Гость растерянно оглядел сидевших.
- Как убит? - воскликнул он. - Я же в прошлую субботу ему из Ашхабада
звонил.
- Вот после этого он и был убит.
- Кем?
- Ищем.
- Есть подозрения?
- Пока допросы. Вот и вас допросим, благо вы ко времени прибыли.
- Пожалуйста. Только у меня железное алиби. Жил и живу в другом
городе. Только что прилетел из Ашхабада. Авиабилет и паспорт к вашим
услугам.
- Где работаете?
- На ашхабадской киностудии. Снимаюсь в эпизодах, но регулярно.
Сейчас в отпуску. У меня просьба... Разрешите немного пожить на даче...
- Пожалуй, лучше в гостинице.
- Хотя бы два-три дня.
- Попросите временную владелицу... Валя, не уступите ли вы ему на
несколько дней свою комнату в мезонине?.. А сами перебирайтесь вниз.
- Да, пожалуйста... - Валя пожала плечами.
- Большое спасибо, - сказал гость. - В городе знакомая матери живет.
Я к ней потом и переберусь. К сожалению, я рассчитывал на помощь
профессора. Все-таки родственник, хотя и не близкий...
- С Марьей Львовной договоритесь, - заключила Валя.
Жемчужный покинул дачу вместе с Сизовым. Его заинтересовали некоторые
обстоятельства дела: обстановка во время ужина и, в частности, беседа у
шахматного столика - до и после приезда гостей. О странной шахматной
партии он пока не говорил, рассчитывая разобраться в ней сам. Вдвоем зашли
они и к Масловым, беседа с которыми, к сожалению, ничего нового не дала.
Масловы повторили рассказ об ужине, об открытом сейфе, о лежавших в нем
деньгах, о шутливых разговорах за столом. За шахматным столиком они не
сидели, и Вера Тимофеевна не оставляла там своего окурка.
По возвращении в город Жемчужный нашел на столе записку: "Позвонить
Рыжову". Тотчас же позвонил.
- О выплате гонорара Заболотскому в издательстве никто не говорит, -
сообщил Рыжов. - Обычное дело у них, да и сумма невелика. Знать о ней,
конечно, мог кто угодно. Но точно знали директор издательства Телепин,
главбух Кротова Нина Петровна. Ну и кассир тоже...
- Побывайте завтра у них, поговорите - помягче только: вдруг они кому
постороннему обмолвились о профессорских деньгах. Хоть путь этот и длинным
может оказаться, а вдруг да что-нибудь засветится...
7. ВЕРСИИ НАМЕЧАЮТСЯ
В понедельник старший лейтенант Рыжов уже к полудню вернулся к
Жемчужному:
- Есть новости, товарищ майор.
- Хорошие?
- Может, и неплохие, видно будет... Говорил и с директором, и с
главбухом, и с кассиром. Все утверждают, что никому о гонораре профессора
не сообщали. Даже удивляются: подумаешь, дескать, событие, Заболотский у
них не один деньги получает... Тут вроде бы пусто. Но есть зацепочка. У
Кротовой новая вещь появилась: серебряная брошь с сердоликами, старинная
работа.
- Во-первых, откуда узнал? Во-вторых, ну и что?
- Отвечаю по мере поступления вопросов. Узнал от двух девчонок из
бухгалтерии. Пока я Кротову ждал, они эту брошь на все лады обсуждали.
Могу описание составить. Сам-то я ее не видел: Кротова не надела брошь.
Как пришла, так девицы замолкли: боятся начальницу... А что касается
вашего "ну и что", так брошь-то туркменская. И неделю назад ее у Кротовой
не было.
- Повторюсь: ну и что?
- Товарищ майор, вспомните: Шустиков-то в Ашхабаде живет. И брошь
оттуда.
- Верно... Хотя и на совпадение похоже, но взять на заметку стоит, -
согласился Жемчужный.
Раздался звонок телефона. Следователь Михайлов сообщил, что ждет
внизу: ехать в больницу к Кутырину.
Кутырин лежал в отдельной палате. Широкое итальянское окно ее
выходило в сад. Жемчужный рассказал подполковнику обо всем, что успел
узнать об убийстве. Глаза Кутырина, казалось, говорили: "Знал, что
приедешь. Не такое это дело, чтобы с маху решать".
- Издательство проверили? - спросил он.
Жемчужный рассказал все переданное Рыжовым.
- Не отмахивайтесь сгоряча, - сказал Кутырин. - В Ашхабад можно за
неделю слетать три раза.
- Для доказательств этой совсем уж неожиданной версии, - уточнил
Жемчужный, - у него должен быть еще серый костюм с новыми пуговицами.
Кстати, если это он, то, удирая с дачи, успел их все срезать и зашвырнуть
по дороге на станцию в лужу. Полковник Хмара их нашел. Без одной -
оторванной раньше.
- Стоит подумать.
- А я все думаю о Сизове, - признался Парамонов. - И у него есть
серый костюм, и он мог срезать ночью пуговицы. Даже удобнее по дороге,
чтобы не тащить их к себе на дачу. А "странная" партия, как назвал ее
товарищ майор, мне совсем не кажется странной. Профессор, подвыпив, вполне
мог прозевать ферзя. И у тех, кто помоложе, это бывает. А защищался из
упрямства, у него это упрямство в характере. Ну и сдался все-таки, хода-то
он не сделал.
- Заболотский партнеру говорил "ты", - подчеркнул Жемчужный.
- Во-первых, Черенцова могла ослышаться, во-вторых - солгала.
- Зачем ей лгать? - возразил Жемчужный. - Чтобы отвести подозрение от
своего сообщника? Кого же именно?
- Допустим, от Сизова: она с ним дружит. Да и обстоятельства могли
сложиться так, что он после прогулки вернулся на дачу и скрылся в саду. А
потом уж проник в дом с помощью Черенцовой.
Теперь не только Парамонов, но и Кутырин с любопытством глядели на
Жемчужного. Но он говорил не просто убедительно - убежденно:
- Бесспорно одно: если Сизов преступник, то показания Черенцовой его
не спасают. Они вообще никого не спасают - ни его, ни ее. Если она лгала,
то неизвестно зачем. Да и потом, что говорит против него? Отпечатки
пальцев на двух-трех фигурах? Или то, что ему были нужны деньги? А кому
они не нужны? Для того чтобы поддержать больную жену, он мог пойти на
грабеж и убийство? Чушь! А что еще? Что он в шахматы играет, что в этот
вечер, кроме него, едва ли кто мог быть ночным партнером профессора? В
этом, конечно, есть вероятность. Но... не верится, нет. На темные дела
способны только темные души. Не научно сказано, но тем не менее это так.
Кутырин улыбнулся и закрыл глаза.
- Что нам известно о нем? - продолжал Жемчужный. - Прежде всего то,
что профессор хорошо знал и ценил его как партнера. Он никогда не слыл
мастером слесарного дела, а финка выточена именно мастером. На дачу пришел
гость с оружием и с заранее обдуманной целью. Знал ли заранее о деньгах
Сизов?
Жемчужный помолчал, как бы собираясь с мыслями.
- И еще: зачем ему было пользоваться проломом в заборе, когда он
спокойно мог уйти через калитку? Откуда же тогда на штакетнике следы
засохшей глины? И последнее: допустим, он лжет, что, вернувшись на дачу,
не играл с профессором. Но подобная партия между такими игроками, как
Сизов и профессор, честно говоря, меня очень смущает. Она
непрофессиональна...
Кутырин искоса взглянул на него.
- Вы не можете понять, почему профессор не сдался ранее, когда
выяснилось, что партия проиграна? - спросил он.
- Вот именно. Бесспорный проигрыш должен быть обнаружен раньше. Такие
партии доигрывают не упрямцы, а неумеки.
- Новый гость приехал только вчера? - вдруг спросил Кутырин. -
Проверено?
- Точно.
- Мой совет: проверьте в Ашхабаде, не прилетал ли он сюда неделей
раньше. Это первое. Второе: есть ли связь между Кротовой и пасынком
профессора? Не зря Рыжов обратил внимание на ее брошь. Третье: узнайте,
кто он такой, наш ашхабадский вояжер. Короче, слетать туда стоит. На
киностудии поспрошать, с матерью познакомиться...
8. ЗАГАДКА ЧЕРНЫХ
Отправив Парамонова в Ашхабад, Жемчужный снова поехал на дачу,
захватив с собой Рыжова. Валю они встретили поблизости от станции - она
мчалась на велосипеде в трикотажных тренировочных брюках и красной мужской
футболке, похожая на мальчишку, который вообразил себя гонщиком. Узнав
Жемчужного, она на полном ходу затормозила, едва не свалившись в канаву.
Жемчужного вполне устраивала эта встреча на окраине дачного поселка.
Отойдя в сторону, они присели на придорожную траву.
- Ну, как ведет себя ваш дорогой родственник? - шутливо спросил
Жемчужный.
- Он в город уехал, - равнодушно ответила Валя.
- Валюша, вы у него серого костюма не видали? - Жемчужный понимал всю
нелепость вопроса, однако ничего с собой поделать не смог: задал его - и
все тут.
Но Валя сразу охладила его:
- Не видала. Он то в свитере, то в коричневом костюме, вельветовом.
Еще куртка у него есть, джинсовая. Вот и все, пожалуй...
Нет так нет. Жемчужный поймал невольную улыбку Рыжова, отвернулся,
спросил сердито:
- Вы с ним не ссоритесь?
- Да мы и общаемся мало. А вообще он вежливый, неназойливый.
Только... - она помялась, подыскивая слово, - какой-то парфюмерный. Слова
в простоте не скажет.
- Ну, ладно, - Жемчужный встал. - Мы в дом. Можно?
- Конечно, конечно...
На даче майор сразу прошел к шахматному столику.
- Играешь? - спросил он Рыжова.
- Разряда нет, но играю немножко...
Расставив шахматы, Жемчужный попросил, чтобы его не беспокоили, запер
дверь и продемонстрировал Рыжову оставленную на доске позицию.
Он долго сидел над доской, потом сыграл сначала один вариант, затем
другой, третий. Нелепость положения была совершенно очевидна. За пешку,
проведенную в ферзя, черные получали минимум ладью, а там разгром
неминуем. Сопротивление профессора в этом положении казалось глупым.
Разобравшись как следует в партии, Жемчужный еще более укрепился в своем
предположении, что так профессор играть не мог.
Тем не менее он играл. Следы его пальцев, трубка и пепел подтверждали
это.
- Парамонов считает, что профессор зевнул, - сказал Рыжов. - В таком
преклонном возрасте это возможно.
Жемчужный пожал плечами:
- Такие игроки, как Сизов и профессор, зевнув ферзя, тотчас же
прекращают игру. Или играется вариант, или новая партия. Ну-ка взгляни
внимательно.
- Гляжу.
- Нет смысла?
- Нет.
- Теперь сними ферзя и пешку. Черные, конечно.
- Снял.
- Смотри внимательно.
Рыжов долго смотрел на доску. Жемчужный молчал.
- Теперь белые как будто выигрывают. Или ничья... - недоуменно
проговорил Рыжов.
- Обязательно выигрывают! - подсказал Жемчужный. - Белые начинают и
выигрывают.
- Начинают и выигрывают, - машинально повторил Рыжов, не сводя глаз с
доски. - Этюд? - вдруг оживился он.
- Обыкновенный одновариантный этюд. Я уже решил его.
- А зачем? - удивился Рыжов: он все еще не мог понять, что делает его
начальник.
- Затем, что в этой партии единственное решение, - Жемчужный поставил
снятые фигурки на место. - Они стояли раньше на краю стола среди других
фигур, не нужных в этюде. Не было никакой игры: профессор решал этюд. Вот
так. Смотри, как все получилось.
Майор сохранил позицию этюдного варианта, оставив лишние фигуры на
краю стола.
- Когда пришел ночной гость, Заболотский не садился за шахматный
столик, а вставал из-за него. За этим последовал разговор, содержание
которого нам пока не известно. Профессор спросил гостя, почему он в
перчатках. Тот мог сказать, что у него болят пальцы или что-нибудь в этом
роде. В шахматы, понятно, никто играть не садился, а финал разговора
известен. Вероятно, убийца толкнул столик, полуоторванная пуговица упала
на пол; забрать ее с собой он не успел или не заметил этого сразу. Затем
инсценировал суетню у шахматного столика, перенес туда пепельницу с
окурками, чужой стакан с общего стола и поставил две упавшие шахматные
фигурки в этот уголок, не думая о позиции. Он просто хотел натолкнуть нас
на версию о шахматисте-убийце. Затем забрал деньги, за которыми и приехал,
запер дверь изнутри, а сам выбрался в открытое окно и пролом в заборе. В
калитку уйти побоялся: вдруг встретит гостей или провожающих. Ночевал у
знакомых или на вокзале, а утром улетел в Ашхабад. Воскресный приезд, уже
вторичный, возможен для маскировки. Или, например: позондировать вопрос о
наследстве. Этому шакалу ведь тоже что-то перепадает... Правда, наследства
ему еще полгода ждать - по закону, но он захотел о себе заранее заявить.
- А откуда же взялись на фигурках оттиски пальцев Сизова? - спросил
Рыжов.
- Сизов говорит, что помогал профессору расставлять шахматы, но
бросил, потому что получил из дому неприятное известие. Да и оттиски-то
были на пяти-шести фигурках из шестнадцати... Задача решена, Рыжов.
9. ПО СВЕЖЕМУ СЛЕДУ
Остановившись в гостинице "Ашхабад", Парамонов тут же пошел по следу.
След вел в уголовный розыск города, где у Парамонова уже были друзья.
Шустикова в местном угрозыске знали отлично: внештатный киноактер, за
границу не выезжавший, а только оклеивающий чемодан этикетками иностранных
отелей, не чистый на руку игрок, раза два отсидевший за кражу и фактически
живущий на средства матери.
Артистку Еленскую тоже хорошо знали в городе, и не столько как
местную кинозвезду, сколько как несчастную женщину, содержавшую лодыря и
пьяницу сына.
- Чем могу быть полезной? - сдержанно приветствовала она инспектора
Парамонова.
- Вы знаете о судьбе вашего бывшего мужа? - спросил тот.
- Знаю. В газетах было сообщение о его преждевременной смерти. Отчего
он умер?
Парамонов рассказал.
- Я приехал выяснить, не можете ли вы помочь нам в расследовании
дела.
- Едва ли. С Заболотским разошлась давно и не встречалась. К нему
только ездил мой сын клянчить денег.
- Для вас?
- Что вы! Он и меня до копейки обобрал.
- И вы терпели?
- Что ж поделаешь? Сын.
Парамонов отважился спросить прямо:
- Вы не считаете его повинным в смерти вашего мужа?
Без единой кровинки в лице Еленская долго молчала.
- Вообще-то, он на все способен. Только не думаю, что он докатился до
такой гнусности. Деньги у мужа были?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг