Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
Пожалуйста, скажите, что с ней?
  - Ты же ее недавно видела?
  - Да, но вы сказали, придется наказать.
  - А-а, ты вон про что... - Неожиданно Ганюшкин перестал спешить и
опустился обратно в кресло. Больше того, посадил меня к себе на колени,
нежно обняв за плечи. - Хорошо, удовлетворю твое вполне понятное
любопытство. Сейчас вместе проведем маленький научный опыт Ну-ка,
признайся, как относишься к Гене Шатунову?
  - К Мослу? Как к нему можно относиться? Животное, оно и есть животное.
  - Ая-яй, Наденька, стыдно. Зачем же спала с этим животным?
  - От страха, Гай Карлович.
  - Что-то ты непохожа на трусиху... Ну да ладно... Геночка обидел наших
турецких братьев, сама была свидетелем. И вообще последнее время ведет
себя вызывающе, задирает хвост... Нет-нет, не волнуйся, ничего страшного,
мы давно отказались от варварских методов воздействия - пытки и прочее.
Пожалуйста, смотри внимательно.
  Я не заметила, как в пальцах у него оказался дистанционный пульт, и лишь
увидела, как вспыхнул экран телевизора, стоящего у противоположной стены.
Изображение было четким, но беззвучным. Маленькая комната с операционным
столом и разными приспособлениями, на столе лежал Мосол, к его голове
подведены провода от каких-то приборов. Вокруг суетились трое мужчин в
белых халатах, что-то налаживали, подключали, возможно, готовились к
операции. Сцена напоминала кадры из популярного штатовского сериала
"Скорая помощь", который я недавно смотрела. Один знакомый гинеколог (не
любовник, а именно врач) как-то сказал, что эту мыльную медицинскую оперу
российские врачи воспринимают как суперкинокомедию, не уступающую фильмам
Чарли Чаплина. У Геннадия Мироновича глаза вытаращенные, как у человека,
который ушел под воду и понимает, что вынырнуть не успеет.
  - Что с ним делают? - спросила я почему-то шепотом.
  - Ничего. - Гай Карлович нежно помял мои груди. Я не сомневалась, что ему
приятно. - Все, что надо, они уже сделали.
  И действительно один из медиков освободил голову Мосла от путаницы
датчиков, второй скинул ремни, которыми тот был примотан к столу.
Ошарашенный Мосол слез со стола, неуклюже раскачивался. Ближайший врач
поводил перед его лицом ладонью. Мосол скривился в неуверенной улыбке.
  Гай Карлович отключил изображение.
  - Ну, как тебе?
  - Ничего не поняла. Ему вкололи наркотик?
  - Мелко мыслишь. Надежда Егоровна. Старыми категориями. Его изменили.
  - Как изменили? Отрезали что-нибудь?
  - Ах, Надин, какая же ты непонятливая девочка! Ладно, сейчас увидишь, -
спихнул меня с колен довольно бесцеремонно, потянулся к телефону, снял
трубку и, не набирая никакого номера, распорядился: - Подайте сюда
Мосолушку. - Энергично потянул носом, потер руки. В непроницаемых глазах
такое выражение, будто нанюхался кокаину. - Любопытное ты существо.
Надежда Егоровна.
  - В каком смысле?
  - Увидеть такое - и даже бровью не повести! В твоем-то возрасте... Неужто
ничего не почувствовала?
  - Что я должна почувствовать?
  - Ну не знаю - жалость, страх, содрогание душевное. Все же - э-э -
сожитель.
  - Не понимаю. Гай Карлович, чего от меня ждете?
  - Ничего не жду, ровным счетом ничего. Но вижу, с Громякиным справишься. И
не только с Громякиным, да?
  Отвечать, слава богу, не пришлось. Отворилась дверь, и робко, боком
втиснулся в кабинет Геннадий Миронович. Первое, что бросилось в глаза, от
его привычной раздвоенности не осталось и следа. Теперь это была
однозначная определенная личность, без внутренних метаний, с каким-то
неожиданно появившимся прилизанным хохолком на голове. Без всяких
закидонов и амбиций. Лох. Человек доисторического времени, когда
существовали бесплатные туалеты. И голос новый, чуть ниже тембром,
басовитый и заискивающий.
  - Звали, барин? - спросил, скользя туманным взглядом куда-то в заоконное
пространство. У меня по коже пробежали мурашки.
  - Звал-звал, - благодушно отозвался Ганюшкин, подойдя к страдальцу ближе.
  - Как зовут тебя, помнишь?
  - Мослом Мословичем, ваше высокоблагородие.
  - Верно... Ну-ка, открой рот.
  Геннадий Миронович послушно вывалил язык, и магнат зачем-то подергал его
зубы. Потом вытер ладонь о белую сорочку Мосла.
  - Кому служишь, горемыка?
  - Вам, ваше высокоблагородие.
  - А еще кому?
  - Вот ейтой дамочке, запамятовал, как звать-величать, Простите Христа
ради, - ожег пустым и каким-то влажным взглядом, от которого меня
замутило. Преданный пес не смотрит жалобней.
  - Опять верно, - похвалил Ганюшкин. - Теперь докажи, как любишь свою
хозяйку.
  С утробным урчанием Мосол повалился на колени, подполз к пуфику и облизал
мою туфлю, при этом крепко зажав в ладонях щиколотку.
  - Почеши его за ухом, почеши, - улыбчиво посoветовал Ганюшкин. - Они это
любят.
  - Гай Карлович, вам нравится превращать людей в мошек? - спросила я
холодно.
  - Зачем превращать? Они и есть мошки, дорогая.

  7. ПОЯВЛЕНИЕ МАЙОРА
 
Звонок раздался среди ночи, и в первую минуту я не могла сообразить, кто
бы это мог быть. Подумала, кто-то из ошалевших бывших спонсоров. За восемь
лет столько мужиков прошло через мои руки, и некоторые имели обыкновение
возникать заново из прошлого, аки привидения, пытаясь снова занять место в
моем сердце. Никому этого не удавалось. Я не из тех, кто лакомится
тухлятинкой.
  Голос в трубке звучал в настырной интонации забуксовавшего автомобиля.
Звонивший был явно под хмельком.
  - Позовите гражданку Марютину, пжалуста! Это ты, Надин? Чего-то не слышу?
Я куда попал?
  Я включила ночник, взглянула на часы - половина второго. Значит, поспала
около часа. Вечером засиделись с мамочкой, судачили, как две кумушки. Отца
вспоминали, угоревшего от "Рояла" на заре реформ, поплакали, конечно. И
мои делишки обсудили. Маму я, естественно, ни во что не посвящала, но она
чувствовала, что-то неладно. Какая-то фирма, хожу на работу - отродясь
такого не бывало. Прежнюю мою жизнь она осуждала, а теперь испытывала
страх. Для нее само слово "фирма" звучало зловеще. Так же как все новые
слова: "префектура", "брокеры", "дилеры", "киллеры" и прочее - все
одинаково. Все чужое. Все ранило сердце, сплавляясь в усталой головке в
болезненное, надрывное понятие - общечеловеческие ценности, рынок.
  - Эй, вы знаете, который час? Мужчина заныл заново: .
  - Мне бы гражданку Марютину... Пжалуста, позовите ее к телефону. Это ты,
Марютина?
  - Допустим, а вы кто?
  Но когда спросила, уже знала ответ. Секретный агент. Он постоянно
придуривался, даже в постели. Сразу все вспомнила. Волшебная ночь.
Утреннее исчезновение. Помада на зеркале. В постели он прикидывался
вампиром, импотентом и сексуальным маньяком. У меня никогда не было такого
забавного партнера. Половину ночи занимались любовью, вторую половину пили
водку и хохотали. С тех пор я, кажется, больше не смеялась ни разу.
Искренне. Без истерики. Как в детстве.
  - Я почему позвонил-то, - нудело в трубке. - Получил сообщение, а уже
ночь. Думал, дождусь утра. Но вдруг что-то срочное. Дай, думаю, сразу
звякну, хотя и пьяный. Вдруг у нее, к примеру, денег нет на такси. Или
прокладки закончились. Это ты, Надин?
  - Антон, почему ты пропал?
  - То же самое могу спросить у тебя.
  - Я знаю, почему ты пропал. Никогда не надо отдаваться мужчине с первого
раза. Все мужчины одноклеточные. Они думают, если женщина сразу задрала
ноги, она непременно шлюха. А тут еще эти хачики. Дополнительный штрих.
Наверное, решил, я только и делаю, что ошиваюсь по ночным клубам.
  - Хочешь правду, Надь?
  - Давай, если сможешь.
  Я уже сидела в постели с сигаретой в зубах. Только зажигалка куда-то
делась. Сон улетучился бесследно. Какой уж тут сон... Секретный агент.
Соломинка в трясине.
  - Оробел я, Надь... Зачем я нужен прекрасной даме со своей зарплатой? Ну,
попал под настроение, а дальше что? Я насчет себя не обольщаюсь. Иной раз
доходит до того, что порядочную девушку не на что пивом угостить У тебя
что стряслось-то, Надь?
  Я оказалась в затруднительном положении. Не хотела, опасалась
откровенничать по телефону. Для тех, кто торгует людьми, как сигаретами,
поставить на прослушку квартиру - плевое дело. Вроде того как сигнализацию
на тачку. Они это наверняка проделывают со своими сотрудниками. И это
правильно, надо же следить, чтобы мошка, владеющая хотя бы малой
информацией, не ускользнула в щелку.
  - Антон, давай встретимся.
  - Сейчас?
  - Нет, лучше завтра.
  - Говори, где и когда.
  Я попыталась интонацией передать ему предостережение. Он должен понять,
если хороший агент.
  - Помнишь, где познакомились?
  - Ага. На всю жизнь зарубка.
  - Давай там же в восемь вечера.
  Он понял, похоже, улыбнулся в трубку:
  - Про неуловимого Джо помнишь старый анекдот?
  - Нет.
  - Он неуловимый, потому что на хрен никому не нужен. До завтра, принцесса.

  * * *

  Мосла обещали забрать из конторы. Вреда от него не было, он тихо сидел в
углу, но стоило кому-нибудь войти, даже своим - бухгалтерше или секретарше
Вадюше, - вскакивал на ноги и с печальным клекотом, широко раскинув руки,
закрывал меня своим телом. От прежних воплощений у него сохранилось только
чувство повышенной опасности. Зыркал глазами из угла, как вороненок из
дупла. Хорошо хоть молча. Разговаривать по собственной инициативе он как
бы разучился, но на любой обращенный к нему вопрос отвечал разумно. На
меня его присутствие действовало удручающе, но попытка вытурить его
прогуляться окончилась неудачно. Он так перепугался, как если бы увидел
наставленный пистолет, а потом натурально расплакался. Пришлось утешать,
как маленького.
  - Мосолушка, голубчик, ну чего ты, в самом деле. Утри сопельки. Ведь для
твоей же пользы. Погляди, какая погода на улице. Купил бы себе мороженого,
посидел в парке...
  - Разве я мешаю госпоже?
  - Не мешаешь, конечно, нет, - соврала я. - Но нельзя же так сидеть целый
день без всякого занятия. С ума можно сойти!
  Мосол отвечал трагически:
  - Если мешаю, убей своей рукой, за счастье почту! В пустых очах
мученический, влажный восторг. Самое удивительное, что Зинаида Андреевна и
Вадюша-Танюша не замечали произошедших с ним перемен. У бухгалтерши я
спросила:
  - Вам не кажется, Зинаида Андреевна, что господи Шатунов немного приболел?
  - С похмелья они все одинаковые, - ответила строго. - Обожрался паленой
водяры, вот его и ломает.
  Вадюша, косясь на притихшего Мосла, вспыхивал, как маков цвет, и на мой
вопрос, не находит ли он в поведении Геннадия Мироновича чего-то
необычного, ответил вообще загадочно:
  - Что вы. Надежда Егоровна. Я об этом даже и не мечтаю. В конце концов я
позвонила Вагине (теперь она легко обнаруживалась по любому номеру), и та,
внимательно выслушав, пообещала прислать перевозку. Уточнять, что за
перевозка, я не стала.
  К концу дня у меня осталась одна забота: ускользнуть из конторы
незамеченной. Чем бы это ни грозило. Я знала, что на мою машину (красный
"Фольксваген") поставлен маячок (прежний Мосол предупредил), а также двое
бычар неотлучно дежурили у подъезда "Купидона" и сопровождали меня, куда
бы ни пошла. Но на моей стороне был фактор внезапности. До этого вечера я
ни разу не пыталась избавиться от опеки. В начале седьмого обратилась к
Геннадию Мироновичу:
  - Мосолушка, милый, есть для тебя важное поручение.
  Вор в законе с радостным курлыканьем выполз из угла на середину комнаты.
  - Приказывайте, госпожа!
  С большим трудом мне удалось растолковать, что ему надо отвлечь топтунов.
Конечно, я сильно его подставляла, но ничего другого не придумала.
  - Ты их знаешь, да, Мосолушка? Гарик и Махмуд. Хорошие, правильные пацаны.
Может, немного поколотят, но не сильно. Ступай, голубчик, не тяни.
  Бедный головастик пыхтел от усердия, пытаясь понять, чего я от него хочу,
и все норовил облобызать мою туфлю. Я ласково взъерошила его волосы.
  - Послушай еще раз. Выйдешь на улицу, подойдешь к Махмудику, он возле моей
машины толчется, и скажешь:
  "Ах ты, козел вонючий, мать твою..." Они на тебя кинутся, ты только не
обороняйся. Ты же не боишься двух качков?
  - О госпожа! Если они тебе не нравятся, почему не сделать проще? Возьму
пушку и пристрелю обоих. Чтобы не маячили.
  - Не надо. Они мне не нравятся, но не до такой степени. Просто попугай их,
Мосолушка. Чтобы не наглели.
  В окно я наблюдала, как он выскочил на улицу, подбежaл к черноликому
Махмудке, но по пути, похоже, забыл все наставления. Говорить ничего не
стал, а без затей съездил громиле по уху. Рука у Мосла тяжелая, привычная
к расправе: Махмудик, не ожидавший нападения, отлетел, как кегля. Мосол
взялся волтузить его ногами, как у них принято, через несколько секунд к
ним присоединился, как я и рассчитывала, вспыльчивый Гарик, с лету повис у
Мосолушки на плечах. Следить за дракой дальше не было времени.
  Подхватив сумку, я быстро покинула офис и вышла во двор через пожарную
дверь, от которой заранее приготовила ключ. Да она обычно и не запиралась,
через нее вывозили мусор. По переулку почти бегом вылетела на шоссе и -
вот удача! - тут же остановила частника на белой "Волге".
  Тот же ночной клуб "Ниагара" и, кажется, тот же самый бармен за стойкой,
усатый, бритоголовый, узкоглазый... Зато Антона Сидоркина я словно увидела
впервые. Симпатичный, скромный мальчик лет тридцати с небольшим,
узколицый, темноглазый, с чистой, как у девушки, кожей, с застенчивой
улыбкой, никакой показушной придурковатости. Интеллигент из хорошей семьи.
Может быть, преуспевающий бизнесмен. С первой же минуты я усомнилась в
том, что он секретный агент. Разве они такие бывают? Глаза добрые,
внимательные. В принципе я не верю в мужскую доброту. Характер у них у
всех обычно неустойчивый, подвижный, а добрые они или злобные, зависит
исключительно от женщины, которая ведет их по жизни.
  В полупустом баре мы расположились за столиком в глубине. Сидоркин принес
для себя кружку пива, а для меня фруктовый коктейль с капелькой рома. Еще
орешки и сыр рокфор.
  - Ты выглядишь усталым, - сказала я.
  - Есть маленько, нагрузки большие, организм не всегда справляется.
  Я не стала уточнять, какие именно нагрузки испытывает его организм, но мне
было хорошо сидеть с ним за одним столом в уютном баре. Чувство покоя
разлилось, как тишина, и это было странно. Я даже забыла все свои
приемчики обольщения, которые уважающая себя охотница за мужчинами пускает
в ход автоматически. Как-то неожиданно размякла. Я не обманулась в своих
воспоминаниях. Кем бы он ни был, но он был таким, каким я надеялась его
увидеть: спокойным, трезвым, сосредоточенным, доброжелательным. И от него
исходила чарующая аура зверя. В нем ощущалась некая опрятность, не
зависящая от обстоятельств. Увы, наверняка где-то есть другая женщина,
которой он принадлежит и возле чьей кровати стоят его домашние тапочки. Не
может быть, чтобы такой мужчина остался неоприходованным. Хотя представить
Сидоркина в ночных шлепанцах было трудно.
  - Антон, не буду лукавить, мне нужна твоя помощь.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг