Яркая точка ползла по бесплотному глобусу, шар мчался на юго-восток,
оранжевое солнце опускалось за линию красных песков, а на смену ему
вставал над горизонтом край гигантской сферы. Ее поверхность блестела не
ярче земной Луны, однако этот космический феномен нельзя было назвать
диском или точкой в небе; он сам являлся небом и, поднимаясь все выше и
выше, словно сдвигал розово-фиолетовый занавес, сменяя его серебристым.
Здесь нет ночи, подумал Скиф, любуясь этой картиной. И сумрака нет; есть
только солнечный день и день пасмурный.
Их аппарат пересек границу света и тени - линию терминатора, и серебристое
сияние победно воцарилось в небесах. Теперь ржаво-красная пустыня
выглядела багровой, как засохшая кровь, а лица путников - белыми, словно
кровь эту" выцедили из их собственных жил и окрасили ею пески Сархата.
Блеск огромной чаши, опрокинутой над пустыней, был ровным и лишенным
мерцания, что свидетельствовало о прозрачности атмосферы, но Скиф не мог
различить каких-либо четких деталей в этом серебряном зеркале. Одни его
области светились будто бы поярче, другие как бы скрывали тени - множество
размытых теней, которые могли оказаться чем угодно. Например, океаном, по
которому Земля могла бы катиться от берега до берега точно бильярдный шар.
- Мы были там? - Сийя коснулась руки Скифа и подняла глаза вверх.
- Да, моя ласточка.
- Страна вечного дня... - Сийя задумчиво сощурилась. - И потому даже из
этого мира она прогоняет ночь...
"Нам было неплохо и при солнечном свете", - подумал Скиф, сжимая ее тонкие
пальцы. Вероятно, она вспомнила о том же; взглянула на него, улыбнулась,
потом нахмурилась.
- Я пела песни Безмолвным, но они не подали знака... Я спросила совета у
Джаммалы, но он сказал жестокие слова... не свои слова, однако полные
гнева, как рычание разъяренных пиргов... И теперь разум мой в смятении,
светловолосый... Там, - она снова подняла взгляд к серебряной небесной
чаше, - я видела чудо в красных одеждах... не демона, не человека, не
сену... непонятно что... Но он верил в' Безмолвных и сотворил их знак!
- Он был человеком, ожившим на время в плоти демона, - сказал Скиф. - Он
сражался с демоном и умер как человек. Что тебя тревожит, милая? Помощь,
которую я ему оказал?
Сийя помотала головой, разбросав по плечам пепельные пряди.
- Нет! Этим я горжусь! Но, во имя Безмолвных, выходит, что с демонами
можно сражаться не только оружием? Не только мечом и копьем, но и силой
души, как сражался тот, в красном? - Она вскинула глаза на Скифа, и он
заметил, что щеки девушки порозовели. - И тогда, если сила души велика,
быть может, удалось бы отобрать похищенное? Снова сделать сену людьми? Или
сделать людьми ару-интанов?
- Быть может, - согласился Скиф, все еще не понимая причины ее
беспокойства.
- Но если ты, Сар'Агосса и Джаммала найдете здесь огненный талисман,
который уничтожит всех демонов разом, то украденные души погибнут вместе с
ними! И ни сену, ни ару-интаны никогда не превратятся в людей!
"Милая моя, - подумал Скиф, - вот и стало ясно, что в тебе от воина, а что
- от женщины... Твердость, да... и сила, и отвага, и ненависть к врагу...
Но под ними, как под стальной кольчугой, - сострадание! Ибо женщина, даже
взявшая в руки меч и копье, природы своей изменить не может..." Тут он
вспомнил, что дионна Ксарин, рыжая гадюка из шардисского сна, тоже
относится к слабому полу, и сделал уточнение: настоящая женщина, а не
стерва!
Его женщина была настоящей. И она ждала ответа.
- Мы ищем не талисман, милая, - сказал Скиф, - а то, что порождает новых
демонов. Огненный талисман у Cap'Aгоссы уже есть... могущественный
талисман, сильнее того, что был у меня... Но даже он не может сжечь всех
демонов разом. Погибнут лишь рожденные недавно и не успевшие обзавестись
душой.
- А что будет с остальными?
Однако!.. Скиф в растерянности потер висок. Его возлюбленная желала знать
все, и с полной определенностью. В этом она не отличалась от прочих
женщин, и настоящих, и стервозных.
- Ну, ласточка... Остальные, я думаю, состарятся и сдохнут, вот и все!
- И те, кому ведом священный знак, умрут тоже?
- Ни один знак не защищает от старости и смерти, - начал Скиф, но тут над
ухом его раздался голос звездного странника:
- Кажется, добрались, генацвале!
Он бросил взгляд вниз, затем повернулся к глобусу, тускло мерцавшему
бурыми и желтыми цветами. Шар снижался; под ним, в сотне метров, тянулось
что-то серое, иссеченное трещинами, а точка на указателе курса дрожала в
районе южного полюса. Перелет, можно считать, закончился, но тяготение
по-прежнему оставалось нулевым; видимо, работали некие механизмы,
изолировавшие кабину от гравитационного поля планеты. Воздух внутри шара
оставался прохладным и свежим, хотя Скиф не замечал ни малейшего
дуновения; кондиционеры, как все остальное в этом космическом аппарате,
трудились бесшумно и с потрясающей эффективностью.
Серая трещиноватая поверхность вдруг ринулась к нему, качнулась раз-другой
и застыла. Стенки шара слегка затуманились, теряя полную прозрачность,
внизу, под ногами, сдвинулась створка люка, и ноздрей Скифа коснулись
запахи нагретых камней, песка, пыли. Но веса своего он не чувствовал, и
указатель курса все так же мерцал над розовой линзой пульта. Значит, их
аппарат был готов к старту.
Сарагоса, очнувшись от глубокой задумчивости, буркнул: "Прибыли!" - затем
раскрыл кокон, оттолкнулся и ногами вперед проскочил в люк. Скиф
последовал за ним; подошвы его сапог ударились о бугристый, изъеденный
временем камень, взметнув облачко серой пыли, и вес вернулся. Как ему
показалось, меньший, чем на Земле, однако вполне ощутимый.
Шар неподвижно висел над головой, отблескивая серебром в серебристом
небесном свете. Из люка выскользнула Сийя, за ней - Джамаль; его плаза
горели от возбуждения. Но любоваться тут было нечем: серая каменистая
равнина лежала от горизонта до горизонта, мрачная, безлюдная и
безжизненная, словно лунный ландшафт. Слабый ветер вздымал фонтанчики
пыли, то выцарапывая ее из многочисленных трещин, то засыпая их вновь
серым мертвым прахом; кое-где каменное покрытие вздыбилось, рваные плиты
встали на ребро, а ветры намели у их подножий невысокие могильные холмики.
"Кладбище, - подумал Скиф, - огромное кладбище, где нет даже призраков и
истлевших костей. Лишь затхлая пыль былого, забытые камни да безнадежное,
бесконечное ожидание..."
Он представил, как выглядит эта равнина в солнечном свете, но веселей она
от этого не стала.
- Похоже на бетон, - сказал Сарагоса, ковыряя камни носком башмака. - Во
всяком случае, искусственное покрытие. В кегли они тут играли, э?
- В кегли, - согласился Джамаль. - Во-от такими шарами! - Он кивнул в
сторону их полупрозрачного аппарата. - Космодром это, Нилыч. Везли сюда
всякое добро и запускали в небеса. Может, десять тысяч лет назад, а может,
и миллион.
Унылое место, решил Скиф; на старый город было бы поглядеть интереснее.
Эти руины промелькнули под шаром за пять минут, и с высоты он не
рассмотрел их как следует, однако теперь, раздумывая над реакцией шефа, он
припоминал некую знакомую картину, уже виденную однажды. Она выглядела
смутной и как бы нерезкой в первом плане, где полагалось находиться самим
развалинам, но фон был четким: фиолетовое небо и красные пески. Конечно,
этот пейзаж являлся не чем иным, как сном, навеянным стараниями Доктора,
но Скиф точно помнил, что в подобных краях ему побывать не доводилось. Он
посетил Альбу, мир красноглазых храпарников, холодные горы Ронтара и
фэнтриэл, называвшийся Заросли; там, у излучины широкого потока, водились
бесхвостые тигры, которых они с Пал Нилычем отстреливали раза два или три.
Ну и еще, разумеется, он совершал Погружения в Амм Хаммат и Фрир Шардис;
всего пять миров, и нигде не было красной пустыни, фиолетовых небес и
древних руин. Однако ландшафт сей казался знакомым, будто Скифу доводилось
видеть его в недавнем времени, но лишь мельком и вскользь.
Он посмотрел на своих спутников. У Сийи каменистая равнина не вызвала
интереса, и она, запрокинув голову, разглядывала серебристый небесный
свод, сиявший ярче сотни Зилуров. Джамаль, пощипывая бородку, озирал
окрестности с явным разочарованием, но Сарагоса, против ожиданий, казался
довольным. Он несколько раз притопнул башмаками, будто заколачивая в почву
гвозди, выудил из кармана трубку и с наслаждением закурил.
- Ну, один факт мы установили, - раздался его звучный бас. - Здесь, на
южном полюсе, космодром или что-то в этом роде. А что на северном, э?
- Кухня твоя, Нилыч, - откликнулся Джамаль.
- Вот именно! - На сей раз Сарагоса вроде бы не возражал, что кухню
приписали ему. Выпустив в небо пару дымных стрел, он усмехнулся и опять
пробормотал: - Вот именно! Осталось только погрузиться в шарик да
поглядеть, что творится на севере. Часа за три-четыре доберемся, верно,
князь?
- Если не быстрее. Лошадка у нас резвая... Найти бы только поводья да
стремена...
"Быстрей вылетим, быстрей долетим", - промелькнуло в голове Скифа. Ему
казалось, что здесь, на унылом сером кладбище, разглядывать абсолютно
нечего, и Пал Нилыч, похоже, придерживался такого же мнения. Докурив, он
выколотил трубку об один из древних камней и твердым шагом направился к
люку, бросив по пути:
- Ну, князь, не пора ль поискать эти самые поводья и стремена? Я так
думаю, что ты не хуже дяди Коли разберешься... - Вспомнив о дяде Коле, он
вдруг остановился, вытащил из кармана плоский блестящий диск, поглядел на
него, хмыкнул и спрятал обратно. Затем сказал: - Полетим на северо-запад,
с остановкой. Хочу я на эти развалины посмотреть.
- Может, скажешь, где ты их видел раньше? - забрав бородку в кулак,
Джамаль уставился на Сарагосу.
- Скажу, как не сказать... Доберемся до места, поглядим, что к чему, и
скажу... От друга и союзника у нас секретов нет!
Он подошел к люку, ухватился сильными пальцами о закраины и одним рывком
подбросил тело вверх. Звездный странник нырнул следом; сквозь
полупрозрачные стенки Скиф видел, как две фигуры всплыли к развернутым
полотнищам коконов. Он тронул Сийю за руку.
- Пойдем, ласточка. Пора отправляться.
- Твой мир не похож на этот? - спросила Сийя, шагая рядом с ним. Взгляд ее
скользнул по каменной серой равнине, за краем которой, невидимые сейчас,
лежали пески.
- Нет, милая. Полюс - вершина мира, и на наших вершинах лежат снега и льды.
- Снега и льды... - повторила она. - Как в горах Мауль... Никогда не
видела льдов и снегов, только старшие сестры рассказывали...
- Еще насмотришься.
Обхватив ее тонкую талию обеими руками, Скиф подтолкнул девушку вверх,
затем подпрыгнул сам и очутился в шаре. Кокон, оживший при первом же
прикосновении, вкрадчиво обвился вокруг него, узы тяготения опали; он
снова парил в невесомости. Сарагоса, до половины завернутый в гибкую
ткань, с головой, склоненной к плечу, сопел у Скифа над ухом, кося глазами
то на зияющее отверстие под ногами, то на звездного странника, висевшего
перед мерцающей чечевицей пульта. Вдруг Джамаль, словно набравшись
решимости, погрузил обе руки в это розоватое сияние, и люк закрылся. В
следующую секунду аппарат дрогнул, пошел вверх, и стенки его сразу стали
прозрачными - будто хрустальное стекло, протертое влажной тряпкой от слоя
пыли.
- Вах, летим! - с гордостью произнес Джамаль. - Летим! Выходит, я не
ошибся!
- Раз не ошибся, правь на северо-запад, - напомнил Сарагоса.
- Зачем, дорогой? Там сейчас ночь или поздний вечер. Лучше двинуться к
востоку, навстречу заре!
- Я же сказал, что хочу осмотреть город!
- Здесь не один город, Нилыч. Погляди на глобусе: красное - пустыня, а в
ней - темные точки. И точки у полюсов!
Сарагоса поглядел, убедился, что точки существуют в самом деле и что
светлая искорка, отмечавшая позицию шара, ползет к одной из них. Затем
спросил:
- А что, раньше их не было?
- Нет. Появились, когда мы стали подниматься. - Джамаль шевельнул
пальцами, немного выправляя курс, и, скрестив руки на груди, усмехнулся. -
Вах, вот и все, дорогой! Летим к городу, где сейчас утро! И будем там
минут через сорок.
- Можно мне? - Скиф кивнул на розовую линзу. Всяким транспортом ему
доводилось управлять, и слидером, и БМП, и танком на воздушной подушке, и
даже десантными вертолетами классов "Скат" и "Гром", так что в своих
способностях он был уверен; если Джамаль смог, то и у него получится. Но
Сарагоса, покачав головой, буркнул:
- Потом порезвишься, сержант. А сейчас летим туда, куда летим.
"Потом так потом", - решил Скиф и принялся рассматривать неторопливо
вращавшийся глобус. Его экваториальная часть была окрашена в желтый цвет и
казалась широким, небрежно намотанным кушаком, перехватившим чрево
планеты. Красные области располагались в более высоких широтах; начиная с
сороковой параллели, тянулись к северу и югу, захватывая полюса - в
точности как две шапки, нахлобученные по обе стороны от желтой ленты.
Кроме желтого и красного, имелось еще бурое, и Скиф, приглядевшись,
уяснил, что видит крохотное трехмерное изображение гор. И не просто видит:
стоило сосредоточить взгляд на каком-нибудь участке, как тот начинал
приближаться, увеличиваться в размерах, расти, позволяя разглядеть
местность во всех подробностях и деталях. Скифу захотелось повторить этот
эксперимент на черных точках-городах, которых насчитывалось довольно
много, примерно сорок или пятьдесят, но тут утреннее солнце брызнуло ему в
глаза и шар пошел на снижение. Он уставился вниз, отметив, что новые
развалины ничем особенным не отличаются от прежних, оставшихся на ночной
стороне: такие же полуразрушенные стены, покосившиеся столбы, прямые
полоски дорог, кое-где блеск металла или стекла.
- Держи к окраине, князь, - раздался у него за спиной голос шефа. - Вон к
тем колоннам со шляпками... где ветер дорогу песком замел.
"Дались ему эти колонны", - подумал Скиф, прикидывая, что в городе имеются
объекты поинтереснее. Взять хотя бы ту башню, похожую на Пизанскую,
наклонившуюся градусов на семьдесят, однако нерухнувшую и почти целую...
Башня стремительно промелькнула и откатилась назад, однако Скиф успел
сообразить, что она повыше Пизанской раз в десять. Рядом лежала еще одна,
полуразвалившаяся, похожая на обломки гигантской каменной цистерны. Вряд
ли каменной, поправился Скиф; по виду материал похож, но камень не
выдержал бы таких чудовищных нагрузок и испытания временем.
Так же, как и на древнем космодроме, аппарат замер в двух метрах от земли,
корпус его потускнел, а люк раскрылся, приглашая к выходу. Скиф вылез
последним, погрузившись до щиколоток в мелкий ржавый песок; ветер
насвистывал ему погребальный реквием, кружил у коленей красноватую пыль,
осыпал комбинезон прахом минувших веков.
Он огляделся.
Метрах в семидесяти изломанным горным хребтом высились остатки стен с
треугольными и звездчатыми отверстиями, занесенные валами и холмиками
песка; кое-где виднелись перекошенные ребристые шпили из блестящего
металла, какие-то решетчатые конструкции и спиральные пандусы, треснувшие
и осевшие на землю; меж ними серой лентой просвечивала выложенная плитами
дорога, тянувшаяся от руин к самым ногам Скифа, и он видел, что по
периметру каждой плиты бугрятся тугие валики мха с крохотными розовыми
цветочками. Вдоль этого тракта, по обе его стороны, торчали невысокие
колонны, не исчезавшие и там, где мостовая скрывалась под слоем ржавого
песка. Колонны будто маршировали ровной шеренгой в пустыню; каждая была
Скифу по грудь и каждую сверху прикрывала выпуклая крышка, превращая ее в
некое подобие гриба.
От этого города веяло неизмеримой древностью. Какое-то чувство
подсказывало Скифу, что тут речь идет не о веках, не о тысячелетиях, а об
иных сроках, сравнимых с жизненным циклом звезд или самой Галактики;
чудилось, что ветры времен миллионы лет играют и звенят среди этих руин,
то засыпая их песком, то нежно сдувая красноватую пыль с камня и металла.
Древний город тем не менее не производил, подобно заброшенному космодрому,
впечатления могильника - быть может, потому, что над ним сияло фиолетовое
небо и среди развалин тут и там высились деревья с плоскими, похожими на
продавленные зонты, кронами.
На мгновение Скифу почудилось, что загадочный город встает перед ним в
былом своем великолепии, тянется к фиолетовым небесам сверкающими остриями
шпилей, уходит вверх громадами километровых башен, теснит пустыню стенами
домов, камнями улиц и площадей. Город властно ширился и рос, закрывая
горизонт, но вдруг перед Скифом промелькнула иная картина: кабинет
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг