людьми, как из журнала пришла телеграмма, предлагавшая прекратить всякие
изыскания и незамедлительно возвращаться. Все оказалось просто: известие о
загадочном круге, обнаруженном геофизиками, получило нежелательно широкую
огласку и кто-то из людей, мнением которых пренебрегать не полагалось,
посоветовал журналу масла в огонь не подливать...
Одно утешало тогда обескураженного Игоря Валентиновича на обратном пути:
за время недолгого пребывания в партии он - неожиданно для себя - близко
сошелся с командиром вертолета, обслуживавшего геологов, Никодимом Саввичем
Новиковым. Неожиданно, ибо на долю человека, перевалившего водораздел своего
сорокалетия, такое выпадает нечасто. Истина известная. На пятом десятке и
друзей новых, как правило, не обретают, и знакомств- то прочных не заводят,
тем более с людьми более легкой возрастной категории; а Никодим Новиков был
на десять лет младше Пробоева.
Общий язык они нашли при первом же разговоре. Новиков, как выяснилось,
читал все книги Пробоева, следил за его выступлениями в периодической печати
и полностью разделял его взгляды. Ни у кого еще не встречал Игорь
Валентинович большего понимания и сочувствия делу, которым занимался. Одно
удовольствие было беседовать с Никодимом! Верно, поначалу раздражал
старомодный, редкий по нынешним временам прононс Никодима, но Пробоев быстро
с подобной мелочью свыкся и примирился, убедившись, что это у вертолетчика
не от желания быть оригинальным, а естественная, скорей всего врожденная
особенность речи...
Между ними завязалась переписка, ни разу в течение последующих двух лет
надолго не прерывавшаяся. И о теперешней своей - ни творческой, ни служебной
- командировке он заблаговременно уведомил Новикова письмом, попросив в
начала июля позвонить ему домой. По телефону они договорились о дне встречи
на аэродроме Петрозаводска, где находилась главная база вертолетного отряда.
Никодим как раз заканчивал стажировку в управлении новым типом вертолета,
полученного им взамен устаревшего, добросовестно потрудившегося и
выработавшего весь положенный моторесурс МИ-4, и готовился к перелету в
партию: у геологов "горел" план аэросъемочных работ.
На встречных придорожных щитах цифра, указывающая расстояние до
Петрозаводска, неуклонно уменьшалась.
Уверенно поруливая, Игорь Валентинович мчался в потрепанном "Запорожце" и
пел. Находясь за рулем и в одиночестве, он всегда пел - в полный голос,
казавшийся в замкнутом пространстве салона сильным, чуть ли не мощным, каким
на самом деле не был, к застарелому огорчению своего владельца, мечтавшего
некогда стать певцом. Все теноровые партии классического оперного репертуара
Игорь Валентинович знал назубок и умел, обладая безошибочным слухом,
передать малейшие тонкости, тончайшие оттенки творений великих композиторов
прошлого. Современную оперу Пробоев не признавал, оперетта для него вообще
не существовала. Ах, если бы его голосу да побольше силы!
Петь он старался без перерывов: пройдясь по "Ивану Сусанину", принялся за
"Евгения Онегина"; похоронив Ленского, переметнулся в глубь веков - к "Князю
Игорю". И все же при случавшихся паузах в голову успевали заскользнуть
невеселые думы о событиях последних месяцев и дней...
Новая волна увлечения байками о гостях из космоса захлестывала города и
веси страны. Дорогие сограждане все определенней огорчали Пробоева своей
легковерностью, падкостью на нелепые - лишь бы паленым пахло! - слухи, своей
забывчивостью и явным пренебрежением лично к нему, И. В. Пробоеву, без
устали - в печати и с трибуны - призывавшему рассуждать и мыслить здраво.
Для кого он, в конце концов, старался?!
В городе опять объявился столичный гастролер со скандальной, начисто
раздраконенной Пробоевым еще в предыдущий заезд "фокусника-космотолога"
лекцией, дополненной на сей раз "новейшими фактами". Пока Игорю
Валентиновичу удалось, обегав всевозможные инстанции и употребив весь свой
авторитет, добиться запрета, гастролер успел-таки раз пять выступить.
Отпечатанные на машинке тезисы его лекции расползались среди населения со
скоростью, не уступавшей скорости распространения ежегодных эпидемий гриппа,
народ на лекции валом валил, у входа в здание, где проходили выступления,
милиции приходилось выставлять усиленные наряды.
Гастролера Пробоев и раньше считал личным врагом, теперь же и имени его
слышать не мог: гастролер умудрился внести раскол в семейную жизнь Игоря
Валентиновича.
Жена Пробоева давно интересовалась проблемой контактов с инопланетянами и
с присущей ей экзальтированностью верила самым расхожим небылицам. Побывав
на лекции "залетного шарлатана", она совсем... того-этого... И ладно бы,
сама только! Так нет, детей сумела увлечь, волей-неволей против отца
родного настроить... Сын в одной из особо жарких внутрисемейных дискуссий
дошел до того, что обозвал его пародистом от науки! Дескать, люди ищут, люди
пишут об интереснейших наблюдениях, смелые гипотезы высказывают, а он
измывается над их стремлением приблизиться к истине, передергивает,
подтасовывает, искажает! И тем живет!.. Приятно от сынка подобные речи
слышать?! Сопляк! Забыл, чей хлеб ест! Знать небось не желает, что хлеб-то
на тех самых "пародиях" замешан, на тех самых "передергиваниях" испечен...
Игорь Валентинович так расстроился от навалившихся мыслей, что, начав
очередную арию, "пустил петуха" и, вовсе озлясь, резко поддал газу, отчего
автомобиль козлом запрыгал по неровностям асфальта.
На заднем сиденье забрякало и загремело потревоженное содержимое
огромного брезентового мешка. Газ пришлось сбросить - жаль было бы
что-нибудь разбить, помять, порвать: слишком больших усилий стоило Игорю
Валентиновичу мешок тот наполнить... Да, останови сейчас машину случайный
инспектор ГАИ да попроси показать, какой груз везет гражданин Пробоев в
личном автомобиле, довелось бы гражданину Пробоеву попотеть, объясняя,
откуда у него такие странные штучки, зачем они ему и что он намерен с ними
делать.
...Добиваясь отмены лекций "залетного шарлатана", Игорь Валентинович
попутно договорился с Центральным лекторием о собственном выступлении по
существу того же вопроса. Клин вышибают клином, всякому яду - противоядие!
Название его лекции было скромным, но достаточно интригующим: "Еще раз об
НЛО". Зал оказался набитым, у входа в лекторий спрашивали "лишний билетик".
Однако, уже через четверть часа после начала выступления Игорь
Валентинович услыхал первый робкий свист с галерки; через минуту свист
повторился, раздались аплодисменты, и обманувшиеся слушатели дружно повалили
на выход...
Лекцию Пробоев заканчивал перед двумя десятками стоиков преклонного
возраста - осоловевших, клюющих носами. Громы и молнии, которые он метал над
их головами в горе-толкователей загадочных явлений, разносчиков сплетен,
распространителей вымыслов западных злоумышленников и психически
неуравновешенных личностей, разбудить дремавших не смогли...
Публичный провал был последним толчком. Давние позывы, неконкретные ранее
намерения оформились в четкий план активных действий. На разработку деталей
и осуществление первой части плана ушло недели полторы... Ровно через месяц
после пережитого в стенах лектория позора Игорь Валентинович, натянуто
попрощавшись с домочадцами, сел за руль и взял курс на Петрозаводск...
Пробоев поставил "Запорожец" на площади перед зданием аэропорта,
почистился от дорожной пыли, запер машину на ключ и отправился искать
Никодима Новикова.
Он с прошлого раза знал, что стоянка вертолетов находится на окраине
аэродрома у сосновой рощи. Пройдя сквозь толпу пассажиров, готовившихся к
выходу на посадку, Пробоев объяснил дежурной свою надобность, показав для
убедительности писательский билет, был пропущен на летное поле и, держась
его кромки, добрался до хозяйства вертолетчиков.
Голый по пояс технарь, копавшийся на ветерке под навесом в похожем на
автомобильный движке, на вопрос о Никодиме ткнул через плечо гаечным ключом:
- Где больше Новикову быть? Со своей обновой возится! Последний в ряду -
его аппарат...
Не доходя шагов тридцать до Никодимова вертолета, Пробоев остановился. Он
видел в каком-то журнале снимки новой модели, но в натуре... В натуре машина
превосходила все ожидания! У Пробоева ладони от волнения вспотели!
Несведущий человек, увидав этакого экзотического красавца впервые...
- Ну, Игорь Валентинович, нравится? - Неизвестно откуда появившийся
Никодим пожимал Пробоеву локоть. - Здравствуйте!
- Здравствуй, Никодим, здравствуй, дорогой!.. Как же не нравится!
Царь-птица, а не машина!
- Вовремя вы прибыли: у меня все готово.
- Великолепно!
- Я уже начал придумывать для своего начальства причину, чтобы отлет хоть
до завтрашнего утра разрешило отложить: вас-то, смотрю, нет и нет...
- Ошибся малость в расчетах! - Пробоев посмотрел на солнце. - Думал
раньше успеть...
- Ничего, засветло уложимся!
- У меня багаж кое-какой в машине... И саму ее надо куда-то пристроить.
- "Антилопу" вашу поставим к ангару - у нас тут никто не тронет. Пошли -
пригоним... Я только пилота своего предупрежу: пусть тоже собирается!
В иллюминаторе стали видны собравшиеся у посадочной площадки люди.
Фигурки быстро росли - Пробоев уже узнавал своих старых знакомых: начальника
партии Павла Петровича, главного геофизика Георгия Константиновича, шофера
Славу...
Пыль заволокла стекло. Легкий толчок... Тишина.
- Наконец-то, Никодим Саввич, наконец-то! Заждались мы тебя, благодетель!
- Начальник партии энергично тряс Новикову руку. - Да ты никак с гостем?
Здравствуйте, товарищ Пробоев!
- Здравствуйте, Павел Петрович! Приветствую вас, друзья! Геологи
откровенно радовались прибытию вертолета: производственные интересы в той
или иной мере всех их заботили, всех касались. Нет полетов - нет выполнения
плана, нет плана - нет премии. Зато неприятностей не оберешься!
- Что, Игорь Валентинович, снова к нам? Не дают, вижу, вам покоя "братья
по разуму"! - Георгий Константинович подмигнул и залился характерным смехом,
смущавшим Пробоева еще в тот приезд, - так этот гогот-клекот,
захлебывающийся и звонкий, не подходил к могучей фигуре геофизика.
- Не дают, не дают, бестии...
- Кадила подходящего на них нет! Кадило хорошее нужно! Кхе-кхе-кхе! -
Георгий Константинович выпустил новую очередь неуемной жизнерадостности и
полез под кабину вертолета, который помощник Никодима с шофером Славой
успели уже закрепить на растяжках.
Начальник партии взял Никодима под руку.
- Как в управлении машина?
- Слушается, Павел Петрович, слушается потихоньку...
- Тебя бы не слушалась! Новиков повел плечом.
- Хорош, хорош кормилец!.. - закончил осмотр геофизик. - Нутром его
полюбуемся завтра с утречка! Верно, Слава?
Он обнял шофера за плечи и повел к стоящему в отдалении автобусу. За ними
двинулись остальные.
- Мешок мой... - приостановил Пробоев Никодима.
- Пусть в вертолете переночует, ничего с ним не случится.
- Друзья! Сейчас, - начальник партии отвернул манжету рубахи, - сейчас
восемнадцать часов пять минут... Никодим Саввич, гостя вы опять к себе
забираете?.. Ясно! Час вам на акклиматизацию, а затем прошу всех ко мне -
отужинать! Заметано?.. Трогай, Слава!
Часам к девяти за потерявшим первоначальную привлекательность столом в
доме начальника партии было шумно и накурено.
Пробоев, вдоволь отведавший и волнушек прошлогоднего засола, и жареных
ранних подберезовиков - "колосовиков", съевший гигантский кусок жирной,
переперченной свинины и оттого мучимый жаждой, потягивал брусничный квас...
- Вы тут, Игорь Валентинович, только что с некоторым скептицизмом
рассуждали о генной памяти, - вернулся вдруг к казавшемуся Пробоеву
законченным разговору сидевший напротив Никодим. - Вот скажите тогда, откуда
я знаю французский язык? А я его, поверьте, весьма прилично знаю, хотя
никогда в жизни не учил, что тоже хорошо знаю... Во сне же мне порой
занятная картина видится: окно полукруглое, за окном ветка вишни - то с
ягодами спелыми, то в цвету, то в снегу, то в листьях пожелтевших, - у окна
дама в белом парике и в белом платье, каких в наши дни не носят, - бонна не
бонна, учительница не учительница, но только - я во сне понимаю - не мама
моя... Мамы я, между прочим, не знал, не ведал: я ведь из подкидышей.
Кстати, как и Никита... - Новиков кивнул на своего безразлично молчавшего
рядом помощника. - Такой у нас сложился экипаж!..
Никита, не меняя выражения лица, негромко пробурчал:
- Не балуй, Никодим...
Никодим успокаивающе похлопал его по руке.
- О родословной моей я, естественно, никакого представления не имею, про
сидящие во мне гены ничего предполагать не могу. Себя же лет с шести, с
приюта, отлично помню: и в школе-интернате, и в авиационном училище
английский язык учил. Ничему, конечно, не выучился, кроме как читать со
словарем, но не о том сейчас разговор. Разговор - о французском, откуда я
знаю французский?
Покуда Игорь Валентинович обдумывал, как бы поправдоподобней и
поосновательней объяснить Никодиму неясную самому Пробоеву странность,
вмешалась главный бухгалтер партии:
- Мне, знаете, тоже временами один сон снится: я - малышка совсем - лежу
в кроватке, а надо мной - что бы вы думали? - счеты висят, и я не в игрушки
какие-то, как все нормальные дети, играю, я костяшки двигаю, костяшками
щелкаю - считаю что-то...
- Сколько мамочкиного молока высосала... Эх, бухгалтерия! - Никодим
безнадежно махнул рукой...
Пробоев, стараясь не привлечь внимания, выбрался из-за стола и вышел на
крыльцо. В темноте светились окна соседних домов, мигали, покачиваясь,
редкие фонари единственной улицы поселка. Он сел на завалинку, приспустил
узел галстука, посмотрел на небо в редких звездах. Западный, более светлый
склон прочерчивали черной строкой непонятного письма вершины елок и сосен.
Неподвижно висели синеватые облака...
Последним из необъятного брезентового мешка выкатился подержанный
водолазный шлем.
- Ну, вроде все!
Игорь Валентинович отбросил мешок и начал разбирать образовавшуюся груду,
раскладывая перед озадаченным Никодимом - на сиденьях и на полу вертолета -
ее содержимое: черный лоснящийся конькобежный костюм, устрашающего вида
комплект одежды из тяжелой, просвинцованной ткани, какой-то - похожий на
миноискатель - прибор, две пары диэлектрических перчаток, мегафон, гермошлем
с наполовину вырезанным экраном, банки с бездымным порохом, целлофановые
пакеты с камешками...
- Представляешь, сколько труда я положил, чтобы все раздобыть?! Набегался
по знакомым, по знакомым знакомых!
- Растолкуйте наконец, зачем вам понадобилось тащить сюда это...
- Барахло?.. Нет, Никодим дорогой, не барахло! Сейчас поясню - передохну
только! Присядем давай...
Долгих объяснений не потребовалось: приятно все же иметь дело с
понимающим тебя человеком!.. Одно смущало Пробоева: затеей его Новиков не
увлекся - тени сомнений набегали время от времени на лицо командира
вертолета.
- Я все стороны задуманного изучил, Никодим, юридическую тоже. В
Уголовном кодексе никакой статьи, ни прямой, ни косвенной, под которую бы
наши действия можно было при желании подвести, нет! Не сомневайся, я очень
внимательно прочел кодекс...
- Да я...
- И всего-то три-четыре вылета, всего три-четыре!.. А эффект какой будет,
эффект представь! Зашумит дубравушка, заволнуется! Подумаю, что за
болтология пойдет, - дух захватывает! А мы подождем, а мы послушаем,
почитаем! Выберем момент и - бац! По усам, по усам! Надолго кое-кому отобьем
охоту тень на плетень наводить! Догола разденем! Постоят у нас голубчики на
публичном обозрении, потопчутся, ладошками стыд свой прикрывая... Что, не
пойму, тебя смущает?! Мы ведь не для себя - мы на благо науки, во имя
истины! Что наш лидер идейный говорит? "Не доказано - не истина! - говорит.
- Мне, - говорит, - подсовывают всякие сказки о пришельцах и НЛО, а я в
ответ одного прошу: покажите! Не могут показать! Вот пусть эти НЛО сядут на
крышу Академии наук, пусть - кто там в них прилетит - ко мне в кабинет
явится, тогда лишь поверю!" Чувствуешь, Никодим? Пока не доказано обратное -
истина на нашей стороне! А истину защищать надо!
- Пожалуй... Будем защищать.
- Это уже деловой разговор! Пробоев поднял с полу мешок.
- Над вещичками привезенными я еще чуток поколдую, есть кое-какие
мыслишки, рацпредложения, так сказать. С вещичками полный ажур будет, а вот
что делать с твоим помощником? Без него, я понимаю, нам не обойтись, а
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг