дагомейских копий с острыми железными наконечниками. Возле луков
висели колчаны со стрелами. Надписи заботливо предостерегали, что
многие стрелы отравлены. Были здесь и боевые палицы - то в виде
простой сучковатой дубины, то утыканные зубами акул, клыками кабанов,
тигров, ягуаров или железными гвоздями. Самые разнообразные щиты -
деревянные, плетеные, обтянутые толстой шкурой носорога или буйвола,
окаймленные длинными прядями шерсти и разрисованные магическими
знаками. На отдельных столах расположились шлемы с воинственными,
пугающими врагов украшениями: бизоньими и буйволовыми черепами,
страшными челюстями крокодила, головами тигров, горилл, леопардов,
гиен. На наклонных полках застекленных витрин и шкафов были разложены
боевые каменные топоры, томагавки, секиры, полинезийские метательные
пращи в виде расщепленной на конце палки и различные кожаные пращи
южноамериканских племен. Здесь же был набор бумерангов из Австралии и
редчайший экземпляр бумеранга, найденный при раскопках в
древнемексиканских руинах, а также несколько очень редких духовых
трубок с Зондских островов. Дальше шли ножи и кинжалы - каменные,
роговые, железные и бронзовые.
Другую комнату занимали образцы европейского оружия:
древнегреческие и римские шлемы, щиты, луки со стрелами, мечи, копья,
средневековые арбалеты, рыцарские доспехи, тяжелые мечи и палаши,
аркебузы, мушкеты, грубые однозарядные пистолеты. Затем шли более
современные стальные сабли, кортики, штыки, охотничьи ружья, боевые
магазинные винтовки и карабины с патронами и пулями, револьверы
простые с барабаном, полуавтоматы и автоматические и, наконец,
коллекция современного оружия, самого разнообразного и неожиданного по
принципам построения и применения.
Березин еще со студенческих лет собирал свою коллекцию. Она была
его неугасающей страстью.
Обычно такие страстные коллекционеры рады случаю похвастать
своими сокровищами, собранными иногда ценой больших усилий и жертв.
Березин избегал таких демонстраций, но перед Димой все шкафы и
витрины раскрывались настежь. Никому Березин с таким увлечением и
охотой не показывал свои богатства.
Дима был совершенно подавлен раскрывшимися перед ним чудесами. В
первые свои посещения он с жадным любопытством рассматривал все эти
предметы из далеких, окутанных дымкой очарования стран, робко касался
страшной головы тигра, косматой бахромы на щите, древнегреческого
копья и жадно слушал объяснения Березина.
- И в музеях не найдешь такой коллекции, правда? - спрашивал
Дима.
- Не знаю... - отвечал Березин. - Разве вот в музее Красной
Армии... Там, пожалуй, полней. Во всяком случае, - он все же не мог
удержаться, чтобы не похвастать, - не скоро встретишь такую.
Он любовно, с загоревшимися глазами и горделивой улыбкой оглядел
все эти столы, стенды, витрины. Дима с недоумением посмотрел на
Березина: он тоже собирал коллекцию - правда, всего лишь писчих
перьев, - но хотел, когда она будет достаточно полной и интересной,
передать ее Музею материальной культуры. Он сговорился уже с
директором музея и несколько месяцев состоит членом "Общества активной
помощи" музею. Там Димина коллекция со временем будет размещена в
отдельных витринах, и всюду на них будут развешаны таблички: "История
писчих перьев. Отдел создан, пополняется и ведется В. В Денисовым".
Вон Костя Мякишев уже год имеет и ведет свой отдел перочинных
ножей в том же музее, а об отделе Васи Горбунова и Миши Бородкина
"История швейной иглы" в журнале "Культура" была целая статья. После
появления статьи Вася и Миша стали отовсюду получать письма и запросы
от ребят и даже от взрослых. Одни хотели принять участие в пополнении
отдела, другие, наоборот, просили помочь им организовать такие же
отделы при местных музеях, третьи хотели обмениваться дублетами.
Вообще Вася и Миша сделались знаменитыми на весь Союз. И Дима был
уверен, что года через два он поставит свой отдел писчих перьев также
полно и интересно и отдел этот станет известным во всем Союзе.
И Дима с удивлением смотрел на Березина: собрать такую
замечательную коллекцию и держать у себя дома! Да ведь любой, даже
самый известный музей с радостью примет ее! Такая коллекция будет
ежедневно привлекать тысячи посетителей! Вот чудак!
- Почему же вы такую чудесную коллекцию не поместите в
какой-нибудь музей? - спросил наконец Дима.
- Видишь ли... - протянул Березин, доставая со стенда какой-то
странный пистолет и протягивая его Диме, - коллекция-то еще далеко не
полна. Вот видал ты световой пистолет?
- Световой?
Дима сразу забыл все свои недоуменные вопросы.
Пистолет имел широкую плоскую рукоятку, как у старинных маузеров,
и два коротких дула, расположенных одно над другим. Верхнее дуло
заканчивалось правильным раструбом в виде чашечки с блестящей, как
зеркало, внутренней поверхностью.
- Эта чашечка, - объяснял Березин, - играет роль рефлектора, а
маленькое отверстие в ее центре - конечное отверстие верхнего дула, на
которое она насажена. Это световое дуло. По нему из зарядника, который
находится вот здесь, внутри приклада, идут к рефлектору крохотные
патроны, световые заряды, начиненные особым порошком. В него входят
магний и другие вещества. Когда ты нажимаешь вот эту кнопку, из
маленького аккумулятора, скрытого в прикладе, проскакивает в первый
патрон, находящийся уже у самого рефлектора, электрическая искра. Она
зажигает порошок, и он вспыхивает таким сильным и ярким светом, что
никакой глаз - ни человека, ни животного, ни рыбы - не может его
выдержать и моментально слепнет. Небольших животных этот свет может
убить на месте, а для более крупных и опасных имеется еще нижнее дуло.
Из него одновременно со вспышкой света бьет пуля. Целиться нужно прямо
в глаза животного, вот через эту прицельную щель в верхней части
рефлектора.
- Ага! Понимаю... - Дима подумал, потом нерешительно спросил: - А
если возле медведя будет Плутон... И он ослепнет?
- Какого медведя? - спросил Березин и рассмеялся: - Ах, ты опять
об Арктике? Я и не сообразил. Да, с Плутоном выходит похуже. Впрочем,
если Плутон будет возле медведя, то он, конечно, будет смотреть не на
тебя, а на зверя... Да, кстати, об Арктике! Дядя Сергей был у вас?
- Был, - рассеянно ответил Дима, прицеливаясь пистолетом в мишень
на двери.
- О чем они говорили с Ирой?
- Опять о шахтах... о Гольфстриме... - Дима нажал кнопку на
прикладе и спросил: - А можно пострелять из пистолета, хоть не
по-настоящему?
- Можно. Только в другой раз. А еще о чем говорили?
- Дядю Сергея вызывали к самому министру. И министр сказал дяде
Сергею, что про него что-то писали в заграничных газетах. И дядя
Сергей и Ира смеялись... А зачем здесь эта пружинка?
- Эта? Если вздумается выпустить десять пуль сразу... А почему
смеялись, не знаешь?
- Потому что антисоветская газетка... Николай Антонович, а это
что? Я в прошлый раз не видел этого здесь.
Дима побежал в открытую дверь соседней комнаты - рабочего
кабинета Березина. Березин досадно поморщился и пошел за Димой.
Дима стоял возле какого-то странного экипажа, похожего на
маленький электромобиль, прозрачный кузов которого помещался между
широкими гусеничными цепями из зубчатых пластин. Внутри было видно
двухместное мягкое кресло, перед креслом стоял пюпитр с рычажками,
кнопками и циферблатами различных крохотных приборов. Сбоку, возле
кресла, в кузове была дверцы с ручками.
- Что это, Николай Антонович? Я никогда не видал таких машин.
- Это полярный вездеход. Мне прислали модель, потому что хотят
лучше приспособить его к сибирским рекам.
- Вездеход? - недоумевал Дима. - Это как трактор?
- Вот когда будешь в Арктике, среди льдов, покатаешься на таких
тракторах, тогда и поймешь всю их пользу.
Мысли Березина были, по-видимому, далеко и от тракторов и от
вездеходов, но он заставил себя отвечать мальчику:
- В Арктике, Дима, на полярных морях чаще всего лед неровный,
торосистый, весь в буграх, валах, провалах, гладкого места не найдешь.
Вот этими гусеничными цепями вездеход и цепляется за неровности льда,
лезет на торосы, сползает с них и вновь взбирается. Видишь, внутри,
под креслом, электрические батареи, из них электрический ток идет в
эти два ящика по обе стороны пюпитра. В ящиках - маленькие, но сильные
электромоторы. Они и заставляют эти гусеничные цепи вращаться и вести
всю кабину. В кабине тепло и уютно. Сам когда-нибудь испытаешь... А
еще о чем говорили дядя Сергей и Ира?
- Дядя Сергей? - мальчик мысленно уже мчался на вездеходе среди
таинственных ледяных просторов. Он с трудом оторвался от этих видения
и посмотрел на Березина невидящими глазами. - Дядя Сергей... -
повторил он. - Не помню... Ах, да! Он скоро уезжает вместе с Ирой.
Куда-то на завод. Министр посылает их... А это что, Николай Антонович?
Вот здесь, между гусеницами. Похоже, как будто гидросамолетные лыжи.
Березин в глубокой задумчивости ожесточенно растирал ладонью
бритую голову.
- Это? - не глядя, почти машинально ответил он. - Это баллоны с
воздухом, чтобы вездеход лучше держался на воде. Это
вездеход-амфибия1. Видишь, сзади гребной винт. Впрочем... Ты прости,
Дима... У меня голова разболелась... помолчи немного.
1 Амфибия - в данном случае экипаж, снабженный приспособлением
для передвижения по воде и по суше.
Бледный и расстроенный, он прошелся по комнате.
Вот как! Министр дает им уже совместные поручения...
Прозвучал тихий звонок. На экране телевизора, стоявшего на
тумбочке в углу, появились голова и плечи Гоберти. Он вытирал и
обмахивал платком пунцово-красное лицо.
Березин засуетился.
- Димочка, иди, пожалуйста, туда в оружейную. Займись там
чем-нибудь. Только, смотри, не испорти ничего. Ко мне знакомый пришел
по делу, мне нужно поговорить с ним. Когда кончу, приду к тебе... Иди,
иди скорее.
Выпроводив Диму, Березин впустил гостя.
В кабинете, усевшись в кресло и обменявшись с хозяином обычными
фразами о погоде, о здоровье, Гоберти со смущенным видом вытащил из
кармана сложенную газету.
- Знаете, дорогой Николай Антонович... Тут произошло маленькое
недоразумение с вашей статьей... Мне очень неприятно... Моя редакция
не сочла возможным поместить ее в своей газете. Она мне пишет, что это
было бы принципиальной невыдержанностью. И шло бы вразрез с позицией
газеты и моими предыдущими корреспонденциями. И заместитель редактора
нашей газеты, по собственной инициативе, передал статью представителю
той газеты, которая уже однажды перепечатала вашу статью, направленную
против проекта Лаврова.
Березин вскочил, словно ужаленный.
- "Обозрение"?! - воскликнул он. - Это архиреакционная,
антисоветская газета?!
- Да, "Обозрение"... Но, право, здесь нет ничего ужасного, -
сказал Гоберти. - После первой статьи вполне логично появление второй,
такой же по духу. А вот и чек, ваш гонорар. Как видите, довольно
солидная сумма, Николай Антонович.
- Но моя статья, моя подпись! - почти кричал в неподдельном
отчаянии Березин, бегая по комнате. - Ведь это же меня совершенно
компрометирует... Как вы этого не понимаете!
- Ради бога, не волнуйтесь. Повторяю, ничего ужасного не
произошло. Ваша статья... вот посмотрите сами, - Гоберти развернул
газету, - она напечатана без подписи. Кому придет в голову, что
автором ее являетесь именно вы?
- Нет, нет, не говорите! Как можно поручиться за эту редакцию,
состоящую сплошь из жуликов, пройдох, мошенников! Если им понадобится,
они не постесняются раскрыть аноним и оперировать моей подписью.
- Люди там, конечно, не очень чистоплотные, - согласился Гоберти,
- но деловые круги Запада прислушиваются к газете. Сделать же то, что
вы опасаетесь, они никогда не посмеют, хотя бы просто из боязни задеть
нашего заместителя редактора, человека очень богатого и влиятельного.
Березин, понурившись, шагал по комнате. Так вот над чем смеялись
Сергей с Ирой! Да... в этой газете все доводы, даже архинаучные,
выглядят совсем иначе.
- Как ваша работа в комиссии? - после минутного молчания
продолжал Гоберти. - Наверное, в разгаре?
- Да, уже было два заседания... - задумчиво ответил Березин,
устало опускаясь в кресло. - Теперь членам комиссии розданы чертежи и
прочие материалы для рассмотрения.
- Вот как! - В маленьких глазах Гоберти промелькнул огонек живого
интереса. - И чертежи шахт в том числе?
- Ну, конечно, - равнодушно ответил Березин.
- Вы уже рассмотрели их?
- Да. Читаю сейчас записку об экономических перспективах
Северного морского пути.
- Что же, интересно? Убедительно?
- Как сказать! Реальные и логичные расчеты на фантастической
основе. Это часто бывает в подобного рода литературе, и именно это, я
бы сказал, гипнотически действует на читателя.
- Все-таки очень, очень интересно... Не сочли бы вы возможным
оказать мне любезность, дорогой Николай Антонович? - дружески
улыбаясь, говорил Гоберти. - Как-никак, мы с вами теперь собратья по
перу... И вы должны понять меня! Дайте мне на денек чертежи шахт и эту
записку! Просто ознакомиться. А? Жилка журналиста теперь задета во
мне. Ну, пожалуйста...
- Что вы, господин Гоберти! Как можно? Эти материалы ни в коем
случае не подлежат оглашению!
- Да я и не подумаю разглашать их без вашего разрешения! Можете
совершенно не опасаться. Буду нем, как рыба! Тайна за тайну, а? -
добродушно смеялся Гоберти. - Ведь не беспокоитесь же вы о том, что я
знаю про ваше сотрудничество - правда, невольное - в "Обозрении"! Не
правда ли?
Березина всего передернуло.
- Нет, нет! Ради всего святого, не подумайте обо мне худо! -
испуганно воскликнул Гоберти. - Поймите лишь меня, Николай Антонович.
Влезьте хоть на минуту в мою шкуру! Ведь я же газетчик, журналист,
черт меня подери! Ведь я теперь сна лишусь, я потеряю покой, аппетит,
здоровье, зная, что вот тут, "так близко и так возможно", как
говорится у вашего Пушкина, лежит такое сокровище! И я его не знаю! И
оно недоступно для меня! И, кроме того, ведь тут нет для вас никакого
риска! Клянусь вам здоровьем моих престарелых родителей, что без
вашего разрешения я не опубликую ни слова, ни единой запятой из этих
материалов! Но я хочу быть первым среди моих коллег, кто, после этого
разрешения пошлет радиограмму в свою газету. Неужели же никто не в
состоянии понять проклятую душу старого журналиста! - в отчаянии
вскричал Гоберти.
Понял ли действительно Березин всю глубину души старого
журналиста и посочувствовал ему, или к нему пришли другие соображения,
но через короткое время записка Лаврова была уже в кармане Гоберти, а
Березин, разворачивая свернутые в трубку красно-синие листы чертежей,
передавал ему некоторые из них.
- Где тут у вас почтовый шкаф, Николаи Антонович? - спросил
Гоберти, заклеивая конверт с чертежами и закладывая в особые вырезы на
нем свою адресную карточку. - Не хочется носить с собой, еще
потеряешь. Так вернее будет.
- А без вас дома никто не вскроет конверт? - с беспокойством
спросил Березин.
- Кроме жены, у меня в квартире никого нет. Спасибо, Николай
Антонович, большое спасибо за такое исключительное доверие! - горячо
благодарил Гоберти опуская конверт в трубу почтового шкафа.
Он вернулся к своему креслу, чем-то, по-видимому, озабоченный.
- Вам приходилось уже выступать в комиссии, Николаи Антонович? -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг