слишком дорого пользоваться.
Уже давно известно, что некоторые жидкости кипят, превращаются в пар
при гораздо более низкой температуре, чем та, которая необходима для
превращения воды в пар. Такая жидкость, как, например, пропан, получаемый
из нефти, остается в жидком состоянии лишь при температуре ниже минус
шестьдесят шесть градусов Цельсия. Как только температура доходит до 66 и
выше, пропан начинает кипеть и переходить в газообразное состояние.
Родственный ему бутан начинает кипеть и переходит в пар при минус
десяти градусах Цельсия.
Если налить бутан в котел и погрузить этот котел в воду с температурой
выше (теплее), чем минус десять градусов Цельсия, то бутан начнет
превращаться в пар, и чем выше будет температура воды по сравнению с
температурой жидкого бутана, тем энергичней будет происходить это
парообразование. При соответствующих условиях пар получит такую упругость,
что сможет производить необходимую работу: вращать турбину, двигать
поршень и т.д.
Вот для превращения бутана в пар к котлу и подводится вода из-под льда,
температура которой всегда держится на уровне двух-четырех градусов выше
нуля: лед ведь, как хорошее одеяло, защищает воду под собою от самых
трескучих морозов...
Но бутан обладает еще одним хорошим свойством: он не растворяется в
воде.
Это избавляет от необходимости помещать его в особый котел отдельно от
воды.
Можно его вводить в непосредственное соприкосновение с водой. В одном
общем котле бутан и вода смешаются, и произойдет почти мгновенная передача
тепла от воды к бутану без лишней траты тепла на согревание стенок котла.
Отнимая у воды все ее тепло, бутан немедленно испаряется; в это же время,
лишившись своего тепла, вода замерзает и превращается в крупинки льда.
Пары бутана направляются в турбину, которую они заставляют вращаться, а
ледяная крупа удаляется из котла-испарителя.
- Позвольте, - перебил Кларетона Игнат; видно было, что ему давно не
терпится и что он намерен сделать какое-то сенсационное заявление. - Как
же это так? Если этот самый бутан непрерывно работает, значит, он
непрерывно испаряется, значит, нужно беспрерывно доставлять все новые и
новые количества его... Так чем же это лучше беспрерывной доставки нефти?
Игнат даже покраснел от волнения. Жан Кларетон был подготовлен к такому
вопросу. Его забавляла нетерпеливая любознательность Игната.
- Видите ли, - ответил он Игнату, - бутан, конечно, беспрерывно
испаряется, но ведь я не говорил, что мы этот пар после того, как он
отработает, выпускаем на воздух. Если бы мы это делали, ваше возражение
было бы вполне основательно.
Но мы, наоборот, использованный, отработанный пар бутана конденсируем,
возвращаем в первоначальное жидкое состояние и заставляем его опять
проделывать тот же цикл. Одним словом, бутан у нас не расходуется, а
постоянно циркулирует в замкнутом круге с минимальными потерями.
- Тогда, конечно, другое дело, - удовлетворенно заметил Игнат, давая
понять, что он снимает свои возражения. - Очевидно, вы изложили нам только
одну половину процесса...
- Вы совершенно правы, - согласился Жан Кларетон, - вторая половина
процесса заключается именно в конденсации, в сжижении паров бутана. И тут
на место теплой подледной воды выступает на сцену второй, очень важный
фактор - атмосферный холод, мороз. Я уже говорил, что бутан при
температуре ниже чем минус десять градусов Цельсия остается в жидком
состоянии: поэтому, если привести пары бутана в соприкосновение с морозным
воздухом, они немедленно сжижаются. Но воздух - плохой проводник тепла:
кроме того, в Арктике температура атмосферного воздуха в течение суток
сильно колеблется: ночью она очень понижается, а днем значительно
повышается. Эти колебания скверно отражаются на работе станции.
Гораздо эффективнее применять для охлаждения паров бутана замороженный
раствор поваренной соли, который в этом состоянии носит название
холодильного гидрата. Этот раствор является прекрасным охлаждающим
веществом, так как для своего обратного перехода в жидкое состояние он
энергично и быстро поглощает большое количество тепла. Это тепло
холодильный гидрат отнимает от паров бутана при соприкосновении с ними.
При этом пары бутана, охлаждаясь, переходят в жидкое состояние, а
холодильный гидрат, поглощая тепло из паров бутана, переходит из твердого
состояния - крупинок льда - в жидкий рассол. Таким образом, при
конденсации паров бутана получаются дне несмешивающиеся жидкости: бутан и
соляной раствор - рассол.
Жидкий бутан отводится из конденсатора обратно в котел-испаритель для
повторного превращения в пары, а рассол выводится наружу, на мороз, в
специальные каналы, вырубленные в прибрежном льду. Там он вновь замерзает,
и оттуда его потом вновь направляют в конденсатор. При этом для
электростанций, построенных у моря, совсем нет надобности привозить соль
для образования холодильного гидрата. Достаточно в этих каналах несколько
раз дать замерзнуть соленой морской воде, каждый раз удаляя лед, чтобы
образовался достаточно насыщенный рассол.
В зависимости от площади каналов находится и мощность электростанции.
Так, например, каналы площадью в два с половиной квадратных километра,
покрытые слоем замороженного соляного раствора толщиной в пятнадцать
сантиметров, обеспечивают круглосуточную работу электростанции мощностью в
семьдесят пять тысяч лошадиных сил. Холодильный гидрат можно запасать на
случай резкого потепления, когда замерзание соляного раствора замедлится
или совсем приостановится. Тогда станция сможет работать несколько дней на
этих запасах.
Вот, так сказать, основные принципы работы нашей электростанции, и
процесс ее работы схематически можно изобразить вот так.
Жан Кларетон выбрал около себя более или менее чистое от камней место и
на ровном песке стал чертить.
- Эти принципы, - продолжал Кларетон, - были разработаны и впервые
выдвинуты еще в 1930 году на второй всемирной энергетической конференции в
Берлине инженером и физиком Баржо. Все сулило успех этой удачной идее, но
в те годы в капиталистических странах бушевал экономический кризис, от
которого трещал весь буржуазный строй и о котором уже говорил товарищ
Диего. Ни о каких новых электростанциях тогда не думали. Между тем, по
подсчетам, выходит, что стоимость электроэнергии на станциях по методу
Баржо обходится даже в пять-восемь раз дешевле, чем на гидростанциях.
Прибавьте к небольшим капитальным затратам незначительную стоимость
эксплуатации, и вам сделается понятным, почему наша станция работает
рентабельно даже при укороченном периоде работы.
- По-моему, - сказал Виктор, - одной этой дешевизны недостаточно, чтобы
компенсировать неудобства от укороченного периода работы станции. А что же
делает вся промышленность вашего района летом, в те месяцы, когда ваша
станция не работает? Откуда вся эта промышленность получает необходимую
энергию? Или весь район замирает до зимы? Это, конечно, чепуха, но как все
же дело происходит фактически?
- Это вполне серьезный вопрос, - ответил Кларетон, - но плановые
энергетические органы, конечно, учли его. В тех местностях, где возле
наших электростанций имеются реки и их падение можно использовать для
получения энергии, там строятся гидростанции. Зимой эти реки почти
полностью вымерзают, и поэтому построенные на них гидростанции могут
работать с полной эффективностью как раз лишь в те теплые месяцы, когда
наши "ледяные" электростанции должны прекратить работу. Таким образом,
только такое сотрудничество может обеспечить район бесперебойной подачей энергии. Если же нет подходящих условий для постройки гидростанций, то приходится, как это ни тяжело, строить тепловые станции на привозном или,
в очень редких случаях, на местном минеральном топливе.
- Какая же станция кооперирована с вашей? - спросил Диего.
- Недалеко от нас, около трехсот километров к востоку, протекает
бурная, порожистая река Пясина. Там сооружена гидростанция на сто тысяч
лошадиных сил, с которой мы и сотрудничаем.
На этой станции, кстати, работает инженер Кечмаев, тунгус, земляк и
сородич Жени Ляпуновой. Ему сейчас уже лет за сорок. Он был одним из
первых тунгусов, приехавших в Ленинград и поступивших в школу, а потом и в
Университет северных народностей. Это очень талантливый инженер, который
нигде не хочет жить и работать, как только в своих родных тундрах. Между
прочим, и Женя Ляпунова, которая сначала воспитывалась в одной из кочевых
советских школ, под его влиянием была потом также отправлена в Иркутск и
пятнадцати лет была уже студенткой университета. От инженера Кечмаева и
начинается, в сущности, вся эта история, которая произошла с Женей и
Корнеем Бойцовым.
- А! - воскликнул Игнат, чрезвычайно оживившись. - Наконец-то выплывают
наши герои!
- А если в этой истории, - со смехом добавила Вера, - будет небольшая
порция романтики, то удовольствие Игната не будет поддаваться описанию.
- Романтику, - сказал Жан Кларетон, - вы найдете везде, где человек
вступает в смертельную схватку с природой или с какой-нибудь иной
враждебной силой.
Именно такой характер имеет история, которую я хочу вам рассказать.
Началась она с того, что Кечмаев захотел нанести визит своей землячке
Жене, которая только что приехала на нашу станцию. Дело было зимой,
вернее, в конце зимы.
Гидростанция Кечмаева не работала. Пясина по обыкновению промерзла до
дна и воды не давала. На станции шел лишь обычный зимний ремонт агрегатов
и другого оборудования. Поэтому Кечмаев и позволил себе эту прогулку к
нам. Он сговорился с Женей по радио, что в тот же день к
пятнадцати-шестнадцати часам он будет у нее.
Женя разговаривала с ним из своей лаборатории, которая находилась в
конце галереи над турбинным залом. Приезд Кечмаева так обрадовал ее, что
она почувствовала необходимость сейчас же поделиться своей радостью с
кем-нибудь из нас. Еще с детства Женя окружала Кечмаева ореолом героизма и
робким поклонением. Его отъезд из родного полудикого урочища в далекий и
страшный мир русских, где творятся сказочные дела, где идет борьба со
злыми духами всего мира, потом его приезды в родные становища в чужой
русской одежде, с чужими манерами, с непонятными вещами и странными
речами, необыкновенная почтительность, которой сородичи окружали его в эти
приезды, - все это вселяло в маленькую Женю сначала чувство страха перед
Кечмаевым. Потом это чувство перешло в глубочайшую привязанность, когда
под влиянием Кечмаева Женю отдали в советскую кочевую школу, а потом
отвезли в Иркутск.
Они не виделись уже года три, и бурная радость Жени от предвкушаемой
встречи, естественно, искала выхода. Она быстро окончила свой обычный
ежедневный анализ образцов морской воды, бутана, холодильного гидрата,
прибрала свои пробирки, колбы, реактивы и, скинув халат, выбежала на
галерею. Хотя прошло уже больше месяца со дня ее приезда к нам, она все
еще не вполне свыклась с нашей станцией. Я не раз наблюдал, как она,
выходя из лаборатории на галерею, останавливалась в восхищении перед
картиной, которая развертывалась у нее под ногами.
И действительно, на свежего человека наша станция производила большое
впечатление. Представьте себе огромный зал, длиной около двухсот метров.
Противоположные стены его почти сплошь стеклянные с огромными двойными
стеклами. На высоте тридцати метров Женя на своей галерее казалась
маленькой черной птицей. Глубоко внизу под нею, прильнув к полу,
вытянулись в два ряда семьдесят пять черных горбатых турбогенераторов
мощностью по две тысячи киловатт каждый. Они похожи на стадо гигантских
черепах, ползущих куда-то в неведомые дали под непрерывное гудение. Но
каждая из них как будто держится на привязи кем-то там, наверху, под
потолком, куда протянулись, как лес лиан, до половины изогнутые
светло-серые трубы. На этой высоте каждые четыре трубы, как огромные
опрокинутые четырехсвечники, сходились, сливались в одну, вытягивались
тонкими колоннами ввысь, к потолку, и, пробившись сквозь него, исчезали.
Эти трубы отводили из каждой турбины отработавший в ней пар бутана в
конденсатор, где он должен был сжижаться и в виде жидкости вернуться опять
в котел-испаритель.
Внизу, в зале, царило безлюдье, и черные горбатые существа жили своей
задумчивой жизнью, предоставленные самим себе. Лишь изредка по среднему
проходу, как по проспекту, бесшумно проносился электрокар с человеком на
его площадке. И опять надолго безлюдье.
Первые дни Женя подолгу простаивала, очарованная этой самостоятельной,
ритмической, скрыто напряженной жизнью зала. И сейчас она на минуту
задержалась, впитывая в себя своими раскосыми монгольскими глазами эту все
еще волнующую ее картину. Потом она бросилась бегом к непрерывному лифту,
и через минуту ее маленькая складная фигурка пролетела на электрокаре
через весь зал, сквозь лиановые сплетения труб и исчезла под выходной
аркой. Тут она встретила меня с Бойцовым. Мы с ним шли на обычную утреннюю
проверку работы испарителя и еще издали видели, как Женя вышла из
лаборатории, и поджидали ее. Присоединившись к нам, она немедленно
сообщила о завтрашнем госте, и это известие нас очень обрадовало. Нельзя
было сказать, чтобы на своей уединенной станции мы были очень избалованы
посетителями.
Правда, наше телекино приносило нам кусочки жизни со всей страны и со
всего мира: мы регулярно слушали и видели московские, парижские,
нью-йоркские концерты, лекции, театральные спектакли, съезды, доклады,
разговаривали с далекими родными и друзьями. Но живые люди редко
заглядывали к нам. И потому обещанный приезд Кечмаева всех нас обрадовал.
Пока мы спускались в нижний этаж, где помещался испаритель, Женя успела
уже вцепиться в Корнея Бойцова, подсмеиваясь, подшучивая и дразня его.
Добродушный увалень с медвежьими ухватками, Корней, как мог, немного
смущенно отшучивался и отбивался, но это ему плохо удавалось. Он больше
сопел, улыбаясь, поглядывал на миловидное, чуть скуластое лицо Жени с
характерным тунгусским лбом.
В испарительном отделении было так же безлюдно и тихо. Оно тянулось под
всем турбинным залом, и каждому ряду турбин наверху здесь соответствовал
длинный, стопятидесятиметровый, бетонный ящик высотой от потолка до пола.
Эти два бетонных ящика были испарителями. В них подавалась через трубу
морская вода из-под льда и жидкий бутан из конденсатора. В этих бесконечно
длинных бетонных "котлах" бутан, смешиваясь с "теплой" водой, замораживал
ее в ледяную крупу и сам превращался в пар. И через семьдесят пять
коротких вертикальных труб этот пар врывался в турбины наверх, заставлял
их вращаться и вращать свои генераторы.
На темно-зеленых бетонных стенах испарителей, покрытых слоем блестящей,
как будто лакированной, пластмассы, были помещены различные измерительные
и контрольные приборы. Они автоматически следили за равномерностью подачи
воды и бутана, за их состоянием и качеством, за упругостью и давлением
паров бутана, за своевременным и полным удалением льда из испарителя. Все
показания этих приборов также автоматически по проводам электрической
сигнализации передавались в лабораторию Жени и в комнату дежурного
инженера-диспетчера.
Теперь Женя вместе с Бойцовым проверяла работу приборов на испарителях,
как она проверяла до того их показания у себя в лаборатории.
После двухчасовой работы мы поднялись на непрерывном лифте в мой
кабинет на той же галерее, где помещалась лаборатория Жени. Здесь на своем
столе я нашел обычную в этот час дня метеорологическую сводку с нашей
Диксоновской радиостанции.
Сводка сообщала неприятные вещи: быстро надвигается с северо-востока
сильная пурга.
- Знаете, Женя, - сказал я, глядя на эту сводку, - пожалуй, было бы
лучше, если бы Кечмаев отложил свой приезд к нам. Пурга в тундре -
малоподходящее время для дружеских визитов.
- Да, конечно, - согласилась Женя. - Но он ведь тоже получил эту сводку.
Вероятно, он ее принял во внимание. Надо все-таки поговорить с ним.
Мы настроили мой настольный радиоаппарат и послали позывные
гидростанции.
Через минуту гидростанция ответила и на наш вопрос о Кечмаеве сообщила,
что он с полчаса как выехал к нам на своих аэросанях. Метеорологическая
сводка его не застала, и на гидростанции очень беспокоятся, как бы пурга
не застала его на гористом участке пути. Они сообщили ему об этом по
радиотелефону, но он ответил, что прошел уже больше половины горной
дороги, что до пурги успеет пройти остальной ее участок, а в тундре,
говорил Кечмаев, не страшно.
Мы узнали у гидростанции позывные аэросаней Кечмаева и вызвали его. Он
просил не беспокоиться, сообщил, что все идет благополучно, дорога
прекрасна и он будет у нас вовремя - часа через три-четыре.
Нам оставалось ждать. Женя ушла к себе работать над рефератом о
химическом составе морской воды у острова Диксона. Материал для него она
начала собирать с первого же дня приезда к нам. Я занялся своими делами.
Через полчаса новая срочная метеосводка сообщала, что пурга надвигается
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг