длинные фиолетовые, с фиолетово-красными концами щупальца. Щупальца играли,
шевелились, извиваясь, окружая вершину ствола букетом гибких цветистых
змеек. Две маленькие рыбки, не то в веселой игре, не то в погоне друг за
другом, мелькнули серебристыми каплями, задев щупальца актинии. В одно
мгновение обе рыбки оказались опутанными клубком щупалец - беспомощные, не
в силах даже шевельнуть хвостом. В следующий момент клубок с добычей исчез в
широко раскрывшемся на вершине ствола, в центре венца щупалец, ротовом
отверстии. Еще момент - и над актинией вновь распустился очаровательный
цветок с красивыми, нежными, слабыми на вид лепестками.
Пораженный этой невиданной охотой и коварством, прикрытым красотой и
изяществом, Павлик с разгоревшимися глазами машинально повторял:
- Вот здорово! Какая красивая злючка! Какая злючка красивая!
Зоолог сделал попытку пожать металлическими плечами:
- Не злая, бичо, и не добрая. Она просто живет и борется за жизнь. А к
капусте и к кондитерскому печенью ее никто не приучал.
В это время к актинии подполз рак и, приподнявшись, начал ощупывать
края ее плоской круглой подошвы, которой актиния прикрепилась к раковине.
Потом он ловко и с большим знанием дела, при помощи своих острых ножек,
начал отделять подошву актинии от раковины. Он немало потрудился, прежде чем
актиния, которая никак не протестовала против действий своего сожителя,
очутилась в его обеих клешнях, высоко приподнятая над дном. Рак медленно
полз к новому жилищу, бережно неся свою красавицу. Приблизившись к раковине,
он поставил на нее актинию, крепко придавил ее подошву к изогнутой
поверхности и долго придерживал ее клешнями в таком положении. Павлик следил
за этим переездом на новую квартиру - затаив дыхание, боясь пошевельнуться.
Минут через десять, когда рак отнял клешни, великолепная актиния прочно
стояла на новом месте во всей красе, распустив вокруг себя свои гибкие,
нежные щупальца.
x x x
Становилось все светлее. Прямые лучи солнца легко пронизывали воды
Саргассова моря, прозрачнейшего во всем Мировом океане. Подъем шел довольно
круто, но хорошо отрегулированные воздушные мешки делали почти
нечувствительным вес скафандров и людей. Воздуха в мешках оставалось как раз
столько, чтобы было достаточно упора для ходьбы по дну и для преодоления
сопротивления воды. Двигаться было легко, неутомительно.
- Что же это такое, Арсен Давидович? - спросил Павлик зоолога, как
только, оставив рака-отшельника с его актинией справлять новоселье, они
двинулись дальше вверх по склону подводной горы. - Зачем этому раку его
актиния? Неужели он так любит цветы?
Зоолог взял Павлика под руку и пошел рядом с ним.
- Дело не в цветах, Павлик. - Это симбиоз. Сим-би-оз... Совместная
жизнь животных или растений, принадлежащих иногда к совершенно различным
классам. Целью симбиоза часто является защита, помощь при добывании пищи и
разные другие услуги - следовательно, сотрудничество в борьбе за
существование. Каждый из них помогает другому некоторыми своими
способностями, которых этот другой лишен.
- Чем же помогает актинии рак? Она ведь и сама умеет так ловко
охотиться.
- Это верно. Но актиния почти не способна самостоятельно
передвигаться. Между тем, чтобы лучше питаться, надо двигаться и искать
пищу. Невыгодно всегда оставаться на месте и ждать, когда добыча сама к тебе
придет. На спине же рака, постоянно находящегося в движении, актиния идет
навстречу добыче, активно ищет ее.
- Оседлала, значит, рака и разъезжает себе! Хитро придумала!
- Не так хитро, как это тебе кажется, бичо. Ты ведь видел: не она
цеплялась за рака, а тот сам, чуть не силой, перетащил ее на свой новый
домик. Активной стороной является здесь рак. Он ищет себе актинию, иногда
даже двух-трех. Он вступает в бой с другими раками, чтобы добыть себе
подругу.
- Какую же пользу она приносит своему коню?
- Во-первых, она его укрывает собой от врагов. У рака их немало. А
если на нем не одна, а две-три сожительницы, то его под ними почти совсем не
видно и он может считать себя в достаточной безопасности. Кроме того, если
бы даже какая-нибудь небольшая рыба, любительница раков, заметила его под
актиниями и, по неопытности, захотела его добыть, то она немедленно
познакомилась бы со стрекательными нитями, которые актиния выбрасывает из
своего тела и щупалец. И рыба эта получила бы довольно чувствительный ожог,
который может оглушить и парализовать небольшое животное и причинить боль
даже крупному. Во-вторых, у актинии, разъезжающей на раке, охота большей
частью настолько удачна, что и ему почти всегда перепадает кое-что со стола
его подруги. А когда рак набредет на какую-нибудь добычу - труп рыбы или
другого животного, - то нередко и он угощает свою наездницу.
- А правда, Арсен Давидович, как это у них здорово получается!
Настоящие товарищи! У всех животных только борьба и война, и только у рака с
актинией - дружба.
- Да нет же, Павлик! Симбиоз совсем уж не так редко встречается в
животном и растительном мире. Я мог бы привести тебе много примеров, иногда
просто неожиданных и удивительных...
Внезапно зоолог остановился, выпустил руку Павлика и, отбежав в
сторону, поднял что-то со дна. Павлик увидел, что ученый рассматривает
большую черную, замысловато завитую раковину, засунув металлический палец
меж ее створок.
- Какая тяжелая... - бормотал зоолог. - Словно кусочек железа... Как
странно...
- Что это, Арсен Давидович?
- Павлик! - воскликнул вдруг зоолог, с усилием раскрывая створки и
пристально разглядывая заключенное между ними студенистое тело. - Павлик,
это новый вид класса пластинчатожаберных. Совершенно неизвестный в науке.
Нет, Павлик! - Он задыхался от восторга. - Это не новый вид, нет-нет!
Павлик, душа моя! Это новый класс! Да, да! Новый класс! У этого
пластинчатожаберного есть голова! Ты понимаешь? Это уже не
Lammelibranchiata. Это теперь будет новый класс: Lammelibranchiata cephala
Lordkipanidze.
Зоолог уже успел сделать здесь, на дне Саргассова моря, немало таких
открытий, которые могли взволновать и гораздо менее впечатлительного
ученого, но до сих пор он не мог еще привыкнуть к сюрпризам, которыми так
щедро дарил его океан. Однако, дав свое имя новому классу мягкотелых, он
сейчас же начал с недоумением осматривать дно вокруг себя.
- Что же это значит? Положительно странно... - бормотал он. - Очень
странно... Куда же они девались?
Ничего не понимая, Павлик машинально кружил вместе с зоологом среди
множества раковин, иглокожих, асцидий, усеявших грунт, то шаря глазами по
дну, то недоумевающе взглядывая на своего ученого друга. Наконец он спросил:
- Да что вы ищете, Арсен Давидович? Мы здесь скоро передавим все
придонное население.
- Как! - выпрямился зоолог во весь свой небольшой рост. - Неужели ты
не обратил внимания? Ведь я не нахожу здесь больше ни одного экземпляра
этого удивительного моллюска! Что я буду делать с единственным экземпляром,
который я держу в руках? Кто мне поверит, что это законный представитель
нового класса? К тому же он еще вялый, дохлый какой-то. И я предвижу, что
все отнесутся к нему как к случайному уродству. Что же мне теперь делать?
Продолжать здесь поиски нельзя - мы опоздаем...
Зоолог сел на небольшую скалу и растерянно смотрел на свою драгоценную
уникальную раковину. Павлик тоже был очень огорчен - не столько
научно-методическими затруднениями, сколько убитым видом ученого, к которому
он успел сильно привязаться.
- Знаете что, Арсен Давидович? - воскликнул он вдруг. - Давайте
заметим это место, а потом, освободившись, вернемся сюда со Скворешней,
Маратом, Цоем и будем искать организованно. Право!
- Великолепно! - воспрянул духом зоолог. - Ты совершенно прав. Мы
еще поищем! И тому, кто найдет второй экземпляр этого моллюска, я подарю
все, что он пожелает. А теперь - за работу! Воздвигнем памятник месту сему.
А моллюска этого спрячь в сумку - моя уже переполнена. Когда вернемся
домой, дадим его Цою для описания и анализа.
Нагромоздив высокую кучу камней и заметив окружающие ее скалы, они
двинулись дальше.
Зоолог задумчиво проговорил:
- Как много нового и необычного! Как много неожиданного приходится мне
встречать здесь, в этих недоступных людям глубинах! Ты должен быть
благодарен своей судьбе, Павлик, которая дала тебе возможность участвовать в
этой первой в истории научной глубоководной экспедиции. С помощью этих
чудесных скафандров и ты вместе с нами ознакомишься со всеми тайнами,
скрытыми в неизвестных глубинах океана. Я помню, когда советские летчики и
полярники впервые сели на Северный полюс, наши ребята горько жаловались, что
вот, мол, для них уже не осталось на карте земного шара никаких "белых
пятен", что все уже стало известно и им, советским ребятам, открывать ничего
не придется. А о таком гигантском, можно сказать - сплошном "белом пятне",
как глубины Мирового океана, забыли! Об океане, который занимает почти три
четверти земной поверхности! О его таинственных, полных чудес глубинах -
забыли! Но ненадолго... Нет, ненадолго! Мы первые ласточки здесь. За нами
сюда пойдут теперь сотни и тысячи исследователей и опять первыми среди них
будут наши, советские, потому что только в наших, советских скафандрах можно
опускаться сюда и работать...
Несколько минут они шли молча среди снующих вокруг рыб, каждый
задумавшись о чем-то своем. Наконец Павлик, подняв лицо, спросил:
- Арсен Давидович, вы это серьезно сказали? Насчет кашалота. Неужели и
он не смог бы раскусить наши скафандры? Вы, наверно, шутили?
- Нисколько не шутил, Павлик. Ведь в наших скафандрах мы можем
опускаться на самые большие океанские глубины. На тысячу, пять тысяч, даже
десять тысяч метров. А это будет посильнее и пострашнее, чем челюсти
кашалота.
- Ну что вы, Арсен Давидович! Смеетесь? - недоверчиво посмотрел
Павлик на зоолога. - Там же ведь только вода! Мягкая... А кашалот! Ого! Он
так стиснет зубами! Вы же сами говорили мне, что зубы у него вот какие! -
Павлик развел руки почти на полметра. - В такой пасти скафандр лопнет, как
орех...
Зоолог искоса посмотрел на Павлика и усмехнулся:
- Ты руки не разводи, бичо, так далеко. Хватит и четверти метра. И то
достаточно страшно. А вода... да, она мягкая... А знаешь ли ты, бичо,
сколько весит кубический метр воды?
- Знаю, - уверенно ответил Павлик: - одну тонну.
- Ну вот. А столб воды высотой в десять метров над площадью в один
квадратный метр весит десять тонн, или, как говорят, давление такого столба
равно десяти тоннам, а над каждым квадратным сантиметром - одному
килограмму. Это давление равно давлению всего столба воздуха, или атмосферы,
над площадью земной поверхности в один квадратный метр или квадратный
сантиметр. Поэтому говорят еще, что давление десятиметрового столба воды
равно давлению одной атмосферы.
- Да, я это знаю, Арсен Давидович. Это огромная тяжесть, но мы ее не
чувствуем, потому что внутри нашего тела находится воздух под таким же
давлением.
- Отлично. Тогда тебе нетрудно будет понять, что чем глубже мы
опустимся под воду, тем больше она будет давить на нас. На глубине ста
метров давление этой, как ты говоришь, мягкой воды будет равно ста тоннам на
каждый квадратный метр площади, или десяти атмосферам. Поверхность
человеческого тела в среднем равняется двадцати тысячам квадратных
сантиметров, и давление воды на этой глубине на все тело человека достигает
около двухсот тонн; на глубине пяти тысяч метров оно уже равно десяти
тысячам тонн. Ты понимаешь? Это такое давление, под которым не только
человек, но и железный пустотелый цилиндр сплющится. В нашем же скафандре
человек останется цел и невредим.
- Значит, он из стали? - спросил Павлик.
- Если бы он был из стали, то нужно было бы сделать его из таких
толстых пластин, что человек в таком тяжелом скафандре даже на глубине
пятисот метров не мог бы шагу ступить по дну. В таких бронированных
скафандрах водолазы до сих пор работают на глубинах до восьмисот метров и их
передвигают по дну с места на место при помощи лебедок и на цепях. Да и
работа там какая! Рукава и штаны толстые - ни согнуть, ни разогнуть руку
или ногу. Из рукавов торчат клещи, ломик, топор, которыми управляет изнутри
рука водолаза. Много ли так наработаешь?
Павлик опять, как раньше, легко поднял руку, потрогал металлические
краги на ноге и весело сказал:
- А наши скафандры - просто прелесть! Легкие, удобные. А из чего же
они сделаны? Не из стали, значит?
- Нет, не из стали, а из замечательно легкого сверхтвердого сплава,
который недавно изобрели советские металлурги. Несмотря на то, что наши
скафандры приготовлены из очень тонких листов этого сплава, они способны
выдерживать колоссальное давление на глубинах до десяти тысяч метров. Этому,
правда, помогает и очень остроумный подвижной каркас скафандра, его, так
сказать, скелет из того же материала. Кроме того, наши молодцы-металлурги
придумали способ делать небольшие пластины из этого сплава гибкими. Такие
пластины вставили в скафандр в местах сгибов на плечах, локтях, пояснице,
коленях, ступнях, пальцах рук.
- И не только это, Арсен Давидович! - с восхищением в голосе сказал
Павлик. - А как мы быстро носимся под водой! Как настоящие рыбы! Даже
скорее - как птицы! И телефон, и свет, и оружие. И даже горячий шоколад! -
Павлик счастливо рассмеялся. - Хотите закусить? Пожалуйста! Бульон, какао.
Можете водичкой запить.
- Одним словом, каждый сам себе ресторан, - улыбнулся зоолог.
- Походный ресторан! Кафе на колесах, то есть на ногах. До чего
додумались! Как же это все получается, Арсен Давидович?
- Очень просто, бичо. В заднем ранце, на спине, - несколько маленьких
аккумуляторов с большим запасом электричества. Там же - патроны с запасом
жидкого кислорода на сорок восемь часов; поглотители углекислоты, влаги и
других вредных продуктов дыхания; крохотный, но мощный моторчик для винта,
который дает нам движение. А в переднем, нагрудном ранце - термосы с
горячим бульоном или какао и с водой. От термосов идут ко рту резиновые
трубки с твердыми наконечниками; рядом с термосами - небольшая
радиотелефонная станция, при помощи которой можно связаться и разговаривать
одновременно с несколькими другими такими же станциями на расстоянии до
двухсот километров. В шлеме около ушей расположены наушники, а внизу, у
подбородка - микрофон. На шлеме против лба водолаза - мощный электрический
фонарь, луч которого прорезает воду на семьдесят пять метров вперед. И всеми
этими приборами и механизмами ты управляешь с помощью разных кнопок,
рычажков и маховичков, которые находятся на щитке управления в твоем
патронташе на поясе... Но все это ты должен и без этой лекции знать, иначе
ты не мог бы сейчас бродить со мной тут, под водой.
- Ну да! Я, конечно, уже знаю это. Я хотел только узнать, как все это
действует. Как, например, собирается в аккумуляторах так много
электричества? Как действуют наши боевые электрические перчатки? Чем
стреляют наши ультразвуковые пистолеты?
- А! Вот тебе чего надо, бичо! Это вопросы посерьезнее, - ответил
зоолог. - Но, к сожалению, их придется отложить. Видишь, мы уже у
коралловых рифов. Скоро придем к Скворешне.
Впереди, сквозь стеклянную прозелень вод, начали проступать, как опушка
леса, смутные очертания кустиков и мелких деревьев: низкорослых, безлистых,
из одних стволов и ветвей, скрюченных и узловатых, то толстых, со вздутиями,
точно кактусы, то тонких и прямых, как ивовые прутья.
- Впрочем, - продолжал зоолог, - очень возможно, что Скворешня уже
кончил здесь работу и перешел на другое место. Надо узнать.
Он нажал едва заметный выступ на патронташе. Передняя стенка откинулась
вниз и повисла на петлях, обнаружив внутри патронташа ряд кнопок с выпуклыми
цифрами на них и рычажков над дужками с делениями.
На ходу зоолог сдвинул одну из кнопок немного вниз, закрепил ее на
новом месте и нажал.
Зоолог прислушался и остановился. На лице его возрастало недоумение,
смешанное с беспокойством.
- Настройся на Скворешню, - обратился он к Павлику. - Нажми кнопку
номер двенадцать. Ничего не понимаю... Что там такое происходит?
Павлик поспешно открыл свой патронташ и настроил радиоприемник еще на
одну станцию. Под его шлем ворвался свистящий шум прерывистого дыхания,
перемешанного с потоком хриплых ругательств, криков, разговора из
невозможной смеси украинских и русских слов:
- Отдай!.. Отдай, чертова скотина!.. А, трясця тебе... Советского
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг