страха, будто перед неизбежным арестом. Когда Сидоркин опытным глазом
подмечал эту серую, могильную тень, ему хотелось пожалеть, утешить
забубенных, удачливых представителей победившей творческой элиты, сказать
им ласково: "Не горюйте, ребята, авось и пронесет!"
Оправившись от изумления, Сидоркин радостно поздоровался и попросил
автограф, однако Якубович хотя и остановился, но смотрел куда-то мимо и
словно не понял просьбы.
- Вы ли это, Леонид? - уточнил Сидоркин. - Я не обознался?
Все так же глядя поверх забора, телеведущий с достоинством ответил:
- Приз - полтора миллиона. Крути колесо.
- Приз вам или мне? - не понял Сидоркин.
- Лорд Гамильтон даст полтора миллиона, а сэр Генри Поуп еще больше. Но я
еще поторгуюсь. Прочь с дороги, смерд!
Сидоркин уже догадался, что хотя это Якубович, но совсем не тот, которого
показывают по телевизору, а чрезвычайно на него похожий. Та же циничная
ухмылка, тот же сальный блеск в глазах, но без лошадиного гогота и
бесовсих ужимок. Более очеловеченный. Значит, не соврал доктор Варягин:
"Дизайн" клепал двойников на продажу. Ноу хау.
На прогулке встретил еще много знакомых, уважаемых и любимых россиянами
людей, но уже не вздрагивал, как при столкновении с Якубовичем. Словно
весь светский бомонд околачивался в парке хосписа, но его это не
волновало. У него были крепкие нервы. Он лишь посетовал, что его самого,
Сидоркина, вряд ли кому-то придет в голову размножать. Рылом не вышел.
"Дизайну" он может пригодиться разве что для донорских органов.
Марютину обнаружил в затишке за павильоном "Пиво-воды", где, естественно,
никто ничем не торговал, зато убойного вида санитар в белом маскхалате
раздавал бесплатно нарядные книжечки Камасутры. Сидоркин на всякий случай
взял сразу три и получил от санитара поощрительный жетон "Отличник
сексуальной подготовки". Надин сидела на скамеечке рядом с тучным,
импозантным господином в синем комбинезоне, удивительно похожим на Гаврюху
Попова, одного из лидеров либеральных реформ, бывшего мэра, узаконившего
взятку как высокоморальную норму демократии, ныне, к сожалению,
полузабытого. "Интересно, - подумал Сидоркин, - по какой цене идет двойник
великого реформатора на международном рынке?" Когда Сидоркин подошел,
Гаврюха как раз произносил следующую фразу: "Никакие инвестиции,
голубушка, не спасут эту страну, помимо частной собственности на землю.
Поверьте стреляному воробью..."
Надин слушала внимательно. За несколько дней, прошедших с их встречи, она
не изменилась, разве что немного осунулась и пудра плохо скрывала
кровоподтек, спускающийся со скулы на шею. Серый комбинезон с бретельками
и кокетливым зашитым кармашком на груди был ей очень к лицу.
- Прикурить не найдется? - глухо обратился к ней СиДоркин.
Надин подняла голову - и глаза их встретились. Это был ответственный
момент, если учесть, что за ними следили. Девушка выдержала испытание с
честью. Лишь глубоко вздохнула да дрогнули реснички - вот и все. Небрежным
жестом, не вставая, протянула зажигалку, и Сидоркин прикурив и буркнув:
"Спасибо, красотка!" - прижал к ее ладони клочок бумажки с запиской.
Конечно, огромный риск, но другого выхода не было: время работало против
них. В записке ничего не было, кроме даты и времени: через два дня,
четверг, три часа ночи. Записка вместе с зажигалкой исчезла у нее в
рукаве. Нельзя было задерживаться ни на секунду, но бес толкал его в бок,
и он никак не мог оторваться от ее глаз, которые вдруг начали
фосфоресцировать леденцовым светом.
- Профессор, у тебя на роже горчица, - пошутил он и наконец неловко
зашаркал прочь.
- Хамло! - донеслось вдогонку, - Уверяю, голубушка, самый гуманный способ
избавиться от плебса - глобальная стерилизация.
Еще успел услышать игривый смешок Надин. Дошел до гаража, откуда навстречу
вывернулся дюжий охранник с автоматом наизготовку. Наставив дуло,
предупредил:
- Проваливай. Запретная зона.
- Покурить не желаешь, братан? - улыбнулся Сидоркин. - Имеется натуральная
махра.
- Ты что, подсиненный? - Детина свирепо выкатил желтые бельма. - Или
выездной?
- Я прогуливаюсь, - обиженно пояснил Сидоркин. - С разрешения начальства.
Никакой не подсиненный. Такой же трефовый, как и ты.
Из-за спины охранника, в открытом проеме железных ворот разглядел три
тачки - джип, "Фольксваген" и фары какого-то неведомого лимузина с рылом,
как у "Форда". В глубине копошился мастеровой, что-то ладил на верстаке.
Запор на воротах обычный, с японской начинкой. Сверху - стеклянный глаз
телескопа.
- Откуда взялся такой шустрый? - поинтересовался охранник.
- От Падучего, из крематория. Туда приставлен.
- Что же он тебе не объяснил, где можно шляться, а где нет? Ведь тебе,
сучонку, повезло. Не Марик на смене. Он балабонить с вашим братом не
любит. Сразу всадил бы блямбу между глаз - и не шукай вечерами.
- За что?
- За серое пальто... Нервы у него, понял? Все, канай отсюда! Кому сказал?
Охранник сделал вид, что дергает спуск на автомате, но Сидоркин видел, что
настоящей злобы в нем нет. Испытывать его терпение, конечно, не следовало,
но он решил проверить, действуют ли на территории хосписа обыкновенные
рыночные законы. Отступил на шаг, слезливо забормотал:
- Не сердитесь, господин офицер, я все объясню. У меня сызмалу большая
приверженность к тачкам, а своей никогда не имел. Вот и тянет хоть на
чужие полюбоваться. Сейчас укапаю, не сердитесь. Дозвольте еще один вопрос
задать?
- Чего тебе?
- У меня какая мечта-то? Хоть разок на иноземной прокатиться. А как
сделать, не знаю. Все гонят, проклинают. Не могли бы вы поспособствовать,
господин офицер?
- Ты что, поганка, совсем опупел?
- Не задаром, конечно. Деньжат-то я подкопил. Заплатить готов. Но хотелось
бы, конечно, в такую усесться, как энта, с красными фарами. Охранник
огляделся, опустил автомат.
- И скоко, говоришь, подкопил бабок?
- Врать не стану, а сотни полторы зеленых наскресть могу, - с гордостью
объявил Сидоркин.
- Давай сюда! - Охранник протянул лапу, которая неожиданно вытянулась на
полтора метра вперед. Сидоркин хихикнул.
- Извиняйте, господин офицер, но я же не лох. Такие башли с собой не ношу.
- Не доверяешь, что ли? - Детина скрипнул зубами и снова вскинул автомат.
Сидоркину показалось, на самом деле готов пальнуть. Поспешил оправдаться:
- Что вы, господин офицер, я в людях разбираюсь. Вы честный человек,
видно. Принесу, когда скажете.
- Ладно, давай поближе к ночи. Когда стемнеет.
- Сегодня никак не смогу, работы невпроворот. Вы когда в другой раз на
смене?
Детина пожевал толстыми губищами, какая-то мысль в Нем бродила. Понятно
какая.
- Через двое суток, в четверг.
Сидоркин совпадению обрадовался, кое-какой план замерцал в голове. По всей
видимости, разговор записывали но вряд ли кто-то придаст значение бредовой
болтовне.
- Мне ведь только в салоне посидеть да кнопками пощелкать. Охота душой
воспарить.
- Воспаришь, поганка, не сомневайся. Токо бабки не забудь. Зашибу насмерть.
- Это мы понимаем. Извините, вас как звать-величать?
- Зови вашим благородием, не ошибешься. Сидоркин подобострастно захрюкал:
- У меня в мелких купюрах, ничего?
- Ничего, сосчитаем.
- Разрешите идти, ваше благородие?
- Ступай отсюда, пес.
Насчет работы как в воду глядел. Ночка выдалась недреманная,
беспросветная. Суточный объем материала равнялся месячной норме. Им троим,
пришлось отдуваться за чье-то разгильдяйство и недосмотр. Одновременно
подъехали три "Газели" с отбраковкой из московских клиник, за ними, уже
после полуночи, подкатил огромный рефрижератор: оказалось, городские
власти проводили чистку вокзалов и свалок (в русле месячника "Экологию - в
каждый дом") и по контракту с "Дизайном-плюс" все излишки переправили в
хоспис, где был якобы единственный на всю Москву исправно работающий
коммерческий крематорий.
- Так всегда с этой гребаной пересортицей, - объяснил майору Падучий. -
Они там напортачат, а мы горб ломаем.
Пропускная способность у двух печей была небольшая, рассчитанная на нужды
лишь самого хосписа, и ближе к утру японские чудо-сковородки раскалились
добела. Сидоркин вопил, что котлы вот-вот взорвутся, стрелки приборов
шкалило на красном, но Падучий даже не отвечал. Как простой оператор,
напялив на голое туловище кожаный фартук, помогая Зяме на загрузке, а
когда выдыхался, подменял Сидоркина на пульте, и тот бросался на
бесконечный поток трупаков, аки коршун на добычу. При этом, естественно,
поставщики не удосужились толком проверить, доведен ли груз до кондиции:
некоторые доходяги оказывались живыми, от огня приходили в себя, начинали
качать права, отчего процесс кремации сопровождался истошными воплями и
матерными проклятиями.
Казалось, адовой работе не будет конца. Поутру явится инспектор из
администрации, и если обнаружит неоприходованный материал или хотя бы
кровяные лужи на полу, наказание последует незамедлительно. Всей
безалаберной команде грозила та же самая печь.
- А тебе это надо? - пошутил взмыленный Падучий, и Сидоркин сказал, что не
надо.
Он был тертый калач: десять лет при Елкине, сбросившем страну в неолит,
провел на оперативной работе, смутить его дух было трудно, - но ничего
ужаснее и противоестественнее этой ночи вспомнить не мог. Воочию довелось
убедиться, как будет выглядеть подлунный мир, когда планы россиянских
реформаторов окончательно воплотятся в жизнь. Если бы не двужильный Зяма,
им с Падучим нипочем не справиться. От непосильной работы Зяма раздулся,
как шар, морда посинела и чуток обуглилась, но на ней можно было прочитать
нечто похожее на то упоение, какое его прародители-люди когда-то
испытывали в бою. Он беспрерывно глухо рычал и, улучив момент, жадно
слизывал с рук дымящуюся кровь.
Под утро, когда все кончилось и горы горячего пепла упаковали в
пластиковые мешки с изящной маркировкой фирмы "Дизайн-плюс", Клим Падучий
выставил на стол литровую бутыль медицинского спирта.
- Садись, пацаны, отбой. Надобно освежиться. Мы это заслужили.
Собственноручно разлил спирт по алюминиевым кружкам, другой посуды в
крематории не водилось.
- Помыться бы сперва, - выразил желание Сидоркин, чувствуя, что
перетруженные жилы гудят, как провода.
- Сразу нельзя, - урезонил Падучий. - Вода не возьмет, испарится. Надо жар
изнутри уравновесить. Тогда безопасно.
Зяма застенчиво пристроился на краешке табуретки, оценил, какая ему
оказана честь. Кружку принял с благодарным блеянием.
Сидоркин спросил у начальника:
- Он откуда в натуре такой? Какой-то странный немного.
- Не нравится? - усмехнулся Падучий. - Гляди, сам таким не стань. Вообще
случай поучительный. Из него хотели полевого командира сделать. Ну, типа
Хаттаба. По заказу одного мультяшки из Канзаса. И вон что вышло. Хотя
ручаться не могу. От знакомого санитара слышал. Может, врет.
Дрожащими руками, с трудом клоня голову, осушили кружки. Зяма сладко
зачмокал, будто выпил компоту, обвел нас счастливым поросячьим взглядом и
медленно повалился с табуретки на пол.
- Пить совсем не умеет, - прокомментировал Падучий. - Но как работник -
сам видел. Главное, крови не боится. Многие из переделанных почему-то
крови боятся. Повторим?
- Можно.
Первая кружка подействовала на Сидоркина как удар колуном по затылку, но
уж лучше это, чем оглядка на пережитую ночь. Падучий наполнил кружки, но
пить не спешили, каждый уткнулся в свою посудину - отдыхали.
- Почему боятся? - полюбопытствовал Сидоркин. - Может, побочный эффект?
- Феня говорит - санитара Феней зовут, он из бывшей профессуры, - он
говорит, кодом предусмотрено, чтобы боялись. Чтобы хозяевам не навредили.
Говорит, раньше переделанные иной раз в буйство впадали. Кусались, за перо
хватались. Всяко бывало. Приходилось усыплять, а денежки-то тю-тю.
- Давно хотел спросить, господин Падучий, вы ведь тоже вроде переделанный?
Ожидал, что директор взбрыкнет, но ничуть не бывало. Трудная ночь и
спиртяга в кружках их породнили.
- Не-е, не переделанный. Я на электроде, во-о, гляди. - Падучий нагнул
голову, разгреб волосы на макушке - и показал лиловый бугорок, из которого
торчал крошечный штырек антенны. - Можешь потрогать, не ударит.
Сидоркин уважительно прикоснулся к антенне кончиком указательного пальца.
- А что лучше, переделанный или на электроде?
- И то и другое хорошо, смотря по направлению. - От спирта Падучий впал в
благодушную словоохотливость. - Смотря куда нацелили. Для умственной
работы, как у нас, переделанные не годятся. В сущности, они все дебилы,
хотя об этом не принято говорить. У них болевой порог низкий. Землю копать
или в рудниках - это пожалуйста. Феня говорит, большинство россиян, кого
не купят на вывоз, туда и направят, в рудники. Ты в армии служил?
- Доводилось, - признался Сидоркин.
- Тогда поймешь. Электрод - это вроде ефрейторской лычки. Не завидуй, тебе
такой же впарят. По моей рекомендации.
- Когда?
- Недельки через две. После полного обследования. Ну что, поехали?
После второй кружки бодрствовали недолго, может, минут пять. Задымили
"Примой", но так и улеглись на полу рядом с Зямой с горящими чинариками в
зубах. Сморило.
Утром инспектор из администрации еле-еле поднял троих пинками.
5. НА ВОЛЮ
К четвергу все было готово к побегу, да и тянуть дальше опасно. К
Сидоркину, не соврал Клим Падучий, уже подбирались медики. Накануне взяли
все анализы, включая мозговую пункцию, сняли энцефалограмму и
просканиро-вали на аппарате "Сигма". Как раз утром в четверг за ним
прибежал посыльный и отвел в центральное здание на третий этаж, к
кабинету, на котором висела табличка "Личный представитель". Его принял
маленький, гибкий, с хищным оскалом и немигающими желатиновыми глазками
японец по имени Су Линь. Разговор был короткий, но содержательный. Су Линь
поздравил его с удачным началом карьеры и сообщил, что рекомендации
проверены и не вызывают сомнений. Потом спросил; кем он был раньше, до
того как попал в хоспис.
- Никем, - отозвался Сидоркин. - Болтался, как говно в проруби.
- Я имею в виду профессию.
- Какая там профессия... Обыкновенный был совок, пока свободу не дали. А
уж там, конечно, пробовал бизнесом заняться, но не очень получилось.
Мозги-то ржавые.
Су Линь пронизывал его насквозь желатиновыми лучами.
- Откуда вы знаете господина Сипатого? Сидоркин скромно потупился:
- Просто посчастливилось. Оказал ему небольшую услугу.
- В качестве киллера?
- Что-то вроде того. Убрал одного субчика, который у него путался под
ногами.
- Может быть, вы и Гаю Карловичу оказывали услуги? Сидоркин разгадал
ловушку, поставленную в восточном духе.
- Ни в коем разе, господин Су. Мы свое место знаем. Выше головы не
прыгнешь.
Японец удовлетворенно хмыкнул.
- Кам вам наша лечебница?
- Как в раю, - сказал Сидоркин.
- Работа нравится?
- Врать не буду, работа хорошая, чистая. Но хотелось бы продвинуться чуток
повыше.
- Мечтаете о собственной иномарке? - улыбнулся Су Линь.
Сидоркин порозовел.
- Кто нынче не мечтает? Да не всякому везет.
- Образование какое?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг