Триумф пришел гораздо позднее - когда Сереже исполнилось
тринадцать лет и он успешно перешел в седьмой класс. О нем заговорили
не только в классе, но и во всей школе. А на всемосковской школьной
спартакиаде Сережа занял третье место, и "маленький Лавров", как все
его теперь звали, сделался гордостью своей школы. Два года еще
продолжал он увлекаться легкой атлетикой, плаванием, бегом, борьбой,
лыжами и коньками, выровнялся, сделался стройным и легким.
Потом он вдруг начал писать стихи и пришел к убеждению, что
истинное его призвание - поэзия. Впрочем, это длилось недолго. Уже в
восьмом классе он стал серьезно интересоваться естественными науками,
много и усердно читал, работал в школьной лаборатории. Вскоре с
экскурсией он попал на Урал, а впоследствии, в десятом классе,
сосредоточился на геологии.
Упорство, настойчивость, сила воли, которые он развивал в себе
еще мальчиком, когда начал увлекаться гимнастикой, счастливо
сочетались в нем с природной скромностью. Только постепенно, после
долгого знакомства, можно было увидеть в этом тихом, худеньком,
малоразговорчивом юноше серьезное многостороннее образование,
физическую силу и ловкость.
* * *
Узнавая Лаврова, Березин не раз удивлялся своему другу, но это
удивление длилось недолго. Привычные представления были сильнее, и
Николай по-прежнему считал Сергея хорошим товарищем, трудолюбивым
студентом, скромным и немного ограниченным.
В дружбе с Лавровым любимца профессоров, будущего ученого Николая
Березина был оттенок снисходительности. Березин отогревался в обществе
друга, спасаясь от своего самолюбивого и холодного одиночества. Он
даже познакомил Лаврова с семьей профессора Денисова и был доволен,
когда старый профессор отозвался хорошо о его друге.
Родители Лаврова к тому времени уехали из Москвы в Воронеж, куда
отец был переведен директором нового большого завода, и молодой Лавров
часто проводил вечерние часы в дружеской семье Денисовых. Сергей
сошелся со старшим сыном профессора Валерием, студентом авиационного
института. Младший Денисов - девятилетний Димка - ходил в школу, дочь
Ирина училась в институте. Молодые люди скоро подружились.
Однако это быстрое и сердечное сближение Лаврова с семьей
профессора скоро перестало нравиться Березину, особенно когда он
заметил, что Ирина встречает Лаврова особенно тепло. Сначала это его
удивляло, потом стало раздражать, и он всячески старался показать
Ирине свое превосходство над Лавровым, этой "милой, но наивной
посредственностью".
Однако дружба Ирины и Лаврова росла и особенно укрепилась после
смерти старого профессора. Ирина, нежная и преданная дочь, тяжело
переживала смерть отца, и Лавров, как мог, старался облегчить ее горе.
Березин успел блестяще окончить институт и сначала работал
ассистентом профессора Денисова, а после его смерти - самостоятельно.
Он прочел несколько интересных, отмеченных в прессе докладов во
Всесоюзном потамологическом обществе; в "Известиях" этого общества
были напечатаны две его работы, привлекшие внимание к молодому,
выдвигающемуся ученому.
Лавров успешно кончал курс в институте и готовил выпускные
работы.
Ирина, уже оправившаяся от своей тяжелой потери, прошлой весной
получила диплом инженера-машиностроителя и в течение года работала на
Московском гидротехническом заводе. Ее брат Валерий - авиаконструктор
- уехал на авиазавод в Воронеж. Дом Денисовых оставался родным для
Лаврова и Березина. Старого профессора не стало, но товарищи часто
вспоминали, как он радовался, когда за его стол садилась большая,
"полноводная", как он выражался, семья.
Однако Ирина давно уже чувствовала, что эти два "притока"
сливаются не очень дружно. Чем милей ей делается застенчивый и
скромный Лавров, тем все язвительнее и нетерпимей становится Березин,
тем откровеннее он стремится оттеснить своего друга на задний план. Ей
было больно за своего "маленького Лаврова", хотя она признавала за
Березиным все его качества будущего блестящего ученого и остроумного
собеседника.
Вот и сегодня - с какой небрежной, высокомерной
снисходительностью он готовился слушать Лаврова!
И, усаживаясь поуютнее в своем любимом уголке дивана, Ирина
готова была пожалеть о появлении у нее Березина в этот час...
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ПЕРВЫЙ НАБРОСОК
- Выкладывай, выкладывай, - повторял Березин, посасывая ломтик
апельсина, - а мы послушаем.
- Только предупреждаю, Николай, - сказал Лавров, - отнесись
серьезно к тому, что я расскажу. Это слишком важно для меня.
- О! После такого предупреждения клянусь, что буду слушать
благоговейно.
Обхватив руками колени и опустив голову, Лавров с минуту
помолчал.
- Помнишь, Николай, несколько лет назад ты уговаривал меня
заняться потамологией и, в частности, работой над изучением рек
Советской Арктики? На потамологию я не перешел, но мысль об Арктике
увлекла меня.
- Вот как! - воскликнул Березин. - Выходит, что я все же
натолкнул тебя на какую-то новую идею об Арктике! И ты все время
молчал и не признавался в этом, тихоня?!
- Ну, это чистая случайность, - вмешалась Ирина. - Не прерывайте
же его. Дайте ему говорить.
- Молчу, молчу... Продолжай, Сергей, Ирине не терпится!
Лавров словно не заметил этого маленького пререкания между
слушателями и продолжал.
- Я стал много читать об Арктике, особенно о Советской. Меня
поразило все то, что сделано в Арктике Советским Союзом. Всего
несколько десятков лет назад Арктика начала просыпаться...
- То есть как это "начала"? - придирчиво спросил Березин. -
По-твоему, значит, и Тикси-порт, и Игарка, и Диксон-порт, и десятки
других заполярных городов, иные с десятками тысяч жителей, живут еще
спросонья? И самые могучие в мире ледоколы и сотни грузовых и
пассажирских судов тоже, по-твоему, ходят спросонья по Северному
морскому пути - от Мурманска и Архангельска до Владивостока и Шанхая?
Ну, мой милый, если твоя идея начинается с таких утверждений, то я
тебе советую начать свое знакомство с Арктикой сначала.
- Ты совершенно прав, - тихо, но твердо сказал Лавров. - Именно с
таких утверждений и начинается моя идея. Я очень прошу тебя не
раздражаться, а выслушать. Скажи, пожалуйста, сколько времени в году
работают - не спросонья, а лихорадочно, в, спешке - эти суда?
- Ну как я могу ответить на этот вопрос? Год на год не
приходится. Иногда три, иногда четыре, а бывает, и все пять месяцев.
Если, конечно, не считать случайных и коротких зимних рейсов. Все
зависит от состояния льдов, от сроков вскрытия и замерзания моря, от
метеорологических и гидрологических условий. Что же, ты сам этого не
знаешь?
- Конечно, знаю... И потому-то я считаю, что наша Арктика живет
еще далеко не полной жизнью. Ведь вся эта жизнь почти целиком зависит
от Северного морского пути, органически связана с ним. Никакие
железные дороги, никакие геликоптеры и стратопланы1 не смогут заменить
его. Две-три тысячи километров морского пути и от восьми до двенадцати
тысяч сухопутного! Так можно ли считать достаточным для бьющей ключом
жизни нашего Союза эти короткие три-четыре месяца, в течение которых
только и работает Северный морской путь? Разве мы можем мириться с
таким положением вещей?
1 Стратоплан - самолет для полета в стратосфере, на высоте свыше
11 километров, где может быть развита скорость полета свыше 1000
километров в час. Кабина стратоплана герметически закрывается, и в нее
подается кондиционированный воздух
Березин некоторое время пристально и молча смотрел на Лаврова,
потом перевел недоумевающий взгляд на Ирину.
- Не понимаю... - сказал он наконец, пожимая плечами. - Мне
кажется, ты начинаешь заговариваться. С таким же успехом ты можешь
задать тысячу других вопросов. Например, можем ли мы мириться с тем,
что в Арктике шесть-семь месяцев длится ночь, а на экваторе ночь и
день чередуются через каждые полсуток? Это же бессмысленно. Природа
ставит свои пределы, и в этих пределах мы строим свою жизнь.
- Природа... - задумчиво произнес Лавров. - Разве в истории мало
случаев, когда человечество, изучая законы природы, выходило за их
пределы? Весь прогресс человечества заключается в том, чтобы бороться
с природой, изменять ее и приспосабливать к своим нуждам. Особенно у
нас, в Советском Союзе! По законам природы Печора течет в Северный
Ледовитый океан, а мы заставили ее часть своих вод отдавать через
Волгу Каспийскому морю. По законам природы Аму-Дарья сотни лет текла в
Аральское море, а мы повернули ее русло к тому же Каспийскому морю,
влили новую жизнь в этот высыхавший водоем, оживили бесплодные пустыни
Кара-Кумов...
- Но какое отношение все это имеет к Северному морскому пути? -
прервал Лаврова Березин.
- Я считаю, что настало время, когда Советский Союз может и
должен взяться за приспособление этого пути к своим потребностям.
Народы Советского Союза должны реконструировать Северный морской путь.
- Какой-нибудь новый сверхмощный ледокол, длиною в километр, с
машинами, развивающими миллион лошадиных сил? - насмешливо спросил
Березин.
- Это было бы принципиально тем же пассивным приспособлением к
враждебным силам природы, к которому мы вынуждены были прибегать до
сих пор, - спокойно, словно не замечая насмешки, ответил Лавров. -
Нетрудно представить себе такой огромный ледокол, который и зимой
будет ломать самые мощные арктические льды и прокладывать себе путь в
Игарку или Тикси-порт. Но, увеличивая мощность ледокола, мы только
приспособляемся к мощности льда. Строя оранжереи и теплицы в тундре,
мы только приспособляем наше сельское хозяйство к условиям Арктики, но
не изменяем их активно, как хозяева. Мы поднимаем рельсы наших
железных дорог над почвой, спасаясь от вечной мерзлоты, но мерзлота
все же остается. Мы хитрим, изворачиваемся, защищаемся, как всегда
делает слабый в борьбе с неизмеримо более сильным врагом. И имя этого
врага, который пока еще царит в Арктике, - холод! Вот с этим владыкой
надо наконец вступить в открытое единоборство, вот кого надо одолеть и
изгнать навсегда. И лишь тогда Великий Северный морской путь
превратится в магистраль, действующую не три-четыре летних месяца, а
круглый год.
Лавров взволнованно и быстро ходил по комнате. Глаза его
разгорелись. Ирине даже показалось, что он как-то сразу вырос,
возмужал, и его голос звучал сильно и уверенно.
С лица Березина уже давно сбежала насмешливая улыбка. Он вскочил:
- Да это же чистое сумасбродство! Прогнать холод из Полярной
области? Ведь это явление почти космического1 характера! Уж не намерен
ли ты переместить географический полюс и изменить наклон земной оси?
1 Космический - мировой
- Подождите, Николай, - ответила Ирина, отрывая глаза от Лаврова.
- Ведь мы слышали только цель, которую поставил перед собой Сергей, но
ничего еще не знаем, как он думает ее достигнуть. Может быть, это
совсем не так страшно, как вам кажется.
Лавров тепло и благодарно посмотрел на Ирину.
- Никаких изменений в наклоне земной оси я производить не
собираюсь. Дело обстоит гораздо проще.
Березин безнадежно махнул рукой. Его обычно красное веснущатое
лицо теперь было кирпичного цвета, между редкими бровями легла
глубокая складка.
- Какие бы ты способы ни предложил, сама цель, поставленная
тобой, остается нелепой, пригодной только для фантазии романиста, -
мрачно сказал он. - Плохое начало для будущего ученого...
- По-моему, плох тот ученый, у которого отсутствует фантазия, -
серьезно ответил Лавров. - Должен ли я напоминать тебе, что Ленин
сказал по этому поводу?
- Можешь не напоминать. Это не имеет отношения к тому, что я
сказал. Я говорил о беспочвенной фантазии... Мне очень обидно за тебя,
Сергей. Я считал тебя более уравновешенным человеком.
- Не спешите, Николай, с приговором, - примиряюще вмешалась
Ирина, с улыбкой протягивая ему конфеты. - Возьмите вот эту,
синенькую. В ней какой-то новый витамин, он действует успокоительно на
нервы. Надо выслушать Сергея до конца.
- Ну что же, давайте дослушивать сказку, - с прояснившимся лицом
сказал Березин, беря конфету из рук Ирины - Продолжай, Сергей.
Лавров стоял у окна, молча глядя вдаль. При последних словах
Березина он живо повернулся к товарищу.
- Прежде всего, несколько предварительных замечаний. Владыка -
холод, который еще царит в Арктике - уже кое-где изгнан из своих
владении. Правда, это произошло без вмешательства человека. Холод
столкнулся там с другой силой природы, перед которой он должен был
отступить. Наш Мурманский порт лежит за Полярным кругом на одной
широте с Маре-Сале, что на южном берегу Карского моря, и почти на
одной широте с Тикси-портом, что на берегу моря Лаптевых. Однако оба
эти порта Северного морского пути замерзают на зиму, а Мурманский порт
свободен от льда круглый год Почему? Потому что до него доходит
теплая, хотя и слабая нордкапская струя могучего Гольфстрима. Вот та
сила, перед которой должен был отступить холод на первом участке
Великого Северного морского пути.
- Но это теплые атлантические воды дальше Баренцева моря по
Северному морскому пути не идут, - со скучающим видом, вытянув ноги,
проговорил Березин.
- Совершенно верно! - с живостью продолжал Лавров. - Но есть еще
и другая струя Гольфстрима, которая далеко проникает в полярные воды.
Она отходит около Нордкапа прямо на север и идет вдоль западных
берегов Шпицбергена. Далее, повернув на восток, она пыряет под
холодные воды Ледовитого океана. На глубине от нескольких десятков до
нескольких сотен метров она огибает с севера архипелаг Земли
Франца-Иосифа и, прижимаясь к подводной материковой ступени нашего
арктического побережья, идет далеко на восток. Совсем слабой, едва
заметной струёй она достигает Чукотского моря...
- Однако влияние этой второй струи Гольфстрима на льды Полярного
бассейна уже совершенно незаметно. Море там сковано льдами, пожалуй,
сильнее, чем у Маре-Сале и у Тикси-порта, - заметил Березин.
- Ну, если бы влияние этой струи было заметно, тогда и вся
проблема отпала бы. Тогда эта теплая струя Гольфстрима отрезала бы
центрально-полярным льдам дорогу на юг, к побережью Арктики, к
Северному морскому пути. Тогда теплая воздушная стена, постоянно
возникая над этим теплым течением, возбуждала бы непрерывную
циркуляцию огромных воздушных масс. И теплый воздух с юга, из горячих
пустынь Кара-Кумов, был бы привлечен на север. Влажный теплый воздух
проносился бы над тундрами Сибири и, прогревая почву, уничтожил бы там
вечную мерзлоту, вернул бы жизнь этим бесплодным пространствам. Этот
воздух, проходя далее на север, не давал бы замерзнуть морям вдоль
побережья Советской Арктики. Тогда и Великий Северный морской путь был
бы свободен от льдов и мог бы нормально работать круглый год - так,
как он сейчас работает в южной части Баренцева моря, у Мурманского
порта...
- Если бы да кабы... - заметил, иронически улыбаясь, Березин. - К
сожалению, всего этого нет и это реальное положение от нас не зависит.
- Ты думаешь? - резко остановился перед ним Лавров. - А я думаю,
что если этого нет, то оно должно быть!
- Как? - воскликнула Ирина.
- Что должно быть? - растерянно спросил Березин.
- Вторая, бесплодно замирающая в полярных водах струя Гольфстрима
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг