салатом.
- Давай все про самолет, - сказал Борода.
- С нашим удовольствием, - услужливо согласился Ильин и зачастил: -
Значит, самолет. "МИГ", значит. Я на нем, видимо, летел-летел, потом
произошла авария, и я с него, видимо, упал-упал. А он утонул, как мне
сказали. А я выжил и вот - перед вами. Хотя сам ничего не помню. Амнезия.
Тяжелая болезнь.
- Не прохонже, - заметил Ангел. Прав был, гад.
- Иван, - повторил Борода.
Чтобы описать происшедшее, придется потратить времени больше, нежели
оно (происшедшее) заняло в реальности. А его, время, жаль. Посему отметим
лишь начальный и конечный этапы. Начальный - это когда Иван резко и грубо
схватил Ильина за плечи. Конечный - это когда Ильин выплыл из больного
небытия и обнаружил себя на стуле в другой - видимо, соседней - комнате.
Ильин был привязан к стулу капроновой веревкой, чтоб не упасть, поскольку
ни руки, ни ноги не работали, позвоночник, не исключено, совсем
развинтился и дико болел, а еще болели желудок, почки, печень, селезенка,
поджелудочная железа, диафрагма и голова. Бит, похоже, был сильно и умело.
К слову, в комнате никого не наличествовало. - Ангел, - позвал Ильин, но
Ангел не откликнулся. То ли ему досталось больше, чем Ильину, и он торчал
в бессознанке, то ли временно вообще слинял, не перенеся издевательств над
Ильиным; с ним, с хранителем фиговым, такое и раньше случалось. Вернется,
поэтому не расстроился Ильин.
Комната изобилием мебели не отличалась, стул вот в ней имелся, к коему
Ильина приторочили, еще койка с металлическими шарами на спинках, еще
крошечный письменный столик с перекидным календарем - и все, пустой совсем
стол! - а над ним висела карта Южной Африки плюс Мадагаскара.
Дверь в комнату была закрыта, может даже на ключ, и никаких звуков
из-за нее сюда не долетало. То ли звукоизоляция в квартире соответствовала
аудиостудийным параметрам, то ли гулянка в зале приумолкла. Сколько Ильин
без сознания находился - один Ангел знает, а он, повторим, исчез.
Ильин подергал руками: не прав был, двигались они, не отмерли. Но что с
того, что двигались?! Капроновая веревка прочно стягивала запястья позади
спинки стула. Ильин повертел головой. Она хоть и раскалывалась, но тоже
шевелилась. Над столом под картой далекой чужой родины, не замеченный
поначалу Ильиным, а теперь к моменту увиденный, висел африканский кривой
меч или кинжал в плетенных из какого-то дерьма ножнах. Ильин напряг
развинченный-товарищем Иваном позвоночник и запрыгал на стуле к стене. Тех
читателей, кто хотел бы подробнее ознакомиться с процессом передвижения в
пространстве человека, привязанного к стулу, отсылаем к бессмертному
роману Джерома К.Джерома "Трое в одной лодке", там все это смачно описано,
повторяться смысла нет.
Итак, Ильин допрыгал до стола. Стул, к коему его привязали, был венским
по типу и легким по весу. Ильин оперся на связанные в лодыжках ноги, встал
(если это действие можно обозвать таким точным словом), согнутый буквой
"Г", уперся пузом о край стола - для прочности - и попытался зубами
дотянуться до веревочки, на которой держался меч или кинжал. Нежный
позвоночник не выдержал, Ильин клюнул носом вниз и ткнулся в календарь.
Попал точно на металлические скобы, держащие страницы, - больно. Но не
заорал, сдержался. Собрался с духом и силами, рывком дернул скрюченное
тело вверх и тут же, пока не потерял инерции, резко прижал лицо к стене -
вроде как дополнительный упор. Хорошо еще, что глазом не вляпался в
гвоздь, на коем висел кинжал. Впрочем, до гвоздя надо было еще добраться.
Упираясь животом в стол, а лбом - в стену, Ильин начал рывками двигать
голову к веревке, к заветному гвоздю, тихонько постанывая, поскольку рывки
эти болезненно отдавались во всех вышеперечисленных поврежденных органах.
Ко терпения ему было не занимать стать. И ведь добился своего. Ухватился
зубами за мохнатую веревку, потянул ее на себя и стащил-таки меч-кинжал с
гвоздя.
Картиночка со стороны выглядела, вероятно, мило: скрюченный в три
погибели, притороченный к стулу клиент с кинжалом в зубах. Кинжал к тому ж
- на вервии простом. Джигит. Воин. Еще бы кремневое ружье между ног...
Однако план следовало довести до ума.
Ильин сел, то есть поставил стул вместе с собой на пол, чуть раздвинул
колени - насколько позволили путы, и сунул рукоять кинжала (меча) между
ног. Зажал крепко - тут уж путы позволяли, отпустил веревочку и ухватил
зубами кончик ножен. Ножны были сплетены в знойной Африке из каких-то лиан
или змеиных хвостов - черт его разберет. На вкус - гнусно. Стащил ножны с
лезвия, выплюнул их на пол и, не разжимая ног, с кинжалом торчком поскакал
к койке. Там он повалился на бок - на ворсистое синтетическое покрывало,
ухитрился уложить кинжал посередке и Заполз на него спиной - связанными
кистями. Ловил веревкой острое лезвие, пилил, елозя стулом по покрывалу,
калеча не только веревку, но и руки. Резал их почем зря. Но боли не
чувствовал. Не верите - попробуйте привязать себя к стулу и покувыркайтесь
на пружинном матрасе: болеть будет все. Как писал поэт: от гребенок до
ног...
Боль в руках он ощутил, когда, наконец, веревка пала. Выхватил, вырвал
руки из-под спинки стула - кровь капала на рубаху, на свитер, на светлое
покрывало. Лег на бок, нашарил кинжал и разрезал путы на ногах. Не
выпуская из окровавленных рук кинжала (ну, прямо чистый фильм ужасов!),
подкрался к двери и прислушался. По-прежнему тишина обитала в доме.
Приоткрыл дверь, увидел полутемный коридорчик, нырнул в него, прошел на
цыпочках (ноги все ж ныли) и остановился у другой двери. Куда она вела?..
- Куда она ведет? - машинально поинтересовался. И невесть откуда - не
из рая ли? - вернувшийся Ангел тотчас отреагировал:
- В столовую ведет, куда ж еще.
- Ты где это был? - строго спросил Ильин.
- Дела... - сильно затемнил Ангел. - То да се, понимаешь...
Гиммельсгевольб, как говорится, гешефт, небесные, значит, делишки, тебе не
понять...
- Где уж нам! - вроде как согласился Ильин. - Мы ж люди темные... - И
рявкнул: - Струсил, гад? Слинял, дампф поганый?.. Какие у тебя дела, кроме
меня? Нету! Взялся охранять - охраняй. Неотлучно. А то откажусь от тебя к
едрене фене, и ты сдохнешь без тела... - Ангел помалкивал, вину за собой
ведал: Ильин подуспокоился, перешел к делу: не век же орать? Все равно
Ангела не переделать... - Кто за дверью, чуешь?
- Один персонаж. Спит.
- Кто именно?
- Не знаю. Я их там особо не разглядывал, не успел, верзейх мир. Уж
очень быстро тебя повязали.
- Ладно, смотри... - непонятно сказал Ильин и медленно, остерегаясь,
повернул ручку двери. Пахло дурным детективом.
За дверью и впрямь была давешняя столовая комната, и стол, как и
раньше, был накрыт: революционный народец выпил, закусил и на потом
оставил. Однако сам народец куда-то исчез, может, пошел на баррикады или
"Искру" печатать, а на диване мирно похрапывал бородатый вождь и, вполне
вероятно, видел во сне сильно светлое будущее.
Честно говоря, Ильину все было непонятно. Какой-то пошлый сюрреализм
сопровождал его с самого утра, когда свихнувшийся "мере" чуть не сшиб
убогого на Большом Каменном мосту. Потом, вместо того чтобы забрать
подозреваемого в лубянские подвалы, учинить там интеллигентную и надежную
(фирма "Блаупункт" гарантирует!..) электронную пытку и вынуть из больных
мозгов все про самолет, гебисты возили Ильина на экскурсию в психушку,
кормили дорогими улитками в "Максиме", нежно уговаривали расколоться, а
потом легко сдали в какое-то тухлое подполье, которое, не исключено,
гебистами и слажено. И ведь в подполье на Пресне тот же сюрреализм имел
свое место. Ну, врезали по мозгам, вырубили на время из действительности,
ну, приторочили к стулу - так и ждите, когда клиент очухается, берите его
тепленьким и расслабленным от страха. Нет, они частью ушли, частью спать
легли. Необъяснимо!.. Спавшая часть подполья хрюкнула во сне и почмокала
губами. Спавшая часть спала крепко. Ленин, Троцкий и псевдоиндонезийский
дружбан смотрели со стены одобрительно.
Наклюнулась дилемма: то ли рвать когти, то ли пробудить спящего и
малость попытать его насчет отмеченного выше сюрреализма.
- Как поступим? - спросил Ильин.
- Пока опасности не вижу, - отозвался заметно приободрившийся Ангел. -
Время вроде имеется.
На полу возле дивана валялась газетка: видно, Борода почитал масс-медиа
чуток и сморило его. Ильин поднял газетку, развернул: впервые в этой жизни
видал такую, да и в прежней жизни ее не было. Название - "Свободная
правда", текст - на русском языке. Под названием - пояснение: "Орган
Центрального Комитета Африканской партии труда и свободы. Издается с
апреля 1942 года". Фотография на три колонки: мужик с индонезийским
островом на башке жмет лапу какому-то черному типу, мучительно
напоминающему бывшего узника совести Нельсона Манделу. Только моложе. А
рядом улыбается еще один белый. Над фотографией - шапка: "Мирная
конференция в Иоганнесбурге: лидеры сторон накануне подписания
межреспубликанского экономического соглашения". Передовая: "Приватизация
набирает темпы". Колонка информации: "Вести со всего света". В вестях:
американский империализм опять наращивает свое присутствие в районе
Персидского залива; президент Ирака Задам Хувсем посетил завод по
производству бактериологического оружия, построенный с помощью
специалистов из Южно-Африканской республики; вождь Ливийской джамафигии
Захренар Муддафи отрицает причастность своих спецслужб к нападению на
аэропорт Шарля де Голля в Париже; российский нефтяной концерн
"Шелл-Сайбириа" нагло диктует странам - членам ОПЕК цены на нефть; в
Восточной Пруссии ожидают визита папы Иоанна-Павла VI; восстание узников
совести в страшном пермском лагере N_354-бис в России; Германия отказала
Анголе в просьбе о продаже партии оружия; еще из России: в Москве с помпой
готовится очередной, XII по счету, шабаш русских национал-социалистов...
Начало большой - похоже, установочно-теоретической - статьи "Кому выгодна
изоляция ЮАР?"... И как топором по темечку: "Новый сверхзвуковой
истребитель поступил в военно-воздушные силы ЮАР". И на маленькой фотке -
его, Ильина, "МИГ". Утонувший в болоте. Сочиненный в Той жизни в
конструкторском бюро имени Артема Ивановича Микояна. Испытанный Ильиным.
Уже взятый кое-где на вооружение - в Приволжском, например, военном
округе, опять-таки в Той жизни. А в Этой - построенный в ЮАР. В том же,
как явствует из подписи под фоткой, КБ имени Микояна.
- Вот оно, оказывается, в чем дело, - сказал Ангел.
- С опозданием, однако, работают в Африке авиаконструкторы из
одноименного кабэ, - сказал Ангел.
- Лажа-то, блин, какая, - сказал Ангел. - Если они открыли в болоте
твою тачку, то ты - шпион ЮАР. Без всяких сомнений. И судить тебя будут
как в прежней твоей жизни - американского летчика-шпиона Пауэрса.
Пятнадцать лет в страшном пермском лагере N_354-бис. Узником совести.
- Рви когти, - сказал Ангел, - пока Борода не прочухался.
- Куда рвать-то? - откликнулся наконец Ильин. С великой тоской в
голосе.
- Пока прямо. А там поглядим. Я с тобой, кореш, где наша не
пропадала!..
Ильин уронил на диван "Свободную правду", посмотрел на Бороду. Тот
спал. Ильин встал и порулил к выходу, машинально цапнул со стола пирожок -
тот с мясом оказался. Так ведь нигде толком и не поел, просто заклятье
какое-то, тоже машинально подумал Ильин, жуя на ходу холодный пирожок.
Прошел через прихожую, отпер входную дверь и очутился в знакомом тихом
переулочке, еще, оказывается, день был, хотя и смеркалось.
Ильин пошустрил по переулку, который неожиданно быстро вывел его на
Большую Грузинскую, а тут к тротуару, к остановке, очень вовремя подкатил
автобус под номером 76, открыл дверцы с гидравлическим ффуком, Ильин на
порог и запрыгнул. Сказал громко:
- Абонемент.
Он у него был - месячный, на службе выдавали. Прошел вперед, посмотрел
на схемку на стекле водительской кабины. Конечная у семьдесят шестого
номера была на кругу в Сокольниках. Сокольники так Сокольники, подумал
Ильин и сел на ближайшее сиденье: пустым был автобус. Сокольники - это
даже символично, подумал Ильин, поскольку там они с Ангелом сегодня уже
были. Оттуда началась фантасмагория, которая пока заканчиваться не желала.
Все по-прежнему оставалось непонятным, хотя кое-что и прояснилось. Если
гебисты выловили "МИГ" из болота (а они, похоже, его выловили), то для них
он - типичный пришелец из вражеской страны. А Ильин, без памяти найденный
у кромки болота, неизбежно должен быть связан с вражеским аппаратом
тяжелее воздуха. Иначе какого хрена он там оказался и при сем ничего не
помнил? Тут даже в гебе служить не надо, чтоб до такого дотумкать. Другое
дело, как это радарщики и слухачи из ПэВэО проморгали самолет? Летел-то
он, по размышлениям гебистов, издалека, посадки неизбежно делал - ну пусть
в Ливии, ну пусть в Ираке, но потом-то он границу пересек, полдержавы с
юга отмахал. И упал. И никто о нем - ничего. Это точно. Когда Ильина
допросами мурыжили - ни слова о воздушном транспорте сказано не было. Не
знали тогда про "МИГ" гебисты.
То есть Ильину-то ясно было, почему не знали. Ильин свалился там, где
прорвал... что?.. ну вот хотя бы тот самый пресловутый
пространственно-временной континуум. Иными словами, ни километра он над
здешней Россией не пролетел, никому никого засекать не пришлось. Но
гебисты про континуум не знают. А узнали бы - не поверили. Они - реалисты,
а не фантасты. Значит, для них непонятно следующее: как он долетел до
центра России незамеченным - раз, зачем прилетел - два, почему никак себя
не проявляет - три... Есть, наверно, и четыре, и десять, и двадцать пять -
не то Ильина волновало. А то Ильина волновало, что все, кого он так
внезапно и скоро заинтересовал, действовали, мягко говоря, по-идиотски.
Все!
А идиотами они не были, это Ильин точно знал.
Тогда почему?
- Сам мучаюсь, - всплыл Ангел. - У меня от всех этих фантасмагорий -
голова кругом. Так не бывает.
- Но ведь так есть, - здраво заметил Ильин. Автобус перемахнул площадь
Белорусского вокзала (он так и остался Белорусским) и выехал на Бутырский
вал.
- А быть не должно, - упрямо сказал Ангел. - И чую я, что вся эта
мистика еще не кончилась. Впереди еще - навалом бессмысленностей. Почему?
Откуда? Куй продест?..
- Я еще в околотке не был, - напомнил Ильин.
- А вот давить не надо, не надо, - обиделся Ангел. - Я слов на ветер не
бросаю. Околоток будет, будет, а вот каким он будет - тут, камрад Ильин,
извини: не ведаю. Хотя мистика - это по моей части.
Автобус постоял на остановке, никого не ссадил, никого не взял. Двери
закрылись, и водитель сказал в микрофон:
- Следующая - Савеловский вокзал.
ВЕРСИЯ
Что Ильин знал о Южно-Африканской республике? Довольно мало. В русских
газетах о ней старались особо не распространяться, как прежде - в
сталинско-хрущевско-брежневские годы совковые средства массовой
дезинформации не баловали читателя историями из жизни русской эмиграции.
Ну разве что самую малость: как они бедствуют, сирые, на чужбине. Что там
у нас на дворе? Социализм, капитализм, демократия такая-растакая, густой
плюрализм мнений - как все было, так все и будет: что начальникам
невыгодно, что им не по шерсти, то никакое вышеуказанное массовое средство
не опубликует. Кроме сильно оппозиционных. А на оппозиционные у
начальников есть гебе, эФБеэР, эМАй-файв, et cetera. И попробуй, например,
предложить в "Нью-Йорк таймс" статью о преимуществе социалистического
метода ведения хозяйства над капиталистическим... где?.. ну, скажем, на
заводах "Дженерал моторс". И кто это напечатает?.. А уж демократии в
Америке - выше головы, она ее по всему миру развозит на пароходах и
самолетах. Или в брошенной Ильиным революционно-перестроечной Москве:
предложи в посткоммунистическую сверхдемократическую газету, в "Куранты"
какие-нибудь забойные, опус о положительных сторонах застойного периода -
хорошо, коли не побьют каменьями! А Ильин в том периоде довольно долго
жил, отменно работал и работой своей, ее результатами гордился. И ничего
застойного в ней не находил. Но разве против власти и ее высочайшего
мнения попрешь?.. Так и в обретенной им Москве: о ЮАР - либо ничего, либо
скверно. А ведь там, в ЮАР этой, - как и всюду, не надо провидцем быть! -
жизнь у всех по-разному протекает. От режима и идеологии независимо...
"Либо ничего" - ничего и есть. Неизвестность. "Либо скверно" - это
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг