Кеша сел рядом с Рыжим и Колесом на тротуар. О времени думать не
хотелось. О возвращении домой - тоже. И он стал думать о том, что Витька
сейчас поднимается на лифте, звонит в сомовскую дверь, передает ему
инструмент, хвастается, как он все ловко обделал, ловко и без свидетелей -
чистая работа! А Сомов прячет под вешалкой украденные инструменты и идет
спать, чтобы хорошо выспаться, потому что профессор позвонит утром,
пожалуется на пропажу и надо будет делать вид, что достать инструмент
трудно, почти невозможно, но для профессора он, Сомов, расстарается,
достанет и привезет. А потом надо будет ехать на Арбат, и
облагодетельствовать наивного профессора, и брать у него плату за "тяжкий
труд", и все-таки бояться: а вдруг профессор узнает свой инструмент?
- А где был дух профессорской "Волги"? - спросил Кеша Рыжего.
- Как где? - удивился тот. - На месте, где ж еще?
- А почему мы его не видели?
- Ты что, хочешь со всеми духами Москвы перезнакомиться? Дохлый
номер... И потом, не будет же он при Витьке вылезать, это невозможно...
Витька вышел из сомовского подъезда, закинул свою сумочку за спину,
пошел домой. Рыжий нагнулся к водопроводному крану у стены, к которому
дворники присоединяли рукав шланга для поливки газона, послушал что-то.
Потом выпрямился, улыбнулся во весь рот:
- Порядок! Сомов Витьку поблагодарил, инструмент осмотрел и в шкафчик
сунул. Сейчас его пометят.
- Кто пометит? - спросил Кеша.
- Надым. Дух системы газоснабжения.
Кеша усмехнулся: видно, молод был газовый дух, молод и тщеславен, если
взял себе имя городка в Тюменской области, выросшего рядом с газовым
месторождением Медвежье. Кеша видел фотографии этого городка и
месторождения: его отец там был и написал большой очерк о строителях
газопровода Надым-Пунга. А месторождение это новое, не так давно открытое,
значит, и дух работает недавно.
- Как он их пометит?
- Водяной посоветовался с Кинескопом, а тот с Гешей. И Геша сказал:
пусть на каждом инструменте будет мелко-мелко написано, что "этот инструмент
украден у профессора Пичугина". Надым надпись газом выжжет - вовек не
содрать.
Кеша даже засмеялся: молодец Гешка, здорово придумал!.. А завтра, когда
Сомов будет передавать инструмент профессору, тот заметит надпись, и
преступление раскроется. Хотя... Тут Кеша сообразил, что Сомов может раньше
профессора увидеть эту надпись. И тогда весь план рушится. Он сказал об этом
Рыжему.
- Не заметит, - успокоил его Рыжий. - Водяной сказал, Сомов инструмент
осмотрел внимательно, ключи из сумки вытащил и в другой мешочек положил. А
профессорскую сумку отдал Витьке. Сказал, пусть сожжет или хорошенько
спрячет. Зачем ему еще раз их осматривать?
Рыжий рассуждал логично. Но элемент риска все-таки оставался. Хотя как
же без риска? Без риска ни одно серьезное дело не делается. Тем более
раскрытие преступления.
И еще Кеша подумал, что завтра утром надо будет все-таки рассказать
Ивану Николаевичу. Он как раз в воскресенье приходит в специальную комнатку
у лифта в седьмом подъезде. Там - штаб дружины, а по воскресеньям районный
уполномоченный Иван Николаевич принимает жалобы от населения. Вот они с
Гешей и пожалуются. Вернее, сообщат все, что надо. Тем более что теперь у
них доказательства есть: метка на инструменте. В том, что она будет, Кеша не
сомневался: духи не подводят. Даже если это молодой выпендрюга по имени
Надым. Кеша сомневался в другом: сможет ли он сам завтра пойти с Гешей к
Ивану Николаевичу? Часы на здании школы показывали десять минут первого.
Родители, наверно, уже дома и сходят с ума - пропал ребенок.
Кеша поднялся и сказал мужественно:
- Ну, я пошел. До завтра. Связь через Кинескопа.
- До завтра, - сказал Рыжий, а Колесо помахал рукой, затянутой в
кожаную перчатку.
Родители действительно были дома. И чтобы не показывать Кешу не в самом
лучшем виде, стоит опустить сцену его встречи с родителями. Тем более что
каждый легко может себе ее представить.
Глава девятая
ГЕША И ИВАН НИКОЛАЕВИЧ
Утром баба Вера опять уехала в Коньково-Деревлево.
И как только она ушла, Геша бросился к себе в комнату, постучал по
телевизору:
- Кинескоп, вылезай.
Бах, трах, оглянуться не успеешь - а он уже стоит рядом, глазами
моргает, нос трет, говорит недовольным тоном:
- Поспать не дал усталому духу... Что стряслось?
- Ничего страшного, не волнуйся, - заторопился Геша, - Кинескопчик,
милый, узнай, как там Сомов.
- А что Сомов? Сомов - нормально... Сидит небось, звонка ждет. -
Кинескоп подошел к телефону, снял трубку: - Говорун? Опять гудок не
отключил, конспиратор чертов... Ну, я это, Кинескоп... Как ситуация?..
Сидит, значит? Я так и думал... Витька звонил? И что? Тоже ситуацией
интересовался? Волнуются, ворюги! А профессор - молчок?.. Спит небось. А
куда профессору торопиться? Торопись не торопись, а инструментик не вернешь.
Хе-хе. Это я шучу... Подумаешь, дурацкая шутка! Придумай лучше. Где Водяной?
У Сомова? А кто же у Витька? Ага, Надым, значит. Он метки сделал? Надежные?
Как договорились?.. Ну, ладно, если что - сразу звони. Привет. - Кинескоп
повесил трубку, сказал задумчиво: - Хороший дух Говорун, только робкий
какой-то. А ведь не меньше моего служит... Разговор слышал?
- Слышал, - сказал Геша.
- Выводы делаешь?
- Делаю.
- Как сделаешь, сообщи.
- Где братья?
- Зачем они тебе? Спят небось, намаялись вчера. Проснутся - объявятся.
- Тогда надо Кеше позвонить...
О вчерашних похождениях друга Геша знал все из рассказа Рыжего. Рыжий
вечером к ним примчался и, когда баба Вера легла спать, в красках описал и
погоню, и слежки. Нужно было сообщить Кеше о принятом накануне решении, а
заодно узнать и о положении друга. Что у него - строгая изоляция или
условное наказание? А может, и обошлось...
Он быстро набрал номер Кешиного телефона.
- Как ты?
- Неважно, - сказал Кеша, и голос у него был грустный и безнадежный. -
Мертвая зыбь.
- Был скандал?
- Классическая сцена у фонтана. В центре ГУМа...
- Макаренко в пример приводил?
- Приводил.
- Ну и что?
- Говорят, у них другая система воспитания. Не по Макаренко. Домашний
арест на одни сутки.
- Как ты объяснил свое отсутствие?
- Сказал: надо было... Не рассказывать же все...
Конечно, Кеша мог бы соврать, придумать больного друга и неожиданный
вызов "скорой помощи" или еще какое-нибудь чрезвычайное событие, но это было
бы вранье, а Кеша, повторяем, врать не умел. Как и Геша. В критической
ситуации они предпочитали сказать правду или, в крайнем случае, смолчать,
когда раскрывать правду нельзя. Сейчас и был тот самый крайний случай. Тайна
принадлежала духам, а выдавать чужие тайны... Ну, это уж совсем позорное
дело! И Геша по достоинству оценил стойкость друга, не утешал его пустыми
словами, не охал, не причитал, сказал просто:
- Не дрейфь, Кешка. Потом все расскажем, и они поймут, что жестоко
ошиблись.
- Но будет поздно, - добавил Кеша, - а пока...
- А пока надо заявить Ивану Николаевичу.
Как мы помним, Кеша еще вечером решил все рассказать Ивану Николаевичу.
Причем решил это сам, не советуясь с Гешей. Но факт телепатии между друзьями
был ими давно осознан и признан, поэтому Кеша ничуть не удивился, только
уточнил:
- Ты когда задумал это?
- Вчера.
- И я вчера.
И Геша тоже не удивился такому совпадению мыслей, совпадению и в сути,
и во времени. Между ними это было в порядке вещей.
- Придется идти одному, - вздохнул Геша.
- Валяй. Потом позвонишь. А как наши подопечные?
Тут Геша пересказал Кеше содержание разговора между Кинескопом и
Говоруном, сообщил, что наблюдение за преступником ведется по-прежнему, и с
чистой совестью повесил трубку.
Вот и сейчас в разговоре с районным оперуполномоченным Иваном
Николаевичем Геша не мог рассказывать всю правду. Не мог, потому что вся
правда касалась мира духов, о котором никому знать не полагалось. И никто не
давал Геше права трепаться о духах почем зря. Это была чужая тайна. Но
рассказать часть правды Геша был просто обязан. Во-первых, потому, что без
помощи милиции обезвредить Сомова с Витькой невозможно. Во-вторых, потому,
что скрывать от милиции то, что ее непосредственно интересует, просто
нечестно. А милицию духи не интересуют. Она в духов не верит. Милиция верит
в реальные преступления, которые совершают реальные люди. И которые
раскрывают реальные люди. В данном случае - Кеша и Геша. Одни. Без всякой
помощи. Случайно.
Именно в таком ключе Геша и решил построить свою беседу с Иваном
Николаевичем.
Он заглянул в комнату народной дружины. Иван Николаевич сидел в
одиночестве и ждал посетителей. Посетителей пока не было. Геша кашлянул
тихонько, спросил:
- Можно?
- А, пионер! - обрадовался Иван Николаевич. И было не очень понятно,
чему он так рад: тому, что кто-то пришел, или тому, что этот "кто-то" -
пионер. - Заходи, заходи. Что там у тебя?
Геша подошел к столу, пожал протянутую руку, сел, сказал серьезно:
- У меня к вам дело, Иван Николаевич. Речь пойдет о преступлении.
Тут Иван Николаевич еще больше обрадовался. Казалось, что он просто
мечтает узнать о новом преступлении, что он соскучился без преступления и
Геша подоспел как раз вовремя.
- Ну-ка, ну-ка, - радостно потер руки Иван Николаевич, - что ты
раскрыл? Убийство? Ограбление банка?
- Попроще. - Геша понимал серьезность разговора. Он ожидал конкретных
действий со стороны Ивана Николаевича и поэтому решил никак не реагировать
на его неуместную и обидную иронию. - Мне с другом - это Кеша, Иннокентий
Лавров, вы его знаете - удалось случайно подслушать беседу двух человек,
которые вчера собирались совершить кражу.
- Ага, кражу, - разочарованно протянул Иван Николаевич. - Жалко... Я уж
было на убийство нацелился... И кто эти двое?
- Жители нашего дома. Один из них - слесарь домоуправления Витька, по
кличке Трешница, фамилии его не знаю. А второй - некто Сомов, по профессии -
автомеханик.
Иван Николаевич неожиданно посерьезнел, даже встал, прошелся по
комнатушке, остановился перед Гешей:
- Когда вы подслушали беседу?
- Вчера днем.
- Как это вам удалось?
Это был очень трудный вопрос. Как известно, беседу Сомова с Витькой
подслушал Говорун. Называть его Ивану Николаевичу - значит вызвать недоверие
ко всей истории. Посудите сами: вас спрашивают о том, кто слышал разговор. А
вы отвечаете: "Его слышал дух телефонной сети". Ну как к вам отнесутся? Как
к сумасшедшему в худшем случае. А скорее всего, как к идиоту-шутнику. Ни то
ни другое Гешу не устраивало. А врать он не хотел. Поэтому сказал так:
- Это произошло совершенно случайно, во дворе. Позвольте подробности
вам не рассказывать.
- Ну-ну, - удивленно сказал Иван Николаевич. - Ладно... А о чем они
говорили?
- Сомов сообщил Витьке номер и местонахождение автомобиля "Волга", из
которого Витька впоследствии упер домкрат, насос и набор инструментов.
- "Впоследствии упер"... - повторил Иван Николаевич не слишком удачную
формулировку Геши. Но дело не в формулировке, а в ее сути, а суть Ивана
Николаевича явно заинтересовала. Он даже вернулся за стол, подвинул к себе
блокнот. - Значит, говоришь, вчера... А откуда вы знаете, что украл Витька?
- Кеша, то есть Иннокентий Лавров, проследил вечером за Витькой и
видел, как тот вскрыл машину и достал из багажника инструменты.
- Где была машина? - Теперь Иван Николаевич задавал вопросы быстро, а
Гешины ответы записывал в блокнот.
- Во дворе дома номер семь на Арбате.
- Номер машины случайно не запомнил?
- Случайно запомнил: ММФ 42-88.
Тут Иван Николаевич отложил ручку и сказал удовлетворенно:
- Машина профессора Пичугина...
- Откуда вы знаете? - поразился Геша.
- Знаю, - сказал Иван Николаевич. - Вы молодцы, пионеры. Спасибо тебе,
Геша, огромное. И приятелю твоему спасибо. Кстати, почему он с тобой не
пришел?
- У него неприятности. Конфликт с родителями. Из-за того, что поздно
домой вернулся. А разве он виноват, что Витька на ограбление поздно пошел?
- Не виноват, - сказал Иван Николаевич. - Это я улажу, не беспокойся. А
пока, сам понимаешь, никому ни слова.
- Что я, маленький! - обиделся Геша.
- Вижу, что не маленький! - Иван Николаевич взял ручку и раскрыл
блокнот. - Куда Витька дел инструменты?
- Отнес Сомову. А Сомов ждет, что профессор ему позвонит, пожалуется на
воров. Тогда Сомов привезет ему инструменты, скажет, что с большим трудом
достал, и продаст втридорога.
Геша в этот момент поймал на себе очень заинтересованный взгляд Ивана
Николаевича, даже подозрительный взгляд, и с ужасом понял, что проговорился.
- Откуда ты планы Сомова знаешь?
Надо было выкручиваться.
- Трудно ли догадаться? Сомов автомеханик. Ему клиенты все время небось
звонят: это почини, то достань. И он чинит и достает. И профессору тоже
"достанет".
- А с чего ты взял, что профессор именно Сомову позвонит?
Ну и вопросы! Один другого каверзнее...
- Тоже догадался. Иначе зачем Сомов назвал Витьке профессорскую машину?
Тут есть логика преступления: у кого украдут, тому и продают. А то можно
было из любой машины инструменты стащить, и необязательно для этого на Арбат
ездить...
- А ты ничего, соображаешь, - сказал Иван Николаевич.
И Геша понял, что выкрутился. Но тут же ему стало стыдно, потому что он
не заслужил похвалу Ивана Николаевича. И не Кеша. А Говорун, Водяной и
прочие духи. Поэтому он честно сказал:
- Это не я...
- Не скромничай. Понимаю, что не один. Тебе сколько лет?
- Тринадцать.
- Вот какие у нас помощники! - восхищенно провозгласил Иван Николаевич,
и опять-таки было непонятно, кому это он сообщает. Если Геше, так Геша сам
знает о помощниках, а если себе, то вроде тоже нелогично... Странные
взрослые!
Но в этот момент Иван Николаевич сказал такое, что сразу заставило Гешу
забыть свои размышления о странностях взрослых:
- Мы за Сомовым и Витькой Трешницей давно следим.
И Геша в отчаянии подумал, что их вчерашняя слежка, и "мудрые планы", и
суета духов - все не нужно. И даже сегодняшний визит в комнатушку народной
дружины - тоже не нужен. Милиция знает все!
И такая гамма переживаний отразилась на Гешкином лице, что Иван
Николаевич должен был бы понять, как огорчили Гешу его слова, и сказать в
утешение что-нибудь бодрое, вроде: "Не вешай носа, пионер! Ты еще будешь
знаменитым сыщиком". Но Иван Николаевич не смотрел на Гешу и переживаний его
не видел. Он смотрел в зарешеченное оконце и говорил негромко:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг