Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
   - Так не бывает, - сказал он тихо.
   - Бывает, - раздалось в ответ.
   Он  поднял  голову,  испуганно  вглядываясь  в  собственное  отражение.
Отражение не повторило  его  движения.  Оно  просто  смотрело  на  него  и
улыбалось, явно забавляясь его испугом.
   - А интересная у белых позиция, - усмехнулся человек в зеркале.
   Котов скривился.
   - Издеваешься? Что же интересного в разгроме?
   - Ты же знаешь, что у белых не эта позиция, - подчеркнуло  отражение  в
зеркале, - знаешь, только забыл.
   - Что-то забыл, - согласился Котов, - но что?
   - А ты вспомни.
   Котов задумался. Как это было?  Телефонный  звонок  бросил  оперативную
группу на тихую московскую улочку в районе Чистых прудов. Здесь, в  старом
доме, в большой и, как принято говорить, густонаселенной квартире примерно
в десять часов вечера  умер  от  инфаркта  изобретатель  Николай  Логунов.
Группу вызвал  старшина  милиции,  у  которого  возникло  подозрение,  что
инфаркт был рассчитанно обусловлен и сопровождался  кражей  крупной  суммы
денег из письменного  стола  пострадавшего.  Деньги  были  найдены  у  его
племянника, проживавшего в том же доме. Андрей часто заходил по вечерам  к
старику посидеть за шахматами, но ни разу не выигрывал.
   И в этот вечер  он  был  у  дяди.  Котов  вспомнил  торопливый  говорок
соседки:
   "Я подошла к двери: ждала подругу. А он позвонил".
   "Значит, вы открыли ему дверь?"
   "Конечно. Он прошел к дяде, а я задержалась..."
   "Почему?"
   "Искала шарфик у вешалки. А у Логунова дверь рядом".
   Соседка,  конечно,  врет.  Никакого  шарфика  она  не  искала.   Просто
подслушивала.  Племянник  просил  денег:  не  хватало  двухсот  рублей  на
квартирный пай.
   "А Логунов?"
   "Засмеялся. Предложил сыграть. Сначала, мол, партию, а потом о деле".
   На допросе Андрей утверждал, что дядя все-таки  дал  ему  деньги  и  он
тотчас же ушел, никого в коридоре не встретил.
   - Значит, все улики против него, - размышляя, сказал Котов. - Остался у
дяди. Сыграли партию. Может  быть,  даже  не  одну.  Ссора.  У  старика  -
приступ, а племянник преспокойно уходит с деньгами.
   - Значит, ты не веришь в виновность племянника?
   - Не верю, - решительно произнес Котов.
   - Ну что ж, - миролюбиво откликнулось отражение. - Проверим. Как мы уже
понимаем, ключ к тайне в шахматной партии. Узнаешь позицию?  Ты,  конечно,
шахуешь?
   - Вечного шаха нет. Я проверил.
   - Зачем тебе вечный? Начни с коня, g4. Так?
   - Допустим.
   - Дальше серия шахов: пешкой h, пешкой g, слоном d, ладьей h, и  король
черных в панике отступает на последнюю для него линию.
   Котов поморщился: сколько раз он прикидывал этот бессмысленный  вариант
на доске.
   - А потом? - устало проговорил он. -  Потом  король  белых  добровольно
ложится на доску. Чистое туше, как говорят на ковре.
   Человек в зеркале встал. Это был тот же Котов, только вывернутый справа
налево и почему-то сугубо серьезный, как на торжественных заседаниях.
   - Что вы нашли возле тела? - вдруг спросил он.
   - Опрокинутую коробку с шахматами.
   - И все? - усмехнулось отражение.
   - Пожалуй, нет, - вдруг вспомнил Котов. - Ладья и три пешки  лежали  по
другую сторону тела. Левый фланг! - закричал он. -  Все  ясно.  Падая,  он
сбросил их с доски.
   Последние слова он произнес как стихи. Все в нем пело.
   -  Ну  вот  и  вспомнил,  -  спокойно  констатировал  зазеркальный  его
собеседник. - И сообразил. Конечно, ладья а и  три  пешки  abc  стояли  на
своих местах. Он  не  играл  с  племянником.  Он  в  одиночестве  разбирал
классическую партию Ласкер - Томас.
   Котов раскрывал и закрывал рот,  как  рыба  на  берегу,  силясь  что-то
вымолвить, и не мог.
   - Что с тобой? - услышал он.
   Но ответить не успел. Ему показалось, что  отражение  в  зеркале  вдруг
приобрело черты Родионова.



   ЗЕЛЕНЫЙ

   С того момента, как Котов  спустился  в  сад,  и  до  того,  когда  его
отсутствие заметили на веранде,  прошло  не  более  пяти  минут.  Родионов
первый увидел его у светящегося купола и  сначала  даже  подумал,  что  он
вопреки законам равновесия не стоит, а висит над  ямой  с  метеоритом.  Он
подхватил его под руки и тут только заметил, что Котов как бы  очнулся,  а
до того стоял не шелохнувшись и с закрытыми глазами.
   - Столбняк или обморок? - пошутил  он,  когда  они  вдвоем  со  Славкой
привели Котова на веранду.
   - Ни то, ни другое, - сказал Котов.  -  Сон.  Очень  странный  и  очень
результативный сон. Но почему наяву? И почему именно  во  сне  я  вспомнил
забытое? - он обращался к Микульскому.
   Тот ответил не сразу. Видимо, ответ был неясен ему самому.
   - Трудно сказать. Может быть,  это  результат  излучения  видимого  или
невидимого. Мгновенное напряжение памяти, как в опытах с электротоком. То,
что  хранилось  в  кладовой  подсознательного,  переключалось  а   область
сознания. Нечто вроде химической  реакции,  в  которой  роль  катализатора
сыграло неведомое нам излучение. Впрочем, все это только догадки.
   - А цвет? - спросил Котов.
   - Какой цвет? - не понял Микульский.
   - Был белый, стал желтый.
   - А теперь зеленый, - сказал Славка.
   Желтая хрустальная чаша над кратером действительно зеленела. Золотистый
газ, клубившийся внутри нее, стекал все ниже  и  ниже,  уступая  место  то
мигающим, то сливающимся зеленым огням  светофоров.  Этот  зеленый  костер
разрастался все шире и  шире,  заполняя  всю  трехметровую  полусферу  над
кратером.
   Неожиданно Славка молча одним прыжком перемахнул перила веранды.
   Родионов обеспокоенно взглянул на Микульского.
   - А это не опасно, Феликс Юрьевич?
   Микульский молча пожал плечами: смешно, мол, его  об  этом  спрашивать,
когда явление непонятно даже специалистам.
   А Слава уже застыл в котовской позе над кратером.


   Он не потерял сознание, как и Котов. Сначала даже  не  заметил  никаких
существенных перемен ни в своих ощущениях, ни в окружающей его обстановке.
Даже горячий ветер, пахнувший ему в лицо, показался жаром из кратера.
   Но, вглядевшись, он не увидел ни развороченной  ямы  с  метеоритом,  ни
бушевавшего над ней зеленого костра. Сбоку  тянулась  аккуратная  глубокая
канава-раскоп, уходившая сквозь слой  песка  в  твердый  глинистый  грунт.
Осыпающийся песок струйками стекал по  стенкам  раскопа  на  дно.  Впереди
подымались остатки разрушенной ветрами и временем крепостной  стены,  косо
обрывавшейся у раскопа.
   "Сплю, - весело подумал Славка, - что-то будет?!"
   Он сразу вспомнил, где он и что именно его окружает. Сон  воспроизводил
прошлогоднюю летнюю практику в песках Каракумов. Но почему он один? Где же
археологи? Очевидно, ушли к становищу, забрав свой нехитрый инструмент,  -
рабочий день экспедиции, должно быть, уже закончен. Славка еще раз оглядел
осточертевшие ему  развалины  древнего  парфянского  города,  поправил  на
голове тюбетейку и подкинул ракеткой теннисный мяч.
   Так вот почему он остался. Славка был теннисистом,  и  не  каким-нибудь
приготовишкой-любителем, а славой института  -  без  пяти  минут  мастером
спорта. Ракетку для  тренировки  и  теннисные  мячи  он  взял  с  собой  в
экспедицию,  хотя  и  знал,  что  партнеров  у  него  там  не  будет.   Но
тренироваться можно и без партнеров: была бы стенка. И  стенка  нашлась  -
кусок каменной крепостной бойницы, куда он с терпением Сизифа приходил  на
закате после рабочего дня.
   Он подбросил в воздух мяч и послал его в стенку, отбил, достал ракеткой
и снова отбил, каждый  раз  увеличивая  силу  удара.  Последний  удар  был
особенно силен - он даже чуть-чуть  своротил  наверху  древнюю  парфянскую
кладку. Трещина меж камнями расширилась, обнаружив уже не желтый, а  бурый
темный провал, в котором что-то зашевелилось.
   Мяч, отскочивший от стенки,  упал  к  ногам  Славки,  но  тот  даже  не
взглянул  на  него.  Из  трещины  с  пронзительным  шипением   высунулась
треугольная голова черно-желтой змеи.
   Змея, шурша по песку, подползла  ближе.  Славка  почувствовал,  как  по
спине под ковбойкой потекла липкая  струйка  пота.  Ну,  держись,  старик.
Сейчас прыгнет. Ноги его сами собой привычно согнулись в коленках, ракетка
застыла, как взведенный курок.
   Черной молнией - в прыжке желтые пятна уже не различались  -  метнулась
вперед гюрза, и в то же мгновение, не опоздав даже на сотую долю  секунды.
Славка выбросил руку навстречу. Удар был сильнее, чем подача на корте,  но
рука теннисиста не дрогнула: отброшенная  ракеткой  змея  перевернулась  в
воздухе и шлепнулась на песок.
   Страх и оцепенение исчезли.  Струйка  пота  на  спине  высохла.  Славка
ощущал  себя  если  не  гладиатором,  то  по  крайней   мере   победителем
Уимблдонского турнира.
   Гюрза снова черной лентой  мелькнула  в  воздухе.  Славка  встретил  ее
резаным ударом снизу закрытой ракеткой. Точь-в-точь, как  знаменитый  удар
Черткова,  лишивший  Славку  чемпионской  короны.  На  этот   раз   Шадрин
реагировал  еще  быстрее.  Бросок.  Удар.  И  снова, встретив   решетчатую
преграду, беспомощно изогнулось в воздухе  черно-желтое  тело  змеи.  Все.
Гюрза  выдохлась.  Неподвижным  жгутом  лежала  она  на  земле,  и  только
подергивающийся кобчик хвоста говорил о том, что она еще жива.
   Славка чуть-чуть расслабился. Он знал, своим  "шестым  чувством"  знал,
что это еще не конец. Знал и не волновался. Минутный отдых. Вдох. Выдох. А
змея тем временем сокращает мускулы, снова готовясь  к  прыжку.  Он  снова
ждал, как ждет на курке палец. Мгновение - и знакомую черную молнию  снова
встречает молниеносный удар. На этот раз  не  сеткой,  а  ручкой  ракетки.
Славка промахнулся. Но именно этот невольный промах и положил конец гейму.
Змея тяжело шлепнулась у ног Славки и больше не шевелилась: удар размозжил
ей голову.
   - Слава, - услышал он, и чья-то рука обняла его за плечи.
   Он открыл глаза и узнал Микульского.


   За Микульским в зеленом сумраке  белели  испуганные  лица  Родионова  и
Котова.
   - Сколько я спал, Феликс Юрьевич? - спросил Славка.  Он  уже  пришел  в
себя.
   - Минуты три.
   Славка молча усмехнулся и пошел к веранде. Он шел  такой  задумчивый  и
сосредоточенный, что Котов поинтересовался:
   - Сон видел? Вроде меня?
   - Нет, не вроде, - сказал Славка, - мой по  сравнению  с  твоим  -  это
подвиг бригадира Жерара. Понял?
   Котов не понял. Да и никто не понял, пока Славка не  рассказал  все  по
порядку.  Аплодисментов  не  было.  Все  молчали,   ожидая,   что   скажет
Микульский. Только он мог дать какое-то объяснение феномену. А он сказал:
   - Не ждите от меня откровений, друзья. Я уже говорил об опытах усиления
памяти. Может быть, мы имеем дело с  каким-то  подобным  явлением.  Что-то
обостряет, усиливает механизм воспроизведения  когда-то  запечатленного  в
памяти. Словом, разные виды памяти.
   - Не понимаю, - сказал Котов.
   - Выражаясь популярно, что-то спрятано глубоко в копилке памяти, что-то
лежит на  поверхности.  Что-то  вы  хотите  вспомнить,  что-то  стремитесь
забыть. Излучение как бы отбирает сильнейшее, независимо от того, где  оно
скрыто - в  сознании  или  в  подсознании.  Мне,  например,  кажется,  что
излучение отсортировало у вас все, что  вы  знали  о  деле  Логунова.  Это
вылилось  в  довольно  странную  форму,  навеянную   детской   книжкой   о
стране-зазеркалье. А  у  Славы  -  другой  вид  памяти:  память  действия,
когда-то им совершенного...
   - Ошиблись, Феликс Юрьевич, - грустно перебил  Славка,  -  в  том-то  и
дело, что не совершенного. - Он оглядел недоумевающие лица собеседников. -
Я ничего не соврал, только в действительности все было иначе.
   - А именно?
   - Все было. И стена, и змея,  и  ракетка.  Только  матча  не  было.  Ни
бросков, ни ударов. Перемахнул через раскоп - и ходу  к  лагерю.  Обманула
память.
   - Нет, не обманула, - сказал Микульский. - Она воспроизвела все  именно
так, как вам  бы  хотелось.  Могли  вы  остаться?  Могли.  Могли  отразить
нападение? Могли. Подсознательно вы  жалели  об  этом,  может  быть,  даже
мечтали...
   - Какая же это память? Выдумка.
   - Память о выдумке. Память страстно  желаемого,  но  уже  невозможного.
Придуманное,  воображаемое  где-то  отложилось  в  подсознании,  а  сейчас
всплыло. Другой вид памяти. Другой цвет.
   - Совсем другой, - сказал Родионов. - Купол синеет.



   СИНИЙ

   Зеленое облако над кратером,  в  глубине  которого  горел  невидимый  с
веранды метеорит, действительно меняло  окраску.  Зеленый  хрусталь  синел
сверху вниз, и прозрачная синева  эта  словно  стекала  пылающим  газом  к
земляному барьеру.
   - Третий цвет памяти, - высказал общую мысль Шадрин.
   - Четвертый, - поправил Микульский. - Белый забыли.
   - Белый ничего не принес, кроме  жары.  Желтый  вызвал  действительное,
зеленый - воображаемое. Интересно, что извлечет из памяти синий.
   - Стоит попробовать, - сказал Родионов. - Или, быть может, вы хотите? -
обернулся он к сидевшему рядом Микульскому.
   Тот не ответил, молча вглядываясь в синий, струящийся, как на вывесках,
газ, почему-то не растекающийся в темноте ночи.
   - Нет, - проговорил он наконец, - не  желаю.  И  вам  не  советую.  Кто
знает, какие изменения вызывает излучение в  мозговых  клетках?  Обратимые
или  необратимые?  Нормальные  или  патологические?  Ваши  предшественники
здоровехоньки, и я не хочу их пугать. Но стоит  ли  рисковать  вам?  Новый
цвет - новый вид излучения.
   Родионов уже встал и шагнул к лесенке в сад.
   - Мало ли приходилось рисковать в жизни, если риск  стоящий?  -  сказал
он, не оборачиваясь.
   Его не останавливали. Он сделал то же, что и  Шадрин,  найдя  отпечатки
следов на рыхлой земле. Он даже присел поудобней, положив руки на согнутые
колени и сунув голову в необжигающий синий газ. Но газ уже таял,  сливаясь
с окружающей темнотой.
   - Опоздал, - грустно сказал Родионов.
   Синий, светящийся изнутри купол над  ямой  с  метеоритом  действительно
погас или растаял во тьме.  Ни  одной  искорки  света  не  пробивалось  из
кратера. Сад был наполнен прочной  ночной  темнотой,  в  которой  таяли  и
сливались даже тени деревьев.
   Торопясь и толкая друг друга, все бросились к яме.
   - Не упадите, - предупредил Котов, чиркая спичкой.
   Слабый огонек  осветил  черную  яму  и  блеснувший  в  глубине  кусочек
металла. Холодный порыв ветра тотчас же погасил спичку.
   - Может, за фонариком сбегать? - спросил Шадрин.
   - Зачем?
   - Посмотрим. Пощупаем. Вдруг еще не остыл.
   - Не надо, - сказал Котов. - До  приезда  комиссии  ничего  трогать  не
будем.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг