иной раз дома в кого-то поигрывала, но официально, вслух его теорию
"театра для себя", его элегантную мысль о преэстетизме театральности
начисто отвергала и дома и среди коллег-студентов вела борьбу с ее
воплощением в жизнь, - так она, нетонкая, с лету вворачивала: "Из
Островского, папочка?"
Тут опять могло возникнуть два варианта. Один благостный, вариант
"доброго папы": "Плохо нынче в театральном драматургию преподают. Это,
птица моя сизокрылая, не Островский, а русский народ, чей язык, великий и
могучий..." - и так далее.
Во втором варианте, если настроение у Стасика было не очень, не игровое
было настроеньице, он рявкал походя: "Как с отцом разговариваешь,
девчонка?!"
Следом, слово за слово, могла и ссора покатиться, и только Наталья,
мудрая и тактичная мамуля, умела ее в зародыше придушить.
А сегодня, откушав блинков с вареной клубничкой, Стасик мамуле опять
ручку поцеловал, низко склонив голову, что обычно делать не любил: лысинка
у него на макушке пробилась, тщательно скрывал он ее, начесывал волосы,
стеснялся.
- Спасибо, Наташенька. Очень вкусно!
Ну что с мужиком сталось - чудеса, да и только! И ведь приятно было
Наталье обрести мужа в некоем новом качестве, но, связывая изменения в
характере с причиной аварии, с тем пресловутым эпилептиформным (ах, слово
мерзкое!) расстройством сознания, Наталья, естественно, волновалась. Ну,
хорошо, думала она, стал муж вежливым, ласковым, нежным - принимаем! А
вдруг еще что-то новое появится и проявится? Страшно!.. Страшно было
Наталье ожидать нового, за двадцать лет от таких сюрпризов отвыкла. Да и
где гарантия, что все это не игра, не очередной "театр для себя"?
Наиграется - и надоест. В новую роль впадет. Опять страшно...
Хотя Наталья и утверждала, что все слова и поступки Полигона заранее
может предугадать, предсказать, предвидеть, Стасик тем не менее бывал
абсолютно непредсказуем даже для нее, не говоря об окружающих. Ясный в
целом, он легко варьировал себя в мелочах, в пустяках, а из пустяков
подчас выстраивался совсем неожиданный Стасик. В любом деле - деле! -
всегда бесстрашно отстаивающий собственные принципы, ту правоту, в коей он
убежден, отстаивающий даже в ущерб себе, Стасик мог, например, как член
худсовета театра, легко согласиться на замену в спектакле лучшего актера
худшим только потому, что худсовет бездарно затянулся, а Кошка уже полчаса
ждала его в Ленкиной квартире. Нетерпимый к пьянству, заставивший дирекцию
уволить из театра талантливого, но запойного парня, уволить, зная, что тот
пропадет вне сцены, что быстро растратит себя по проходным эпизодам в
кино, Стасик тем не менее раз в неделю вручал пятерку электромеханику дяде
Мише, большому любителю "раздавить маленькую", вручал и говорил: "Только
не больше одной, ладно, дядь Миш? И дома, не в театре..."
И дядя Миша честно выполнял просьбу Стасика.
Ленка как-то спросила: "Какого черта ты его спаиваешь? Ты же у нас
борец с алкоголизмом!" "Я его _лечу_", - загадочно отвечал Стасик, а что
он вкладывал в сие понятие, не объяснял, как необъяснима была и симпатия
его к старику механику.
Таких примеров алогичности _программного_ поведения Стасика можно
привести много. И Наталья, и Ленка, и Ксюха, и даже Кошка-Катька - они
знали разного Стасика. Разного, но... одинакового. Непонятно? Поясним. Все
эскапады Политова, все его "фортибобели", роли его многочисленные, как бы
странно порой они ни выглядели, в общем-то укладывались в единый образ, не
меняли его кардинально, но добавляли ему лишние краски, оттенки, полутона.
Это, кстати, работало на Стасика. Кто-то говорил: "Представляете:
такой-такой и вдруг - такой!"
А другой сообщал: "Или недавно так-так и вдруг - вот та-ак!"
Красиво...
И уж если мамуля считала мужа человеком-компьютером в смысле
запрограммированности слов и поступков, то - математики подтвердят! - у
любого компьютера бывают сбои, отказы, но они не влияют на работу машины в
целом и легко устранимы опытными программистами.
Естественно возникают два вопроса.
Первый. Считать ли нынешнее поведение Стасика сбоем, и, если так, долго
ли он продлится?
Второй. Достаточно ли опытный программист Наталья, чтобы с этим сбоем
сразиться?
Поживем - увидим...
А пока Стасик оделся в чистое, в добротное, и Наталья обеспокоенно
поинтересовалась:
- Далеко?
- На телевидение, мамуль. У меня запись.
- Запись у тебя в двенадцать. - Наталья отлично знала деловое
расписание мужа, подчеркиваем - деловое. - А сейчас без четверти
одиннадцать. Куда в такую рань?
- А дойти?
- Как дойти?
В обычное время - уже подобная ситуация описывалась - Стасик ответил
бы: "Ногами". Но сейчас терпеливо объяснил:
- Мамуля, я не сяду в транспорт, я же говорил.
Наталья заинтересовалась.
- А если у тебя дело где-нибудь, ну, я не знаю, в Ясеневе, например.
Тоже пешком?
В Ясеневе, напомним, жила Кошка.
Хочется верить, что названный Натальей район был выбран наугад, только
лишь ввиду сильной отдаленности его от центров мировой культуры, иными
словами, без всякого подтекста. Но Стасик невольно насторожился.
- Что мне делать в Ясеневе?
- Я к примеру, - подтвердила Наталья наши с вами надежды.
- Ах, к примеру... Полагаю, что туда мне идти не понадобится. Слишком
далеко.
- А если понадобится? - настаивала Наталья.
- Пойду пешком! - отрезал Стасик.
Он представил себе, как провожает Кошку домой; он представил себе
тонкую и ломкую Кошку, бредущую через всю Москву на высоченных каблуках;
он представил самого себя, возвращающегося в родные Сокольники часа в три
ночи, - и внутренне содрогнулся. Ноги отваливаются, Наталья - в гневе,
утром не встать... Ужас, ужас!
Поэтому дальнейшее обсуждение проблемы пешего хода он быстренько
скомкал, заявив:
- Не жди меня к обеду, родная. Могу не успеть, а ты уже уйдешь... До
вечера! - И тронулся в свой первый туристский маршрут: по Сокольническому
валу, по Сущевскому, направо - на Шереметьевскую и так далее, и так
далее...
Сошел с ума Стасик или нет - это еще бабушка надвое сказала, но в
прежней точности ему было не отказать. Ни разу пешком в Останкино не
ходил, а все рассчитал безошибочно, ровно без пяти двенадцать предъявил
постовому у входа на ЦТ декадный пропуск и тут же встретил знакомого,
который спросил:
- Старичок, говорят, ты сильно разбился?
Слухопроводимость столичной атмосферы должна рассматриваться учеными
как особое физическое явление.
- Насмерть! - ответил Стасик, не любивший сплетен, и устремился в
студию.
Молодежная редакция готовила передачу о театре. Не о конкретном
театральном коллективе, но о театре вообще, о немеркнущем искусстве
подмостков и колосников, о его непростой философии и еще более трудной
психологии. Стасика отсняли на прошлой неделе, он наговорил в камеру массу
умностей: в умении красиво говорить он давно преуспел, за что его нежно
любили телевизионные деятели. В передаче Стасик говорил о своей любви к
театру, о самоотверженности профессии, о ее популярности - о ней он имел
полное представление, поскольку числился членом приемной комиссии
института, - ну, и прочие высокие слова произносил в микрофон.
Однако требовалось кое-что доснять. Стасик, например, хотел по-отечески
побеседовать с теми, кто завалил ЦТ письмами с тревожным вопросом: "Как
стать актером?".
Текста Стасик не готовил заранее, предпочитал экспромты, тем более что
передаче еще клеиться и клеиться, можно будет случайные неточности или
благоглупости триста раз переснять. Стасик лишь предупреждал режиссера и
редактора о теме выступления, перечислял узловые моменты, а то и
просто-напросто вставал перед камерой (или садился - зависело от фантазии
режиссера) и начинал изливать душу. Душа его изливалась правильно, в
приемлемом русле, мелей и водопадов в течении не наблюдалось. В студии
сидела Ленка.
- Здравствуй, птица, - сказал ей Стасик. Всех, кроме мамули, женщин он
ласково называл птицами, иногда - с добавлением эпитетов: сизокрылая,
мудрая, склочная, красивая, злая - любое прилагательное, подходящее к
случаю. Обращение было чужим, заемным, подслушал его в каком-то спектакле
или в телевизоре, вольно или невольно взял на вооружение. Удобным
показалось. В слове "птица" слышалась определенная доля нежности по
отношению к собеседнице, и, главное, оно исключало возможную ошибку в
имени. А то назовешь Олю Таней - позор, позор!..
- Здорово, - ответила Ленка. - Премьерствуешь?
- Помаленьку. Ты слыхала, что я вчера утонул, разбился, убит хулиганами
и уже кремирован?
Ленка хмыкнула.
- Слыхала. Про "утонул" и про "разбился". Про хулиганов - это что-то
новенькое... Но я в курсе: вчера мне звонила Наталья и сообщила
каноническую версию.
- Ты не разубеждай никого, - попросил Стасик. - Пусть я умер. Я жажду
Трагической славы... Да, кстати, а ты чего здесь?
- Пригласили. У Мананы, - женщина по имени Манана являлась режиссером
передачи, - грандиозный замысел: твой монолог заменить нашим диалогом.
Она внимательно смотрела на Стасика: ждала _реакции_.
- Да? - рассеянно спросил Стасик, оглядываясь по сторонам, ища кого-то.
- Толковый замысел. Мананка - молодец. А где она?
- Скрылась. Попросила меня сообщить тебе о диалоге и скрылась. Боится.
- Кого?
- Тебя, голуба. Ты же у нас го-ордый! Ты же мог не пожелать разделить
славу. Даже со мной, со старым корешом...
- Я гордый, но умный. И широкий. Диалог интереснее монолога, это и ежу
ясно. А диалог с тобой - только и мечтать!
Ленка, именно по-птичьи склонив на бок маленькую, под пажа причесанную
головку, разглядывала Стасика, пытаясь, как и мамуля, понять: шутит Стасик
или нет. Не поняла, спросила:
- Слушай, может, Наталья права?
- В чем?
- Ты стал благостным, как корова.
Ленка не заботилась о точности сравнений. Стасик знал ее особенность и
не стал выяснять, почему корова благостна, почему благостен он сам и
прочие мелочи. Он отлично понял, что хотела сказать Ленка.
- Версия о сумасшествии?
- Ага.
- Мамуля права: я сошел с ума, с рельсов, с катушек, с чего еще?.. Ты
хоть к передаче готова, птица моя доверчивая?
- В общих чертах. - Обернулась, крикнула куда-то за фанерные щиты с
наклеенными на них театральными афишами - славный уют телевизионной
"гостиной". - Манана, выходи, он согласен. Он сошел с ума.
Из-за щитов вышла толстая черная Манана, украшенная лихими
гренадерскими усами. Она смущенно усмехалась в усы.
- Стасик, - сказала она басом, - такова идея.
- Хорошая идея, - одобрил Стасик. - Давайте начинать, время - деньги. Я
теперь сумасшедший, и с меня взятки гладки. Я могу все здесь поломать, и
меня оправдают.
- Ты только выступи по делу, - попросила Манана. - А потом ломай на
здоровье.
- Птица, - высокомерно спросил Стасик, - разве я когда-нибудь выступал
не по делу?
- Что ты, что ты, Стасик! - испугалась Манана официально сумасшедшего
артиста. - Я просто так, я автоматически... И Ленку тащи за собой.
- Ленка сама кого хошь потащит. Как паровоз... Мы сидим или стоим? Или
бегаем?
- Сидите, сидите. Вон кресла... - Похлопала в ладоши: - Приступаем!
Давайте опустим все-таки долгие и крайне суетливые подробности
подготовки к съемке, бессмысленную для непосвященного беготню гримеров,
телеоператоров, звукооператоров, помощников, ассистентов, осветителей,
давайте даже не станем описывать нудный момент поиска заставки и -
наконец-то! - появление ее на экране монитора. Давайте сразу начнем с
первой фразы Стасика, сказанной "в эфир" и весьма насторожившей
битую-перебитую, видавшую виды, имеющую тыщу выговоров и полторы тыщи
благодарностей усатую режиссершу Манану.
А первая фраза была такой:
- Привет, Ленка, - ослепительно улыбнулся Стасик, - рад поговорить с
тобой на вольную тему. - И тут же добавил вторую: - Ведь нечасто
приходится - именно на вольную, верно?
Ленка на секунду сдавила челюсти, мощно напрягла скулы - лучшее
средство, чтобы сдержать смех, - и ровно ответила:
- Я тоже рада, Стасик.
В аппаратной звукорежиссер вопросительно посмотрел на Манану: не
сказать ли "стоп"? Манана чуть помолчала, пораскинула мозгами. Переводя
взгляд с монитора на огромное звуконепроницаемое стекло, через которое
просматривалась студия сверху, отрицательно покачала головой: мол,
подожди, успеем, а вдруг это как раз _то самое_...
- Так что за тема? - продолжал Стасик. - Как стать артистом? Об этом
нам пишут тысячи юных дарований, мечтающих о карьере кинозвездочки,
театральной кометки? Об этом, об этом, не отпирайся, - настаивал Стасик,
хотя Ленка и не помышляла отпираться. - Но я изменил бы вопрос, а значит,
и тему. Я бы спросил: зачем становиться артистом? Я задал бы этот вопрос
шибко грамотным, умеющим писать письма - научили на свою голову! - и
ответил бы им: _незачем_!
Ленка, знающая Стасика ничуть не хуже Натальи, а кое в чем даже
получше, голову прозакладывала: Стасик говорил всерьез. Злость слышалась в
его голосе, злость на всех тех, кто ему самому докучает милыми
откровениями: "Ах, у вас такая насыщенная жизнь! Научите, научите!", тех,
кто заваливает театры, киностудии и телецентры своими сопливыми мечтами,
тех, кто с бессмысленным упорством штурмует актерские факультеты...
И, к слову, тех, кто придумывает передачи для молодежи, в коих всерьез
пытается ответить на "вопрос века": "Как стать актером?"
Ленка, как пишут в газетах, целиком и полностью была согласна со
Стасиком, но он побывал в аварии, а она - нет, он сошел с ума, как
утверждает мамуля, биясь о телефонную трубку, а Ленка - не сошла, увы!
Ленка не могла себе позволить увести телепередачу от намеченного Мананой
русла. Будучи грубоватой и прямой, она все же не обладала легкой наглостью
Стасика и берегла свою репутацию "серьезной" актрисы. И еще она хорошо
относилась к Манане. Поэтому Ленка сказала:
- Ты не совсем прав, Стасик. Далеко не всех, кто пишет такие письма,
стоит осуждать, - когда надо, Ленка умела держать речь без обычных "на
черта", "фуфло" или "до лампочки", умела строить фразу литературно
грамотно, стройно и даже куртуазно. - Есть среди них наивные, не ведающие
про тяготы нашей работы, а есть действительно влюбленные в театр, есть
способные. Ты согласен?
Манана в аппаратной облегченно перевела дух.
Не рано ли?..
- Ничуть! - не согласился Стасик. - Не могу согласиться. Все, кто
_пишет_, - потенциально бездарны. Исключений нет! Возможно, они будут
хорошими инженерами, слесарями, они станут славно рожать детей и гениально
жарить блинчики, но актеров из них не выйдет никогда. Ни-ко-гда! Ну-ка
скажи, птица, ты в юности мечтала об актерской карьере?
- Ну, - привычно бросила Ленка, нечаянно подпадая под тон, заданный
Стасиком, под тон, явно не подходящий для официальной телепередачи, даже
на минутку - с этим "ну"! - становясь обыкновенной, а не экранной Ленкой -
умной и интеллигентной дамой-эмансипе.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг