется туго... А почему? А потому:
вырвет он печень чародею, да как бы Аррак не перебрался в него самого!
"Отличный сюжет!.." - решил Ким и, с довольной улыбкой поглядывая в
окно, застучал по клавишам. Дождик - буря, лужа - океан, лес - цветущий
остров, а Конан - вот он Конан, сидит у компьютера и сочиняет мемуары!
Только прекрасной волшебницы нет...
Через пару часов, примерно в три пятнадцать, он остановился и перечитал
первую главу.
* * *
- Ну и шторм, капитан! - прокричал кривоногий кормчий-барахтанец. --
Ну и шторм! Прах и пепел! Клянусь ядовитой слюной Нергала, такого я не
встречал за тридцать лет, что плаваю по океану!
- Куда нас несет, Шуга? - Конан, вцепившийся в кормовое весло,
приподнял голову. Он пытался высмотреть просвет в тучах, но его не было;
наоборот, грозовые облака становились все темнее, в них начали посверкивать
молнии, а ледяной полярный ветер разыгрался вовсю, вздымая волны выше палубы
"Тигрицы".
- Куда несет? - повторил кормчий и сам же ответил: - Прямиком на
Серые Равнины! Одно удивительно: я думал, дорога к ним начинается где-то в
Асгарде или в северных Гирканских горах, а нас отбросило к югу.
- Окочуриться можно в любом месте, - заметил Конан, чувствуя, как
вздрагивает под ногами палуба корабля. - А чтобы этого не случилось,
вели-ка, парень, спустить паруса и срубить мачты. И, во имя Крома, гони всех
бездельников на гребную палубу! Пусть берутся за весла и не вопят у меня под
ухом о близкой смерти!
- Грести при такой волне? - Шуга с сомнением пожал плечами.
- А что нам еще остается, старый пес? Ждать, пока морские демоны
заглотают нас, прожуют и выплюнут кости на ветер?
Кормчий хмыкнул и отправился выполнять приказание. Вскоре над палубой
прозвучал его хриплый рев:
- Паруса долой, ублюдки! Беритесь за топоры, мачты - за борт!
Шестьдесят мерзавцев - на весла! Остальным - привязаться покрепче и
слушать мою команду! Да пошевеливайтесь, дохлые ослы! Кого смоет за борт,
тот отправится прямиком на корм акулам!
Конан пошире расставил ноги; рулевое весло прыгало в его руках, словно
живое, и с каждым мгновением удерживать "Тигрицу" на курсе становилось все
трудней. Да и можно ли было говорить о каком-то курсе, если даже Шуга,
опытный морской волк, не знал, куда их несет? Буря гнала корабль на юг, и
через сутки они могли очутиться где угодно: у побережья Черных Земель, в
открытом море или у скал легендарного Западного материка, куда не добирался
никто из хайборийцев. Уже сейчас они плыли в неведомых водах, ибо, преследуя
день назад зингарского "купца", сильно уклонились к западу. "Купец",
удиравший на всех парусах, благополучно пошел на дно, перевернувшись при
первом же сильном порыве урагана; "Тигрице", где часть парусов была вовремя
спущена, удалось остаться на плаву. Надолго ли?
Застучали топоры, и Конану показалось, что лезвия их впиваются не в
основания мачт, а прямо в его сердце. Он любил свой корабль - не только
потому, что судно было надежным и быстроходным; имелись и еще причины для
крепкой привязанности. Эта галера напоминала ему о другой "Тигрице", должно
быть, сгнившей уже в какой-нибудь бухте Черного Побережья либо разбитой
волнами о камни. И помнилось еще ему о хозяйке того корабля, принявшей
смерть в мрачных джунглях, на берегах Зархебы, проклятой реки... Помнилось и
не забывалось, хотя прошло с тех пор года три или четыре, а может, и все
пять... Время само по себе ничего не значило для киммерийца; он измерял
истекшие сроки не днями и месяцами, не солнцами и лунами, а событиями --
тысячами локтей, пройденных по морю или по суше, ограбленными кораблями,
захваченными богатствами, смертями приятелей, соратников или врагов. Но та
женщина, Белит, хозяйка прежней "Тигрицы", была не просто соратником... И
потому он не мог до сих пор забыть о ней.
Мачты с грохотом рухнули в кипящую воду, снеся половину фальшборта.
Внизу, на гребной палубе, раздавался мерный звон гонга, скрип весел и
дружное "Ух!" гребцов; они старались изо всех сил, но широкие лопасти то
утопали в набежавшей волне, то без толку бороздили воздух. Тем не менее ход
галеры стал уверенней, и теперь она лучше слушалась руля. Если шторм не
сделается сильнее...
Но буря усиливалась с каждым мгновением. Тучи, нависавшие над морем,
опускались все ниже и ниже, водяные холмы превращались в горы, разделенные
провалами темных пропастей; северный ветер ярился и швырял в лицо соленые
брызги, играл кораблем, словно щепкой, попавшей в гибельный водоворот.
Вдобавок - невиданное дело в южных водах! - пошел снег, забушевала метель,
и была она не слабее, чем в Асгарде или Ванахейме. Сразу резко похолодало;
ноги скользили по доскам, и два десятка моряков, еще остававшихся на палубе,
начали вязать новые узлы. Одни сгрудились у обломков мачт, другие - у
трапа, ведущего на кормовую надстройку, третьи - у распахнутого люка.
Харат, парусный мастер, привязался к носовому украшению, что изображало
тигрицу в прыжке, с разинутой пастью; у него было на редкость острое зрение,
и сейчас он, как раньше капитан, пытался разглядеть просвет в тучах.
Шуга, кормчий, поднялся к рулевому веслу и обхватил его обеими руками.
Но морские демоны были сильнее, чем два человека; весло по-прежнему прыгало,
вырывалось из скрюченных пальцев, норовило сбросить обоих рулевых за борт.
- Снял бы ты сапоги, капитан, - сказал Шуга. Сам он уже успел
разуться: босые ступни меньше скользили по палубе.
- К чему, приятель? Доски уже обледенели... А я хотел бы отправиться к
Нергалу в сапогах.
- Ха! Станет Нергал разглядывать, обут ты или бос!
- Не станет, верно. Но я собираюсь пнуть его в зад, а в сапогах-то
пинок выйдет покрепче!
Они оба захохотали, болтаясь, словно тряпичные куклы, на конце рулевого
весла. Потом Шуга пробурчал:
- Так он и подставит тебе свою задницу! Нергал, знаешь ли, шустрый
малый; недаром ему поручено надзирать за душами мертвых.
- Говорят, он обнюхивает каждого, кто готовится ступить на Серые
Равнины, - вымолвил Конан. - Чтобы узнать, много ли грехов у мертвеца и
каким запахом тот смердит... Вот тут-то я его и пну! А не выйдет, разрисую
проклятого ножом!
Он похлопал по рукояти кинжала, торчавшего за поясом. Клинок был хорош:
обоюдоострый, в три ладони длиной, в изукрашенных самоцветами ножнах.
Стигийская добыча, взятая в крепости Файон на берегу Стикса... Стигийцы же
-- известные чародеи; быть может, и этот кинжал был заколдован? Самая
подходящая штука, чтоб подколоть Нергала...
- Не кликнуть ли подмогу? - сказал кормчий. - Это весло отбило мне
все ребра. Пепел и прах! Оно вертится, как бедра аргосской шлюхи!
- Только они будут помягче, - со знанием дела заметил Конан.
Шуга, повернув голову, заорал:
- Эй, Патат, Стимо, Рикоза! И ты, Рваная Ноздря! Сюда, бездельники!
Поможете с веслом!
Моряки зашевелились, кто-то начал резать канат, но внезапно огромный
вал вознес "Тигрицу" к небесам, а затем вверг в сине-зеленую пропасть.
Корпус затрещал, жалобно застонала обшивка, раздались испуганные вопли
гребцов; несколько веревок лопнуло, и два человека полетели за борт. Теперь
никто не рисковал распустить узлы.
- Клянусь печенью Крома, - произнес киммериец, - у нас убытки,
кормчий. Кажется, Брода и Кривой Козел...
- Да будет их путь на Серые Равнины выстлан туранскими коврами! --
отозвался Шуга. - Эй, Патат, Стимо, Рикоза, Рваная Ноздря! Сидите, где
сидите, парни! Не развязывайте веревок!
- Это правильно, - одобрил Конан. - Смоет ублюдков, не успеют и шага
ступить. Атак...
"А так, - подумалось ему, - пойдем на дно всей компанией, только без
Броды и Козла".
Внезапный гнев охватил его; холодное бешенство, ярость, злоба на этот
мятущийся темный океан, уже пожравший двоих и разинувший пасть на корабль со
всем остальным экипажем. Но жизни этих людей, всех восьмидесяти пяти,
принадлежали только ему, капитану! Он, он сам, разыскивал лучших среди
барахских рыбаков и мореходов, обшаривал кабаки Зингары, Аргоса и Шема,
выбирал крепких гребцов, метких лучников, матросов, что карабкались по
мачтам быстрее обезьян, - и каждый из них вдобавок лихо рубился на саблях и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг