дрожи, до горячей тяжести в штанах. Четвертуют здесь, что ли, за разглашение
местных тайн? Головы отрубают? В лагеря ссылают?.. Ага, вот и идея: хочу
побывать в местном исправительно-трудовом учреждении. Хочу пообщаться с
теми, кто открыто пошел против власти. С местными диссидентами. Может, они
чего путного расскажут...
Когда вернулся, Лариса по-прежнему ждала около машины.
- Как ноги? - в голосе ее была здоровая доза ехидства.
- Спасибо, хорошо, - мрачно ответил Умнов и полез в "Волгу". - Скажи
этому истукану, что можно ехать.
В кафе их ждали. Два черноволосых и черноусых красавца южнокавказской
наружности стояли у дверей кооператива "Дружба" и всем своим видом выражали
суть упомянутого названия. Было в них что-то неуловимо бутафорское. Как в
Ларисиных неформашках.
- Здравствуйте, мальчики, - сказала им Лариса. - Надеюсь, покормите?
Местечко найдете?
- Ради вас, Ларисочка, всех других прогоним, - галантно заявил один
усач с картинным акцентом. - Для вас все самое-самое отдадим, свое отдадим,
голодными останемся - только чтоб вы красиво улыбались...
- Никого выгонять не надо, - строго сказала Лариса. - Ишь,
раскокетничались... Знакомьтесь лучше. Это Андрей Николаевич, он из Москвы.
- Гиви, - представился первый усач.
- Гоги, - представился второй.
- Прошу вас, гости дорогие, - Гиви торжественно повел рукой. Гоги
торжественно распахнул дверь. Умнов с Ларисой торжественно вошли в кафе.
Не хватает только свадебного марша, подумал Умнов.
И в ту же секунду невидимые стереоколонки исторгли легкое сипение,
кратковременный хрип, стук, щелк - игла звукоснимателя рано встала на
пластинку - и голос известного своим оптимизмом шоумена обрадовал публику
сообщением об отъезде в Комарово, где - вспомнил Умнов - торгуют с
полвторого.
Публика - а кафе было заполнено до отказа, свободных столиков Умнов не
заметил - сообщение об отъезде шоумена приняла благосклонно, но равнодушно:
никто от обеда не оторвался. Как никто не обратил особого внимания на
появление Умнова и Ларисы в сопровождении кооперативных владельцев кафе.
Их посадили за маленький столик в дальнем углу, предварительно сняв с
него табличку "Заказан". Столик был покрыт грязноватой клетчатой скатертью,
а в центре ее под перечно-солоночным комплектом и вовсе растеклось жирное
пятно.
- Что будем кушать? - спросил Гиви. Гоги исчез - скрылся в кухне.
Умнов решил опять немного похамить. Хотя почему похамить? Что за
привычные стереотипы? Не похамить, а покачать права, которые, как известно
далеко не всем, у нас есть.
- Почему скатерть грязная? - мерзким тоном поинтересовался Умнов.
- Извини, дорогой, - сказал Гиви, - не успеваем. Нас мало, а люди,
понимаешь, кушают некрасиво, культур-мультур не хватает, а прачечная долго
стирает... Что кушать будем, скажи лучше?
"Культур-мультур" Умнова сильно насторожило: уж больно избитое
выражение, тиражированное анекдотами, а тут - как из первых уст. Гиви
вызывал смутное подозрение. В чем?.. Умнов пока не знал точного ответа.
- Смените скатерть, - ласково сказал Умнов. - У вас, мальчики,
кафушка-то кооперативная, наши денежки - ваша прибыль. При такой системе
клиент всегда прав. А если ему скажут, что он не прав, он уйдет. И унесет
денежки. То есть прибыль. Разве не так?
- Ты прав, дорогой! - почему-то возликовал Гиви. - Ты клиент - значит,
ты прав!..
Сметнул скатерть со стола, обнажив треснувший голубой пластик, упорхнул
куда-то в подсобку, выпорхнул оттуда с чистой - расстелил, складки
расправил, помимо солонки с перечницей, еще и вазочку с розой установил.
- Теперь красиво?
- Теперь красиво, - подтвердил Умнов. - Главное, чисто. Так что кушать
будем, а, Лариса?
Во время мимолетного конфликта Лариса хранила выжидательное молчание.
Умнов заметил: переводила глаза с него на Гиви и - не померещилось ли часом?
- чуть усмехалась уголком рта. А может, и забавляла ее ситуация: клиент
частника дрючит. Это вам не НЭП забытый! Это вам развитой социализм!
Решились доить советских граждан с попущения Советской же власти - давай
качество! У-у, жу-у-лье усатое!..
Но скорей всего ничего такого Лариса не думала. Это Умнов сочинил ей,
комсомольской Дочери, классовую ненависть к частникам. А ей, похоже, и
впрямь забавно было: кто кого? И какая ненависть могла возникнуть, если
окрошка была холодной, острой и густой?
- Вкусно, - сказал Умнов.
- Окрошку трудно испортить, - тон у Ларисы был намеренно безразличным.
А ведь ответила так, чтобы поддеть кооперативных кулинаров, шпильку им
в одно место...
- Слушай, Лариса, - Умнов оторвался от первого, - тебе что, эти парни
не нравятся, да? Почему, подруга?
- Еще чего!.. - совсем по-бабски фыркнула Лариса, но спохватилась,
перешла на официальные рельсы: - Нравится, не нравится - это, Андрюша, не
принцип оценки человека в деле. Как он делает свое дело - вот принцип...
- А как они его делают?
- Гиви и Гоги?.. - помолчала. Потом сказала странно: - Свое дело они
делают...
- Я спросил: как?
- Как надо, - выделила голосом.
- А как надо? - тоже выделил. - И кому?
- Как - это понятно, - улыбнулась Лариса, - прописная истина... А вот
кому... Не могу сказать, Андрюша...
- Не знаешь?
Посмотрела ему прямо в глаза - в упор. А он - уж на что жох по женской
части! - ничего в ее глазах не прочел: два колодца, что на дне -
неизвестно... Усмехнулся про себя: тогда уж не два колодца, а два ствола.
Пистолетных или каких?..
Повторила:
- Не могу сказать... - И радостно, прерывая скользкую, как оказалось,
тему: - А вот и Гиви!
Ладно, временно отступил Умнов, я тебя еще достану, тихушницу...
Гиви принес заказанные шашлыки. На длинных шампурах нацеплены были
вкусные на вид куски баранины, переложенные кольцами лука. Гиви, явственно
пыхтя, сдирал их с шампуров на тарелки.
- А где помидоры? - склочно спросил Умнов. - Шашлык с помидорами жарят.
Или не знаете?
- Вах, что за человек! - Гиви на секунду оторвался от тяжкой работенки.
- То ему скатерть грязная, то ему помидоров нет!.. Не завезли помидоры,
дорогой! Понимаешь русский язык: не завезли! Завтра приходи. А пока такой
шашлык кушай. Такой шашлык тоже вкусный, - и метнул на стол две тарелки с
шашлычными ломтями.
Акцент его - показалось или нет? - во время последней тирады стал явно
слабее.
- Поешь шашлычок, Андрюшенька, - почти пропела Лариса, и в двух синих
стволах-колодцах Умнов заметил явно веселые искорки, или, как принято нынче
писать, смешинки, озорнинки, лукавинки, - он хоть и жестковат, но есть
можно...
Она положила свою руку на умновскую, чуть сжала ее. Смотрела на Умнова
без улыбки, строго, и тот почему-то отошел, смягчился, даже расслабился.
Зацепил вилкой кусок баранины, подумал: мало того, что она - иллюзионистка,
так еще и гипнотизировать может. И с чего это он сдался? Взглядом
уговорила?..
Он посмотрел на Ларису. Та сосредоточенно жевала мясо, запивала
традиционным краснокитежским клубничным компотом, на умновские страдания
внимания не обращала. Ну и черт с тобой, обиделся Умнов и навалился на
шашлык. Тот и правду оказался жестким, да еще и жирноватым. Эдак они
прогорят в два счета, подумал Умнов, поглядывая по сторонам. Столиков в зале
было штук тридцать, обедающих - полным-полно. Между столиками челночно
сновали явно усталые девушки-официантки, таскали тяжелые подносы с едой.
Умнов насчитал четверых по крайней мере. Четверо официанток плюс Гиви. И
плюс Гоги. И, наверно, плюс еще кто-то. Не много ли для кооператоров?.. Или
они на чем-то ином прибыль вышибают? На контрабанде помидорами, например...
- Я пройдусь. - Умнов встал и, не дожидаясь реакции со стороны Ларисы,
неторопливо пошел по залу.
Ни Гиви, ни Гоги в зале не было. Какая-то официанточка, тыкая пальчиком
в пупочки микрокалькулятора, кого-то обсчитывала: либо в переносном смысле,
либо в буквальном. Умнов деловито прошел мимо, завернул за деревянный щит,
отделявший кухню от зала, и остановился, укрывшись за выступом стены. В
кухне работали трое женщин и трое мужчин: кто-то у плиты, кто-то на резке,
кто-то на раскладке. Итак, плюс шесть... От кухни шел коридорчик, в конце
которого виднелась узкая дверь с латинскими буквами WC. Вот и повод, решил
Умнов, целенаправленно руля по коридору к замеченной двери. По пути он
миновал и другую - с надписью "Заведующий". Она была неплотно прикрыта, и
оттуда слышались голоса. Говорили трое. Два голоса показались Умнову
знакомыми, третьего он никогда не слыхал. Но именно третий произнес то, что
заставило Умнова продолжить спонтанно начатую игру "в Штирлицу".
- ...мне все это подозрительно, - вот что услышал Умнов - конец,
видимо, фразы или монолога.
Услышал, остановился, замер и принялся подслушивать.
- А плевать мне на тебя, - произнес другой - со знакомым голосом. -
Подозревай, сколько хочешь.
- А на Василь Денисыча тоже плевать?
- Василь Денисыч мог бы раньше предупредить.
- Значит, не мог.
- Мог или не мог - поздно решать, - вмешался еще один, тоже со знакомым
голосом. - Вопрос в другом: что он знает?
- Да многое? И что с того?
- Это, ребята, не ваша забота, - сказал незнакомый. - Вы за что деньги
получаете? За дружбу. - Или он имел в виду кафе "Дружба"? - Зарплата, между
прочим, будь здоров, как у народных...
- Я и так заслуженный, - обиженно сказал первый знакомый голос.
- Ну и играл бы своих гамлетов, заслуженный. За сто тридцать минус
алименты.
- Ты мои алименты не трогай, рыло!
- А за рыло можно и в рыло.
- Кончайте, парни, - вмешался второй знакомый. - Работа есть работа.
Роль не хуже других. Только надоела - сил нет... Ты мне лучше скажи, Попков,
какого черта нас впутали в эту историю?
- Нужно было кооперативное.
- Вывеску? Других вывесок мало? Полон город вывесок...
- Но-но, полегче на поворотах...
- Попков, милый, чего полегче, чего полегче? Не пугай ты нас, пуганые.
Ну вернут в труппу на худой конец - и что? Только вздохнем...
- Скорей задохнетесь, - хохотнул незнакомый Попков - Еще раз повторю: в
труппе потолок какой? То-то и оно... Ладно, гаврики, вышла накладка или не
вышла - не нам судить Есть головы поумнее. Идите, рассчитайте гостей. Василь
Денисыч столичного хмыря ждет...
Умнов пулей промчался по коридору, нырнул в туалет. Но дверь не закрыл,
оставил щелочку. И в щелочку эту увидел, как из кабинета заведующего сначала
вышел огромный мужик в тесной кожаной куртке, огромный черный мужик с
квадратным затылком - Попков, значит, а за ним - Гиви и Гоги... И это
последнее - невероятное! - так поразило Умнова, что он даже не стал
вспоминать: где видел первого мужика...
Значит, Гиви и Гоги?.. А где же акцент? А где псевдокавказские
штучки-дрючки - ты меня уважаешь? Кушай шашлык, дорогой! Где все это? И еще.
Что такое - роль, труппа, заслуженный, народный?.. Зарплата сто тридцать?..
У кого сто тридцать? У актера?.. Выходит, Гиви и Гоги... Во бред!.. Нет,
точно, Гиви и Гоги ушли из театра и взяли патент на кафе. Ладно, допустим.
Но непохоже - Умнов голову на отсечение давал! - это кафе не кооперативное.
Бывал он в маленьких, приветливых, теплых частных кафушках, где тебя
встречают как дорогого друга, где кормят вкусно и сытно, где обслуживают
быстро и вежливо, где скатерти чистые, наконец! И народу в таких кафушках
работает - трое, от силы - четверо. И то еле-еле на каждого - рублей по
триста чистой прибыли. В месяц. При адском труде... А здесь?.. Здесь штат,
как в обыкновенной государственной забегаловке. И кормят, кстати, также. В
смысле - плохо... Нет, если они и из театра, то кого-то здесь играют. Для
чего?!
С этим безмолвным воплем Умнов выскочил в безопасный пока коридорчик,
промчался мимо кухни, притормозил и лениво вышел в зал. Около их стола стоял
Гиви и встревоженно озирался. Лариса сидела с загадочной улыбкой на лице -
женщина-сфинкс после приема окрошки.
Тут Гиви заметил Умнова, радостно ему крикнул:
- Где ходишь, дорогой? Почему такую красивую девушку одну оставляешь? -
акцент вернулся, как не исчезал. Или там, в кабинете, не Гиви был?..
Умнов подошел к столу, взял из рук Гиви листок счета.
- Сколько? Три шестьдесят? Получите... - положил на скатерть пятерку.
- Сейчас сдачи дам, - забеспокоился Гиви. - Мы - кооператоры, у нас
чаевых нет.
- А сортир у вас есть? - грубо спросил Умнов, объясняя таким образом
свой вояж по закулисной части кафе.
Лариса хмыкнула.
- У входа, дорогой. Где вешалка.
- С которой все и начинается, - задумчиво сказал Умнов, принимая рупь
сорок сдачи. - И кафе, и театр... Пошли, Лариса. Спасибо за угощенье, парни.
Смотрите - не переигрывайте, а не то прогорите, - и двинулся к выходу, не
дожидаясь ответа.
На сей раз Умнов изменил себе и сел на заднее сиденье - рядом с
Ларисой. После обеда у псевдогрузин он испытывал к ней откровенную симпатию.
Занятно она себя ведет, Белоснежка, не соскучишься. Что-то в ней есть, в
комсомолочке этой правоверной, что-то скрытое, необычное. Нелитованное,
профессионально подумал Умнов.
- К Василь Денисычу едем, - то ли утвердила, то ли спросила Лариса.
А если спросила, то у кого?..
- Можно и к нему, - машинально ответил Умнов и машинально взглянул на
шофера.
Он его впервые увидел сзади - до сих пор-то сидел рядом с ним. Увидел и
мгновенно понял: шофер и был тем человеком, что разговаривал с Гиви и Гоги в
кабинетике заведующего кафе. Он, он - спина его, затылок его, а голоса Умнов
раньше и не слыхал: в роли шофера он - Попков, кажется? - молчал, как
застреленный. В роли?.. Что они тут - все из местного театра? Все -
Гамлеты?.. А кто ж Лариса?.. Офелия? Тогда жаль ее: плохо кончит...
Умнов испытывал жгучее желание обратиться к шоферу по фамилии.
Спросить, например: "Как дела, Попков? Как трамблер? Как жиклер?" Но
сдержался: рано. Еще час назад - спросил бы не задумываясь. Из чистого
хулиганства. Из детского озорства - спровоцировать неловкую ситуацию, для
хозяев неловкую - как, впрочем, было уже не раз. А сейчас решил обождать.
Появились вопросы - точные. Появились желания - любопытные. Первые надо было
задать. Вторые - осуществить. А до того - на время затаиться, смирить прыть.
Здание под красным флагом на центральной площади оказалось средоточием
всех властей предержащих. Милиционер у входа с подозрением изучал
журналистское удостоверение Умнова, часто сверял фотографию с оригиналом,
потом с сожалением вернул корочки.
- Проходите, - и даже вздохнул: жаль, мол, но все - по форме, все
подлинное...
Кабинет Василь Денисыча располагался на четвертом этаже в самом конце
коридора. Судя по отсутствию дверей рядом, кабинет этот был ого-го каких
размеров. Большому кораблю - большой док, подумал Умнов, слабо представляя
себе Василь Денисыча в дальнем плавании. Да и не поплывет он никуда из
Краснокитежска. Зачем? Здесь он - бог-отец, бог-сын и на полставки - дух
святой. А вдали от родных берегов?.. Там сейчас опасно. Там, братцы, шторма
участились. Таи тайфуны и цунами нынче гуляют. Метут все подчистую с
подозрительным ускорением... Нет, в бухточке-то ку-уда спокойнее!..
Секретарша в приемной - та самая дама, что на банкете пела "Ландыши" -
встала из-за стола-великана с добрым десятком телефонных аппаратов на нем.
- Опаздываете, товарищи. Уже три минуты: как заседают.
- Мы тихо, - виновато сказала Лариса.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг