Пока шел до двери - искашлялся. И то дело: пусть дружки незваные знают,
что Семен Пахомов не сачкует, а взаправду заболел. Но за дверью оказался
не очередной _алкореш_, а совсем чужой, незнакомый парень в белой куртке и
в джинсах, по виду - не то из управления, из месткома, не то адресом
ошибся.
- Чего надо? - невежливо спросил Сенька.
- Есть дело, - таинственным шепотом сказал парень.
- Болен я, - сообщил Сенька, но заинтересованно спросил: что за парень
такой? Что за дело у него? Да и не из алкашей вроде, нормальный такой
парень, чистенький, ухоженный.
- Это нам не помешает, - весело заявил парень. - Это даже к лучшему. А
ты не болтайся голый, дуй в постель, а дверь я замкну.
Вошел в квартиру, чуть подтолкнул вперед Сеньку, обхватил его за талию,
как раненого, и повел, приговаривая:
- Сейчас мы ляжем, сейчас мы полечимся...
- Пить не буду, - твердо, как сумел, сказал Семен.
- И я не буду, - с чувством сообщил парень. - Оба не будем. Коалиция!
Семен лег обратно в постель - на правый бок, на градусник, а парень
заходил по комнате от окна к Сенькиному одру, ловко, как слаломист, обходя
стол и стулья.
Минутная стрелка на будильнике подползла к цифре 9.
- Вынимай, - сказал парень.
Сенька не стал удивляться тому, что парень угадал время, у Сеньки
никаких лишних слов не было, чтобы чему-нибудь удивляться; он вытащил
градусник, глянул на него и мрачно, с надрывом, произнес:
- Фигец котенку Машке.
- И не фигец вовсе, - не согласился парень, не глядя, однако, на
градусник. - Тридцать семь и семь, нормальный простудифилис, вылечим в
минуту.
- Х-ха! - не поверил Сенька и от этого "х-ха" зашелся кашлем, весь
затрясся, как будто в груди у него проснулся небольших размеров вулкан.
Парень быстро положил руки Сеньке на грудь, прямо на майку, слегка
надавил. Кашель неожиданно прекратился, вулкан стих, притаился. Сенька
кхекнул разок для проформы, но парень строго прикрикнул:
- Цыц! - И, приподняв ладони, повел их над майкой - сантиметрах так в
пяти, двигал кругами: правую ладонь - по часовой стрелке, левую - против.
Сеньке стало горячо, будто на груди лежали свежие, только из аптеки,
горчичники, но горчичники жгли кожу, а жар от ладоней парня проникал
внутрь, растекался там, все легкие заполнил и даже до живота добрался,
хотя живот у Сеньки не болел.
Парень свел ладони прямо над сердцем, и Сенька вдруг почувствовал, что
оно притормаживает, почти останавливается, и кровь останавливает бег,
свертывается в жилах, и меркнет белый свет в глазах, и только жар, жар,
жар - вон и одеяло, похоже, задымилось...
- Хватит... - прохрипел Сенька.
- Пожалуй, хватит, - согласился парень и убрал руки.
Сердце вновь пошло частить, но ровно и весело; жечь в груди перестало,
да и болеть она перестала, руки-ноги шевелились, в носу - чистота, никаких
завалов, дышать легко - жив Семен!
- Все, - подвел итоги парень. - Ты здоров как сто быков, пардон за
рифму.
- А температура? - воспротивился Сенька. - Тридцать семь и семь!
- Тридцать шесть и шесть не хочешь?
- Хочу.
- Бери, - разрешил парень. - Ставь градусник, Фома неверующий. Десять
минут у меня есть.
Соглашаясь с ощущениями, Сенька, человек современный, хомо, так
сказать, новус, больше доверял точным приборам, не поленился снова
поставить градусник, хотя и понимал, что парень не соврал.
Спросил:
- Ты экстрасенс?
Спросил больше для порядка, потому что и так ясно было: парень обладал
могучим биополем и умело с ним управлялся. Почище знаменитой Джуны.
- В некотором роде, - туманно отговорился парень.
- Нет, ты скажи, - настаивал упорный Сенька, - тайно практикуешь или
при институте каком?
- Слушай, Сеня, - раздраженно сказал парень, - ты анекдот про мужика,
который такси ловил, слыхал?
- Это какой?
- Мужик у вокзала такси ловит. Подъезжает к нему частник, говорит:
"Садись, довезу". А мужик машину оглядел, спрашивает: "Где же у тебя
шашечки?" Ну, частник ему в ответ: "Тебе что" шашечки нужны или ехать?"
Сенька засмеялся.
- Ты это к чему?
- Про тебя анекдот. Много будешь знать, скоро состаришься.
- Не хочешь говорить - не надо, - Сенька был человеком понятливым, про
государственные тайны читал в многочисленных отечественных детективах,
пытать парня не стал, а вынул градусник, глянул - точно, тридцать шесть и
шесть. В момент температура упала!
- Иди сюда, - сказал парень.
Он стоял у окна и глядел во двор. Сенька подошел и встал рядом: хоть
всего и третий этаж, а двор - как на ладони. А погода-то, погода - прямо
лето!
- Завтра на работу пойду, - сообщил Сенька.
- Вряд ли, - задумчиво произнес парень. - Завтра не успеешь.
- Это почему?
- Ну, во-первых, у тебя бюллетень, и врачиха только послезавтра явится.
Явится она, а дома никого, больной испарился. Ее действия?
- Обозлится.
- Точно. И бюллетень не закроет. В результате - прогул без
оправдательного документа. Какая там статья КЗоТа?
- Я к ней сегодня схожу.
- Можешь, - кивнул парень, - но только не станешь. За добро добром
платить надо. Я тебя на ноги поставил - досрочно, а ты мне помоги.
- Я-то пожалуйста, - сказал Сенька, - но ребята без меня зашиваются.
Может, я тебе вечером помогу, после работы?
- Вечером тоже, Сеня. А скорей - ночью. Дел невпроворот, успеть бы...
- Что за дела?
- Двор видишь?
- Не слепой. Я его наизусть знаю, ночью с завязанными глазами пройду -
не споткнусь.
- А надо, чтоб споткнулись, - непонятно сказал парень.
Сенька рассердился.
- Слушай, не темни, чего делать-то? Парень посмотрел на Сеньку, будто
прикинул: поймет - не поймет? Решился:
- От твоего подъезда и до двенадцатого надо построить сплошную
кирпичную стену.
- Через весь двор? - Сенька даже засмеялся. - Слушай, друг, а ты самого
себя лечить не пробовал?
- Я не шучу.
- Я тоже, - твердо сказал Сенька. - Ты меня вылечил - спасибо. Могу
заплатить, могу какую-нибудь халтурку сварганить. Это по-честному. А не
хочешь, так и иди себе, дураков здесь нет.
- Дураков здесь навалом, - парень не обиделся, говорил спокойно и даже
ласково. Как с ребенком. - Хочется, чтоб они поняли свою дурость.
- И для этого стену?
- И для этого стену... Помимо всего прочего...
Нет, парень был определенно со сдвигом по фазе. Видно, экстрасенсорные
способности сильно сказываются на умственных. С такими надо осторожненько,
слыхал Сенька, не возражать им, во всем соглашаться. Чтоб, значит, не
раздражать.
- А что прочее? - вежливо спросил Сенька.
- Прочее - не по твоей части. Ты - стену.
- В два кирпича? - Сенька был - сама предупредительность.
- Лучше в три. Прочнее.
- Можно и в три. - Сенька лихорадочно соображал, как бы отвлечь парня,
добраться до телефона, накрутить 03, вызвать медицинский "рафик" с
крепкими санитарами. - А высота какая?
- Два метра.
- Стропила понадобятся.
- Все будет.
- А кирпича сколько уйдет - тьма!
- О кирпиче не волнуйся. Сколько скажешь, столько и завезем.
- А сроки?
- Ночь. Сегодняшняя ночь.
Парень по-прежнему задумчиво смотрел в окно, и Сенька потихоньку начал
отступать к телефону, бубня:
- За такой срок никак не успеть. За такой срок только и сделаем, что
разметку...
- Стой! - парень резко повернулся, шагнул к Сеньке и положил ему руки
на плечи. Сенька вдруг обвис, обмяк, как паяц на ниточке, а парень смотрел
прямо в глаза и тихо, монотонно говорил: - Сегодня в полночь ты выйдешь во
двор и начнешь класть стену. Ты будешь ее класть и не думать о времени, ты
будешь ее класть там, где она давно стоит, только ты ее не видишь, и никто
не видит, а ты ее построишь, и это будет всем стенам стена. Все! - парень
убрал руки, и Сенька плюхнулся на к месту подвернувшийся стул.
В голове было пусто, как после крепкого похмелья. И гудело так же.
Потом откуда-то из глубины выплыла хилая мыслишка, потребовала выхода.
- А люди? А милиция? Заберут ведь...
- Не твоя забота, - высокомерно сказал парень. - Никто не заберет. Все
законно, на казенных основаниях... А сейчас ляг и спи, - взял сумку,
повесил через плечо. - Да, Ирке ни слова. Государственная тайна, сам
знаешь. В полночь я тебя встречу. Чао!
И ушел. Дверью хлопнул.
А Сенька вдруг понял, что если не заснет немедленно, в ту же минуту, то
умрет без возврата, разорвется на мелкие части - не собрать, не склеить.
Плюхнулся в кровать, укрылся с головой одеялом и напрочь отключился от
действительности.
Во двор въехал оранжевый самосвал "КамАЗ", груженный кирпичом. Шофер,
совсем молодой парнишка, притормозил, высунулся из кабины, спросил
прохожего ровесника в белой куртке:
- Куда ссыпать?
- Сыпь на газон, - ответил парень, - не поколется.
- Так трава ведь... - засомневался шофер.
- Трава вырастет, - уверил парень, - а кирпич нам целый нужен.
- Тоже верно, - сказал шофер, подал самосвал задом, потянул в кабине
какую-то нужную рукоятку, и красный кирпич с шумом рухнул на газон. Куча
образовалась приличная.
- И так вдоль всего двора, - пояснил парень и пошел себе, не дожидаясь
остальных машин.
Старик Коновалов вышел из профессорского подъезда, посмотрел на
электрические часы на фронтоне школы: полпервого уже натикало. Пора бы и
перекусить поплотнее, но старик Коновалов в данный текущий момент твердо
знал, что не до перекусов ему, не до личных забот. Его вроде бы что-то
вело, и на сей раз привело к куче кирпича, выросшей на свежем газоне.
Старик Коновалов прямо по газону отмерил от нее четыре шага и встал по
стойке "вольно". Здесь, точно знал он, нужно будет ссыпать кирпич со
следующей машины.
Алевтина Олеговна Стеценко плотно сидела дома и проверяла тетради
десятиклассников, немыслимую гору тетрадей с контрольными задачами по
химии. Работа была объективно не из веселых, механическая и оттого
занудная, но к завтрашнему уроку следовало подвести итоги, сообщить
результаты, и Алевтина Олеговна терпеливо, хотя и не без раздражения,
брала с горы тетрадку за тетрадкой, перелистывала, проглядывала, черкала
где надо красной шариковой ручкой, выводила оценки. По всему выходило, что
будущих химиков в школьном выпуске не ожидалось. Добралась до тетради
Павлика Топорина, толкового мальчика, отличника и общественника,
внимательно прошлась по цепочке формул, все же зацепила ошибку. Подумала
секунду - править, не править? - не стала разрушать общую картину, вывела
внизу аккуратную красную пятерку. Поторопился мальчик, проявил
невнимательность, с кем не бывает, так зачем и ему и себе портить
настроение перед экзаменом?..
От доброго поступка настроение улучшилось, да и гора непроверенных
контрольных стала заметно ниже. Алевтина Олеговна не очень любила ставить
двойки, не терпела конфликтов, никогда не стремилась вызывать в школу
родителей отстающих учеников, справедливо считала: кто захочет, тот сам
попросит помощи, после уроков останется. А не захочет - зачем заставлять?
Главное - желание, главное - интерес, без него не то что химии не постичь
- обыкновенного борща не сварить. К слову, сейчас ее гораздо больше
контрольной волновал варившийся на плите в кухне борщ, любимое кушанье
любимого мужа Александра Антоновича, да и всерьез занимало мысли недошитое
платье, наиэлегантнейшее платье модного стиля "новая волна" - из последней
весенней "Бурды". Платье это Алевтина Олеговна шила для невестки, женщины
капризной и требовательной, но шила его с удовольствием, потому что вообще
любила эту работу, считала ее творческой - в отличие от преподавания
химии...
Итак, Алевтина Олеговна проверяла тетради, когда в дверь кто-то
позвонил. Алевтина Олеговна отложила шариковую ручку, пошла в прихожую,
мимоходом оглядела себя в настенном, во весь рост, зеркале - все было в
полном ажуре: и лицо, и одежда, и душа, и мысли - открыла дверь. За оной
стоял приятной наружности совсем молодой человек, почти мальчик, в модной
белоснежной куртке.
- Добрый день, - вежливо сказал молодой человек и слегка склонил
голову, что выдавало в нем хорошее домашнее воспитание. - Я имею честь
видеть Алевтину Олеговну Стеценко?
- Это я, - согласилась с непреложным Алевтина Олеговна, более всего
ценившая в людях куртуазность манер. - Чем, простите, обязана?
- Ничем! - воскликнул молодой человек. - Ничем вы мне не обязаны,
уважаемая Алевтина Олеговна, и это я должен просить у вас прощения за
приход без звонка, без предупреждения, даже без рекомендательного письма.
Так что простите великодушно, но посудите сами: что мне было делать?..
Алевтина Олеговна не успела прийти в себя от напористой велеречивости,
без сомнения, куртуазного незнакомца, как он уже легко втерся между ней и
вешалкой, как он уже закрыл за собой дверь, подхватил Алевтину Олеговну
под полную руку и повел в комнату. Заметим, в ее _собственную_ комнату. И
что характерно: все это не показалось Алевтине Олеговне нахальным или
подозрительным; она с какой-то забытой легкостью поддалась властному и
вкрадчивому напору обаятельнейшего юноши, может, потому поддалась, что ее
уже лет десять никто не цапал за локоток, не обдавал терпким запахом
заграничного одеколона "Арамис", не тащил в комнату, пусть даже, повторим,
в ее _собственную_.
Народная поговорка гласит: в сорок пять баба - ягодка опять. Или что-то
вроде... Ну-ка, сорокапятки, кому из вас не хочется ощутить себя ягодкой,
а?.. Молчание - знак согласия.
Молодой человек бережно усадил Алевтину Олеговну на диван и сам сел
напротив, на стул.
- Дорогая Алевтина Олеговна, - начал он свой монолог, - вы меня совсем
не знаете, и вряд ли я имею право льстить себя надеждой, что вы меня
когда-нибудь узнаете лучше, но разве в этом дело? Совсем необязательно
съедать пресловутый пуд соли, чтобы понять человека, чтобы увидеть за
всякими там це два аш пять о аш или натрий хлор то, что скрыто в глубине,
что является затаенной сутью Личности - да, так, с большой буквы! -
увидеть талант, всегдашней сутью которого была, есть и будет доброта. Да,
да, Алевтина Олеговна, не спорьте со мной, но талант без доброты - не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг