- Вот как! Что же именно?
- У нас на работе заболел контролер-выпускающий. Его увезли
домой, и я попросил Ирину Васильевну заменить на час-два заболевшего,
пока приедет смена. Ирина Васильевна на контрольном пункте заметила
довольно значительный брак и задержала его. Акимов отменил ее решение.
Денисова опротестовала передо мною вмешательство Акимова. Пришлось мне
заняться этим делом и мирить их. А брак между тем ушел из завода, и мы
его теперь ищем...
- Значит, права была Денисова?
- В значительной части брак, задержанный Ириной Васильевной,
оказался сомнительным, но лучше было бы все-таки не выпускать его из
завода.
- А в остальной части?
- Там был явный брак, и Ирина Васильевна была безусловно права.
- И как реагировал на это Акимов?
- Он, конечно признал брак, расследовал причины его появления, и,
по докладу Константина Михайловича, я объявил порицание двум цеховым
наблюдателям...
- Вы не помните их фамилий и в каких цехах они работают?
- Филимонов и Девяткин из сборочного цеха.
- Так... - сказал Хинский, занося эти фамилии в свою записную
книжку. - И после этого между Акимовым и Денисовой испортились
отношения?
- Я не сказал бы, что испортились. Константин Михайлович
продолжает быть очень предупредительным и по-прежнему высоко ценит
Ирину Васильевну, но мне кажется, что она стала с ним как-то
сдержаннее, суше. Я полагаю, что в этом сказывается разница в их
возрастах. Константин Михайлович - человек пожилой, с большим
жизненным опытом. Он, видимо, не принимает так близко к сердцу все эти
мелкие и обычные деловые столкновения. А молодая, непосредственная,
горячая Ирина Васильевна, очевидно, не в состоянии мириться с ними и
переносит их сейчас же на личную почву.
- Да... Понимаю... - задумчиво произнес Хинский. - Скажите,
нельзя ли мне... конечно, как-нибудь так... инкогнито... поговорить
лично с Денисовой и с ее помощью познакомиться с работой литейных
цехов?
- Пожалуйста. Только, к сожалению, сейчас это невозможно. Ирина
Васильевна дней шесть назад взяла на заводе отпуск для устройства
личных дел. У нее в семье разные огорчения, и ей пришлось куда-то
уехать. Она вернется через три дня - тогда пожалуйста.
- Ну что же! - заметил Хинский. - Три дня я могу подождать. За
это время, я думаю, можно будет познакомиться с цехами, хотя бы и в ее
отсутствие? Не правда ли?
- Конечно. Я попрошу сюда ее заместителя, товарища Кантора, и
познакомлю вас.
- Отлично. Буду вам также очень благодарен, если вы дадите мне
возможность просмотреть материалы обеих комиссий, которые расследовали
это дело.
- Всегда готов помочь вашей работе.
Директор пододвинул к себе настольный телевизефон и набрал
какой-то номер.
* * *
За эти три дня Кантор показал себя очень талантливым лектором и
проводником. Но и слушатель оказался вдумчивым, пытливым и притом
чрезвычайно оригинальным. Объясняешь ему, например, назначение и
работу какого-нибудь контрольно-измерительного прибора у
центробежно-отливочной машины, а он задает свои вопросы - и все какие
то необычные, даже, можно сказать странные: всегда ли приборы
показывают правильно, в каких случаях они врут, бывает ли так, что
машина вы пускает брак, а приборы не отметят это?..
Да, были, конечно, такие случаи с этой машиной, только лучше о
них не вспоминать. Он, Кантор, здорово тогда поплатился. И не он один,
даже Ирина Васильевна, которая была в то время начальником
производства завода. Если бы товарищ Акимов пришел сюда хоть на один
день раньше, ничего бы этого не было...
- Ах, вот как! Когда же он вступил в исполнение обязанностей
начальника цеха?
- Как раз в тот злосчастный день, когда машина закапризничала и
начала вываливать на мою голову брак.
- Ну, все-таки, - не отставал Хинский. - Как же это произошло?
Право, можно было в отчаяние прийти от такой настойчивости гостя.
И надо все-таки отвечать. Директор просил полностью и возможно
подробнее удовлетворять любознательность товарища, чего бы она ни
касалась.
Как это произошло?.. Он, Кантор, был тогда малоопытным
работником, почти без практики, и его товарищ по цеху - тоже.
Начальника же цеха не было. Ирине Васильевне, руководившей тогда
производством всего завода, приходилось временно замещать и начальника
цеха. Трудно ей было. Ну вот... В тот день - непонятно, каким образом,
вероятно по его, Кантора, оплошности - в машину попал воздух. А
выгнать его полностью Кантор не сумел. Получились подряд два
бракованных поршня. А тут как раз пришла Ирина Васильевна и
представила нового начальника цеха - Акимова. Надо было тут же
попросить помощи. Так нет! Какое-то дурацкое самолюбие заговорило, не
хотелось лицом в грязь ударить перед новым начальником. А в результате
- катастрофа на шахте... человек погиб... Его, Кантора, оставили
все-таки здесь, на работе... учиться... А вот Ирину Васильевну
понизили в должности, хотя виноват скорее он. Кантор... До сих пор
невозможно забыть, невозможно смотреть ей прямо в глаза.
Кантор вздохнул.
- Да... - заметил Хинский помолчав. - Но как попали эти два
бракованных поршня в, производство?
- Они и не попали туда, а пошли на склад бракованной продукции.
Это показали автоматические счетчики склада. Но машина выпустила еще
четыре сомнительных поршня, насчет которых показания дефектоскопа были
смутны, неясны, и приборы из-за этого пропустили их на транспортер, а
не положили на электрокар брака...
- Но ведь вы, зная, что машина неисправна, вероятно, следили за
дефектоскопом и могли заметить, что с ним творится что-то неладное?
Кантор недоумевающе посмотрел на Хинского. Что это за человек?
Что за вопросы? Куда он гнет? Странная любознательность...
- Н-не знаю, что вам на это ответить, товарищ. Возможно, что
дефектоскоп только начал портиться и у меня еще не было причин
пристально следить за ним. Но возможно, что это произошло уже после
выпуска первого брака и после моих попыток исправить машину. А следить
за дефектоскопом я уже не мог. Меня в этот момент вызвал директор для
объяснений по поводу этого брака.
- Значит, ваш товарищ остался у машины вместо вас?
- Нет, его тоже не было. Я послал его в библиотеку за справкой по
поводу этого случая. Здесь оставался тогда товарищ Акимов.
- Акимов? Он был здесь с товарищем Денисовой?
- Нет! После того как Ирина Васильевна представила ему нас, он
бегло ознакомился с цехом, потом оба они ушли дальше по заводу, а
через некоторое время Акимов вернулся сюда один.
- Так... Понимаю... Но скажите, товарищ Кантор... Вы меня
простите, может быть, это не имеет прямого отношения к работе
дефектоскопа и скорее относится к вопросу о заводской дисциплине...
Так вот, разве вы могли бы разрешить мне, постороннему человеку,
остаться здесь одному при машинах?
- Прошу прощения, в свою очередь. Но вы сами сказали, что вы
посторонний человек, а товарищ Акимов был мне представлен Ириной
Васильевной в качестве нового начальника цеха, то есть моего прямого
начальства. Какое же тут может быть сравнение? И при чем тут заводская
дисциплина?
- Да, да! Я совершенно упустил это из виду. Конечно, вы
совершенно правы. Но вернемся к дефектоскопу. Как же вы его исправили?
Как вы прекратили выдачу брака? Как вновь наладили машину?
Уступчивость Хинского и переход к технической стороне вопроса
несколько успокоили Кантора. Ему даже показалось, что он был слишком
резок с гостем.
- Видите ли, - примирительно сказал он, - должен вам
чистосердечно сознаться, что как машину, так и дефектоскоп наладил не
я. За двадцать-тридцать минут моего отсутствия это сделал именно
Акимов. Посторонний, как вы изволили заметить, человек. И заметьте -
он сделал это на ходу, не останавливая машины, не внося дезорганизации
в работу всего завода! Вот что значит опыт, практика!
- Да... Действительно, видна рука специалиста, - согласился
Хинский, но сейчас же, лукаво улыбаясь, спросил: - А почему вы,
собственно, так уверены, что Акимов не останавливал машину? Это он вам
так сказал?
- Ну, зачем же? Если бы даже он и не говорил, то это показал бы
счетчик машины. Ежедневный итог счетчика мы записываем в цеховой
журнал, и если бы машина стояла хотя бы пять-десять минут, это сразу
бросилось бы в глаза.
- Сколько же поршней, хотя бы приблизительно, могла выпустить
машина за эти полчаса?
- Не приблизительно, - чуть обиженно ответил Кантор, - а
совершенно точно могу сказать: шесть штук, по пять минут на поршень.
- Кажется, на каждом поршне сама машина выбивает его выпускной
номер?
- Конечно!
- И на бракованных экземплярах тоже?
- Разумеется.
- А можно узнать номера этих бракованных экземпляров?
- Можно, по специальному "Журналу брака". Мы в нем подробно
отмечаем время и причины появления брака, номера бракованных
экземпляров, меры, принятые для устранения брака.
- Любопытно. Порядок, достойный всяческой похвалы. Нельзя ли
посмотреть этот журнал?
Перелистывая тощую книжку журнала, Хинский остановился на
странице, которая особенно заинтересовала его.
- © 848 и © 849? Это именно те поршни, которые машина выпустила в
вашем присутствии и которые затем пошли на склад брака?
- Совершенно верно.
- Значит, те сомнительные четыре экземпляра, о которых вы раньше
сказали, могли иметь номер или непосредственно до © 848, или следовать
сейчас же за © 849?
- Да... Но простите, товарищ... Что вас, собственно, интересует у
нас? Технические вопросы или постановка учета на нашем заводе?
- И то и другое, - ответил Хинский, не поднимая головы и внося
что-то в свою книжку.
- Зачем же это вам? - не удержался Кантор.
- Простая любознательность, - последовал равнодушный ответ.
Хинский встал, закрыл журнал, спрятал записную книжку в карман и,
улыбаясь, протянул руку:
- Очень вам благодарен, товарищ Кантор. Простите, что отнял у вас
столько времени. Больше мне пока ничего от вас не надо.
Хинский дружески кивнул Кантору и направился к двери.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
ДНИ ГОРЯ И РАДОСТНЫХ УДАЧ
Очутившись в кабинете Ирины, Хинский вдруг почувствовал себя до
странности неловко, скованно и не знал, с чего начать разговор.
Ирина встретила его приветливо, но молодой лейтенант видел, что
на ее лице лежит отпечаток усталости, что глаза ее как бы пусты,
глядят мимо, а опущенные углы рта неестественно старят ее молодое
лицо.
"Семейные огорчения... - вспомнил Хинский слова директора, и ему
стало жалко девушку. - Лучше без прелюдий, прямо к делу... Это
отвлечет ее".
- Товарищ Денисова, - начал он, - вас, кажется, предупредил уже
обо мне директор?
- Да, да, - ответила Ирина. - Пожалуйста. Чем я могу быть вам
полезной?
- За последние три дня перед вашим приездом я успел ознакомиться
с литейным цехом, с его технологическим процессом, машинами и
аппаратурой. Но некоторые детали еще неясны мне, и я буду вам очень
благодарен, если вы поможете мне понять их.
- Слушаю вас.
- Меня интересует работа дефектоскопа центробежно-литейной машины
и других ее контрольно-измерительных приборов. Каким образом при их
наличии машина все же выпускает иногда брак? Ведь приборы эти следят
за всем технологическим процессом - от первой стадии до последней.
Больше того - вся работа машины так идеально автоматизирована и, если
можно так выразиться, самоконтролируется, что, скажем, при получении
негодного материала из мартеновского цеха она может самостоятельно,
автоматически отказаться от его приема. А между тем брак, хотя и в
ничтожных размерах, нет-нет да выпускается. В чем тут дело?
- Понимаю ваше недоумение, - слабо улыбнулась Ирина, и в глазах
ее мелькнул отблеск живого интереса. - Понимаю... Вы правильно оценили
машину. И возлагать на нее ответственность за брак, в любых случаях
его появления, будет нечестно. В браке всегда виноват человек,
руководящий машиной. В примере, который вы привели, виноваты мы и
виноваты сознательно. Мы не даем машине останавливаться при
поступлении случайной порции негодного расплавленного металла из
мартеновского цеха. Ведь остановка нашей машины дезорганизует работу
всего завода, которая строго согласована. Мы предпочитаем выпустить
одну-другую заведомо бракованную деталь, лишь бы не останавливать для
ремонта машину и тем самым все другие связанные с ней механизмы. Но
пока машина выпускает этот брак, который все равно в производство не
пойдет, а автоматически отправится на склад бракованных изделий, мы
всегда можем на ходу или исправить повреждение, или сигнализировать
мартеновскому цеху, что материал идет негодный, не стандартный.
Впрочем, и это делает автоматически сама машина.
- Но в таком случае часть завода, связанная с вашей машиной, все
равно будет работать впустую, не получая от вас необходимого материала
для своей работы - ни доброкачественного, ни бракованного!
- Нет! То гнездо в транспортере, которое осталось пустым, проходя
на своем пути через контрольный пункт, заденет рычажок сигнализатора,
и он пошлет сигнал на склад запасных деталей. Склад автоматически
пошлет по своему транспортеру доброкачественную деталь в пустое гнездо
первого транспортера, перехватив его по дороге, и работа других машин
не нарушится.
- Какой сложный и замечательно слаженный организм - ваш завод! -
не мог скрыть своего восхищения Хинский.
- Наш завод почти полностью автоматизирован, - улыбаясь и с
обычной в таких случаях гордостью ответила Ирина.
На бледном лице ее появилась легкая краска, глаза оживились.
"Вот и жизнь вернулась... - подумал Хинский, не сводя глаз с
Ирины. - Славная девушка..."
- Вы сказали, товарищ Денисова, что в ошибках машины всегда
виноват человек. В чем же он виноват? Заинтересовавшись этой стороной
дела, я просмотрел цеховой "Журнал брака". Возьмем наудачу любой из
происшедших у вас случаев. Их так мало, что вы их, вероятно, помните.
Ну вот, например, выпуск двух бракованных поршней под номерами 848 и
849. Кто виноват в их выпуске и в чем конкретно его вина?
Ирина опустила глаза, с ее лица медленно сошел румянец. С минуту
она помолчала, видимо справляясь с охватившим ее волнением, потом
снова взглянула на Хинского.
Все, что она рассказала затем - история бракованных поршней и
причины их появления, - было уже хорошо известно ее собеседнику.
- Так... - медленно протянул Хинский. - Товарищ Кантор рассказал
мне любопытный случай, показывающий, как дефектоскопы способны
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг