Еще не закончив своей реплики, зоолог немедленно пожалел о ней: на лице
Шелавина он увидел яростное возражение:
- Да, да, да! Мы сейчас выйдем на грунт! Но в чем мы через полчаса
убедимся, позвольте вас спросить? Мы убедимся, что морское дно есть не
только царство отложения, но что в нем происходят и процессы разрушения! Мы
уже видели это на экране, а сейчас увидим воочию. Да-с!
- Но кто же виновник этих процессов, если действительно на дне океанов
нет ни ветров, ни рек? - спросил Горелов, проверяя кислородную зарядку
своего заспинного ранца, прежде чем надеть жилет скафандра.
- Ветров нет, но вместо рек есть течения! - отрезал Шелавин, сшивая на себе электрической иглой штаны. - Вопрос только в их силе и постоянстве.
Позвольте вам напомнить, товарищ Горелов, что океанография знает достаточно
случаев, которые позволяют судить о влиянии глубоководных течений на рельеф
морского дна.
Горелов с комической серьезностью поклонился, принимая это напоминание
как знак уважения к его океанографической эрудиции, впрочем, достаточно
сомнительной для всех и для него самого. Зоолог улыбнулся, Марат тихонько
прыснул в сторону, но Шелавин, обращаясь к Горелову, продолжал с тем же
азартом:
- В тысяча восемьсот восемьдесят третьем году Бьюкенен в проливах
между Канарскими островами, на глубинах до двух тысяч метров, нашел дно,
совершенно оголенное от ила, тогда как вокруг этих мест на глубинах в две
тысячи пятьсот метров этот ил он находил везде. Здесь встречаются подводные
пропасти и крутые скалы, точно такие же, как и на суше. В тысяча восемьсот
восемьдесят шестом году подобные наблюдения были сделаны адмиралом Макаровым
на "Витязе" в Лаперузском проливе. В Индийском океане, между Сешельскими (3)
островами и банкой Сайа-да-Мала, на глубинах до тысячи семисот метров дно
также оказалось совершенно чистым от всякого ила, хотя в других местах
поблизости он покрывал дно океана. Что доказывают все эти и многие другие
наблюдения, позвольте вас спросить?.. Они доказывают, что в этих местах даже
на таких глубинах работают какие-то течения: не поверхностные ветровые
течения, а именно приливно-отливные, действующие и вверху и в глубине, не
случайные, а постоянные, вечные...
- Простите, что прерываю вас, товарищ Шелавин, - вмешался Скворешня,
стоя у своего раскрытого ранца, висевшего еще на стене камеры. - На сколько
часов ты зарядил кислородом скафандры? - обратился он к Матвееву, на
обязанности которого лежало наблюдение за всем водолазным снаряжением
подлодки.
- Как всегда, Андрей Васильевич: на шесть часов - шесть патронов.
- Сжатый, значит?
- Сжатый...
- Сменить! Зарядить каждый скафандр шестью патронами жидкого
кислорода. Живо!
Матвеев хотя и удивился, но бегом бросился из выходной камеры.
На Скворешню посыпался град вопросов:
- Почему, Андрей Васильевич? Зачем такой большой запас? Стоит ли из-за
этого задерживаться?
Широким жестом Скворешня переадресовал эти вопросы к Шелавину.
- Пожалуйста, - прогудел он, усмехаясь в длинные усы, - за
разъяснениями обращаться к Ивану Степановичу...
Шелавин, одетый в одни лишь металлические штаны, стоял, растерянно
моргая светлыми ресницами:
- Не понимаю... Абсолютно! Почему ко мне?
- Позвольте, Иван Степанович! Ведь это же вы сейчас так горячо
предупреждали, какие ожидают нас горные вершины, пропасти, скалы, ущелья!
Надо быть готовым ко всему. В этих подводных Швейцариях и заблудиться,
пожалуй, нетрудно. А? Как вы думаете?
Шелавин со своей обычной бледной улыбкой кивнул головой:
- Я вполне одобряю вашу инициативу, Андрей Васильевич.
x x x
Через пятнадцать минут все вышли на площадку, висевшую в десяти метрах
над дном. Луч сверхмощного прожектора едва пробивался сквозь муть, поднятую
со дна взрывами дюз при остановке подлодки.
Заработали винты, и все медленно поплыли над дном океана, на одной
десятой максимального хода. Муть скоро осталась позади. Фонари на шлемах
яркими желтыми конусами освещали черное пространство на несколько десятков
метров впереди.
Время от времени зоолог стремительно опускался ко дну, выхватывал
что-то из ила и с торжествующими восклицаниями засовывал в свой огромный
экскурсионный мешок добычу - извивающуюся, трепещущую или просто
колеблющуюся, как желе.
Поодаль, справа и слева, чертили пространство звездочки Горелова,
Марата и Павлика. Шелавин со Скворешней и Матвеевым ушли вперед и виднелись
смутными желтыми туманностями.
Изредка слышались возгласы и вопросы помощников зоолога.
Вдруг Марат закричал:
- Асцидия, Арсен Давидович! Огромная белая асцидия! В первый раз вижу
такую! Взять ее или не надо?
- Какая она из себя?
- Замечательно красивая! Похожа на греческий кувшин без горлышка. И на
длинном стебле...
- Что ты говоришь, Марат? - взволновался ученый. - Если это
"Гипобития каликода", то я тебя тут же расцелую за такую находку!
Он помчался к Марату, сопровождаемый смехом всех участников экскурсии.
- Полцарства отдаю, чтобы увидеть этот поцелуй, - засмеялся Горелов, -
поцелуй сквозь два шлема!
- В крайнем случае, Марат мне поверит в кредит, - отшучивался зоолог. -
За кубковидную, самую глубоководную асцидию, которую до сих пор находили
только в северной части Тихого океана, мне даже не жалко полцарства...
персидского царя. Ну конечно! - закричал он, приблизившись к Марату и
опускаясь почти к самому дну. - Это она! Это она - красавица! От имени
советской науки приношу тебе благодарность, Марат. Давай, давай ее сюда!
Осторожно! Осторожней с ножкой, она очень хрупкая...
- Стоп! Стоп! - донесся в этот момент неистовый бас Горелова. -
Держу за хвост! Скорее сюда, Арсен Давидович! Кажется, новинка! Зарылась в
ил. Скорее...
Зоолог стремительно помчался в противоположную сторону, где
торжествующий голос Горелова сулил ему новые радости.
В таком оживлении быстро и незаметно промелькнули два часа, и
совершенно неожиданно прозвучал для них голос Скворешни:
- Что же вы так отстали, товарищи? Мы уже на хребте. Ну и диковины
тут! Скорей сюда! Пеленгую направление...
Еще через полчаса все собрались на высокой круглой площадке, окруженной
со всех сторон, словно часовыми, колоннами из какой-то твердой горной
породы.
- Обратите внимание, товарищи, - объяснял Шелавин: - на площадке нет
ила! Она ровна и чиста, как стол. Тут, на высоте тысячи пятисот шестидесяти
метров над уровнем дна океана, несомненно, работает течение и сносит этот
ил. И это, конечно, приливно-отливное течение, так как поверхностные течения
на такой глубине уже незаметны, а глубинные течения слишком слабы для такой работы. Это оно промывает все пропасти, ущелья и лощины, омывает пики, вершины и скалы. Очень важно, товарищи, обследовать хорошенько эту местность. Я предлагаю разойтись в разные стороны - на север, юг и запад. На востоке осматривать нечего: мы оттуда пришли и ничего, кроме ровного морского дна, там не увидим.
Так и сделали. На запад, в глубину хребта, в лабиринт его проходов,
пошли втроем - Шелавин, Горелов и Павлик; на север - зоолог и Матвеев; на
юг - Скворешня и Марат.
Зоолог с Матвеевым тотчас же исчезли из виду, повернув в первый проход
направо. Скворешня и Марат поднялись на несколько десятков метров вверх,
вдоль отвесной стены, и вскоре тоже скрылись.
Шелавин медленно обошел площадку, выстукивая обушком топорика каменные
колонны и стены.
- Интересно, - бормотал он, - интересно. Гм... Гм...
- Что вас тут заинтересовало? - спросил Горелов.
- Знаете ли вы, что это такое? - спросил Шелавин, откалывая кусок
горной породы и внимательно рассматривая его при свете своего фонаря. -
Гранит, батенька! Абсолютно! Очевидно, хребет образовался в древнейшие
времена в результате извержений магмы... Ну-ну... Очень интересно!
Он спрятал обломок гранита в сумку, висевшую у него позади, и двинулся
вдоль ровной, матово отсвечивающей, словно полированной, черной стены.
Открылся широкий проход прямо на запад.
- Отлично! - сказал Шелавин. - Это то, что нам нужно. Пойдем по этому ущелью, пока можно будет. Смотрите под ноги - не провалиться бы...
Он первым вступил в проход, ширина которого достигала здесь примерно
тридцати метров. С обеих сторон видны были черные гранитные стены - чистые,
тускло поблескивающие крупинками светлого кварца. Над путниками изредка
пролетали разноцветные огоньки глубоководных животных - рыб, рачков,
мягкотелых. На оголенном от ила каменном ложе ущелья, на небольших выступах
и неровностях стен встречались глубоководные актинии, медленно ползали,
распластавшись, морские звезды, офиуры с густо разветвленными, словно
кружева, лучами. Но ни голотурий, ни морских ежей, ни других любителей ила
не было видно.
Иногда стены сближались, нависали над головами путников, сворачивали то
в ту, то в другую сторону. Тогда становилось жутко в этих черных, мрачных
теснинах. Дно ущелья, в общем, шло довольно круто под уклон, местами оно
было покрыто огромными обломками скал, и через них приходилось перелезать,
цепляясь за выступы. Скалы перемежались глубокими оврагами или широкими
ложбинами, в которые Павлик спускался со стесненным от невольного страха
сердцем. Живые разноцветные огоньки мелькали все реже, ущелье становилось
все более мрачным и пустынным.
Люди шли молча, разговаривали мало. Порой доносились отрывистые фразы,
которыми обменивались зоолог с Матвеевым и Скворешня с Маратом. Лишь изредка
слышались слова Шелавина, быстро шедшего спереди: "Осторожно! Спуск.
Поворот. Порог". Через каждые двести - триста метров Шелавин
останавливался, запускал вертушку для обнаружения течений, потом двигались
дальше. Шли гуськом - впереди Шелавин, за ним Павлик; Горелов замыкал
шествие. Перебираясь через один из невысоких порогов, Павлик вскарабкался на
большой обломок скалы, лежавший на пути, и, оттолкнувшись, прыгнул вниз, за
Шелавиным. Обломок покачнулся, и сейчас же позади послышался сдавленный крик
Горелова:
- Ах, черт возьми!
Павлик обернулся. Со дна ущелья поднялась легкая муть.
- Что вы сказали, Федор Михайлович? - спросил он. В ответ он услышал
пыхтение, неразборчивое бормотание.
- Что с вами, Федор Михайлович? - с тревогой спросил Павлик,
поднимаясь обратно на бугор.
- Павлик! - послышался наконец задыхающийся голос Горелова. - Поди
сюда. Помоги!
Павлик испугался. Цепляясь за неровную поверхность бугра, он быстро
взобрался на его вершину. Большого камня, через который он только что
перелез, не было. Внизу смутно виднелась его громада, под ним синевато
отсвечивал металл.
- Что у вас случилось? Я вам не нужен? - послышался голос Шелавина.
- Ничего особенного, - ответил, задыхаясь, Горелов. - Меня сшиб
скатившийся камень. Сейчас мне Павлик поможет. Павлик, скорее ко мне!
Павлик быстро сбежал с бугра и изо всех сил налег на камень, который
придавил Горелова к стене. Соединенными усилиями они сдвинули тяжелый
обломок, и Горелов, охая и кряхтя, поднялся со дна.
- Да! - проговорил Горелов, поправляя на себе снаряжение. - Хорош
камешек!.. На суше осталось бы под ним от меня лишь мокрое место. Да и
здесь, под водой, было бы мне плохо, если бы не скафандр. Ну спасибо,
Павлик! Идем догонять Ивана Степановича.
Шелавин, очевидно, забрался уже далеко, так как огонек его долго не
показывался. Горелов, должно быть, при падении ушиб ногу о свою
металлическую оболочку и, прихрамывая, шел медленно. Однако он не жаловался
на боль.
Время от времени по сторонам открывались боковые проходы, то широкие,
то узкие, как щели. Неожиданно из одного из них выскочил огромный красный
краб на высоких сильных ногах, с поднятой кверху могучей клешней. Большое,
покрытое панцирным щитком тело краба покачивалось на ломаных коленчатых
ногах, как подвесная люлька. Черные, выступающие далеко вперед глаза
смотрели пристально, как будто разъяренные появлением непрошеных гостей.
Павлик от испуга застыл на месте, и в одно мгновение его нога ниже колена
была зажата, словно стальными клещами, широкой и толстой клешней. Послышался
резкий металлический скрежет и хруст. Казалось, скафандр затрещал. Краб
уперся всеми своими восемью ногами и резко дернул ногу Павлика. Павлик
вскрикнул и, потеряв равновесие, упал.
Горелов, успевший отойти на несколько шагов вперед, обернулся и,
выхватив топорик, бросился на краба. Не выпуская ноги Павлика, краб поднялся
еще выше на своих вытянутых ногах и угрожающе выставил навстречу Горелову
вторую клешню. Топор с силой опустился и одним ударом начисто отсек ее. Лишь
после этого краб выпустил Павлика и с неуловимой быстротой исчез в том же
проходе, откуда только что так неожиданно появился. Вся эта сцена длилась не
больше минуты, и, если бы не отсеченная клешня, валявшаяся на каменистом
дне, она могла бы показаться Павлику лишь кошмарным сном.
- Какое чудовище! - пробормотал он побелевшими губами. - Он меня
повалил... повалил...
- Пустяки, Павлик, - успокаивал его Горелов. - Я думаю, что ты упал
скорее от неожиданности, чем от рывка краба. Ну, как ты себя чувствуешь? Нам
надо спешить.
- Смотрите, смотрите, Федор Михайлович! - испуганно закричал Павлик,
прижимаясь к Горелову и показывая на проход, в который только что скрылся
краб.
Среди обломков скал, нагроможденных у входа в узкое ущелье, Горелов
увидел несколько пар сверкающих глаз и множество шевелившихся над ними
клешней.
- Уйдем отсюда поскорее, Павлик, - сказал Горелов. - Их здесь, должно
быть, немало, этих тварей. Лучше с ними не связываться.
- Ну, что вы там плететесь, позвольте вас спросить? - ворвался вдруг
в их разговор возбужденный голос Шелавина. - Какие там крабы? Не видели вы
их, что ли, позвольте вас спросить? Идите скорее сюда! Я сделал тут
замечательное открытие! Редкие по богатству золотые россыпи! Огромные,
великолепные самородки. Я сообщу капитану и попрошу сюда людей с подлодки. Я
на минутку выключу вас и соединюсь с центральным постом управления. А вы
бегите ко мне...
- Но позвольте, позвольте! - закричал Горелов. - Иван Степанович!
Далеко ли вы ушли от нас?
Ответа не было. Очевидно, Шелавин уже отключился и перешел на волну
подлодки.
- Ну как же можно так! - негодовал Горелов. - А что, если он свернул
куда-нибудь в боковой проход? Где его теперь искать?
- Подождите минуту, - послышался голос зоолога. - Он поговорит с
подлодкой и опять соединится с вами.
- Ну ладно, - сказал Горелов. - Пойдем потихоньку вперед, Павлик.
Они двинулись дальше. Павлик теперь едва поспевал за прихрамывавшим
перед ним Гореловым. Он уже начал уставать.
Внезапно где-то впереди и справа послышался глухой короткий грохот,
потом прокатился гул и быстро затих.
Горелов и Павлик в недоумении остановились.
- Что это может быть? - тихо произнес Горелов. Встревоженные, они
двинулись дальше. Шли молча, невольно замедляя шаги, с опаской оглядываясь
на черные каменные стены, на груды скал, казавшиеся обманчиво прочными, на
нависавшие порой со стен утесы. Дно было каменистое, чистое от ила, но вода
вокруг необъяснимым образом становилась заметно мутней. Золотистые облака
ила волнами шли по ущелью навстречу Горелову и Павлику, гуще и гуще
заволакивая все вокруг. Идти становилось труднее, на расстоянии двух-трех
метров уже ничего нельзя было разглядеть...
Горелов остановился. Павлик в страхе прижался к нему.
- Почему молчит Иван Степанович? - тихо спросил Горелов. - Неужели он
еще не кончил свой разговор с подлодкой? Я вызову его. Это безобразие - так затягивать!
Он нажал кнопку на щитке управления в своем патронташе и прислушался.
Ответа не было. Горелов позвал к телефону зоолога и рассказал ему, что
случилось.
- Что бы это могло значить? - задумчиво ответил зоолог. - Надо
снестить с подлодкой. Может быть, они еще разговаривают с Иваном
Степановичем.
На вызов зоолога ответил вахтенный начальник, старший лейтенант Богров.
Он сообщил, что разговаривал с Шелавиным минут десять назад и собирается
послать к нему, по его требованию, пять человек из команды.
Узнав, что Шелавин не отвечает на вызовы и что именно минут десять
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг