Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     Павлик так увлекся своими наблюдениями, что  забыл, где он и что вокруг
него. Впрочем, он сейчас же пришел в себя и ответил:
     - Тут такая масса  животных живет на  водорослях, и все  страшно похожи
на мшанок. Я их даже сразу не различил...
     - А-а-а... Это  называется  мимикрия, бичо. Животные  принимают окраску
или внешний вид окружающих  предметов  и благодаря этому спасаются от врагов
или делаются незаметными для добычи.
     Во  всех  щелях  между стеблями и  листьями  водорослей показывались  и
исчезали  странные  существа,  которых  Павлик не  заметил и не разглядел  в
первые  минуты  своего  появления  в  этой чаще. Все  они  были  невелики  -
пятнадцати  -  двадцати   сантиметров  в   длину  -   и   держались  в  воде
вертикально,  как  будто  стоя. Их головы  и  шеи были совершенно похожи  на
лошадиные,  при этом морды  были вытянуты в трубку, и посередине трубки,  на
бугорке,  вроде  бородавки, торчали кверху два длинных  луча,  загнутых, как
клыки. На гордо изогнутой шее стояла дыбом растрепанная реденькая грива. Шея
пониже переходила в кругленькое  брюшко. На спине у конца шеи стоял, похожий
на раскрытый полукруглый  веер без ручки, плавник. Сейчас  же за коротеньким
брюшком начинался длинный гибкий хвост, скрученный впереди спиралью. Бледная
пепельно-бурая окраска этих странных существ отливала порой то тускло-синим,
то зеленоватым цветом.
     "Ну, точь-в-точь шахматный конь с хвостом", - подумал Павлик.
     Это  были  действительно  морские  коньки, смешные  и  в  то  же  время
грациозные  создания.  Они во множестве проносились  в светло-зеленых  щелях
между водорослями, то медленно, с  важным видом выпятив брюшко, гордо задрав
свои лошадиные головы и выпучив удивленные глаза,  то лежа быстро  разрезали
воду,  работая хвостом, словно маленькие пароходики винтом. Некоторые, обвив
концом хвоста стебли водорослей, покачивались на  них, по-видимому отдыхая и
высматривая  добычу.  При  этом  оба глаза их  вертелись в  разные  стороны,
независимо  друг от  друга, как  у  хамелеона.  Два  морских конька,  быстро
проплывая навстречу друг другу,  неожиданно сцепились хвостами,  переплелись
ими. Они делали  отчаянные  усилия,  чтобы расцепиться, тянули, дергались  в
разные  стороны,  отчаянно  вертя  глазами  и  зацепившись  подбородками  за
ближайшие стебли.
     Павлик, затаив дыхание и раскрыв рот в широкой улыбке, не сводил глаз с
этих комичных  лошадок,  как будто сорвавшихся с шахматной доски. Неожиданно
перед самыми глазами  Павлика  стоя повис  в  воде  морской конек с  большим
отвисшим  брюшком.  Он  пристально  смотрел  на Павлика,  выпучив глаза  под
смешной растрепанной прической из нескольких отдельно торчащих волосков.
     Вдруг  на нижней  части  брюшка  морского  конька кожа  зашевелилась  и
открылась щель. Из щели показалась маленькая острая мордочка, и сейчас же из
этого  открывшегося  кармана  выскочила  фигурка  крохотного  конька,  очень
похожего  на  большого,  и  до  того  смешная, что  Павлик  не  смог  больше
удержаться и громко рассмеялся. Вслед за первым из кармана выскочило один за
другим несколько десятков этих миниатюрных созданий. Они грациозно кружились
вокруг своего плавучего дома и вдруг, стремительно бросившись к нему, в один
миг скрылись  в спасительном кармане, владелец которого моментально исчез из
глаз удивленного Павлика.
     Павлик не  сразу заметил, что именно  так напугало  это  жизнерадостное
семейство. Потом среди слегка колышущихся пятнистых листьев он заметил глаза
-  угрюмые,  злобные,  под  хмуро   нависшими  бровями.  Потом  вырисовались
толстые, мясистые губы,  изогнутые,  опущенные  в  углах,  с зажатой  в  них
тоненькой веточкой  водоросли.  Наконец  проступила  и  вся  толстая бизонья
голова,  с лохматыми  рогами и лоскутной бородой.  Казалось,  что  вся  рыба
состоит из шевелящихся лоскутьев и лохмотьев, которые заменяли ей плавники и
хвост, а большей частью вообще неизвестно зачем были насажены и болтались на
голове, под головой, на  щеках, за жаберной крышкой. Множество белых пятен -
больших и  малых - было  рассыпано по всему  телу этой необыкновенной рыбы и
всем  ее  придаткам.  Но именно  эти  странные лохмотья  и пятна  делали  ее
совершенно незаметной в чаще пятнистых колышущихся водорослей.
     "Тоже мимикрия, - подумал Павлик, - приспособляется..."
     Рыба  неподвижно повисела несколько секунд,  не  сводя  угрюмых  глаз с
Павлика, потом,  успокоенная, повернулась к толстому стеблю и  начала тыкать
мордой  в небольшой, с  кулак, бугорок, прикрепленный  над черенком широкого
листа. Только  внимательно  вглядевшись, Павлик  заметил, что  этот  бугорок
является  настоящим  гнездом  и  что  странная   рыба  прикрепляет   к  нему
принесенную  с  собой  веточку. Веточка вышла из ее рта,  покрытая слизью, и
крепко легла на свое место в стенке гнезда.
     Очевидно,  строительство гнезда  этим  и  заканчивалось,  так  как рыба
поднялась  над ним  и начала тереться брюшком о  края его стенок.  Из брюшка
показалась нить икринок, которые рядами укладывались внутрь гнезда.
     - Бичо!  -  опять   неожиданно   и  резко  прозвучал  голос  зоолога. -
Начинай    пеленговать!   Направление   -   зюйд-зюйд-ост,   глубина   -  от
восьмидесяти  пяти  до   восьмидесяти   метров,  частота  -  двадцать  тысяч
килоциклов, энергия - восемьдесят ватт.
     Павлик быстро пришел в себя и четко, по-морскому ответил:
     - Есть, Арсен  Давидович! Направление  -  зюйд-зюйд-ост,  глубина -  от
восьмидесяти   пяти  до  восьмидесяти  метров,  частота  -  двадцать   тысяч
килоциклов, энергия - восемьдесят ватт.
     Он поспешно  снял с пояса плоский ультразвуковой пистолет, определил по
компасу  на левой  руке  направление,  а по  глубомеру высоту. Затем  подняв
пистолет  и  нажимая  кнопку  на  нем,  начал описывать им против себя  дуги
медленно, почти незаметно для глаза опуская дуло все ниже и ниже...

x x x

     Павлик рос вдали от родины, далеко от ее радостной жизни, захватывающей
борьбы с грозными силами природы  и пережитками прошлых, рабских лет, далеко
от ее побед и достижений. Шесть лет, таких важных для формирования человека,
он  провел  в  капиталистической  Америке,  в  атмосфере вражды  человека  с
человеком, рабочих с капиталистами, бедных  с богатыми. Павлик  жил одиноко,
без  матери, умершей в первый год после их переезда в  тихий, патриархальный
Квебек, без братьев и сестер, без друзей и товарищей.
     Неожиданно,  пройдя  через   смертельную  опасность,  Павлик  попал  на
советский подводный корабль, в тесный  круг мужественных людей, в сплоченную
семью  товарищей,  привыкших  к  опасностям,  умеющих  бороться  с   ними  и
побеждать.  Они   покорили   его  сердце   своей   жизнерадостностью,  своей
товарищеской спайкой,  своей  веселой  дружбой  и легкой и  в  то  же  время
железной  дисциплиной. Родина - сильная,  ласковая,  мужественная  - приняла
Павлика в тесных пространствах "Пионера". Она вдохнула в него новые чувства,
вызвала в нем страстную жажду быть достойным ее, горячее желание подражать и
быть похожим на ее лучших сынов, к которым он попал.
     За  несколько дней, прошедших после памятной  и  счастливо перенесенной
опасности, Павлик  многому научился.  Он  основательно познакомился со своим
скафандром,  который  подобрал  ему  Скворешня  из  самых  малых   размеров,
имевшихся  в  запасе на подлодке,  с  ультразвуковым  пистолетом, узнал, как
применять  его  в  качестве  оружия  и  как  пользоваться  им  для  связи  и
сигнализации. Он научился  ориентироваться в морских глубинах по глубомеру и
компасу;   научился   пеленговать   и   принимать   пеленгацию   по   своему
радиоаппарату, всплывать и опускаться на дно, регулируя свой воздушный мешок
за спиной; запускать  и останавливать винт, управлять  рулями  и помогать им
руками и всем телом.
     Поэтому он  так ловко преследовал  черепаху  и так  уверенно пеленговал
своим друзьям при помощи ультразвукового пистолета.
     Дело заключалось в  том, чтобы попасть  ультразвуковым лучом в мембрану
на груди у кого-нибудь из его друзей. Там луч превращался в слышимый звук, и
по чистоте  и ясности его определялось, какого  направления  надо держаться,
чтобы добраться до источника звука.
     Через три  минуты, обрезая кортиком водоросли на  винте Павлика, зоолог
говорил:
     - Эта   черепаха   мне   не   нужна,   Павлик.  Лучше   бы  искал   мою
Lammelibrachtata cephala. Я уже не решаюсь даже прибавлять свое  имя к имени
класса, который существует пока  в лице  лишь одного-единственного индивида.
Какая дикая несообразность!
     Он грустно вздохнул.
     - Ну, Арсен Давидович, не огорчайтесь, - пробовал  утешить его  Павлик.
- Вот увидите, не здесь, так в  другом месте,  но мы обязательно  отыщем вам
эту цефалу...
     - Ну, вот  ты и свободен, Павлик.  В другой раз... Стоп, что это такое?
- прервал вдруг зоолог самого себя.
     Павлик посмотрел  в ту сторону,  куда  повернулся ученый. Сквозь стебли
водорослей Павлик  заметил фигуру большого  человека в  синеватом скафандре,
поднимавшуюся к поверхности  при  помощи заспинного винта.  Человек держал в
руках  три  гибких  кольцевых  шланга,  окрашенных   в   ярко-красный  цвет.
Проскользнув  на расстоянии двадцати метров от зоолога и  Павлика  и спугнув
стайку  серебристых рыбок, ливнем пронесшихся  вниз, человек быстро  скрылся
вверху за густой стеной растений.
     - Странно,  кто   бы  мог  быть  здесь?  -  спросил  задумчиво  зоолог,
продолжая  неподвижно смотреть  наверх. -  Мне  помнится,  что  из  подлодки
должны  были сегодня  выйти, кроме нас с тобой, лишь Шелавин, Скворешня, Цой
да Марат... Скафандр этого человека, наверно, нулевой, а таких крупных людей
у  нас, кажется,  только двое - Скворешня и Горелов... Но Скворешня занят...
Неужели Горелов?..
     - Арсен  Давидович! - прервал  зоолога Павлик. - Зачем  же он  поднялся
кверху? Ведь по приказу капитана никто не имеет права быть на глубине меньше
пятидесяти пяти метров от поверхности...
     Зоолог пожал плечами под скафандром:
     - Не  могу  понять. Впрочем, он,  кажется,  перед тем  как скрыться  из
наших глаз, переменил направление  и лег горизонтально. Дай-ка  я спрошу его
по радио. Ведь скоро обед...



Глава ХI. ИСПАНСКАЯ КАРАВЕЛЛА



     Своеобразное  жужжание  зуммера  -  вызов  к  радиотелефону  - отвлекло
зоолога от его намерения. Едва лишь он и Павлик  настроили свои  аппараты на
требующуюся волну, как послышался возбужденный голос Марата:
     - Арсен Давидович, Арсен Давидович! Товарищ  Лорд, отвечайте! Вы когда-нибудь ответите или нет?
     - Да, я слушаю! Слушаю, Марат! - едва успел  бросить в этот  поток слов
зоолог. - В чем дело?
     - Идите сюда скорее, товарищ Лорд! Замечательная  вещь!  Какая находка!
Какая редкая находка! Вы идете или нет?
     - Да  что там такое? - спросил  зоолог. - Что случилось? Где ты? Откуда
ты говоришь?
     - Скорее, скорее! Сами увидите, - торопил Марат. - Скорее плывите вест-норд-вест  от места ваших  работ; глубина - сто  четыре метра; вы  встретите массу  скал... одну  огромную, похожую  на  собор. За нею  будет гореть  мой
фонарь. Только скорее, а то я здесь с ума сойду...
     - Хорошо,  хорошо, сию  минуту  плывем! -  крикнул  зоолог, заразившись
волнением Марата. - Мы сейчас будем у тебя с Павликом.
     - Ах, с Павликом! - воскликнул  Марат. - Это  очень хорошо! Тебе  будет
страшно интересно, Павлик!
     Зоолог  и Павлик неслись почти  лежа в  сине-зеленых сумерках, рассекая
шлемами и плечами воду и время от времени поглядывая на компас и глубомер.
     - Что этот чудак там нашел? Как ты думаешь, бичо? - спрашивал зоолог. -
Ну что тебе стоит сказать, Марат! В чем там дело, а?
     - Некогда,  товарищ  Лорд, - ответил,  задыхаясь  от  какой-то  работы,
Марат. - Я  тут пока раскопки делаю. Вот  увидите сами... Сейчас здесь будут
Цой и Скворешня. Я их тоже вызвал.
     Внизу показалось дно, усеянное темными глыбами, густо заросшее морскими
лилиями,  морскими   перьями,  горгониями,  известковыми  водорослями,   или
нуллипорами, и медленно, незаметно для глаза повышающееся навстречу пловцам.
Чтобы не налететь на скалы, пришлось перевести винт на пять десятых, а потом
на  две  десятые  хода.  Из  зеленоватых густых  сумерек  показалась высокая
мрачная  скала, похожая  на  башню. Ее  тесно окружали  несколько  других  -
тонких, вытянутых, со шпилями.
     - Здесь, наверно, - сказал зоолог.
     Лавируя среди  глыб  и осколков и избегая водорослей, они тихо обогнули
огромную скалу, за которой открылась небольшая подводная поляна.
     Возле темной  массы,  возвышавшейся  на  противоположном  краю  поляны,
двигалось из стороны в сторону яркое, слегка расплывчатое пятно света.
     - Вот и мы!  - сказал  зоолог, зажигая  фонарь  на своем  шлеме. Павлик
зажег и свой фонарь. Стало довольно светло. Марат с яркой звездой,  горевшей
на  его  лбу,  стоял  в  усталой  позе,  опираясь  на  лопату,  возле   кучи
свеженарытого песку и небольших осколков. Видны были его потное лицо, полные
восхищения  и  радости  глаза  и  торчащий  кверху  хохолок  на темени  -  в
скафандре Марат был лишен возможности бороться с ним: хохолок, как всегда  в
этих случаях, торчал с особо торжествующим, почти наглым видом.
     - Ну что тут у тебя? Показывай! - нетерпеливо спросил зоолог.
     Морские   перья,   словно   живые   страусовые   опахала,   шевелились,
взволнованные  движениями Марата. По их стволам и  бородкам пробегали  порой
зеленые   и   голубые    искорки,    то   потухая,   то   вновь   зажигаясь.
Золотисто-бронзовые  горгонии  на  высоких,  тонких,  как  бечевка,  стеблях
поднимали   спиральной  дорожкой   штопора   свои  тончайшие   и   нежнейшие
ответвления.  Вездесущие  морские  ежи,  морские звезды, голотурии,  офиуры,
моллюски лежали,  ползали по дну, карабкались по скалам,  по темным отвесным
бокам того странного возвышения, возле которого стоял Марат.
     Несмотря   на  то, что  это  возвышение   сплошь  обросло  известковыми
водорослями,  или  нуллипорами,  единственными  из  водорослей,   способными
развиваться даже в  этих  почти  лишенных света глубинах, -  одного взгляда,
брошенного   на  него  зоологом,   было  достаточно,  чтобы  он  закричал  с
восхищением и радостью:
     - Корабль! Испанская каравелла!
     Он  бросился  к  этим останкам давно погибшего судна и  стал  торопливо
обрывать все, что  покрывало их в течение многих веков, проведенных ими  под
толщами чистейших саргассовых вод.
     - Очищайте,  очищайте   скорее  этот   остров!  Ищите  пробоину,  чтобы
пробраться   внутрь!  - взволнованно  кричал  он.  -  Это  мировое открытие!
Марат!  Ты  прославишься  на весь  мир! Как ты  напал  на  эту замечательную
находку? Как ты распознал ее в таком виде?
     - Ага,  я  вам  говорил!  -  торжествовал  Марат,  ожесточенно  работая
лопатой, которой он  очищал борта корабля. -  Я был  уверен, что вы  оцените
ее. Как я узнал? Как и  вы: по корме и по носу. Видите, как они приподняты и
как между ними борта опущены и изогнуты.
     Павлик,  увлеченный  общим  волнением,  рвал  руками водоросли,  хватал
морские  перья,  не  боясь ожогов, которые он неминуемо  получил бы, если бы
прикоснулся к ним голыми руками.
     - Что за горячка? - послышался вдруг густой голос Скворешни. - С ума вы
тут посходили?!
     Вместе с Цоем он опустился  на  дно рядом со всеми, и некоторое  время,
ожидая ответа, оба с удивлением смотрели на своих друзей.
     - Чего  ты  стоишь, каланча? -  накинулся  на  Скворешню,  не  прерывая
работы, Марат. - Очищай корабль! Не видишь, что ли!
     - Эге! - воскликнул  Цой. - Здесь  пахнет археологией. Живо  за работу,
Андрей Васильевич!  - И  он энергично  присоединился  к  зоологу, срывавшему
толстые стебли водорослей.
     - Корабль?.. Археология?..  - протянул,  все  еще  ничего  не  понимая,
Скворешня.  -  А  верно,  похоже на  корабль. Да что же  вы  с ним  намерены
делать? Чего ради очищать его от этой пакости?
     - Как  вам не стыдно, товарищ  Скворешня? - возмутился зоолог, упираясь
ногой в бок судна и дергая изо всех сил пучок неподдававшихся морских лилий.
-  Ведь  это  старинный  испанский  корабль  эпохи  Колумба и  Кортеса.  Это
бесценная  археологическая находка. Может  быть,  в  его каютах и  трюмах мы
найдем драгоценнейшие исторические материалы.
     - Так  что же  вы сразу  не сказали? - заторопился  гигант. -  Корабль,
корабль, а какой корабль - не говорят...
     Он  зажег свой  фонарь,  вынул  кортик, и  работа закипела с  удвоенной
силой.
     - Марат, поднимись на палубу, - сказал зоолог, - может  быть, там легче
пройти во внутренние помещения.
     Впустив немного воздуха в свой заспинный мешок, Марат поднялся с грунта
и скоро стал  на юте. Однако работать  там было совершенно  невозможно. Ноги  проваливались в груды обломков, заросших кораллами, нуллипорами, наполненных  разнообразными  полипами,  иглокожими,  моллюсками.  Все   же  он  попытался  разобрать обломки, ища входа в капитанскую каюту, которая в каравеллах  того  времени  всегда  помещалась  на юте, возле  руля. Внизу, под кормой, работал Скворешня, посередине - зоолог, а у носа - Павлик. Корма осела прямо на одну
из  скал, окаймлявших поляну, и  задралась кверху, а носом судно  наполовину  зарылось  в грунт.  Между форштевнем и  скалами было метров пять  свободного расстояния.  Дальше  гряда  скал  отходила  в  сторону и,  слабо  освещаемая фонарями, скрывалась в густом сумраке глубин.
     Павлик  бросил   туда  взгляд.  Ему  показалось,   что  нечто   длинное
бледно-серое зашевелилось  у скал.  Он  посмотрел  внимательнее,  но  ничего
подозрительного не заметил.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг