комиссаром, проявив все вышеперечисленные распрекрасные качества, которые
Димка в нем не желал признавать.
- Ну, вот и все. - Димка привинтил крышку, повернул тумблер. Рация
запищала, пошел грозовой фон. - Работает.
- Спасибо, - сказал Старков, протянул руку.
Пожатие было сильным, Димка поморщился, украдкой потер ладонь.
- Я пойду?
- Валяй. - Старков уже не смотрел на него, уселся перед рацией, прижал
к уху эбонитовую чашку наушника, крутил ручку настройки.
Димка стал лишним. Ну что ж, он мальчик воспитанный, мешать не станет.
Поднялся по земляным ступенькам, вдохнул холодный воздух, сощурился.
"Дождик-дождик, перестань, - закрутилась в голове детская считалочка, -
мы поедем... Куда? Далеко не уедешь: вон Севка с автоматом сидит. А что,
если остаться?.."
А что, если остаться здесь, со Старковым, пройти с ним до конца войны,
до Победы, поступить на физфак в МГУ, разработать вместе теорию обратного
времени? Дурацкая мысль, подумал Димка. Как останешься, когда в Москве -
привычная жизнь, мама, девчонки, диплом на носу. И главное, через полсуток
Старков из будущего вырубит поле, и Старков из прошлого канет в прошлое.
Без Димки. Вздор, вздор, будь реалистом, Дмитрий, не распускай слюни.
Он медленно пошел к землянке Макарыча. Сам Макарыч азартно резался в
дурака с Олегом, с размаху шлепал на расстеленную прямо на земле
плащ-палатку засаленные рваные картишки. Олег курил "козью ножку" - как
свернуть сумел? - явно выигрывал. Севка с любопытством наблюдал за игрой.
Рафа не было: видно, в землянку залез. Димка подошел, сел тихонечко на
бревно. Он уже не ощущал того пьянящего азарта, с которым начал
путешествие во времени. Неизвестно почему пришла тоска - холодная и
тусклая, как этот день.
- А где все? - спросил он у Севки.
- Кто?
- Ну партизаны.
Севка смотрел на него с подозрением, недружелюбно.
- Где надо, там и располагаются, - мрачно сказал он.
- Дурак ты. Севка, - в сердцах ругнулся Димка. - С бдительностью
перебарщиваешь. Кому я доносить пойду?
- Кто тебя знает? - хитренько улыбаясь, протянул Севка. - А за дурака
можно и схлопотать.
- От тебя, что ли?
- А чем я плох? - Севка встал.
Димка тоже вскочил, но Олег, не глядя, поймал его за руку, потянул на
место.
- Сядь, - приказал он, именно приказал, бросил карты на брезент. - И ты
уймись, - это уже Севке. - Сейчас только драки не хватало. Своих бить
будем?
- Знать бы, что своих, - буркнул Севка, однако сел, поставил автомат
между ног, оперся подбородком о дуло.
- Придет время - убедишься.
Олег явно надеялся на то, что время это придет и что докажет он глупому
Севке всю бессмысленность его подозрений. А впрочем, плевать ему было на
Севку и на подозрения его плевать. Он просто ждал боя. Боя, ради которого
он пошел сюда.
И дождался.
5
Где-то совсем рядом послышался топот копыт. Макарыч поднял голову,
прислушался. Севка снова встал, взял автомат на изготовку.
- Рытов, что ли? - спросил он.
- Кто же еще? - сердито сказал Макарыч. - Видать, стряслось что. Ишь -
гонит. Весь лес переполошил.
На поляну влетел всадник, осадил коня, спрыгнул на землю, побежал к
землянке Старкова.
- Чего там, Рытов? - окликнул его Севка.
А Рытов только рукой махнул, нырнул в землянку. Брошенный им конь
зафыркал, затряс головой, пошел к коновязи. Привязанные к слеге лошади
заволновались, переступали с ноги на ногу, дергали поводья.
Из землянки выбежал Старков, Рытов - за ним.
- Севка, - крикнул Старков, - подымай людей! Немцы!
Он спустился в соседнюю землянку, а из леса уже бежали люди - по двое,
с разных сторон, с автоматами, с карабинами, кто-то даже с дробовиком.
"Вот и началось", - облегченно подумал Олег.
Да, он ждал боя - Димка не ошибся. Этим боем он и жил последний месяц,
ездил в райцентр, сидел в музее, корпел над архивными папками, над
запыленными папками с казенными титулами "Дело N...", хранившими
пожелтевшие документы - письма, копии наградных листов, приказы, листовки,
писанные от руки воспоминания, писанные корявым почерком, с ошибками и
описками, писанные людьми, для кого автомат и граната были много привычнее
авторучки или карандаша.
Что он хотел от этого - пока предполагаемого - боя? Славы? Но перед
кем? Перед бойцами отряда, которые проживут с Олегом только полсуток,
мимолетные двенадцать часов, забудут его напрочь и славу его лихую и
зыбкую забудут - те, кто выживет. Нет, не славы он искал, не гнался за
ней, а если и мечтал о славе, то не о военной. Он был физиком, настоящим
физиком - вопреки сомнениям Димки, и слава талантливого ученого привлекала
его значительно больше любой другой мирской славы. Если, впрочем,
привлекала. Так мог подумать кто угодно - Димка, Старков, приятели по
факультету, но не он. Сам он не слишком часто вспоминал о ней.
И не самоутверждения хотел он. Уж чего-чего, а всякими там комплексами
Олег не страдал. Что умел - то умел, а умел немало. А коли не получалось
что-то, знаний не хватало или опыта, то не мучился от бессилия, не
страдал, не опускал рук, а раз за разом повторял это "что-то", пока не
говорил себе: могу! И - точка. А комплексы - для слюнтяев и лодырей. Как
там у классика: талант - это терпение. Внесем поправку: и терпение тоже.
Потому что - как считал Олег - талант суть сумма качеств, данных природой
и скорректированных личностью. Итак, он был личностью, а личность не
нуждается в самоутверждении.
И остается предположить единственное: бой, которого Олег ждал с великим
нетерпением, был ему нужен... просто так. Как этап в биографии, какого
могло и не быть - семидесятые годы на дворе! - но раз случился, то мимо
пройти нельзя. Риск - вот что любил Олег. Ту самую зыбкую грань, за
которой - неизвестность, а значит - опасность. Опасность провала,
просчета, неудачи. Опасность для жизни, наконец. Но зато победа в
обстоятельствах, неподвластных прогнозам, - вдвойне, втройне сладка. А
если ты ее рассчитал - свою победу, - запрограммировал, заранее выстроил,
то цена ей невелика. Скучно. Книжный человек Раф цитировал как-то стих о
"езде в незнаемое". Так себе стишок, рукоделие на подушке. Но запомнилась
Олегу одна строка: "Не каждый приедет туда, в незнаемое". Верно, не
каждый. А Олег приедет. Должен приехать. Ради этого стоит жить. Он и к
Старкову пошел, потому что вся его теория обратного времени - езда в
незнаемое. Старков - это сила, считал Олег. И если не молился на него, как
восторженный Димка, то уважал его безоглядно. Как и должен уважать
талантливый ученик талантливого учителя. Старков тоже любил риск. В конце
концов, вся его жизнь была риском. Начиная с сорок первого военного года,
когда он мальчишкой пришел в партизанский отряд. Тем самым бородатым
мальчишкой, который сейчас собрал на поляне невеликий личный состав
отряда. В отличие от Димки Олег не делил Старкова пополам: на партизана и
физика. Олег чуждался подсознательных эмоций, обуревавших приятеля, и
относился к комиссару с той же ученической почтительностью, как и к
профессору. Что ему было до молодости комиссара! Он твердо верил: зелень
узнают не по возрасту, а по цвету. Он и на собственный возраст скидок не
делал.
...Они втроем по-прежнему сидели на мокром бревне, смотрели на неровный
разномастный строй бойцов на поляне, прислушивались к тому, что говорил
Старков. Слышно было плохо: комиссар говорил тихо-тихо, и слова его гасли
в монотонном шуршании дождя.
- ...обойдется... на рожон не лезть... предупредить... - Даже не целые
фразы, а отдельные слова доносились до землянки Макарыча.
Олег сам складывал из них предложения. Получалось так: все обойдется,
не стоит лезть на рожон, необходимо предупредить жителей деревни. Что ж,
если Олег верно понял Старкова, тот не рвался первым вступать в бой,
выбрал политику выжидания. Верное решение. Сил у отряда мало, главная
задача - сохранить обоз и помочь деревне. Если гитлеровцы не собираются
идти к ней, пройдут мимо, то и Бог с ними. Другое дело, если это те самые
каратели, которые существовали в действительном - не моделированном -
сорок втором году. Олег спрашивал Старкова о точном дне сражения. Тот не
помнил даты. Не мудрено: в те дни о календаре некогда было вспоминать. Но
все события, все грустные перипетии сражения Олег - со слов Старкова -
знал назубок. И все могло повториться - как тогда. Дополнительным фактором
было присутствие здесь их самих - гостей из будущего. Тем самым
дополнительным фактором, который перечеркивал всю запрограммированность
событий, столь ненавистную Олегу. И хотя Старков строго-настрого приказал
им ни во что не вмешиваться, Олег скептически отнесся к приказу. Что ж,
по-вашему, сидеть сложа руки, с холодным любопытством наблюдать за тем,
как убивают людей, не помочь им? Ну нет, фигушки!
Олег встал - нарочито лениво, медленно пошел к комиссару. Тот уже
закончил инструктаж, и партизаны разошлись. Пятеро из них, забрав
автоматы, ушли в лес, - видимо, на разведку. Остальные разбрелись по
поляне, томясь ожиданием, собирались малыми группками, курили, с
любопытством поглядывали на незнакомцев. Кто-то - заметил Олег - уже
подошел к Рафу с Димкой, сел рядом, завел разговор.
- Что случилось, комиссар? - спросил Олег Старкова. - Может, поделишься
всеведением?
- Отчего бы нет? - Старков будто впервые видел Олега, осматривал его с
головы до ног, изучал, что-то прикидывал в уме. - Наша разведка обнаружила
фашистов километрах в четырех отсюда.
- Много ли?
- Девять человек в пешей цепи. Идут осторожно, высматривают. Похоже -
дозор.
- А основные силы?
Старков пожал плечами:
- Не видно. Где-то позади. Гитлеровцы не рискуют ходить по лесу малым
числом.
- Вас ищут?
- Сдается, что так и есть.
- Они знают о вашем местоположении?
- Точно - вряд ли. Ориентировочно - наверняка.
- Примешь бой, комиссар?
- Не хотелось бы... Сколько их там? А нас - три десятка.
- Плюс три единицы.
- Себя считаешь?
- А ты не считаешь?
- С устным счетом не в ладах.
- Не прибедняйся, комиссар. Не до красивых слов, а скажу: рассчитывай
на нас. Да и сами мы прохлаждаться не станем. Приставишь Севку, скрутим
его - и в бой. Ты проверить нас хотел, комиссар? Так вот она, проверка,
куда точнее.
Олег напрягся, видел, что Старков готов отступить: три лишних человека
ох как не помешают.
- Не дрейфь, комиссар. Ты нас всегда кокнуть успеешь, ежели не
по-твоему будет.
- Вы без оружия, - отступал Старков, - а у нас лишнего нет.
- А бой на что? Добудем.
- Ладно, посмотрим, - вроде бы сдался Старков. - Будете при мне.
- Есть! - гаркнул Олег, даже Раф с Димкой услыхали, глянули на него:
что он там задумал?
- Ждите команды, - сказал Старков, пошел к землянке, куда уже скрылся
Торопов.
Да только не сдавался Старков, Олег сие понимал прекрасно. Сыграл
этакую неуверенность, мучительные колебания, а на самом деле все давно
решил. Бессмысленно оставлять пришельцев под чьим-то присмотром, даже под
самым строжайшим глазом. Бой и вправду - лучшая проверка. Если друг, его
помощь пригодится. А враг - так в бою партизанская пуля достанет.
Олег уселся на бревно рядом с друзьями, сказал им:
- Уломал комиссара.
- Поверил? - спросил Раф.
- Поверить не поверил, а проверить решил.
- Бой всех проверит, - сказал партизан, сидевший напротив. Это он
давеча прискакал на поляну с вестью о немцах.
Парень лет девятнадцати - двадцати, черный, цыганистый, даже с медной
серьгой в ухе, буравил Олега взглядом, а глаза тоже черные, непрозрачные,
колючие глаза. Улыбался в сто зубов.
- Дело говоришь, - поддакнул ему Олег. - Звать как?
- Василием нарекли. А по фамилии - Рытов.
- Сам-то откуда?
- Степь мне матушка. Эх и приволье там!.. А туточки тесно, душно... -
Он передернулся.
Что-то наигранное было в его поведении, искусственное. И голос с
надрывом, с ноткой истерики, и банальщина насчет степи-матушки, и мимика
третьесортного актера из провинции, и серьга в ухе. Олег сказал зло:
- Не задохнешься в лесу?
- Терплю, из сил выбиваюсь. А ты, громила, не шути шутки с Васенькой,
обжечься можно.
- Ладно, поберегусь, - отмахнулся Олег, подумал: что-то все здесь на
ссору набиваются. И рыжий Севка, и Васенька этот, лицедей липовый.
Севка - тот хоть естественный, вся его задиристость - от молодости да
глупости, от избытка сил молодецких. А этот хитер, себе на уме. Старков
ничего не говорил о нем. Может, забыл? Он всех и не назвал, не вспомнил.
Мудрено ли: сколько времени утекло! Да и остались тогда с обозом под
началом Старкова люди случайные. Не сам он их выбирал из двухсот с лишним
бойцов отряда Петровича. А сродниться не успел: и пяти дней вместе не
прожили. Так что на многих самим придется характеристики составлять и
Старкову подсказывать. На Рытова, к примеру...
- Карабинчик бы сюда, - мечтательно протянул Димка, представил, видать,
старковский карабин, зажмурился.
- А что ж это вы безоружными по лесу шастаете? - съехидничал Рытов. -
Аль посеяли где?
- Тебя не спросили, - огрызнулся Димка, которому надоел цыган со своими
прибаутками.
И снова Олег вмешался:
- Не только по лесу шли, в деревни заходили. С оружием опасно. Зарыли
мы его.
Не хотел он ссор и скандалов, избегал их, сторонился - не к месту они,
не ко времени. В другой раз не стал бы церемониться с подначиком, показал
бы ему пару приемов самбо, а сейчас не стоило. И не потому, что любая
грызня или - не дай Бог! - драка осложнила бы их пребывание в отряде. Не
это главное, хотя и это со счетов сбрасывать не годится. Олег понимал, что
любое происшествие внутри отряда может лишить его сплоченности,
организованности, взорвать и без того напряженную атмосферу. Тут искры
малой достаточно. Да еще накануне боя! Нет, лучше смолчать, смириться,
пусть цыган задирается, еще зачтется ему.
- А оружие мы достанем, - успокоил Димку Олег. - У немцев автоматы
неплохие, хотя и не сравнить их со шпагинскими. Кучности нет, а убойная
сила - не придерешься.
- Может, без стрельбы обойдемся? - спросил Раф.
Ах как не хотелось ему стрелять, тяготила его предстоящая схватка,
никогда не любил он ни драк, ни боев, даже фильмы про войну не смотрел.
- Будем надеяться, - сказал Олег.
И Рытов не вмешался, не вякнул чего-нибудь про трусость, потому что сам
понимал опасность, чуял ее. Не для себя опасность - для отряда, для трех
десятков не шибко вооруженных людей, для вовсе безоружных и беззащитных
жителей деревни.
- Давно партизанишь? - миролюбиво спросил Олег.
Рытов сощурился, грязной ладонью потер грудь под расстегнутым воротом
рубахи. Блеснула под пальцами тонкая цепочка.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг